Пылкие мечты

Глава 4

К чему лишние разговоры или объяснения? Разве это человек? Это наглец, животное! Он загнал ее в угол кареты и теперь прикидывается спящим!

В первый час их путешествия Гвинет терзалась от непрошеного вмешательства Дэвида как от нарывающей раны. Карета, покинув оживленные улицы Лондона, не спеша двигалась по сельским просторам на север. В это время Гвинет подбирала слова, которые она хотела бросить ему в лицо, а слов, причем обидных, оказалось так много, что, когда она привела их в надлежащий порядок, они скорее напоминали стройные ряды улан перед атакой на поле боя. О, как она проклинала его, даже избивала до полусмерти! Это было просто ужасно! Она пихала его локтем в бок на каждом повороте, на каждом дорожном ухабе, столкнула его ноги с сиденья — одним словом, изводила и досаждала ему изо всех сил — любыми способами.

Но время шло, и при виде небольшого скопления домов на Понд-стрит к северу от Лондона она снова почувствовала серьезность своего положения. Уже совсем скоро карета начнет подниматься по длинному склону холма под названием Красный Лев. Все равно, какие бы доводы или упреки она ни бросала в адрес Дэвида в связи с его медвежьей услугой, она знала, что столкновение с сэром Алланом Ардмором предотвратить не удастся. Поединок или дуэль — о подобном соперничестве между ними не могло быть и речи. Сэр Аллан мог одержать верх в словесном поединке, но на шпагах, или пистолетах, или на каком-нибудь другом виде оружия, который Дэвид предложит ему выбрать, баронет, конечно, не устоит против офицера. А Гвинет не хотела, чтобы на ее совести была чья-то кровь.

Был один выход — открыть дверцу и выскочить из медленно ехавшей кареты. Пару раз она пыталась пересесть на противоположное сиденье, но он силой удерживал ее на прежнем месте. Да, он только притворялся спящим, а на самом деле был начеку.

Гвинет перебирала в уме обговоренные заранее детали их встречи. Сэр Аллан должен был встретиться с ней в Хэмпстеде, в «Испанском трактире», который стоял в конце длинной извилистой дороги, по которой лошади как раз и тянули их карету. Но кто из них должен был поджидать другого: она его или он ее? Она не могла даже дать указание кучеру не останавливаться и ехать дальше на север, чтобы не вызвать подозрений у Дэвида. Ведь Хэмпстед был постоялым двором, где меняли лошадей.

Она пихнула Дэвида локтем в бок и, услышав его ворчание, испытала легкое удовлетворение.

Наконец долгий подъем закончился, и карета въехала на вершину холма. Гвинет увидела, как они въезжают в деревушку. Она склонилась над этим спящим животным, а не человеком, чтобы посмотреть на лавки, видные с его стороны. Уже скоро они будут на постоялом дворе — она затрепетала от ужаса.

— Я проголодался, — пробурчал он и медленно открыл глаза.

Гвинет едва сдержала охвативший ее трепет, когда Дэвид пристально посмотрел на ее губы. Чтобы выглянуть из кареты, она уперлась локтем ему в грудь. Она попробовала привстать, но карета неожиданно остановилась, и от толчка Гвинет упала на Дэвида. Гвинет попыталась как можно скорее отодвинуться от него, но он сильной рукой обнял ее, удерживая в том положении, в каком она оказалась.

— А ты голодна, Гвинет?

Их лица почти соприкасались. Его голубые глаза с тяжелыми сонными веками смотрели на нее в упор. Странно, но выросшая за день щетина делала его лицо еще привлекательнее, а при воспоминании о поцелуе прошлой ночью у нее екнуло сердце.

Но от одной мысли, что сейчас сэр Аллан, чтобы поприветствовать ее, откроет дверцу кареты, Гвинет сразу пришла в себя. Рывком высвободившись из его рук, она начала подталкивать его к выходу.

— Конечно, я голодна, — заявила она, открывая дверцу перед лицом удивленного грума. — Я прямо умираю от голода.

Ей удалось вытолкнуть Дэвида первым. Дождь уже прекратился, и солнце проглядывало из-за неплотных облаков. Выбравшись вслед за ним, она тут же заметила баронета, который стоял у входа в трактир, построенный из известковых кирпичей, — всего в нескольких ярдах от места остановки кареты. Баронет тоже увидел ее. Гвинет с облегчением вздохнула, когда разглядела в его взгляде нерешительность, с какой он смотрел на потягивающегося и зевающего Дэвида. Гвинет подала сэру Аллану предупреждающий знак, отрицательно мотнув головой за спиной у Дэвида. Два торговца, вышедшие из дверей трактира, с изумлением уставились на нее — но какое ей было до них дело!

Ей было известно, что Дэвид и сэр Аллан не были знакомы, и это обстоятельство вызвало у Гвинет новые опасения. Что, если баронет, приняв Дэвида за незнакомца, навязавшего ей свое общество, поспешит к ней на помощь? Что, если он захочет бросить вызов Дэвиду? Нет, решила она, сэр Аллан не был столь безрассудно смел.

— В «Испанском трактире» недурная кухня, — заметил Дэвид, показывая в сторону двери, возле которой стоял Ардмор. К трактиру подъехала почтовая карета из Лондона, в которую уже впрягли упряжку свежих лошадей.

Она решительно тряхнула головой и повернулась спиной к трактиру.

— Мне не нравится, как он выглядит. Здесь наверняка есть еще трактир.

Подозрительно взглянув на нее, Дэвид взял ее за руку и потащил к двери. Гвинет перепугалась до смерти, увидев, что баронет по-прежнему стоит на том же месте, наблюдая за их приближением.

Сэр Аллан имел изящный, почти женственный вид, в то время как во внешности Дэвида были видны следы военной службы и лишений. Сэр Аллан был одет безупречно, в соответствии с требованиями моды. Костюм Дэвида, хотя и сшитый по моде, смотрелся так, словно он в нем спал, — но ведь так оно и было на самом деле! Но больше всего Гвинет поразило удручающее различие в их физическом облике. Один напоминал тонкую иву, другой походил на могучий дуб. Она поняла, что и без всякого оружия Дэвид голыми руками разорвет сэра Аллана на куски.

Когда они входили в трактир, она, прикрыв голову капюшоном плаща, опять подала баронету предупреждающий знак, который не ускользнул от подозрительного внимания Дэвида.

— Капитан Пеннингтон, — подчеркнуто громко объявила она. — Если уж мы вынуждены путешествовать вдвоем, то вы должны считаться с моими вкусами. Я не желаю останавливаться в этом трактире.

Дэвид ничего не ответил, но Гвинет и не ждала ответа. Она успокоилась, когда увидела, как Ардмор повернулся на каблуках и удалился. Теперь он знал, как зовут ее спутника.

В трактире не было предусмотрено отдельных кабинетов для обедающих. Осмотревшись вокруг, она увидела несколько дам в сопровождении кавалеров. Ей было безразлично, за каким столом сядет Дэвид. Она также не возражала, когда Дэвид заказал завтрак на двоих.

— Я начинаю думать, что это ты собираешься ехать со мной в Гретна-Грин, — начала она после того, как служанка, получив заказ, отошла от столика. — Но дорога туда займет пять дней, а ты не захватил с собой сменной одежды. И честно говоря, Дэвид, ты выглядишь просто ужасно после разгульной попойки прошлой ночью. Тебе следует привести себя в порядок.

Дэвид не обратил на ее слова никакого внимания. Вдруг она обнаружила, что он внимательно рассматривает каждого сидящего в трактире мужчину, пытаясь вычислить свою жертву. Его взгляд остановился на офицере в кавалерийской форме, одиноко сидевшем у окна. Офицер стал поглядывать на них, как только они вошли в зал. Коротко кивнув Дэвиду, он уткнулся в свою тарелку.

— Он уже здесь, да? — понизив голос, спросил Дэвид.

— Нет, его здесь нет, — ответила она.

— Ты ведь собиралась встретиться с ним здесь, — настаивал он. — Чтобы покончить с ним, мне не потребуется пяти дней. Я думаю, вполне хватит и пяти минут. — И он встал.

Гвинет схватила его за рукав.

— Ты куда, Дэвид?

— Я хочу представиться кое-кому, если тебе по-прежнему нечего мне сказать.

Она отрицательно качнула головой:

— Дэвид, я…

Он направился прямо к ничего не подозревающему офицеру.

В этот момент Гвинет осенило — зачем ей беспокоиться об этом тупице, если у нее сейчас опять появился шанс незаметно выскользнуть из трактира и скрыться вместе с сэром Алланом Ардмором, который, несомненно, поджидает ее где-то поблизости? Но вместо того чтобы сбежать, Гвинет бросилась вслед за этим тупицей — Дэвидом. Она догнала своего непрошеного защитника как раз вовремя — он подходил к столу, за которым сидел кавалерист. Тот быстро встал со стула. По своей комплекции он ничем не уступал Дэвиду. Она бросила взгляд на пудовые кулаки незнакомца и пришла в ужас.

— Прошу прощения, сэр, — быстро вмешалась она, хватая Дэвида за руку. — Мой муж по ошибке принял вас за.., за своего брата, пропавшего без вести во время Семилетней войны. — Она ловко втиснулась между ними. — Вчера он неудачно упал с лошади и ушибся. Я нашла его только сегодня утром. Как вы, наверно, уже заметили по его внешнему виду, он по-прежнему немного не в себе.

— Простите, но в чем, собственно, дело?

— Ну, я испугалась, что он начнет приставать к вам… В детстве он любил подраться. Умоляю вас не обращать внимания на ту чепуху, которую он будет плести. С вашего разрешения я отведу его за наш стол.

Потянув Дэвида за собой, Гвинет вдруг обнаружила, что офицер смотрит на нее так, как будто это она, а вовсе не Дэвид, упала с лошади и ударилась головой. Она перевела взгляд на Дэвида, но он, так же как и офицер, недоуменно взирал на нее.

— Капитан Пеннингтон. — Кавалерист протянул Дэвиду руку. — Я не был уверен, что это вы. Меня смутило то, что вы не в форме.

— Лейтенант Чедвик, очень рад вас видеть.

Гвинет поняла, что попала впросак. Пока эти грубые мужланы болтали о своем, она попыталась улизнуть, но Дэвид вовремя схватил ее за руку и удержал на месте. Господи, о чем она думала, когда бросилась его спасать? Он разрушил ее планы, испортил ей жизнь! Лучше бы она сбежала, пока была такая возможность. Ей надо было это сделать!

— ..мисс Гвинет Дуглас.

Она сообразила, что Дэвид наконец догадался представить ее. Гвинет смущенно посмотрела на улыбающегося офицера.

— Я должна извиниться за представление, лейтенант. Но у меня есть два больших желания в жизни: одно — это выступать на сцене, а другое — как можно сильнее досадить вашему приятелю, капитану Пеннингтону. Будьте великодушны и забудьте все, о чем я тут наговорила, и позвольте мне вернуться за наш стол.

Не обращая внимания на развеселившегося Чедвика, Гвинет резким движением сбросила с себя руку Дэвида и оставила мужчин наедине. Сэр Аллан почему-то не появлялся. Она подумала, что сейчас весьма подходящий момент, чтобы ускользнуть от Дэвида, но потом решила повременить. Если она сделает хоть шаг к двери, то Дэвид на глазах у всех начнет гоняться за ней вокруг столов — от одной этой мысли ей стало дурно.

Подали заказанные блюда, и Гвинет приступила к еде, не дожидаясь Дэвида. Она решила пренебречь правилами приличия и на время забыть о непрошеном опекуне. Однако он не заставил себя ждать.

— Итак, он здесь? — спросил Дэвид.

Гвинет огляделась вокруг и увидела, что сэр Аллан вошел в трактир и сел за соседний стол.

— Нет, — выдавила из себя Гвинет, удивляясь про себя, почему ее окружают такие тупоголовые мужланы. Баронет знал об Эмме и об истории ее замужества. Ему также было хорошо известно, что Гринбрей-Холл соседствовал с Баронсфордом, родовой усадьбой Пеннингтонов.

— Какой неожиданный сюрприз, капитан Пеннингтон, встретить вас сегодня утром в этом трактире! — громко произнесла она, зная, что сэр Аллан прислушивается к каждому слову.

— Ты имеешь в виду прошлую ночь? Разве можно забыть о ней?

Гвинет покраснела.

— Ты мог бы и не вспоминать об этом. Ты был настолько пьян, что вряд ли отдавал себе отчет в своих действиях, когда ломился в мою дверь. Думаю, что даже такой невоспитанный тип, как ты, не захотел бы, чтобы всем стало известно, как ты уснул в моей кровати, в то время как я вынуждена была всю ночь просидеть в неудобном кресле!

— Тебе хорошо известно, что я бы не возражал, если бы ты присоединилась ко мне. — Его взгляд скользнул по ее лицу и с восхищением остановился на глубоком вырезе платья. — Я с удовольствием предоставил бы тебе место рядом с собой.

В другое время она пришла бы в восторг от его слов. Ведь это был тот самый Дэвид Пеннингтон, вокруг которого она в детстве вертелась словно восторженный щенок. Тот самый Дэвид, который никогда не проявлял к ней особого интереса и всегда обращался с ней словно с ребенком — вплоть до последнего времени.

— Я требую, чтобы ты немедленно прекратил болтать глупости! — Гвинет наклонилась к нему и произнесла, понизив голос:

— Твое поддразнивание может быть превратно истолковано.

Он тоже наклонился над столом:

— Вот уж не подозревал, что ты так чертовски щепетильна в этом вопросе, особенно если учесть то, что ты решила сделать.

— Ты имеешь в виду, что я все еще не отказалась от своего решения, — резко парировала она.

— Конечно, этим и объясняется мое присутствие здесь. А я здесь для того, чтобы сопровождать тебя в Гретна-Грин, на встречу с твоим возлюбленным, но прежде я найду его и сверну этому подлому негодяю шею.

— Ты не сделаешь этого!

— Еще как сделаю. С каким нетерпением я предвкушаю встречу с этим лживым прохвостом, которому не хватает порядочности открыто просить твоей руки; с этим трусом, который надеется устроить свое счастье, сначала скомпрометировав тебя, поставив в безвыходное положение, а потом заставить выполнять любые его прихоти. Этот вероломный, двуличный…

Гвинет поставила локти на стол и спрятала лицо в ладонях, как только увидела, что сэр Ардмор встал. Дэвид продолжал обозленно что-то говорить, и она была уверена, что баронет тут же умрет, как только подойдет к их столу. Он вызовет Дэвида, они сразятся, и кровь сэра Аллана будет на ее совести, как если бы она сама пронзила его шпагой или послала пулю в сердце.

Как глупо было упорствовать в осуществлении намеченного плана, после того как Дэвид случайно наткнулся на нее в Лондоне. Ей надо было там и остаться. Несколько дней отсрочки ничего не меняли. Последнее полученное ею письмо с угрозами и требованиями денег давало ей месяц на раздумья. Они с сэром Алланом могли перенести свой побег на более позднее время.

Дэвид продолжал ругать ее будущего мужа, однако Гвинет не слышала ни шума опрокидываемых стульев и столов, ни резкого ответа сэра Аллана. Она украдкой посмотрела сквозь раздвинутые пальцы и обнаружила, что сэр Аллан ушел, не проронив ни слова.

Как он мог?!

Она опустила руки и огляделась. Он действительно ушел. Наверно, только из трактира, заверила себя Гвинет. Сэр Аллан не мог бросить ее из-за такой пустячной угрозы. Просто он настоящий джентльмен и не станет ставить ее в неудобное положение у всех на виду. Откинувшись на спинку стула, Гвинет подумала, что она и Ардмор, вероятно, пришли к одному выводу — они встретятся, но позже. Она повернулась к сидевшему напротив нее грубияну:

— Мне гораздо легче переносить твое вмешательство, если оно совершается молча.

Несмотря на все его разглагольствования, он тем не менее успел покончить не только с содержимым своей тарелки, но также и с тем блюдом, которое предназначалось ей.

— Я готова идти.

Она взяла свой плащ и только начала подниматься со стула, как его громадная рука сомкнулась на ее кисти, заставляя вернуться на место.

— Ты подождешь, пока я оплачу счет, — заявил он.

Когда они вышли из трактира, дождь уже закончился и на небе ярко светило солнце. Жители этой небольшой деревушки с шумом высыпали на улицу. Гвинет пыталась высмотреть баронета среди уличных прохожих, но его нигде не было видно.

— Я возвращаюсь в Лондон, — объявила она, как только они направились к карете.

— Да неужто? Нет, в Лондон мы не вернемся.

— Ты не можешь заставить меня ехать в Гретна-Грин! — выпалила она раздраженно. — Я сказала, что возвращаюсь к тете. Я уже осознала свою ошибку и не собираюсь бежать с кем бы то ни было.

В это время неподалеку остановились несколько прохожих и с любопытством уставились на них.

Вероятно, эти зеваки думают, что ее принуждают выйти замуж. Это давало ей шанс избавиться от Дэвида.

— Я прошу вас, капитан! — громко запричитала она. — Пожалуйста! Как же я стану жить без своей семьи? Мои родные будут презирать меня. Пожалуйста, верните меня домой!

— Нет.

— Но вы же знаете, я несовершеннолетняя. Я не могу выйти замуж без согласия моей семьи. Не принуждайте меня, пожалуйста, и отвезите к тете.

— Нет, моя дорогая, это невозможно, раз ты в положении и не замужем.

Скабрезно осклабившись, он на глазах у всех подхватил ее на руки. Гвинет не успела опомниться от его наглой, беспардонной лжи, как он крепко поцеловал ее.

— Несмотря на твою погубленную репутацию и то обстоятельство, что ты носишь чужого ребенка, я все-таки джентльмен и поступлю должным образом.

— Так почему…

Но не успела Гвинет закончить фразу, как почувствовала, что ее буквально забросили в карету.

Гвинет не имела ничего общего с той девушкой с красивыми мечтательными глазами, которую он когда-то знал. Разгневанная, упрямая, своенравная — разве мог он себе представить, что Гвинет так сильно изменится? Но несмотря на это, Дэвид не собирался отступать.

За несколько минут, которые он провел в городском доме леди Кэверс, Дэвид узнал, что тетка Гвинет два дня назад уехала в Бристоль. Слуги не знали — или скорее всего скрывали, — где она остановилась и как долго там пробудет. Много пережившая на своем веку графиня не любила делиться своими планами. Слуги лишь сообщили ему, что в зависимости от погоды и от количества отдыхающих на водном курорте графиня могла переехать — в поместье своих друзей, к примеру. Точно было известно лишь то, что в конце концов она все же вернется в Шотландию, в Гринбрей-Холл, где ее должна была ожидать Гвинет.

Именно в Гринбрей-Холл Дэвид собирался доставить Гвинет и передать ее с рук на руки тете Августе.

Но дело приобрело совсем иной оборот, и теперь Дэвиду было все равно — ехать прямиком в Гринбрей-Холл или, сделав небольшой крюк и потратив от силы день-полтора, заехать в Гретна-Грин. Дэвида уже не слишком заботила поимка негодяя, с которым Гвинет намеревалась сбежать. Не то чтобы у него пропало желание вызвать этого мерзавца на дуэль, в случае если их пути пересекутся, нет, упрямое поведение Гвинет — вот что повлияло на его решение. Теперь Дэвид собирался проехать через Гретна-Грин только для того, чтобы ей досадить. К тому же каждая лишняя минута, проведенная в ее обществе, была для него настоящим праздником.

Дэвид смотрел на нее, сидевшую в противоположном углу кареты с открытым дневником на коленях. Несмотря на тряску и ухабы, карандаш так и летал по бумаге.

Вид у Гвинет был восхитительный! Ее медно-рыжие волосы рассыпались по плечам. По ее чувственным губам время от времени скользила озорная улыбка. Даже веснушки на ее чуть вздернутом носике выглядели симпатичнее, чем когда бы то ни было. Ее едва распустившаяся красота не могла оставить Дэвида равнодушным — впрочем, в этом он боялся признаться даже самому себе. К тому же подчеркнутая манера Гвинет выглядеть деловой дамой приводила его в восхищение.

— Не пора ли тебе отложить в сторону свое сочинение? — спросил он. Голова теперь почти не болела, а после еды он был благодушно настроен. — Ты все еще ведешь дневник, или это один из твоих очередных рассказов?

Голубые глаза Дэвида встретились с зелеными Гвинет.

— Это подлинное событие, взятое из моей жизни. Я как раз собиралась выпотрошить и четвертовать тебя. — И она снова принялась что-то царапать карандашом по бумаге.

У Дэвида было огромное искушение выхватить у нее тетрадь, чтобы самому прочитать, что там она написала. Но Гвинет, как будто угадав его мысли, быстро закрыла дневник и, спрятав на груди, посмотрела в окно. Они въезжали в какой-то город.

— По-видимому, это Сент-Олбанс, — объявила она и выжидающе покосилась на него.

Он мельком окинул дома и лавки, мимо которых они проезжали.

— Я договорился с кучером, что до самого Нортхемптона мы будем останавливаться лишь для того, чтобы поменять лошадей.

— Я ни о чем не спрашиваю, — заметила она. — Я только объявляю населенные пункты на нашем пути, чтобы доставить тебе удовольствие. Итак, Сент-Олбанс? Хартфордшир? Мелбери-Холл?

Дэвид смотрел на нее не отводя глаз.

Она пересела так, чтобы оказаться прямо напротив него.

— Ты знаешь, что твой брат Лайон снова женился, правда?

— Конечно, — бросил он отрывисто. Он получил целых два письма — одно от матери, а вслед за ним и от Лайона. Брат все еще не пришел в себя от полученных ран и ушибов при падении со скалы. По-видимому, он был счастлив во втором браке, устроенном их вдовствующей матерью. Это был брак по расчету, выгодный для обеих сторон. Миллисент Вентворт, новой супруге Лайона, брак позволял решить все ее денежные проблемы. Бедная женщина была вдовой и пыталась найти выход из финансового краха, в котором оказалась по вине своего последнего мужа. В свою очередь, Лайон получал заботу и уход, необходимые ему после падения, а также Мелбери-Холл, поместье жены к северу от Лондона, где они могли жить уединенно вдали от Баронсфорда.

Из письма брата Дэвид заключил, что обе стороны получили гораздо больше того, на что рассчитывали. Каждое слово письма Лайона было пронизано любовью и блаженством.

Дэвид отправил короткое поздравительное послание, а затем благополучно выкинул Лайона и его проблемы из головы. Он пришел к выводу, что лучше не вспоминать о некоторых событиях своей жизни. Одним из них была смерть Эммы.

Эмма упала со скал Баронсфорда, которые нависали над бурным Твидом. Тела Лайона и Эммы лежали рядом, когда Пирс их нашел. Они вместе с Уолтером Траскоттом подняли их наверх. Кое-кто называл это несчастным случаем, но другие, а их было большинство, считали, что это убийство. Лайон сильно разбился при падении, так что врачи предупреждали, что даже если граф выживет, он может остаться калекой на всю жизнь. Однако благодаря заботам жены Лайон быстро пошел на поправку.

Но слухи об убийстве не прекращались.

Лорда Эйтона официально не обвиняли в смерти жены, но в глазах общества он был виновен. Сам Дэвид знал одно — каждый раз, думая о брате, он вспоминал о смерти Эммы. Его раздумья прервала Гвинет:

— Тебе, должно быть, известно, что лорд Эйтон и его вторая жена большую часть года проводят в поместье Миллисент, в Мелбери-Холле?

— На что ты надеешься? На приглашение? — сухо отозвался он. — Я уже говорил тебе — никаких остановок вплоть до Нортхемптона.

— Из всех, кого я знаю, ты, Дэвид, самый грубый и упрямый человек. — Прищурившись, она бросила на него быстрый взгляд. — Ты вернулся в Англию, но никто не знает об этом. Твои родственники волнуются о тебе. В начале месяца я вместе со всеми присутствовала на бракосочетании Пирса. Там собралась вся твоя семья. Так почему ты не смог приехать?

— Кажется, ты забыла, что, выполняя свой долг, я служил королю и отечеству в Ирландии. — Дэвид снова выглянул в окно. Известие о браке его второго брата тоже в некоторой степени повлияло на его решение подать в отставку.

Получив приказ о переводе в Массачусетс, он почувствовал неладное. На новом месте службы он должен был явиться к адмиралу Мидлтону, о ком среди подчиненных ходили слухи, будто он расследует темные делишки, происходящие в армии. До Дэвида доходили слухи и о том, что творилось в Бостоне и в других городах колонии. Он уже был наслышан о сомнительных махинациях своего брата, а также о том, что Пирса ассоциируют с печально известным капитаном Макхифом, тем самым, кто занимался контрабандой оружия, продавая его восставшим сынам свободы. За голову Макхифа было назначено вознаграждение. Хорошо зная Пирса, Дэвид подозревал, что его брат и Макхиф — одно и то же лицо, но гнал от себя эти мысли. Дэвид не сомневался, что адмирал Мидлтон, проницательность и дальновидность которого были всем хорошо известны, переводил его в Бостон для того, чтобы заманить в ловушку его же собственного брата.

Несмотря на отсутствие доказательств о двойной игре Пирса, все это беспокоило Дэвида. Да, это правда — его долг служить короне, и как офицер он принес присягу защищать интересы британского правительства. Однако, будучи в Ирландии, он боролся как мог с британской политикой, считая ее во многом несправедливой. А теперь он вообще не допустит, чтобы его как какую-то пешку использовали против собственной семьи.

Все еще раздумывая над тем, как поступить, он узнал, что девушка, на которой женился Пирс, приходится внучкой адмиралу Мидлтону — недавно признанной внучкой, если быть точным. Адмирал Мидлтон подобрался вплотную к Макхифу. Если бы Дэвид служил в Массачусетсе и был в распоряжении Мидлтона, то, вероятно, на него рассчитывали бы как на подходящую приманку. Сплетни и слухи нагромождались друг на друга до тех пор, пока все не стало напоминать трактирную ссору в Белфасте — ничего никому не понятно, а достается всем — как зачинщикам, так и свидетелям. Нет, самое время выйти из игры. Пришла пора выбирать новый путь в жизни. Дэвид задумчиво посмотрел на расстилающуюся перед ним дорогу.

— Когда тебе надо вернуться в Ирландию? — спросила Гвинет.

— Я не вернусь. Я подал в отставку.

Гвинет состроила гримаску и забилась в угол.

— Это уже совсем плохо, — тихо промолвила она, возвращаясь к своим записям. — На расстоянии ты мне нравишься больше, гораздо больше, запомни это.

Спрятавшись в дубовой рощице, три человека, держа за уздечки своих лошадей, пристально разглядывали придорожную конюшню и примыкавшую к ней небольшую кузницу, вокруг которой сгрудилось несколько домишек и одна мельница, и все вместе представляло собой небольшую, спящую сейчас деревушку.

— Ты уверен — это именно та карета? — спросил один из наблюдавших, указывая на карету, которая час назад подъехала к конюшне. Лошадей уже сменили для следующего перегона. Кучер и грум уже выпили по пинте эля и теперь стояли у кареты, осматривая новую упряжь и болтая со здоровенным кузнецом и его перепачканным сажей подмастерьем.

— Все сходится, — заметил главарь. — Карета красноватого цвета и приехала в положенное время. И девка подходит по описанию.

Он не сводил глаз с медно-рыжих волос молодой девушки, стоявшей перед открытой дверцей кареты и беседующей с кем-то внутри.

— Прикинь-ка, что за работенка нам предстоит, — проворчал первый. — Не понимаю, почему мы не можем схватить девчонку прямо здесь и сразу отправиться за деньгами?

— Ты, жалкий дурень! Делаем все как договорились, — хрипло ответил третий. — Они хотят, чтобы мы пустили ей пулю в голову после того, как она сделает свое дело в Грет-на-Грин. Нам за это заплатят больше, чем за дюжину ограблений почтовых карет на Сент-Олбанс.

— Подожди-ка! Кого это ты назвал жалким дурнем?

— Хватит! — Главарь не сводил глаз с жертвы. — Выжидаем, следуем за ними, держась на расстоянии, чтобы не вызвать подозрений, а потом убиваем — и все шито-крыто.

Люди вместе с лошадьми подались чуть назад, когда пассажир, сидящий в карете, спрыгнул на землю и потянулся. Это был настоящий гигант, и от бандитов не укрылось, что он вооружен шпагой. И скорее всего в карете были еще и пистолеты. Многие экипажи в то время были оснащены особой стойкой для хранения оружия. Он обменялся парой слов с возницей и грумом, а потом повернулся к женщине.

— Здоров верзила, хлопот с ним не оберешься, — уныло протянул один из бандитов. — Все же лучше не трогать его, раз так велено.

— Кто его знает, вдруг он станет поперек пути, когда мы набросимся на девчонку?

— Говорю вам, ребята, не бойтесь его, — заявил главарь. — Он не будет нам мешать.

Она стала неотъемлемой частью его жизни — и сколько он ни пытался переломить себя, у него это не получалось. Он бродил вокруг Гринбрей-Холла в надежде хотя бы раз увидеть ее тайком. Он всегда старался бывать там, где, как он знал, бывала она. Но несмотря на это, весь остаток весны он держался вдали от замка — из-за непонятного страха остаться с ней наедине. Он боялся, что его оставит та крохотная доля самообладания и уверенности, которую совсем недавно он обрел снова.

Верная себе, Эмма едва замечала его на людях. В компании она ограничивалась общими фразами и никогда не разговаривала с ним, даже когда никого не было поблизости. Она равнодушно проходила мимо, и в ней не было заметно ни следа былой сердечности. Когда в Баронсфорд снова пришло лето, он вновь стал наведываться в свой замок.

Эмма больше к нему не приходила. Ее равнодушие наводило на мысль, что их первый поцелуй — это просто плод его воображения. Он чувствовал себя дураком — стоило ли придавать так много значения тому, что наверняка очень мало значило для нее? Но однажды, возвращаясь днем в Баронсфорд через Олений парк, он стал свидетелем события, которое его потрясло.

Где-то впереди он услышал веселые голоса. Приблизившись, он увидел Эмму и Дэвида. Они были вдвоем на лесной вырубке около небольшой заводи, которая протокой сообщалась с Твидом. Дэвид, лежа на плоском камне, смотрел в небо. Эмма сидела рядом с ним и смеялась над тем, что он говорил. Это была почти пасторальная сцена, исполненная простоты и невинности.

Как только он подошел к самому краю леса, его остановил взгляд Эммы, устремленный в его сторону. Он не расслышал, что сказал Дэвид, но Эмма перестала смеяться. Внезапно она села на скалу, положив руку на грудь Дэвида, но при этом ее глаза были обращены на него.

Когда он увидел, как она наклонилась и поцеловала Дэвида в губы, он повернулся и убежал обратно в лес, и бежал до тех пор, пока не свалился в изнеможении.