Пылкий романтик

Глава 28

На следующее утро, как и следовало ожидать, уличные продавцы газет уже наперебой предлагали почтеннейшей публике подробнейшие отчеты о вчерашнем заседании суда, вплоть до некоторых стихов Джулиана. Их текст бог весть каким образом стал достоянием газетчиков. Нужно ли упоминать о том, что уже с самого раннего утра перед зданием суда толпилось еще больше народа, чем вчера? Зал, разумеется, был переполнен.

На этот раз София пришла на процесс в сопровождении мужа. Адриан Бершар лишь вчера вернулся в Лондон. Поездка его была не напрасной. Он привез письменные признания Джонса, что тот действительно похищал графиню по заданию графа. Сей факт уже стал достоянием слухов, хотя в газеты пока еще не успел попасть.

– Можно сказать, – заявила София, – что задача настроить общественное мнение в пользу Джулиана уже решена. Так, во всяком случае, мне показалось, когда я вчера сидела в обществе неких весьма уважаемых дам. Я думаю, бояться нам уже нечего! Твоего Джулиана теперь оправдают, даже если вина его будет доказана.

– Не знаю, как насчет дам, – вставил Адриан, – но мужчины, с которыми я вчера общался, в один голое признали, что этого мерзавца давно следовало бы убить. Убить гораздо менее благородным способом, чем вызов на дуэль!

Все эти уверения, однако, не успокоили Пен. Она знала, что сможет спокойно вздохнуть лишь тогда, когда Джулиана действительно оправдают. Одно дело – общественное мнение, другое дело – закон. Что из того, что убитый был мерзавец, каких мало? Закон, увы, не делает различий между убийством мерзавца и святого.

Больше всего Пен бесило то, что вчерашний опрос слуг ничего ей не дал. Сейчас, когда судьба Джулиана висит на волоске, в доме графа преспокойно сидят двое, чьи показания (Пен была уверена в этом) могли бы раз и навсегда отвести от Джулиана все подозрения. Всю ночь Пен провела без сна, думая о том, как же все-таки помочь Джулиану. И все, чего ей удалось добиться, – это лишь встать наутро с ужасной головной болью и с полным отчаянием в сердце.

– Прошу всех встать, суд идет!

Судья, заседатели, прокурор, обвиняемый заняли свои места. Найтриджа же почему-то нигде не было видно.

– Похоже, – заявил судья, плохо скрывая свою иронию, – вчерашняя пламенная речь мистера Найтриджа утомила его! Прискорбно! Что ж, начнем без него.

Обвинения, вновь зачитанные прокурором, слово в слово повторяли вчерашние. Впрочем, и Найтридж, будь он здесь, вряд ли бы сказал что-то новое, так что присутствие его, по сути дела, ничего бы не дало. Однако Пен была зла на Натаниэля. Пусть бы он не смог ничем помочь Джулиану, но мог хотя бы поддержать друга своим присутствием в тот момент, когда решается его судьба!

С задних рядов вдруг донесся какой-то шум. Он становился все громче. Служитель закона посмотрел туда, откуда доносился гул. На лице прокурора отразилось явное неудовольствие.

Сквозь толпу продирался Найтридж.

– Прошу прощения, ваша честь, – произнес он, протиснувшись к судье, – мне помешали срочные дела.

– Ничего страшного, сэр! – усмехнулся тот. – Ваше присутствие вообще не обязательно! Мы прекрасно обошлись бы и без вас.

– Заседание еще не закончено, ваша честь.

– Суд располагает всем, что ему нужно для вынесения приговора, сэр.

–Даже после вынесения приговора могут возникнуть обстоятельства, требующие его пересмотра. – Найтридж был явно задет бестактностью судьи. – Так, между прочим, написано в законе. Закон превыше всего, ваша честь!

Судья молчал, глядя на Найтриджа с нескрываемым презрением.

Неизвестно, чем бы закончилось это противостояние судьи и адвоката, если бы шум, поднявшийся в зале, не заставил все-таки судью дать Найтриджу слово.

– Леди и джентльмены! – взойдя на кафедру, начал Натаниэль. – Вчера вечером ко мне явилась особа, заявившая, что хотела бы предоставить суду некие показания. Прошу вас, леди! – Он сделал знак кому-то в зале.

Все головы тотчас же обернулись туда, куда смотрел Натаниэль.

К трибуне действительно направлялась некая дама. Пен тоже посмотрела на нее и была не на шутку удивлена.

– Сеньора Перес.

– Господи! – прошептала София. – Она-то какое ко всему этому имеет отношение?

– Убей меня, не знаю! – пожала плечами Пен, Сеньора Перес подошла к судье. Платье цвета слоновой кости эффектно оттеняло ее бронзовую кожу. Шляпка сеньоры Перес была весьма скромной, но на плечи была накинута длинная, почти до пят, темно-синяя с изысканным зеленым узором экзотическая шаль. Как ни широки были складки шали, даже они не смогли скрыть соблазнительных округлостей знойной южанки.

Тогда, в полумраке театра, Пен не рассмотрела черты лица сеньоры Перес. Теперь же, когда это лицо было ярко освещено лучами, падавшими из высокого, словно в готическом соборе, окна, Пен не могла не отметить утонченную и в то же время бесстыдно-соблазнительную красоту смуглянки.

– Мы все внимание, мэм! – ехидно скривился судья. – Господин адвокат заявляет, что вы обладаете информацией, способной пролить новый свет на обстоятельства убийства графа Глазбери. – Было понятно: судья ни на секунду не верил, что эта красотка действительно способна сказать что-то такое, что заставило бы его пересмотреть давно уже принятое решение.

– Об обстоятельствах убийства я ничего не знаю, ваша честь.

– Тогда, может быть, вам лучше не отнимать у нас время?

– Но я все же считаю своим долгом кое-что рассказать суду.

– Слушаем вас, сеньора.

– Я могу подтвердить, что мистер Хэмптон в ночь убийства не мог находиться в доме графа Глазбери. – Сеньора Перес сделала паузу. – Дело в том, что в ту ночь он был у меня.

У Пен перехватило дыхание. Впрочем, не только у нее, ибо секунд через пять весь зал, как по команде, дружно выдохнул.

Пен уставилась на даму, стоявшую перед судьей. И она, замужняя женщина, так просто признается перед всем светом в ночном визите постороннего мужчины?! Что-то здесь явно не то.

– Я не ослышался, мэм? – Лицо судьи расплылось в сальной улыбке. – Хотите сделать добровольное признание, что вы – еще одна любовница мистера Хэмптона? Ну и аппетиты у этого парня! Сколько же у него, интересно, таких?

Плоская шутка, очевидно, показалась ему самому верхом остроумия, но никто в зале даже не улыбнулся.

– Это не то, о чем вы подумали, сэр, – с достоинством проговорила Перес. – Я консультировалась у него по юридическим вопросам. Мой муж хотел вложить деньги в одно дело, а мне оно показалось сомнительным. Поэтому я и решила встретиться с мистером Хэмптоном втайне от мужа. Рауля в ту ночь не было дома. Мистер Хэмптон пришел ко мне около полуночи и пробыл часа два.

– И мистер Хэмптон решил вашу проблему? – с издевкой спросил судья. – Остались ли вы довольны, сеньора?

Вопреки расчетам судьи аудитория, однако, совсем не спешила восторгаться его сомнительным остроумием. Судья, пожалуй, был единственным, для кого происходящее было всего лишь забавным спектаклем. Те же самые люди, которые еще вчера пришли сюда исключительно ради любопытного шоу, сегодня были совсем в другом настроении. Конечно же, этими людьми двигало не столько желание торжества истины, сколько стремление засвидетельствовать перед всем светом свое восхищение героем! Пен с удовлетворением отметила, что подобные настроения ей, пожалуй, еще больше на руку, чем если бы публику по-настоящему волновало, кто же все-таки настоящий убийца. София была права: даже если бы публике сейчас предоставили неопровержимые доказательства виновности Джулиана, она и тогда бы все равно в один голос потребовала его освобождения. О кончине же графа Глазбери публика сожалела не больше, чем о гибели какого-нибудь таракана или крысы.

Сеньора Перес, казалось, и не заметила двусмысленных намеков в реплике судьи, словно полностью исключала, что такой респектабельной леди, как она, можно приписать подобное.

– Спасибо, ваша честь, – кивнула она, – совет мистера Хэмптона оказался мне весьма полезен. Благодаря ему мне удалось удержать мужа от участия в сомнительной авантюре.

– Позвольте задать вам один вопрос, сеньора, – подал вдруг голос прокурор. – Вы заявляете, что вас с мистером Хэмптоном ничего не связывает. Но если это так, почему же вы до сих пор молчали о том ночном визите?

– Сначала я боялась, как бы муж, узнав, не подумал плохого. Но вчера, видя, как обеспокоена я его стремлением вложить деньги в это дело, Рауль сам сказал: «Если тебя это так беспокоит, может быть, посоветоваться с каким-нибудь юристом? С мистером Хэмптоном, например?» Тогда я призналась, что с Хэмптоном я уже советовалась. После того как я открылась мужу, я уже не вижу необходимости скрывать это и от других.

– И ваш муж даже не выражал сомнения в вашей невиновности?

– Мы с мистеррм Хэмптоном были не одни. Все эти два часа, что я разговаривала с ним, в комнате присутствовали также моя горничная и мой лакей. И они готовы подтвердить это под присягой. – Она гордо вскинула голову. – Я никогда не стала бы принимать чужого мужчину, ваша честь. Не знаю, как у вас в Англии, но у нас в Венесуэле подобное не принято. Если не верите, можете допросить моих слуг!

– Хорошо, хорошо, верю. – устало махнул рукой прокурор.

Лицо его, однако, по-прежнему выражало сомнение.

– Господа! – произнес судья, обращаясь к заседателям. – Я лично не вижу, каким образом подобные, с позволения сказать, показания этой дамы могли бы повлиять на решение суда. В вопросе о том, кто убил графа, они ровным счетом ничего не проясняют.

Пен посмотрела на Джулиана. Лицо его было каменным. Пен понимала причину его гнева. Если суд поверит показаниям Перес и признает его, Джулиана, невиновным, следствие скорее всего снова вернется к первому варианту, то есть к ней, Пен.

– Позвольте мне пару слов, ваша честь! – произнес вдруг Найтридж.

Судья посмотрел на него рыбьими глазами.

– Разве у вас не все, сэр?

– Представьте себе, не все. Вы изволили сказать, ваша честь, что показания данной свидетельницы ничего не дают суду. Позволю с вами не согласиться. Сеньора Перес только что убедила всех нас, что мистер Хэмптон не убивал графа. То, что я сейчас скажу, возможно, прольет свет на то, кто убил его.

Огромный зал притих в ожидании новых откровений. Взгляд Джулиана стал еще мрачнее.

Найтридж заговорил очень тихо, словно обращаясь только к судьям, тем не менее большинству присутствующих его слова были вполне слышны. Пен жадно ловила каждое слово.

– Ваша честь! Сегодня утром, еще до рассвета, я посетил дом покойного графа в сопровождении представителей муниципальной полиции. Тщательный обыск выявил кое-что интересное.

Сделав паузу, Найтридж окинул взглядом всю аудиторию. Взгляд его словно предупреждал, что дальнейший рассказ будет о чем-то весьма пикантном.

Судья посмотрел на Найтриджа так, словно все, о чем бы тот ни сказал, на исход дела не повлияет. И он, судья, слушает его лишь потому, что вынужден соблюдать формальности.

– Продолжайте, сэр.

– Так вот, ваша честь, обыск действительно обнаружил нечто любопытное. В гардеробе покойного вместе с его одеждой обнаружились... э-э... короче, некоторые предметы, позволяющие предположить, что покойный... как бы это сказать... любил порой предаваться довольно-таки своеобразным развлечениям. Для них ему требовались партнеры.

Найтридж изобразил на лице сожаление, что в интересах следствия ему приходится говорить во всеуслышание о подобных вещах.

Лицо судьи покраснело. Впрочем, не столько от смущения, сколько от возмущения, что Найтридж портит ему давно отрепетированный спектакль.

– Данные предметы могут послужить следствию вещественными доказательствами, и я распорядился их взять. Не желаете ли взглянуть на них прямо сейчас, ваша честь?

– Спасибо, – поморщился тот, – не вижу необходимости.

– Не желаете? На вашем месте я бы заинтересовался ими, ваша честь. Не кажется ли вам, сэр, что подобная находка говорит о многом? О том, например, что убийцу графа следует искать в совсем иных кругах – не столь высоких, к которым принадлежит мой подзащитный.

– Отлично, Натаниэль! – прошептала София.

Пен промолчала, но и она не могла не признать, что защита Найтриджа действительно была продумана блестяще.

Пен посмотрела на судью. В нем ничего уже не осталось от того самоуверенного типа, каким он казался еще минуту назад. Теперь у судьи был вид загнанного зверя. Но Найтридж, не удовлетворясь этим, решил добить его окончательно.

– Итак, господа, я хотел бы уточнить: достигли мы согласия относительно двух пунктов? Первый: можно ли считать, что показания сеньоры Перес окончательно снимают подозрения с мистера Хэмптона? И второй: можно ли считать, что обнаруженные мною вещественные доказательства говорят о том, что убийцу графа Глазбери следует искать совсем не там, где мы это делали доселе?

Слова Найтриджа и взгляд его были обращены к судьям, но огромный зал безошибочно понял, что на самом деле он ищет поддержку у него. И что тут началось!

– Конечно! Конечно! – раздавались голоса. – Браво, мистер Найтридж! Закрывайте заседание, ваша честь! Щеки судьи побагровели. Но противостоять такому напору мог лишь человек, безрассудный до тупости. Деваться было некуда.

– Хорошо, – крайне неохотно вздохнул судья. – Вынужден согласиться с вами по обоим пунктам.

Слова его потонули в восторженном реве. Видавший виды судебный зал не мог вспомнить подобного неистовства.

Не замечая ничего вокруг, Пен смотрела на Джулиана. Ей хотелось броситься к нему, обнять и плакать от счастья, от того, что самое страшное, слава Богу, позади.

Джулиан посмотрел на нее. Лицо его было по-прежнему мрачным, но в глазах светились огоньки – огоньки счастья, надежды, возрождения к новой жизни. Но было в глазах Джулиана еще кое-что. А это могли знать только он и Пен.

Пен знала. Вчера она узнала, что Джулиан все эти годы неизменно любил одну лишь ее. Сегодня же она поняла, что всю оставшуюся жизнь не только любовь Джулиана, но и он сам будет с ней.

Огромное, точно океан, счастье лежало перед ней. Пен оставалось только взять его.