Рай для Евы

Глава 10

В воскресенье Ева проснулась чуть свет, бесшумно оделась и, стараясь никого не разбудить, на цыпочках выскользнула из дома. Она знала, что Лорел и ее приятели тоже собирались встать пораньше, чтобы к полудню поспеть в Окленд, а потому втайне рассчитывала, что, вернувшись, уже никого не застанет. Конечно, это свинство с ее стороны — не попрощаться с ними, она это прекрасно понимала, но ничего не могла с собой поделать и успокаивала себя тем, что имеет право на одну-единственную маленькую поблажку. Никакая в мире сила не могла ее заставить остаться сейчас в доме, чтобы радушно помахать отъезжающим на прощание. Как решиться протянуть Лансу руку и посмотреть ему в глаза, если при этом знаешь, что пройдет Бог знает сколько времени прежде, чем они увидятся снова?! Да и увидятся ли? Пусть уж лучше отец сделает это за нее. Конечно, ему вряд ли понравится ее поведение, но шума поднимать он не станет. Вообще, скорее всего, отец уже давно обо всем догадался. Все понял. Ева грустно улыбнулась. Да, что ни говори, он всегда нюхом чует, откуда дует ветер!

Взобравшись на холм, Ева уселась на своем обычном месте, обхватила руками коленки и окинула унылым взглядом расстилавшееся перед ней побережье. В такие минуты ей особенно не хватало Буяна. Она вспомнила, как еще совсем недавно он с оглушительным лаем носился вокруг нее, огненно-рыжий, со сверкающими глазами, поистине сгусток энергии! Веселье всегда било в нем ключом. А теперь его нет, и она даже не знает, где его похоронили. «На днях непременно попрошу Непию или Майка, чтобы отвели меня туда, — машинально подумала Ева. — Вот они обрадуются, когда увидят малыша! Они непременно полюбят его, я знаю».

Время тянулось медленно. Солнце неуклонно поднималось все выше и выше. Небо из темно-синего стало нежно-голубым. Постепенно высохла утренняя роса. Солнечные лучи щедро позолотили остроконечные побеги травы тои-тои, которой заросла обочина дороги. Ее похожие на маленькие копья стебельки чуть заметно покачивались от утреннего ветерка, а покрытые нежным пушком листья сверкали, будто сотканные из тончайшего серебристого шелка.

— Я так и думал, что отыщу тебя здесь.

Ева вздрогнула от неожиданности. Конечно, она узнала голос и, оглянувшись, увидела стоявшего за спиной Ланса.

— О, привет! — ненатурально протянула Ева, изо всех сил стараясь скрыть смущение. — Я… я не слышала, как ты подошел. Ты меня напугал.

Он уселся с ней рядом.

— Знаешь, я так и предполагал, что сегодня ты постараешься пораньше улизнуть из дома, чтобы не участвовать в сцене проводов. Кстати, не очень-то вежливо с твоей стороны!

— Знаю. — Ева пожала плечами и отвернулась. — Терпеть не могу прощаться. Появляется дурацкое чувство, будто чему-то пришел конец.

— Ну, не совсем так! Ведь ты же еще увидишь и Лорел, и большинство ее друзей! И меня… Правда меня не раньше, чем через год, но ведь это не важно! Фактически единственный, с кем тебе суждено распрощаться навсегда, это Джефф!

Ева скорчила гримасу:

— Вот уж о ком я вряд ли пожалею!

Ланс хихикнул:

— Бедняга Джефф! Не стоит так сурово его судить. Просто он из тех парней, которым мать-природа сделала великолепный подарок, наделив их известной привлекательностью и даже, так сказать, некоторым шармом. Зато эти бедолаги имеют несчастье думать, что все женщины в мире рады упасть к их ногам, стоит им только пальцем пошевельнуть. Наверное, он был немало удивлен, когда ты без обиняков дала ему понять, что он тебе отвратителен! Это было для него настоящим шоком.

— Да, получил довольно ощутимый щелчок по носу… И это при его-то самолюбии! — согласилась она.

— Вообще-то странно. Обычно стоит девушке только посмотреть на него, так бедняжка просто теряет голову. И подумать только, лишь из-за смазливой физиономии!

— Так же было с Ли? — неожиданно для себя спросила Ева и со страхом заметила, как Ланс окаменел.

— Кто сказал тебе о Ли?

— Ну, во-первых, вначале я сама заподозрила нечто такое, помнишь? Ты еще посчитал, что это мое воображение. А потом уже Джефф — в тот вечер, когда ты наткнулся на нас. Он, как ты понимаешь, не упустил случая похвастаться. Затем попытался меня поцеловать. — Покосившись на Ланса, Ева вспыхнула. — Извини. Я не хотела…

Он равнодушно пожал плечами и полез в карман за сигаретами.

— Ерунда. Все давно кончено и забыто. Навсегда.

— Ты правда забыл?

Он смял сигарету, не успев поднести ее к губам, и отвернулся:

— Думаю, между мною и Ли все было кончено еще раньше, может быть, даже раньше, чем вообще началось. Во всяком случае для меня. Держу пари, будь Ли жива, сейчас она согласилась бы со мной. Скажи, пожалуйста, а что это за странное дерево вон там? Сколько раз собирался тебя спросить и все забывал.

Ева проследила за его взглядом:

— Да это, собственно говоря, не дерево! Что ты так удивляешься? Не веришь? Это гигантская лилия! Она считается самой большой в мире, но почему-то ее называют капустным деревом. Скорее всего, это пошло от первых поселенцев. Те ели ее листья и уверяли, что по вкусу они похожи на капусту.

Ланс вдруг улыбнулся:

— Еще один занимательный факт из твоей книги? К тому времени, как я вернусь, она уже будет дописана? А может, и распродана, а?

— Ой, не знаю! Как ты думаешь, Мангунгу пришел конец?

Ланс глубоко затянулся новой сигаретой.

— Стало быть, ты так и не смирилась с тем, что теперь в Мангунгу новый хозяин?

— Да нет, что ты! Жаль, конечно. Какое-то время наш с папой кораблик еще держался и вот наконец пошел ко дну. А ты… Неужели ты действительно думаешь осесть в наших краях?.. И это после Штатов?! То есть, — смутилась Ева, — я только хотела сказать, что жизнь здесь немножко другая, чем у вас. Да, в общем, все другое.

— Видишь ли, я ведь родился и вырос на крохотном ранчо, так что ваши просторы мне не в новинку. Увы, эта идиллия продолжалась недолго. Отец все никак не мог свести концы с концами, так что вскоре ранчо пришлось продать. Я до сих пор не могу без содрогания вспоминать первые годы в городе — это было время, когда наша семья пыталась встать на ноги. Я сразу возненавидел городскую жизнь и дал себе слово когда-нибудь бросить ее навсегда. И вот наконец нашел место, где хотел бы поселиться. В эту землю можно без опаски вкладывать любые деньги — она себя окупит. Уверен, Мангунгу ждет счастливое будущее. Вот увидишь, не пройдет и несколько лет, как это ранчо станет процветать! Я дал себе слово, что не пожалею никаких сил, чтобы возродить его к жизни! И увижу это собственными глазами!

Ева не нашлась что ответить.

Пристально посмотрев на нее, Ланс вдруг решился:

— Ева, а если бы я попросил тебя стать моей женой, ты бы согласилась?

Ей показалась, что она ослышалась. Это было настолько неожиданно, что, растерявшись, Ева просто выпалила:

— Конечно!

— Но почему? Ради того, чтобы навсегда остаться в Мангунгу? Ради этого ты готова на любые жертвы? Даже готова выйти за меня?

— Нет! — возмущенно воскликнула она. — Разве ты не помнишь, позавчера вечером я сама тебе сказала… И это единственная, самая главная причина, почему я согласилась бы стать твоей женой, если, конечно, ты попросил бы об этом. — И, нетерпеливо махнув рукой, добавила: — Но ты же этого не сделал, так о чем тогда вообще говорить?

— Любовь! — саркастически хмыкнул Ланс. — Что такой наивный ребенок, как ты, может о ней знать?

— Вполне достаточно! — вспыхнула Ева. — По крайней мере для того, чтобы полюбить.

Ланс рассмеялся и ласково провел по ее щеке кончиками пальцев:

— Милая, то, что ты испытываешь ко мне, — всего лишь благодарность, не больше. А любовь… Что ж, может и так. Любовь к старшему брату, родственнику, дяде, наконец! Черт возьми, ведь любишь же ты отца? Да и этих маленьких негодяев с соседней фермы!

Что это? Ей показалась, или в его голосе действительно прозвучала печальная нотка? Лицо Ланса потемнело, он отвернулся, но быстро взял себя в руки, и, сколько Ева не вглядывалась, так и не поняла, почудилось ли ей это.

— Я ведь намного старше тебя, — сказал он. — Настолько старше, что такие юнцы, как Стэнтон, без всякого смущения величают меня «сэром».

— Предпочитаешь, чтобы я влюбилось в кого-нибудь вроде него? А потом вышла замуж и поехала с ним проводить медовый месяц на Руапеху? — Она осеклась, заметив, что у него на скулах заходили желваки и побелели губы.

Однако Ланс не ответил. Отвернувшись, молча бросил на землю окурок и втоптал его в землю.

— Скажи, ты этого хотел бы? — настаивала Ева, коснувшись его руки.

Он вздрогнул и отдернул руку, точно обжегшись. Широко распахнутые глаза Евы наполнились слезами, губы задрожали. Она с обидой взглянула на него и вдруг все поняла. Неужели? Нет, этого не может быть! А может… Нет, невозможно! И все же она рискнула:

— Ланс!

И он услышал надежду в ее голосе.

— Нет! — Произнесенное им слово упало, как камень.

Их глаза встретились, и Ева похолодела. Отпрянув в сторону, она растерянно заморгала и задумалась, что, должно быть, все-таки ошиблась. Но, увидев его судорожно стиснутые зубы и тяжелую морщину между бровей, сделала еще одну попытку:

— Ладно, пусть так. Прости, если расстроила тебя. Думаю, ты был прав. Действительно, скорее всего, это не любовь, а просто благодарность. Но, может быть, ты все-таки согласишься меня поцеловать? На прощанье…

— Да, конечно. — Ланс нежно приподнял ее лицо и коснулся губами щеки.

Но она мгновенно повернулась, и, когда губы их встретились, знакомый восхитительный холодок пополз у нее по спине. Ланс не сделал ни малейшей попытки отстраниться или остановить ее. Ева лишь почувствовала, как напряглись его мускулы, а тяжелая рука легла ей на затылок. Губы его становились все более требовательными. И вдруг, почувствовав, как она затрепетала в его руках, Ланс упавшим голосом пробормотал:

— Ева, ты ведь еще так молода! Твоя жизнь еще только начинается… Подумай об этом!

Ему всегда нравился ее смех. Но сейчас, когда в нем серебряными колокольчиками звенело торжество, Лансу вдруг показалось, что ничего красивее он не слышал.

— Слишком молода? Для чего? Чтобы назвать тебя «дорогой»? — прошептала она. — А ты послушай, как это звучит! Дорогой! — И пьянящая радость, словно крепкое вино, ударила ей в голову, когда его руки с неожиданной силой сомкнулись вокруг нее, а горячие губы смяли рот в жадном стремлении завладеть тем, что Ева сама с радостью готова была отдать любимому.

Он осыпал поцелуями ее губы, щеки, шею. Голова у нее закружилась, и, сама не зная как, Ева вдруг почувствовала под собой прохладную зелень травы.

— Я люблю тебя. Я так люблю тебя! — прошептала она, и пальцы ее запутались в густых волосах Ланса.

Ее слова как будто заставили его очнуться. Ланс вздрогнул и резко выпрямился.

— Ланс… что с тобой?

Он рассеянно провел рукой по растрепавшимся волосам, потом повернулся, и взгляды их встретились.

— Прости, милая… Боюсь, из этого ничего не выйдет.

Ева рывком села и ошеломленно посмотрела ему прямо в глаза:

— Но я не понимаю… Я думала… Разве ты не любишь меня, Ланс?

Он долго молча смотрел на нее. Потом, коснувшись ладонью ее щеки, тяжело вздохнул и отвел глаза в сторону:

— Ах, Ева, знала бы ты… но ты никогда не узнаешь.

Ее глаза вспыхнули.

— Но тогда…

Он покачал головой:

— Не забывай, я ведь должен уехать в Штаты. И вряд ли смогу вернуться раньше, чем через год…

— Я буду ждать.

— Год?

— Сколько угодно! — тихо сказала она. — В моей жизни никогда не будет никого, кроме тебя!

— Ох, Ева! — потрясенно выдохнул Ланс. — Послушай, девочка… Я улетаю самолетом через неделю. Билет у меня уже есть, но все это можно отложить… перенести… Знаешь, я, наверное, эгоист, я не хочу ждать еще год. Может, ты согласишься обвенчаться со мной прямо сейчас? Тогда мы полетим вместе. Или я прошу слишком многого? Я ведь уже нанял людей. Скоро они приедут на ранчо, и отцу станет полегче. Думаю, ему не составит особого труда подыскать хорошую экономку… А потом, со временем, может, и ему самому захочется приехать в Штаты…

Смеясь и плача одновременно, раскрасневшаяся Ева бросилась Лансу на шею. На несколько минут оба забыли обо всем. Потом она вскочила и широко раскинула руки:

— Ой, Ланс, я сейчас, кажется, готова обнять весь мир!

— Ева! Смотри под ноги!

Но было уже поздно — ее ноги мелькнули в воздухе. Перекувырнувшись через голову, она упала на спину с широко раскинутыми руками, которыми только что мечтала обнять весь мир. Ева шлепнулась на землю с такой силой, что раздался глухой звук, а на лице у нее появилось весьма странное выражение.

Нахохотавшись вдоволь, Ланс встал, на подгибающихся ногах подошел к Еве и протянул ей руку:

— Ну, давай вставай, косолапая ты моя! В чем дело на этот раз?

Она смерила его возмущенным взглядом:

— Как ты разговариваешь со своей будущей женой?! — Потом пошарила вокруг себя. — Эх, ладно! В любом случае больше не собираюсь их носить! — И с горестным вздохом забросила подальше разбитые очки, от которых практически ничего не осталось.

Между тем Ланс, возведя глаза к небу, молитвенно сложил руки.

— Господи, помоги мне! — обреченно попросил он. — Страшно подумать, какой крест я взвалил на себя, когда решил связать мою судьбу с этой женщиной. Ева, ты меня в могилу уложишь, ей-богу! Скажи, мне удастся когда-нибудь превратить тебя в цивилизованного человека или даже не стоит пытаться?

Она насупилась, совершенно серьезно задумавшись, что ответить.

— Нет, — наконец вздохнула сокрушенно, но на лице ее появилась лукавая улыбка. — Однако можешь попробовать! — И тоже протянула ему руку.