Пьянящая любовь

1

Миловидная брюнетка, стоявшая напротив доски объявлений Колумбийского университета, была настолько поглощена их изучением, что не заметила свою лучшую подругу Миранду.

— Привет, Робин! Как дела? Выбираешь, куда отправиться на летние каникулы?

Брюнетка, одетая в обтягивающие темно-синие джинсы и тонкий трикотажный джемпер, вздрогнула всем телом и резко обернулась на знакомый голос.

— Извини, — опешила ненароком испугавшая ее Миранда. — Ты такая нервная.

— Привет, — растерянно похлопав длинными пушистыми ресницами, ответила Робин. — О чем ты говоришь? Похоже, я опять все лето буду вкалывать в фастфуде.

— Робин, ты ведь лучшая студентка курса! — не без гордости за достижения подруги воскликнула Миранда.

— И единственная студентка, получающая стипендию, — невесело добавила Робин.

Она лучше многих знала, что название университета, который человек окончил — во всяком случае в США, — имеет даже большее значение, чем полученная в результате обучения специальность. Герб Принстона или Йеля на дипломе свидетельствует не только о качестве образования, но и о принадлежности к определенному социальному слою.

Правда, из каждого правила бывают исключения. Взять хотя бы ее, Робин Голдвей. Дочь биржевого маклера и учительницы рисования, погибших в автокатастрофе много лет назад, Робин была белой вороной, или лучше сказать серой мышкой, среди своих однокурсников. Большинство из них — отпрыски богатых, влиятельных и аристократических семей Америки. Отец лучшей подруги Робин Миранды, к примеру, был видным политическим деятелем.

Робин же относилась к числу тех счастливчиков, самородков из простого народа, которым удалось поступить в старейший и престижнейший вуз Америки самостоятельно. Да еще и получать стипендию. Правда, денег едва-едва хватало, чтобы сводить концы с концами в чужом городе.

С блеском пройдя вступительные испытания и набрав тысячу триста пятьдесят пять баллов за экзамен SAT-1[1], Робин проявляла феноменальные способности по абсолютному большинству предметов учебного цикла вплоть до нынешнего момента. А ведь до окончания четвертого года обучения оставались считанные недели.

— Мы с ребятами никак не можем определиться, куда податься, — с преувеличенно глубоким вздохом произнесла Миранда, опершись одним плечом на косяк двери.

Мне бы ваши проблемы, мелькнуло в голове Робин. Однако вслух она вежливо и по возможности приветливо поинтересовалось:

— Какие варианты?

— Тринидад и Тобаго или Европа.

Робин удивленно вскинула брови.

— Все равно что выбирать между селедкой и мороженым. Вы определитесь для начала, что хотите получить от отдыха, ровный золотистый загар или общение с достижениями европейской культуры.

— Ты бы уж точно выбрала старушку Европу, — с ироничной усмешкой сказала Миранда.

— Конечно, — ни секунды не размышляя, подтвердила Робин. — Я мечтаю побывать в Париже и в Риме. Боюсь, я еще долго не смогу себе этого позволить.

— Ничего интересного там нет.

Робин недоверчиво покосилась на столь категоричную подругу.

— Я была там много раз. Сначала с родителями, которые из кожи вон лезли, чтобы прослыть просвещенными и энциклопедически образованными людьми. — Миранда скептически хмыкнула. — Почему к политикам такое предвзятое отношение в обществе? Мои родители и в самом деле очень, очень культурные люди. По-моему, они даже перегнули палку. Мама так хотела вырастить из меня гения, что с пеленок пичкала шедеврами Ренессанса, таскала в оперу и музеи. Наверное, поэтому я теперь и предпочитаю отдыхать среди дикарей с шоколадной кожей и белоснежными улыбками. Нет, подруга, скажу тебе честно: я предпочитаю лениво-тюлений отдых.

Робин вздохнула. Жалобы Миранды совпадали с ее мечтами! Родителям Робин некогда было ходить по театрам и картинным галереям. Однако Робин никогда бы не осмелилась обвинить их в чем-либо. Самое главное, что они научили ее читать, когда малышке едва исполнилось четыре года. С тех пор Робин не расставалась с книгами. А после трагической гибели родителей книги и вовсе стали ее единственными друзьями и советчиками.

— Неужели ты собираешься проторчать все лето в Нью-Йорке, Робин? Зной и жара сведут тебя с ума, точно тебе говорю. В топке мегаполиса даже кондиционеры не спасают.

— Не преувеличивай. Все прошлое лето я простояла за кассой в «Макдоналдсе» и, как видишь, сохранила здравый рассудок.

— Что по поводу твоих планов думает Джеймс?

Робин пожала плечами.

— Джеймсу и самому придется этим летом нелегко. Он заканчивает университет и…

— Не беспокойся, папочка устроит его управляющим какого-нибудь из своих банковских филиалов. Кстати, вы сможете наконец пожениться.

— Миранда, мне кажется, еще слишком рано думать об этом.

— Рано? Вы с Джеймсом встречаетесь уже два года! Он через месяц заканчивает учебу. Не удивлюсь, если Джеймс сделает тебе предложение прямо на выпускном балу. Это будет очень романтично. — Миранда мечтательно закатила глаза.

Робин вымученно улыбнулась. К сожалению, Джеймс не отличался особой романтичностью. Да и откуда она могла появиться у сына банкира и адвокатши? Джеймс был воплощением рационализма и прагматизма. Робин поначалу раздражала его манера заранее все планировать. Будь то поход в магазин — с неизменными списками продуктов! — или планы на следующие десять лет жизни.

— В любом случае мне нужно на что-то жить… хотя бы до того счастливого момента, когда Джеймс сделает мне предложение.

— Робин! — Миранда резко развернула подругу к себе и заглянула в ее темные глаза. — Ты любишь Джеймса?

— Разумеется, — сухо ответила Робин. Заметив во взгляде подруги сомнение, она добавила голосу чуть больше эмоциональности: — Он очень… надежный.

— Надежный?! — Миранда от возмущения поперхнулась воздухом. — Это все, что ты можешь сказать о будущем муже?

— Он пока мне не муж.

— Пока, — поймала ее на слове Миранда. — Однако явно собирается им стать. Джеймс любит тебя.

— Я знаю.

— Поверь мне, ему через многое пришлось пройти, чтобы отстоять перед родителями свое право на самостоятельный выбор невесты, уж я-то знаю.

— Да уж.

Робин поморщилась, вспомнив обстоятельства своего знакомства с родителями Джеймса. К тому моменту, когда ее официально пригласили на семейный ужин в дом Филлингов, они с Джеймсом встречались уже полгода. В их отношениях никогда не было особого пыла или буйства страстей. Они не рвали друг на друге одежду и не сбегали с лекций ради поцелуев в темных углах кампуса. Робин всегда казалось, что она обрела в Джеймсе не столько любовника, сколько брата, такими ровными и теплыми были их отношения. Каждое свидание начиналось и заканчивалось полуцеломудренным поцелуем в щеку или в уголок губ, а любовные признания заменяли разговоры об экономике или социальных проблемах современной Америки. Робин и Джеймс могли говорить часами обо всем на свете… кроме своих отношений. Однако каким-то шестым чувством Робин осознавала, что они с Джеймсом медленно, но верно двигаются к алтарю.

Наверное, это и есть любовь, подумала тогда с осадком разочарования Робин. Никаких переживаний, волнений и бессонных ночей. Многие об этом могли только мечтать. Она любила Джеймса. Джеймс любил ее. Даже его родители со временем смирились с выбором сына и приняли Робин в семью. Пусть она не принадлежит к богатому и знатному роду, но благодаря своему уму и трудолюбию Робин Голдвей многого добьется.

— Робин, ты ведь такая умная! — с легким налетом зависти воскликнула Миранда и перешла на заговорщический шепот: — Скажу тебе по секрету. Мне об этом стало известно от человека, приближенного к правлению… Так вот мистер Брэддок всерьез подумывает о том, чтобы предложить тебе место преподавателя французской литературы.

— А как же миссис Валентайн? — озадаченно спросила Робин.

Миранда скорчила презрительную гримасу.

— Эту старушенцию давно пора отправить на покой. Она уже с трудом отличает реальность от мира книжных персонажей. На ее лекциях у меня возникает чувство, что Валентайн ровесница Бальзака.

Робин усмехнулась.

— Миранда, будь снисходительной. Разве это не говорит о педагогическом таланте миссис Валентайн? Лично я на ее занятиях совершенно забываю о времени.

— Счастливая, — вздохнула Миранда.

— В любом случае все это писано вилами на воде. За несколько лет, которые мне потребуются на окончание университета и аспирантуры, все может измениться. Возможно, мистер Брэддок разочаруется во мне… по сравнению с миссис Валентайн я…

— В любом случае будущая преподавательница Колумбийского университета не должна работать официанткой во время каникул.

Миранда была права. Университеты Лиги плюща[2], в которую входил и Колумбийский, не жалели средств на оплату труда своих преподавателей. Они приглашали на работу нобелевских лауреатов, отставных министров, видных ученых, известных деятелей искусства и культуры. Парадоксально, но в среде преподавателей существовала жесточайшая конкуренция за место в вузе Лиги. Естественно, что и брали на работу лучших из лучших.

Кроме того, многие высокопоставленные политики, бизнесмены, бывшие и действующие главы иностранных государств почитали за честь выступить с лекцией в престижном университете. Немаловажную роль в этом играла и оплата. Робин могла гордиться уже одним тем фактом, что ее кандидатура рассматривалась на ученом совете, а сам мистер Брэддок голосовал за Робин обеими руками.

— Что же мне делать? Жить в Центральном парке и просить милостыню?

Миранда снисходительно улыбнулась.

— Все, что от тебя требуется, вовремя сказать Джеймсу «да».

— Может, мне еще и самой сделать ему предложение? Мистер Филлинг, будьте моим мужем. — Робин невесело улыбнулась. — Только, боюсь, на обручальные кольца не хватит всех моих сбережений.

— А почему бы тебе не попробовать себя в качестве няни? В Нью-Йорке полным-полно деловых мамаш, у которых нет времени на детей.

Робин закатила глаза и сделала страдальческое лицо.

— Няня — последнее, на что я соглашусь. Через час общения с детьми я чувствую себя выжатой как лимон.

— А как тебе это? — Миранда ловко оторвала от доски объявлений листочек с написанным от руки текстом и протянула подруге.

Робин принялась сосредоточенно читать.

— Странно, я его не видела.

— Потому что смотрела на пестрые вывески «Макдоналдса», которому вечно требуются работники. Похоже, они сгорают на работе чаще и быстрее хот-догов.

— Не уверена, что у меня получится… — с сомнением в голосе произнесла Робин. — Здесь говорится, что мальчику требуется интенсивный курс французского. Вряд ли я смогу за два с половиной месяца…

— Робин, ты говоришь по-французски, как на родном! В конце концов, этому парню не нужно сдавать экзамены в Сорбонну. В объявлении сказано, что ему нужен разговорный французский начального уровня. Наверное, семья собирается в долгое путешествие, вот и решили поднатаскать сыночка.

— Право, не знаю. — Робин мяла в руках листок с объявлением. — Я никогда еще не учила других.

— А как же я? — Миранда ободряюще улыбнулась. — Только вспомни, сколько раз ты объясняла мне непонятные темы! Только не зазнавайся, но ты первая, кому удалось разъяснить мне теорию относительности. Это многого стоит, скажу тебе.

— Думаешь, надо позвонить? — Робин подняла на подругу вопрошающий взгляд.

— Даже думать нечего. Только не продешеви. Ты стоишь миллион долларов!

Робин рассмеялась и обняла подругу за плечи.

— Боюсь, не многие разделят твое мнение. Впрочем, спасибо за лестный отзыв о моих педагогических способностях.

— К тому же это отличный шанс проверить себя. Может быть, тебе совсем не понравится. Тогда ты со спокойным сердцем выйдешь замуж за Джеймса и забудешь об аспирантуре.

— Может быть, может быть…

— Чего же ты ждешь? — ринулась в новую атаку Миранда. — Или мне еще и позвонить вместо тебя?

— Не стану же я звонить прямо сейчас? Перемена вот-вот закончится и…

— Никаких «и». Набирай номер, пока тебя не опередила какая-нибудь ушлая девица.

— Миранда, ты смеешься? В Колумбийском университете не так уж много студентов, вынужденных искать работу на время летних каникул.

— А в совершенстве владеющих французским языком и подавно, — согласилась Миранда. — Однако ты все равно позвони прямо сейчас. При мне.

— Хочешь убедиться, что я не спасую?

Миранда скрестила на груди руки и исподлобья посмотрела на упрямицу.

— Робин, хватит пререкаться. Тебе нужна приличная работа или нет?

Не говоря ни слова, Робин достала из заднего кармана джинсов сотовый телефон и, расправив смятое объявление, набрала заветные цифры. Пальцы предательски дрожали. Миранда, как настоящая подруга, сделала вид, что не заметила волнения Робин.

Они отличались всем. Цветом волос и глаз. Телосложением. Миниатюрная Робин казалась Дюймовочкой по сравнению с рослой и полноватой Мирандой. Все свободное время Робин проводила в библиотеке, а ее подруга в модных магазинах Манхэттена. У Робин не было отбою от поклонников, но она не обращала внимания ни на кого, кроме Джеймса. Миранда же, напротив, искала мужского внимания… к сожалению, без особого успеха.

— Алло. Я… — голос Робин сорвался, — я звоню по объявлению.

— Да-да, одну минутку. — Женщина, поднявшая телефонную трубку, кого-то позвала.

Через несколько мгновений, показавшихся Робин вечностью, из трубки донесся мелодичный голос, явно принадлежавший женщине за тридцать пять.

— Добрый день. Меня зовут миссис Макдауэлл, — тут же представилась собеседница.

— Робин Голдвей. Я студентка Колумбийского университета.

— Мисс Голдвей, думаю, будет удобнее, если вы придете к нам домой, и мы спокойно обо всем поговорим. — Миссис Макдауэлл звонко рассмеялась. — За чашечкой кофе или чаю.

— Хорошо. Когда мне лучше приехать?

— В любое удобное для вас время. Эйдон вернется из школы с минуты на минуту. Вы сразу сможете познакомиться с ним.

Робин растерянно посмотрела на Миранду. Поскольку та не слышала слов миссис Макдауэлл, ей оставалось лишь оптимистично улыбаться и махать руками, подбадривая насмерть перепуганную Робин.

— Хорошо… скажите, как к вам добраться и сколько это займет времени?

— Робин, вы мне уже нравитесь. Обожаю сговорчивых людей, умеющих принимать быстрые решения. — Миссис Макдауэлл снова рассмеялась, и Робин мысленно списала добрый десяток лет. Столь заразительный и беззаботный смех мог принадлежать либо очень молодой женщине, не обремененной семейными и финансовыми проблемами, либо очень жизнерадостному человеку. Сама Робин давно уже так не смеялась.

Миссис Макдауэлл продиктовала свой адрес и подробно объяснила, каким образом лучше добираться до их дома. Затем выразила свое удовольствие от знакомства и общения, попрощалась и положила трубку.

Услышав короткие гудки, Робин ошарашенно уставилась на телефон. Это все?

— Ну что? — тут же накинулась с расспросами Миранда. Последние две минуты, в течение которых она сохраняла гробовое молчание, стали ее личным рекордом. Обычно рот Миранды не закрывался дольше, чем на тридцать секунд. Она всегда о чем-то рассказывала, смеялась, советовала, сокрушалась, восхищалась, поздравляла или возмущалась.

Робин пожала плечами.

— Что она сказала? Они уже нашли репетитора? Мы опоздали?

— Кажется, нет.

— Кажется?

— Мне нужно торопиться. — Робин снова сунула телефон в карман джинсов и стремительными шагами направилась к выходу, оставив подругу в полном недоумении.

Вот и помогай после этого людям, вздохнула Миранда и медленно поплелась к лекционной аудитории.

Открывшая массивную дубовую дверь женщина несколько минут внимательно рассматривала гостью. Судя по мелькнувшей на ее лице улыбке, Робин фейсконтроль прошла.

— Я вам звонила, — начала объяснять Робин, но хозяйка дома жестом остановила ее и пригласила пройти в дом.

К удивлению Робин, миссис Макдауэлл выглядела значительно моложе тридцати пяти. Неужели у этой неотразимой красавицы четырнадцатилетний сын? — поразилась Робин.

— Вы чем-то удивлены, дорогая? — с мягкой, располагающей улыбкой поинтересовалась миссис Макдауэлл, устроившись на мягком диване в просторной гостиной.

— Признаться, да, — искренне ответила Робин, присев рядом с хозяйкой. — Кому требуется репетитор?

— Моему сыну Эйдону. — Похоже, миссис Макдауэлл была польщена сомнениями Робин. — Я не ожидала увидеть вас так скоро… Эйдон еще не вернулся из школы. Впрочем, так даже лучше. Мы сможем спокойно обсудить все детали, прежде чем вы приступите к занятиям.

— Вообще-то, — Робин покраснела до корней волос, — я не думала, что мы начнем занимать прямо сегодня.

— Зачем терять драгоценные дни? Дело в том, что это непозволительная роскошь в нашей ситуации.

Робин с интересом следила за активной мимикой матери своего будущего ученика. Миссис Макдауэлл, похоже, нисколько не беспокоилась о морщинах. Она то улыбалась, то хмурила лоб и сдвигала брови, то скептически усмехалась. Однако в ее облике не было никакой искусственности, натянутости или показухи. Робин почти влюбилась в новую знакомую. Если бы ей сейчас отказали в работе, она бы искренне огорчилась. Судьба не часто сводила ее с интересными и откровенными людьми.

— Мой муж приобрел виноградники в департаменте Сон-е-Луар в кантоне Шапель де Гинше. Наверное, вам это мало о чем говорит, — со снисходительной улыбкой заметила миссис Макдауэлл, прежде чем продолжить: — Этот регион Франции называется Божоле. Думаю, это название вам знакомо.

Робин энергично кивнула. Кто не знает знаменитые красные вина Божоле, производимые по старинной методике из единственного выращиваемого в тамошних краях сорта винограда «черный гаме» с белым соком? «Божоле нуво» известно в двухстах странах мира! Характерное качество этого вина ярко-рубинового цвета — его двойная убойная сила. «Божоле нуво» сбивает с ног не только, когда его выпьешь, оно способно вскружить голову и на следующий день — достаточно лишь принять натощак стакан холодной воды!

— Мой муж приобрел полторы сотни гектаров виноградников неподалеку от Вильфранше-на-Соне. Сейчас он занимается там обустройством нашего будущего дома. Меньше чем через три месяца мы с Эйдоном должны присоединиться к нему.

— И к этому моменту ваш сын должен свободно владеть французским?

— Мисс Голдвей, в вашем голосе прозвучало слишком явное сомнение, — с упреком заметила миссис Макдауэлл. — Мой сын лучший ученик лучшей частной школы Нью-Йорка. Я говорю это не только потому, что Эйдон мой сын. Уверяю вас, я не принадлежу к разряду мамаш, которых настолько ослепляет любовь к своему ребенку, что они готовы закрыть глаза на его недостатки. Как только вы познакомитесь с Эйдоном, то тут же влюбитесь в него!

Робин удивленно вскинула брови.

Миссис Макдауэлл суетливо замахала руками и поспешила устранить невольную двусмысленность своего высказывания:

— Как в ученика, разумеется. Эйдон очень прилежный мальчик. Вы наверняка знаете, что одаренные от природы дети зачастую ленивы. К Эйдону это не относится ни в малейшей степени. Если вы сможете его заинтересовать своим предметом, то он отплатит вам сторицей.

— Я постараюсь, миссис Макдауэлл, — искренне заверила ее Робин.

— О, милая, зовите меня Анджелиной. К чему все эти церемонии? Вы теперь станете частой гостьей в нашем доме.

Робин снова подняла брови, не найдя подходящих слов, чтоб выразить свое удивление и… возмущение! Что о себе возомнила эта особа? Можно подумать, у Робин нет других забот, помимо обучения ее гениального сыночка.

— Где вы живете, Робин?

Услышав ее ответ, Анджелина аж подпрыгнула на диване.

— Это ведь на другом конце города! Может быть, вам стоит перебраться на несколько месяцев к нам?

Не успела Робин и слова сказать, как миссис Макдауэлл принялась перечислять преимущества проживания преподавательницы Эйдона в доме ученика.

— Кроме меня и Эйдона, в доме живут Розалинда, это наша кухарка, и Роджер. Это наш шофер. Кстати, он сможет отвозить вас на учебу. Неплохая экономия денег и времени. — Анджелина озорно подмигнула Робин. — Дом слишком велик для нас. Вы даже сможете выбрать себе комнату. У вас есть молодой человек?

Робин смущенно опустила глаза и кивнула.

— И он отпустил столь очаровательную девушку к взрослому юноше?

Робин закашлялась, от неожиданности поперхнувшись воздухом.

— Вы, кажется, говорили, что вашему сыну четырнадцать.

Миссис Макдауэлл рассмеялась, запрокинув голову. При свете электрических лампочек копна ее каштановых волос отливала медью. Робин невольно залюбовалась роскошной шевелюрой зрелой женщины.

— Эйдон довольно рослый мальчик. К тому же он развит лучше большинства своих сверстников.

— Я уже заочно влюблена в него! — прервала поток материнских восхищений Робин. Пусть это и не было очень уж вежливо, но, по крайней мере, избавило ее от очередной порции восторженных отзывов.

Робин чуть не прыснула от смеха, представив себе Эйдона Макдауэлла прыщавым подростком, тайком покуривающим травку и обладающим посредственными способностями.

— К тому же вы сможете заниматься с Эйдоном без тягостной академической обстановки, которой грешат современные школы и колледжи.

— Погружение в языковую среду, — задумчиво произнесла Робин, оценив смекалку миссис Макдауэлл. Похоже, эта женщина не только привлекательна, но и чертовски умна. Что ж, Робин готова была предположить, что Эйдон унаследовал часть материнского ума и красоты.

— Раз вы согласны, то предлагаю откупорить бутылочку шампанского, чтобы отметить начало нашего сотрудничества. — Анджелина Макдауэлл поднялась с дивана, не дав Робин опомниться.

Робин казалось, что все события сегодняшнего дня происходят с головокружительной быстротой. Не успела она задуматься о поисках работы, как вот уже согласилась перебраться в чужой дом и заниматься французским языком с незнакомым юношей, в которого, как уверяла его мать, Робин непременно влюбится. Дело осталось за малым: рассказать обо всем Джеймсу.

Робин сильно сомневалась, что он придет в восторг от ее затеи. Она и сама пока не определилась, как относиться к новой работе и новому дому. Она могла быть уверенной лишь в одном: ни о какой любви к ученику на десять лет младше ее не может быть и речи!

— О, прошу прощения. Я не знал, что у моей матери гости.

Робин тряхнула головой, чтоб вернуться в реальность. Она по-прежнему находилась в гостиной особняка Макдауэллов. Анджелина, судя по всему, увлеклась выбором шампанского. Наверняка в доме винодела бар ломился.

Робин подняла глаза на молодого человека.

— Вы — Эйдон?

Юноша кивнул.

Робин не верила собственным глазам. Перед ней стоял молодой человек, выглядевший едва ли не старше Джеймса Филлинга. Высокий и широкоплечий. Разве что черты лица выдавали его истинный возраст. Слишком тонкие, почти девичьи. Белая кожа еще не огрубела от бритвенного станка, а губы не обветрились от поцелуев и соленых слез. Эйдон был юн и прекрасен, как Аполлон. Короткие темные волосы выгодно оттеняли белизну молодой кожи. Темные большие глаза под изумленно изогнутыми бровями могли принадлежать только поэту. Даже если Эйдон Макдауэлл за всю жизнь не срифмовал и пары строк, в душе он, без сомнения, был поэтом. Именно из таких романтиков со временем получаются ловеласы и альфонсы. Тягу к прекрасному они променивают на страсть к женщинам. Стремление обладать земной, телесной красотой берет верх над всеми прочими страстями…

— Вы так на меня смотрите. — Эйдон смущенно улыбнулся. — Что-то случилось?

— Я… я буду заниматься с вами французским, — едва слышно пролепетала Робин.

— Превосходно! Я готов начать прямо сейчас. Бонжур, мадмуазель.

— Бонжур. Парле ву франсе?

Эйдон вжал голову в плечи и стыдливо потупился.

— Вообще-то мои познания более чем скромны.

Робин улыбнулась.

— Тогда, думаю, нам лучше сначала познакомиться. Меня зовут Робин Голдвей.

— Сколько вам лет? — без обиняков спросил Эйдон.

— Двадцать два.

— Я бы не дал вам больше восемнадцати.

— То же самое могу сказать и о вас, — парировала она.

Эйдон по достоинству оценил выпад новой учительницы. Прищурившись, он пристально посмотрел на Робин. Худенькая брюнетка в джинсах и джемпере мало походила на преподавательницу. Скорее на школьную подружку из старшего класса.

— Занятия обещают быть интересными.

— Это зависит от вас.

— И от вас, мисс Голдвей.

Эйдон галантно склонился и поцеловал руку Робин. На ее спине проступил холодный липкий пот, хотя щеки пылали огнем. Похоже, у этого юноши имелся опыт общения с девушками, невольно подумала Робин. За пять минут Эйдон умудрился вызвать в ней больше переживаний, чем Джеймс за несколько месяцев. Смущение, робость, желание понравиться, растерянность и даже страх попасть во власть обаяния и какого-то магнетизма Эйдона. Миссис Макдауэлл забыла предупредить о столь немаловажной особенности своего сына, как сексуальность. А ведь ему всего четырнадцать!

— О, я вижу, вы уже познакомились! — с порога возвестила миссис Макдауэлл.

— Мама, я тебя обожаю. — Эйдон снова превратился в четырнадцатилетнего мальчика, когда прижался щекой к материнской щеке. — Лучшего преподавателя ты не могла мне найти. Я уже жду не дождусь первого урока.

Миссис Макдауэлл расплылась в ослепительной улыбке человека, принявшего заслуженную похвалу.

— Представляю, как ты обрадуешься, Эйдон, узнав, что Робин будет жить в нашем доме до самого нашего отъезда. Надеюсь, ты ее не будешь обижать?

— Ни за что на свете. Мама уже показала вам дом?

Робин отрицательно покачала головой. Эйдон протянул ей руку.

— В таком случае, позвольте это сделать мне. Как по-французски будет «пожалуйста»?

— Силь ву пле, — с безукоризненным произношением парижанки ответила Робин.