Радужный венец. Время потерь

Глава 11. Мёртвая Пуща

Туман появился, стоило им только покинуть зелёный лес и ступить на серую землю. Он заключал в ласковые объятия, игриво закрывал глаза, создавал из сухих деревьев причудливые фигуры людей и монстров. Те подозрительно наблюдали за путниками, посмевшими пересечь границу их царства. Сквозь тяжёлые нависшие тучи не проникало ни лучика солнца — врага хозяина этого леса, тумана.

Злат, Китан настороженно молчали. Малыш жался к ногам лошади. И даже Люсилия — ведьма всё же сделала одолжение, представившись — которая до въезда в лес испускала ядовитые усмешки, замолчала. Лошади настороженно стригли ушами.

Анела прикрыла глаза и прислушалась к лесу. В отличие от спутников, ей было спокойно. На душе ни капли страха и настороженности. Лишь печаль и сострадание. Пуща не была мёртвой. Нет! Она жила, страдала. Ей было плохо и одиноко. Она уже долгое время ждала возрождения, защиты и самой стать защитой. Именно так. Быть защитой и быть защищённой.

Сейчас Пуща наблюдала, обволакивала ласковым туманом, заманивала. Но если ей вдруг что не понравится, покажет свою силу. И тогда недругам не поздоровится. Пока же преобладали любопытство и надежда…

Анела, открыв глаза, помотала головой от таких непривычных и необычных мыслей. Не могла же она по-настоящему ощущать, что думает лес? Нет у неё природных способностей. Но эта Пуща странно воздействовала на неё. С ней ощущалось родство, связывающее их невидимыми узами. Как со жрицами и…ведьмами.

— Люсилия, — позвала она ведьму, которая должна была ехать рядом.

Хотела узнать, почему не чувствует её стихии.

Сквозь туман нельзя было различить даже силуэта: ни всадников, ни деревьев. И ни единого звука, кроме едва слышных шагов Северянки.

Анела натянула поводья и прислушалась, желая в этом убедиться. По коже побежали мурашки, от тишины становилось жутко.

— Китан, Злат, Малыш, где вы? — крикнула она, но голос потонул в вязком туманном покрывале.

Северянка, словно желая помочь, призывно заржала. Но и она ответа не получила.

Анела растерялась. Куда ехать? Какое направление выбрать? Она одна потерялась или и все остальные разделились? Злат ведь предупреждал, чтобы были начеку и не теряли друг друга из виду. Она слышала, как он даже тихо просил Китана приглядеть за ней, чем возмутил. Ну не ребёнок же она, право! А теперь…

Слишком уж она задумалась и не заметила, как отстала. Но почему даже Малыша рядом нет? Он ведь должен был почуять её…

Куда-то же всё-таки ехать надо. Не стоять же на месте.

Анела пустила лошадь тихим шагом. Северянка прошла немного и вдруг остановилась. Никакие понукания не помогали. Кобыла словно с укоризной обернулась, мол, она лучше знает, что делать.

— Ну, знаешь! — возмутилась Анела.

Она глянула вниз в клубящийся туман, в котором неизвестно что могло скрываться. Прислушалась к лесу. Раз он живой, пусть подсказывает. Хотя доброжелательность не исчезла, в остальном он молчал. Хотя, что должен был сделать-то? Ответить? Да тогда она бы сама от испуга померла!

Анела, сделав глубокий вдох, перекинула ногу через седло и спрыгнула. Тут же поскользнулась на чём-то мягком. Только вцепившись в гриву лошади, устояла. Затем медленно обошла Северянку. Остановилась перед головой лошади и всмотрелась в тёмно-янтарные глаза.

— Ну и чего ты упрямишься?

Лошадь мотнула головой и жалобно заржала, глядя куда-то за спину Анелы. Она быстро обернулась. Сквозь кудрявившийся густой молочный поток ничего невозможно было разглядеть.

От лёгкого ветерка туман начал редеть. Появился просвет, и Анела невольно отшатнулась к лошади. Они стояли на краю крутого глиняного оврага. Ещё бы шаг… и могли бы недосчитаться ног, а может и головы. Другая сторона оврага, как и дно, продолжала скрываться в тумане.

Анела крепко обняла лошадь за шею:

— Спасибо!

Северянка испуганно заржала и попятилась.

Анела вновь обернулась и замерла.

Молочный туман, словно повинуясь чьей-то воле, сгущался в одну линию, образуя своеобразный мост. Из густой пелены на него шагнула женщина. Высокая, стройная. Подол чёрного платья сливался с туманом, который шлейфом тёк за ней. Казалось, она летит над белоснежным мостом. Волосы чёрным водопадом спадали на плечи. А за спиной чернели перья крыльев.

На Анелу опустилось оцепенение. Она словно заворожённая не сводила взгляда с приближающейся женщины.

Вот та остановилась недалеко от Анелы. Чёрные глаза прищурились.

— Так значит, это будешь ты, — произнесла она. — Долго же мне пришлось ждать.

Голос разрушил оцепенение, и Анела, отшатнувшись, с ужасом выдохнула:

— Чёрная Иридис?!

— Чёрная Иридис? — переспросила женщина. И вдруг, запрокинув голову и расправив крылья, захохотала. Смех был невесёлым, лишь горечь звучала в нём, а в чёрных глазах была тоска. Отсмеявшись, иридис вздохнула и произнесла: — Значит, меня так и продолжают называть. Чёрная Иридис, Иридис Смерти, Проклятая Убийца, предательница, кровопийца… Сколько ещё имён мне придумали за прошедшие века? Сколько злодейств приписали? А где истина? Ты можешь сказать мне?

Взмахом руки остановила собирающуюся ответить Анелу.

— Не надо! Истина для всех своя. Что бы я ни сказала, ты не поверишь. Должна узнать всё сама… — и словно про себя: — Такая возможность отомстить Чавресу… И почему так поздно? Если бы не эти проклятые Греи…

— Греи? — Анела подалась к ней. Она уже слышала это слово. Во сне!

Ведьма окинула её долгим взглядом.

— Запомни, девочка, на свете существует многое, чего с первого взгляда не разберёшь. Каждому своё время и место. Я уже давно мертва, лишь дух продолжает летать над Пущей. Но это не мешает мне знать, что творится в мире и видеть больше других. Только жаль, что лишь обладающая подобным моему даром, может встретиться со мной…

— Кто эти греи? — напомнила Анела. От этого слова веяло опасностью, тайной и чужеродностью.

И тут же прикусила губу, когда иридис грозно прищурила чёрные глаза.

— Не стоит перебивать старших!

Анела кивнула. Всё же и правда не нужно злить могущественную иридис Смерти, пусть она и померла много веков назад. Если даже совершенно неожиданно страх прошёл, остались опасение, почтение и — что скрывать от самой себя-то? — любопытство.

— Греи — наши враги. И только из-за страха их появления, иридис ещё существуют. Пусть и называют их теперь ведьмами и жрицами. Чаврусу хватило ума подумать о безопасности Амбрании и не уничтожать нас всех! Создать храмы, закрыть иридис там, я должна признать, было умным решением…

— Вы врёте! — прервала Анела, на миг забывшись. Всё, чему её учили, противилось услышанному. — Это вы уничтожили свой род! Вы связались с Тьмой. Эйриния и Чаврус спасли от вас кого могли! — с каждым брошенным обвинением она делала шаг вперёд. — А ведьмы продолжают поклоняться и служить Тьме…

— Тьме, девочка? — неожиданно усмехнулась Иридис. — А ты не задумывалась, почему у Тьмы нет имени? Потому что её нет! Нет никаких потусторонних сил! Есть мы — иридис! Именно в каждой из нас эта сила. Сила тьмы! Ведьмы признают это, а жрицы отрицают. Врут себе и людям!

— Неправда! — кулаки помимо воли сжались. Ярость затуманила глаза. Стихия просила поддаться ей, просила дать волю, окунуться в неё. Уничтожить угрожающую Анеле ведьму. Угрожающую всему, во что она верила, её миру.

На лице Иридис мелькнула кривая усмешка. Она быстро шагнула к Анеле:

— Вот так. Хорошо. Позволь стихии взять вверх… И… прими наследство!

Анела отшатнуться не успела. Иридис схватила её за плечи. Чёрные глаза завораживающе блестели, погружая в радужное небытие. Крылья взвились в воздух и заключили в кокон…

Когда Анела вернулась в реальный мир, Иридис стояла напротив и с ожиданием смотрела на неё. Анела с недоумением прислушалась к себе. Вроде ничего не изменилось. Только ощущалась какая-то сосущая пустота внутри. Ни стихии, ни страха, ни ярости — ничего. Вопросительно посмотрела на Иридис…

Сердце резанула боль, распространялась по телу, безжалостно кромсала внутренности острыми лезвиями.

Анела крича упала на колени, затем повалилась навзничь и начала вертеться по земле, срывая с себя одежду. Только бы добраться до источника боли, только бы она прекратилась. В глазах потемнело. Сквозь тьму донеслось:

— Запомни, девочка, правда бьёт сильнее, чем любая ложь. А я… я свободна. Моё проклятие подходит к концу…

Анела, наконец, провалилась в успокаивающую темноту.

Первый забеспокоился Малыш. В тумане разнёсся его громкий вой, заставив всех натянуть поводья.

— Анела, что с псом? — крикнул Китан. Но ожидаемого ответа из молочного тумана не было. — Анела?

— Леди? — одновременно раздался справа холодный голос генерала.

Неожиданно туман поредел. Стали различимы силуэты. Два всадника и пёс, продолжавший завывать в одной ноте. Ни Анелы, ни её лошади. От страха и растерянности защемило сердце. Китан до последнего был уверен, что девушка рядом. Он даже слышал топот Северянки, в этом мог поклясться.

— Где она? — испуганно выдохнул он.

— А это нам сейчас скажет ведьма! — ледяным тоном, от которого побежали по телу мурашки, проронил генерал, направляя жеребца к невысокому лохматому коню Люсилии.

Ведьма заставила коня попятиться, но Китан, объехав, поспешил загородить ей отход. Она оглянулась на него. Затравленный взгляд, не вязавшийся с её прежним поведением, так его удивил, что он даже помотал головой и снова посмотрел на ведьму. Но она, остановив коня, уже глядела на нависшего над ней генерала.

— Ну?! — потребовал ответа Злат.

— Да не знаю я, куда делась ваша курица-жрица! — огрызнулась она. Вот только зазвеневший в голосе испуг выдал её.

— Так найди!

— Если уж ваш блохастый пёс…

— Ведьма… — предупреждающе рыкнул генерал.

— Хорошо, — неожиданно быстро согласилась девушка.

Всё же как похож Злат на своего отца и дядю. Мало кто может устоять перед их яростью. Даже ему, Китану, стало неуютно, хотя ярость была направлена не на него.

Люсилия расстегнула верхнюю пуговицу куртки, оголяя белоснежную кожу шеи, и вытащила амулет, переливающийся голубоватым светом.

— Амулет послушницы? — удивился Китан, подъезжая ближе.

Ведьма бросила на него пренебрежительный взгляд:

— Блокиратор стихии! Должна же я была не дать себя почуять вашей жрице. И что лучше подойдёт, чем не поводок для послушниц? — протянула амулет Злату. — Подержи.

После чего закрыла глаза и застыла, словно прислушиваясь к окружению. Китан следил за каждым изменением её лица и старался предугадать результаты поиска. Злат молчаливым изваянием застыл рядом, пёс продолжал выть.

Ведьма открыла чуть затуманенные глаза:

— Я нашла…

Пёс одновременно с ней гавкнул и побежал к краю поляны. Остановился, нетерпеливо оглянулся, ещё раз лаем позвал за собой. Ведьма недовольно добавила:

— И не только я!

Не сговариваясь, втроем тронули коней с места и направились вслед за нетерпеливо поглядывающим на них псом. Туман продолжал редеть, открывая сухие безжизненные деревья и тяжёлые, придавливающие к земле, тёмные тучи.

Через несколько миль ветер донёс приятный аромат цветущей яблони. Вскоре они выехали на поляну. Сперва на глаза бросились две розово-белоснежные яблони, стоящие у оврага. Жеребцы приветственно заржали, заметив пасущуюся за деревьями Северянку. И только когда Малыш залаял, Китан заметил белый кокон, словно сплетённый огромной гусеницей, вокруг которого метался пёс. Рядом валялась одежда Анелы и её сумочка. Ужас стиснул сердце от предположения, заставляя на миг замереть. Лишь поэтому у кокона первым оказался Злат. Китан никогда, сколько раз не встречался с генералом, не видел его таким растерянным и, кажется, испуганным.

Китан быстро спрыгнул с Вольного, приблизился к генералу и застыл, словно врезавшись в каменную стену. Сквозь полупрозрачную стенку кокона виднелось лицо Анелы с закрытыми глазами.

— Она?.. — и не смог закончить своё ужасное предположение.

— Дышит, — хмуро сообщил генерал, склоняясь над девушкой.

— Её нужно освободить!

Генерал ничего не сказал, но потянулся к кокону.

— Не трогай! — закричала Люсилия, которая словно громом поражённая оставалась стоять на краю поляны.

Лёгко спрыгнула с коня и подбежала к ним.

— Невероятно! — выдохнула она. — Никогда в это не верила…

— Ведьма, объяснись!

Люсилия вздрогнула и со своей обычной усмешкой глянула на генерала.

— С чего бы?

— Ведьма… — с предупреждением нахмурился Злат.

— Хотите, чтоб ваша жрица померла — освобождайте! Но я б на вашем месте показала бы её Анфелии.

И резко развернувшись на месте, направилась к своему коню. От Китана не укрылась, что она всё же краем глаза продолжала поглядывать на кокон.

— Думаешь, можно ей верить? — спросил Китан.

— А у нас есть выбор? Или же ты желаешь рискнуть?

Китан замотал головой. Подвергать жизнь Анелы опасности, он не желал. Генерал, кажется, этого не заметил. Он склонился к кокону, едва касаясь, провёл над лицом девушки. Затем задумчиво коснулся своего подбородка, видимо, примеряясь, как взять кокон на руки.

— Может я? — предложил Китан, но от ледяного взгляда, брошенного генералом через плечо, вздрогнул и отступил на шаг. — Нет, так нет. Так бы и сказал, — тихо буркнул под нос, подавляя недовольство.

Генерал осторожно поднял девушку, прижал к груди и пошёл к коню. Легко, несмотря на свою ношу, запрыгнул в седло, устроил удобнее кокон, освобождая руку, и медленно направил Спутника вперёд. Малыш бежал рядом с жеребцом, изредка поднимал голову на хозяйку и тоскливо поскуливал. Китан подобрал сумочку Анелы и, схватив за узду Северянку, пошёл к Вольному.

Сколько они ехали, Китан сказать не мог. Все мысли занимала тревога об Анеле. То, что с ней случилось, было невероятно, странно. А от того, что он ничего не понимал, становилось страшно. И больше всего он боялся за Анелу.

Деревья расступились. Они выехали на поляну. Взгляд сразу зацепился за добротную избу, рядом с которой лежало несколько стволов деревьев. Никакой ограды, ворот. За домом виднелся маленький зелёный огород.

Дверь избы открылась и на крыльцо вышла высокая женщина. В чёрных волосах блестели редкие нити серебряной седины, а янтарно-карие глаза, очень похожие на глаза Люсилии, строго смотрели на них.

— Я ждала вас, — произнесла ведьма. — Люси, уведи коней в конюшню. Ты, парень, неси девушку в дом. Положишь на кровать в спальне. Первая дверь налево. Потом поговорим!

И не говоря больше ни слова, развернулась и исчезла в доме.

Китан вопросительно посмотрел на генерала, тот пожал плечами, спрыгнул на землю и, прижимая кокон с девушкой к себе, вместе с псом направился к дому.

Китан помог Люсилия устроить в конюшне лошадей. Ведьма насмешливо косилась на него, но ничего не говорила. Они вошли в избу, и Китан невольно вдохнул полную грудь воздуха. Вкусно пахло пирогами. И только потом с интересом огляделся. Внутри изба оказалась просторной, светлой и уютной. Лавки были застелены цветными половичками. На столе стояла ваза с букетом ромашек. Лёгкие занавески колыхались от лёгкого ветерка. Пучки душистых трав висели над печкой. Не знай Китан, что это жилище ведьмы, ни за что бы не поверил. Не так он представлял их дома.

Злат появился из комнаты, дверной проём которой отгораживала белоснежная занавеска, Анфелия пригласила их присаживаться к столу. Люси быстро выставила на стол ещё горячую еду: пирожки, тарелки с грибным супом, горячий хлеб.

Старшая ведьма предупредила, что никаких разговоров, пока не поедят. Пришлось подчиниться. Хотя генерал недовольно поморщился. Видимо, желал как можно быстрее получить ответы на свои вопросы. А вот Китана, когда он был в расстроенных чувствах, начинал одолевать голод. И он рад был сначала перекусить.

Тарелки, наконец, опустели. Люси быстро убрала со стола, оставив тарелку с пирожками и поставив чайник. Анфелия произнесла:

— Ну что ж, можете спрашивать.

— Что с Анелой? — не стал тянуть генерал.

— Перерождение…

— Что?

— Что слышали! Через день-два придёт в себя. Дважды всё объяснять я не собираюсь. Придётся вам ждать, пока девушка не очнётся. Ещё вопросы?

— Кто вы?

— А Люси не сказала? — посмотрела на девушку.

— Я сказала, что ты Главная ведьма. Чего ещё нужно? — небрежно пожала та плечами, потянувшись за ещё одним пирожком с ягодами.

— Вежливее нужно быть, внученька, вежливее, — укоризненно покачала головой ведьма.

Внучка? Так вот отчего они так похожи.

— С какой стати? — буркнула Люси и сердито откусила пирожок. Прожевав, добавила: — Мне их вообще-то убить заказали, а не беседы вести. И если бы не твоя просьба…

— Ты должна понимать, что для нас значит её появление!

— Она жрица! — зло сверкнула глазами Люсилия.

— По правде говоря, — решился вставить Китан, — Посвящение Анела пройти не успела.

— А какая, по сути, разница? Жрица или послушница — всё одно, прислужницы солнечников!

Анфелия поморщилась, но говорить своей внучке ничего не стала, посмотрела на молчаливо наблюдающего за ними генерала:

— Я так понимаю, ты желаешь знать, не как меня называют, а что я значу для ведьм?

Злат едва заметно кивнул.

— Я судья, защитница и сдерживающий фактор. Решаю споры между ведьмами, помогаю избежать внимания жриц и солнечников, а также не даю ведьмам начать резню. Хотя знали бы вы, сколько приходится прикладывать усилий, чтобы не поддаться собственному желанию, и не попробовать объединить всех ведьм. И стереть ваших жрецов и их прислужниц с лица земли! Останавливает одно: победителей не будет. Но теперь, когда появилась Анела…

— Она не станет вам помогать! — уверенно перебил Китан.

— А у неё есть выбор?

От этих слов, сказанных Анфелией спокойным тоном, по коже Китана пробежали мурашки. Что это значит? Что они хотят от девушки? Отчего такая уверенность, что та никуда не денется и будет им помогать? Насколько он успел узнать Анелу, победить её неприятие ведьм будет трудно. Он бы сказал, что это невозможно. До этого дня! Её вера в предназначение жриц, в их благородство, в защиту — составляли всю её сущность. Он даже не решался ей рассказать об Арлессе, боясь разрушить все представления о мире.

— Огневик? — спросил генерал, словно не заметив её слов. Единственное, что выдавало — это короткий взгляд на занавеску в комнату и задумчивая складка на лбу.

— Когда Анела придёт в себя!

— Хорошо, — кивнул генерал. — Я б хотел задать вопрос Люсилии…

— Никак до меня добрался?

Злат, судя по сохранившейся невозмутимости на лице, пропустил её язвительный выпад мимо ушей и спокойным тоном спросил:

— Кто нанял Вольных?

— С чего бы это…

— Люси! Ответь! — сердито посмотрела на неё бабка. — Вольным ты теперь ничего не должна.

— Ну да, из-за какой-то девчонки всё пошло насмарку! Не лучше бы мне было промолчать и не бежать к тебе…

— Ты ведь так не думаешь?

Люси поморщилась, бросила полный неприязни взгляд на занавеску в спальню и нехотя произнесла:

— Наниматель постарался остаться неизвестным. Разговаривали, находясь в разных, с общей стеной, комнатах гостиницы в Амбре. Но голос при необходимости я узнать смогу. В нём была властность, требовательность и некий аристократизм. Он сразу же описал этого парня, — кивок на Китана, — и жрицу. И сказал, где их ждать и когда они появятся в Семипутье…

— Значит, ему было это прекрасно известно, — задумчиво прикоснулся к подбородку генерал. — Китан, кто знал о ваших планах?

— Капитан и князь Зимирий…

— И?

— Больше не знаю…

— Значит кто-то из этих двоих, — усмехнулась Люсилия.

— Нет! Капитан не мог, — воскликнул Китан, с надеждой посмотрев на чуть побледневшего генерала.

— Отцу тоже ни к чему! — отмёл подозрение Злат. — Должен быть кто-то третий, о ком нам неизвестно.

— О как? — усмехнулась ведьмочка.

Китан с неприязнью глянул на неё.

— К нам, я так понимаю, вопросов больше нет? — подытожила Анфелия. — Ну что ж, раз уж в нашем доме появились мужчины, то нужно воспользоваться этим. Китан, не так ли? Не будешь ли так любезен нарубить дров…

— Я? — он удивлённо пристал со скамейки.

Ведьма кивнула.

— Люси, покажи, где у нас что.

— Это должно быть интересно, — усмехнулась молодая ведьма, легко вскакивая на ноги. — Айда за мною, аристократишка.

Из-за приторности в голосе девушки Китан скривился, но покорно поплёлся за ней.

— Но… — видимо, хотел возразить генерал. — Это…

— Также как и твои требования к нему! — отрезала ведьма. — Нечего человека заставлять делать то, к чему у него не лежит душа.

— Будто рубить дрова он хочет…

Дверь за спиной Китана закрылась, обрывая разговор.

— Надеюсь, хотя бы как топор выглядит, ты знаешь? Вон в том сарае найдёшь. А я пока поищу удобное местечко. Неохота пропустить интересное зрелище, — бросила через плечо Люсилия и направилась к куче чурбаков во дворе.

Найти топор не составило труда, а вот дальше всё пошло не так легко. Пусть он знал, как заготовить дрова для костра. Но вот разрубить целое дерево… Сначала нужно было избавиться от сучьев. Топор так и норовил вырваться из рук, врезаться рядом с целью или пролететь мимо. Смех ведьмы, сидящей неподалёку на пеньке, отвлекал. Только через некоторое время он приноровился. И стал получать удовольствие от тяжёлого труда. А когда заметил весёлое одобрение в янтарных глазах Люсилии, даже возгордился. И никакие усилия избавиться от этого чувства не помогали. Ему до невозможности было приятно ощущать на себе взгляд ведьмы. Хотелось показать себя во всей красе перед ней…