Рай для Евы

Глава 2

На следующий день, уже ближе к вечеру, вычистив стойла и окатив пол водой из шланга, Ева вскарабкалась на высокую изгородь, которая тянулась вдоль всего ранчо, и огляделась.

Как ни странно, после разговора с отцом ей удалось довольно быстро справиться с унынием — она попросту постаралась выкинуть все из головы, убедив себя, что все это ерунда, ни о какой продаже Мангунгу и речи быть не может. А поэтому теперь беззаботно насвистывала, постукивая в такт мелодии каблуком резинового сапога по столбу. Поправив черной от грязи рукой очки, вечно сползавшие на нос, Ева сердито засунула за ухо прядь волос, выбившуюся из пучка. Противные волосы вечно не давали ей покоя, они то и дело лезли в глаза или щекотали щеки, а самый упрямый завиток так и норовил попасть в рот.

По правде говоря, Еве следовало бы уже поторопиться домой готовить ужин, но начинался закат — время, которое она любила больше всего, если, конечно, не считать рассвета. И то и другое ей обычно бывало одинаково жалко пропустить.

Стояла осень, а в горах Северных территорий эта пора считается одной из красивейших из-за буйства царящих здесь красок. Вот и сейчас горы, горделиво вздымающие свои вершины по другую сторону бухты и кое-где покрытые зарослями кустарника, отливали голубым, и потому холмы, расстилающиеся прямо перед глазами Евы, казались на их фоне особенно зелеными.

Небо, там, где его не закрывали горы, в лучах заходящего солнца полыхало багровыми и пурпурно-алыми отблесками, а задержавшиеся на нем дымчато-серебристые облачка были похожи на газовый шарф из нежнейшего шелка.

Словно огромное зеркало, у подножия всего этого великолепия сонно дремало подернутое дымкой озеро. В сторону Тасмании от него, насколько хватало глаз, до самого Мангамука, простирались горы Хокианга. За ними просматривался океан. Но человеку приезжему, не знающему этих мест, отсюда могло показаться, что это всего лишь громадный водоем.

Берег океана едва просматривался сквозь густую массу норфолкских сосен, раскидистых ветвей берез и буков, росших тут в изобилии. Закат словно жидким золотом заливал листья пирамидальных тополей, разбросанных тут и там по всему Мангунгу, выстраивающихся стройными шеренгами вдоль изгороди из окрашенных в белый цвет деревянных жердей и окружавших стеной дорогу, идущую вниз, к подножию холма.

Ева уныло подумала, что, возможно, пока не приехала Лорел со своей компанией, ей последний раз доводится полюбоваться спокойно всем этим великолепием. Бросив напоследок прощальный взгляд, она соскочила на землю и медленно, чуть подволакивая ноги, побрела вниз по склону холма.

У подножия лестницы, ведущей на веранду, она, как обычно, остановилась и принялась стаскивать с ноги резиновый сапог, используя для этой цели край нижней ступеньки. Однако теплые носки, надетые с утра, превратили это, в сущности, привычное занятие в неразрешимую проблему. С трудом заставив себя оторваться от созерцания вечернего неба, меняющего со сказочной быстротой свои краски, Ева со вздохом спустилась со ступенек и, оказавшись на дорожке, принялась, чертыхаясь, стаскивать с ноги упрямый сапог. Но сколько его ни дергала, он упорно отказывался слезать. Передохнув пару секунд, она принялась за него снова, на сей раз схватившись за голенище обеими руками и прыгая по кругу на другой ноге.

— Разрешите вам помочь? — произнес у нее над ухом глубокий, звучный мужской голос.

В то же мгновение проклятый сапог так легко соскользнул с ноги, будто был надет на носок из тончайшего шелка. Но это случилось настолько неожиданно, что, потеряв равновесие, девушка с грохотом плюхнулась на дорожку. Поднявшись, она уселась, сердито глядя на сапог, оставшийся в руке, поправила свободной рукой очки, как обычно сползшие на самый кончик носа, и, наконец, сквозь массу рассыпавшихся по лицу волос воззрилась на незнакомца, из-за не вовремя предложенной помощи которого оказалась в столь дурацкой ситуации.

Он стоял на самом верху лестницы, прислонившись массивным плечом к стояку веранды.

— Привет! — слегка ошарашенно произнес мужчина.

— Э… Привет! — Ева недовольным жестом убрала с лица волосы, и те спутанной гривой упали ей на спину. Затем, раздраженно фыркнув, машинально заправила за ухо непослушную прядь.

Оттолкнувшись плечом от стояка, незнакомец поспешно сбежал по ступенькам и подошел к ней. Потом, присев на корточки, одним неуловимым движением легко стянул с ноги Евы второй сапог.

— Если вы выполняете подобный ритуал каждый день только для того, чтобы разуться, вероятно, ваша спина сияет всеми цветами радуги почище этого заката!

Глаза Евы за круглыми стеклами очков стали огромными. От неожиданности она чуть не поперхнулась. Но тут же вспыхнула, и взгляд ее стал жестким. Ева резко выдернула сапог из рук наглеца:

— По-моему, вы заблуждаетесь, мистер… — и замялась, вдруг почувствовав себя странно беззащитной.

— Жаль, — пробормотал он.

Ева растерянно захлопала глазами, однако тут же раздраженно подумала: «Нет, ну каков наглец! Хотелось бы мне знать, кто этот смазливый ублюдок с хорошо подвешенным языком?» — и, пригвоздив его к месту разъяренным взглядом, который ясно давал понять, что она о нем думает, поспешно вскочила на ноги.

— Обойдусь и без вашей помощи! — злобно буркнула Ева, дернувшись, как от удара, когда его рука легла на ее локоть — негодяй явно собирался помочь ей подняться по ступенькам. Она вырвала у него руку и отпрянула в сторону.

На этот раз пришел его черед вытаращить от удивления глаза.

— В чем дело, красотка? — насмешливо протянул он. — От меня дурно пахнет или?..

— Или! — Ева упрямо вздернула подбородок и уставилась угрюмым взглядом ему в переносицу, на миг ощутив нечто вроде жестокой радости, когда заметила, как при этих словах исказилось его лицо. Издевательский огонек в его глазах вдруг потух, сменившись каким-то странным выражением, но Ева не могла понять, что оно означало.

В этот самый момент она вдруг заметила сестру. Та как раз появилась из-за угла дома вместе с каким-то мужчиной, которого Ева знала не больше, чем виновника ее падения.

— Лорел! — воскликнула она и, не задумываясь, кинулась к сестре.

— Ева! О нет, ради Бога, не надо! — со смехом запротестовала Лорел, ловко уклоняясь в сторону от ее объятий. — Помилосердствуй! Мой лучший костюм и так помялся в машине до неузнаваемости, а ты хочешь его доконать! Между прочим, папа уже успел похвастаться, что ты отправилась мыть стойла. И это после того, как вы с ним подоили коров! Боже ты мой! — Лорел сморщила носик и, сделав шаг в сторону, окинула младшую сестру критическим взглядом.

Никогда еще несходство двух родных сестер не было столь разительным. Лорел, такая изысканно-грациозная в шелковом костюме изумрудно-зеленого шелка, и Ева — по-мальчишески затянутая в потертые джинсы, из-под которых стыдливо выглядывали отцовские старые носки, в заштопанной, выцветшей, мятой и к тому же сомнительной чистоты рубашке.

— Да, пахнет от тебя соответственно! И выглядишь ты в точности, как и пахнешь, отвратительно! Фу! Ах да! — Спохватившись и пожав плечами, Лорел поспешно переменила тему: — Я вижу, ты уже познакомилась с Джеффом.

— Я, так сказать, еще не был представлен, — манерно протянул тот.

Лорел представила сестре белокурого красавчика, назвав его Джеффом Паркером, а потом, повернувшись к своему спутнику, пробормотала:

— Ланс Каландра.

И Ева в первый раз взглянула на второго мужчину, который спокойно стоял и курил.

На вид он был немного старше Джеффа и конечно же не так красив. Впрочем, разглядев его темные, слегка взлохмаченные волосы и глаза редкого орехового оттенка, Ева решила, что его можно считать привлекательным. Более того, она уже была готова великодушно назвать его тоже красивым, если бы… если бы не его страстный взгляд, которым он окинул ее с головы до ног.

По акценту мужчин Ева моментально догадалась, что они американцы, и чуть заметно смутилась, представив, как оба, должно быть, сейчас потешаются над тем, что сестричка очаровательной Лорел оказалась такой простушкой. Она даже закусила губу, чтобы не рассмеяться. Вне всякого сомнения, молодые люди надеялись познакомиться с восхитительной девушкой, уверенные, что сестра Лорел просто не может быть другой. И вдруг задала себе вопрос: интересно, а каким образом судьба свела их с нею?

— Мы с папой не ждали вас раньше завтрашнего утра, — сказала Ева, повернувшись к сестре. — Поэтому боюсь, что к вашему приезду пока ничего не готово.

— Знаю. Прости, что мы застали тебя врасплох. Ничего страшного. Я, так и быть, приготовлю всем постели, если ты займешься ужином. Идет?

— В девять устроит?

— Угу.

Ева кивнула:

— Ладно. Вот только приму душ и переоденусь.

— И правильно сделаешь, — равнодушно заметила Лорел, когда Ева уже взбегала по ступенькам. Затем, повернувшись к своим спутникам, с усмешкой добавила: — Держу пари, у вас в Штатах днем с огнем не сыщешь таких, как моя младшая сестренка!

Ева оцепенела от возмущения, однако лишь ускорила шаг, чтобы не слышать, что ответят мужчины. Впрочем, нетрудно было и догадаться. Во всяком случае, то, что скажет этот самый Джефф, она знала точно. Господи, ведь прошло больше полугода с тех пор, как Лорел в последний раз приезжала домой, и Ева до смерти была рада ее увидеть. Но сейчас она разозлилась не на шутку. И как только Лорел не стыдно так обращаться с ней, да еще в присутствии молодых людей? Впрочем, унижать сестру ей было не впервой. Иногда даже казалось, что Лорел это доставляет какое-то садистское удовольствие. Ева мучилась несказанно, и ее страдания становились еще горше оттого, что приятели Лорел, по-видимому, находили все это уморительным. К тому же вечные насмешки делали ее еще более скованной, чем обычно.

Девушка тяжело вздохнула, в который раз задумавшись, почему она вечно чувствует себя не в своей тарелке? И ладно, если бы не привыкла к этому, но все было как раз наоборот. Ева с детства притерпелась к тому, что над нею вечно смеялись все, кому не лень… особенно в школе. Постепенно она смирилась и с тем, что стала каким-то изгоем. С ней никто никогда не дружил, ей никогда не предлагали поиграть вместе. И так было до тех пор, пока двое мальчишек, решив, что судьба столкнула их с беспомощной жертвой, не получили такой отпор, что прониклись к ней невольным уважением. Не прошло и нескольких дней, как они приняли ее в свою компанию на правах равноправного члена.

— Она не плакса и не трусиха, а кое в чем и любого парня за пояс заткнет, — с невольным уважением говорили они между собой.

А самой Еве мальчики старались дать понять, что не приняли бы ее в свой круг, не обсуди они хорошенько это дело. Однако Ева, нисколько не осчастливленная подобной честью, втайне подозревала, что оба слегка побаивались ее, хотя и были тайком в нее влюблены, а в свой круг приняли просто под давлением обстоятельств — уж слишком часто случалось так, что в бесчисленных драках оба терпели жестокое поражение.

Тем не менее Ева и не подумала отказаться. Ей было больше по душе дружить с мальчишками и принимать участие во всех их играх, чем водиться с девичьей компанией. К тому времени она уже не раз горько пожалела, что не родилась мальчиком, хотя отнюдь не из-за школьных проблем. Все дело было в Мангунгу.

Сердце Евы сжалось, когда она вспоминала разговор, состоявшийся накануне вечером с отцом. Даже старательно попыталась воскресить в памяти каждое слово. Почему же раньше ей никогда не приходило в голову задуматься над своим будущим? Ева всегда беспечно жила настоящим, и время для нее не имело никакого значения. Но теперь отец недвусмысленно дал ей понять, что настала пора серьезно над этим поразмышлять. Причем без Мангунгу.

Наскоро приняв душ, она прошла через гостиную в спальню.

Верхний этаж огромного, просторного дома полностью принадлежал ей. Наверху были всего две комнаты и ванная, и все они были отданы отцом в ее полное распоряжение. Ева сама занималась их обустройством и выбирала мебель. В результате спальня стала зеленой, а гостиная выдержанной в теплых красках осенней листвы. Ванную она сама выкрасила в белый цвет, в основном для того, чтобы та казалась больше, чем была на самом деле.

Двойные стеклянные двери гостиной и спальни выходили на гигантских размеров балкон, который тянулся до самой крыши веранды. Это были ее собственные владения, и Ева обожала их. Впрочем, почти так же пылко она любила и весь дом.

Сбросив простенький хлопчатобумажный халатик, она натянула чистые слаксы и темно-коричневый свитер. Потом тщательно расчесала спутанные полосы и, откинув их назад, опять уложила в низкий пучок. Наконец, снова нацепив очки, привычно покосилась на свое отражение в зеркале и спустилась вниз, чтобы приготовить ужин.

На кухне Ева столкнулась с отцом, который только что закончил резать мясо для рагу, и онемела от изумления, обнаружив Ланса Каландру за столь прозаическим делом, как чистка картофеля.

— О, спасибо, папа… м-м-м… мистер Каландра. Теперь я вполне управлюсь сама.

— Ну, раз уж я начал, так и закончу, если ты, конечно, не возражаешь, моя дорогая, — фыркнул Джо. — А ты где пропадала, скажи на милость? Бродила вокруг коровьих стойл и витала в облаках?

Ева скорчила гримаску.

— Не очень-то подходящее место, чтобы мечтать, ты согласен? — хмыкнула она. — Да и я, если признаться, не слишком романтичная особа. Но Мангунгу осенью просто прекрасен, правда? Тополя… они словно языки золотого пламени, вырывающегося из земли… — Ева вдруг осеклась, перехватив устремленный на нее взгляд Ланса Каландры.

Его брови удивленно ползли вверх, однако тут же прозвучавшие слова принадлежали не ему:

— Так-так, скажите пожалуйста, да среди нас поэт! — раздалось за ее спиной.

Насмешка обожгла, словно удар кнутом. Ева резко повернулась, даже не успев подумать, что сейчас сделает. Джефф Паркер стоял, прислонившись плечом к косяку двери. Глаза его откровенно смеялись. Окинув его холодным взглядом, Ева пренебрежительно повернулась к нему спиной и принялась мыть капусту.

К подобному она успела привыкнуть еще в школе и давно уяснила: лучший способ избавиться от насмешек — демонстративно не обращать на них внимания. Да и на самого шутника тоже. Конечно, порой это давалось нелегко, да и вспыльчивый характер Евы не раз подводил ее. Но сейчас ей удалось справиться с собой. Занявшись делом, Ева сделала вид, что Джеффа Паркера попросту не существует в природе.

— Конечно, она у нас поэт. Не так ли, милая? — Джо стряхнул остатки нарезанного мяса в скороварку. Затем, вымыв руки, ласково обнял дочь за плечи. — Парочку ее стихотворений даже напечатали в одном местном журнале, а сейчас она пишет книгу о Мангунгу. Правда, дорогая?

— Папа, прошу тебя!

Ева ненавидела, когда отец говорил на эту тему. От стыда она покрылась холодной испариной. Ведь сколько раз просила, умоляла его следить за своим языком и не выбалтывать ее секрет всем и каждому, и все зря! Стоило только кому-то хотя бы невзначай пошутить по этому поводу, и отец забывал обо всех своих обещаниях. А потом снова клялся и божился, что это в последний раз.

От смущения Ева не могла заставить себя поднять глаза на Джеффа. Да и для чего, устало подумала она? Чтобы убедиться, что он буквально покатывается со смеха?

— Да что вы?! И что же это будет? Роман, наверное. Я угадал?

Губы Евы превратились в тонкую бескровную полоску. Она уже ничуть не сомневалась, что над ней издеваются.

— Нет! — выпалила она с досадой. — Историческое исследование.

— Что тут «историческое»? — В кухню неслышно вошла Лорел.

Опустив руку на плечо Джеффа, она легонько прислонилась к нему, но смотрела, как с удивлением подметила Ева, вовсе не на него, а на стоявшего позади всех Ланса. Тот, покончив к этому времени с чисткой картошки, потянулся за тряпкой, которой только что воспользовался Джо, и молча вытер мокрые руки.

— Так что «историческое»? — повторила Лорел, переведя взгляд на Еву.

— О… ничего особенного, — с досадой буркнула та и снова отвернулась к раковине.

— Мы говорили о книге, которую пишет Ева, — с довольным видом сообщил Джо.

— Ах да! Исторический роман о Мангунгу! — Старшая сестра понимающе кивнула и, обратившись к Джеффу, ляпнула: — Можешь вообразить себе что-нибудь зануднее, чем читать о том, как сто лет назад где-то тут, в Мангунгу или рядом, был подписан Договор Вайнтанги? Скука смертная!

— Лорел! — резко остановил ее Джо и, повернувшись к Еве, мягко сказал: — Пойду выдерну пару морковок.

Когда дверь за ним захлопнулась, на кухне воцарилось неловкое молчание. Повернувшись ко всем спиной, Ева яростно мыла капусту. Но внимательный взгляд мог бы заметить, что она скребла каждый лист по крайней мере шесть раз.

— Черт возьми! Опять я, кажется, села в лужу? — с очаровательным смешком нарушила тишину Лорел. — Впрочем, Ева знает, как я ненавижу все «историческое»! Господь свидетель, мы уже сыты по горло той историей, которой нас пичкали в школе, чтобы читать о ней еще и потом! Всегда ее ненавидела, и сейчас ненавижу, и буду ненавидеть до конца моих дней! Только, умоляю, не говорите мне, что история — это пища для ума!

На губах Евы появилась сардоническая усмешка. Она могла себе это позволить, ведь никто не мог видеть ее лица, иначе любому моментально стало бы ясно, что она думает о Лорел в эту минуту. Впрочем, новостью это не было. Лорел всегда ненавидела историю, шарахалась как от чумы от всего, что было связано с традициями, ни в грош не ставила то, что выходило из моды, устаревало, шло вразрез с быстро меняющимся течением жизни.

Ее только что прозвучавшее заявление вполне соответствовало той роли, которую Лорел привыкла играть с давних пор. Стоило ей оказаться в компании молодых людей, и она преображалась. Бог знает, зачем ей это было нужно, но почему-то в мужском обществе Лорел обожала играть роль очаровательной пустоголовой блондинки. Не иначе как вбила себе в голову, не без злорадства подумала Ева, что мужчинам в ее присутствии до смерти нравится чувствовать себя мудрыми и всезнающими, эдакими супергероями! Она-то знала, что все это — не более чем грандиозный фарс, в котором мужчинам отводится роль деревенских дурачков, простодушно пляшущих под дудку старшей сестры. На самом деле Лорел, надо отдать ей должное, обычно была намного умнее своих кавалеров. Однако, как только рядом появлялось облюбованное ею существо мужского пола, она преображалась в прелестную дурочку. И как вынуждена была признать Ева, в этой роли неизменно имела успех. Правда, на ее взгляд, это была на редкость бессмысленная, пустая потеря времени. Сама Ева, хоть ее озолоти, ни за что на свете не согласилась бы поменяться местами с сестрой.

Не дождавшись от нее ни единого слова, Лорел принялась болтать с Лансом и Джеффом. Кивнув в сторону сестры, она с усмешкой протянула:

— Ева у нас всегда была умной, ну а я… я, так сказать, яркий пример «пустоголовой блондинки»!

У Евы вырвался ехидный смешок. Надо же! Лорел слово в слово озвучила ее мысли, тем самым подтвердив правильность ее суждений.

— Ну, зато у тебя масса других достоинств, дорогая, — галантно запротестовал Джефф.

Торжествующий смех Лорел заставил Еву вздрогнуть и еще ниже склонить голову над раковиной, горько сжать губы. Да уж, в глазах мужчин «глупость» Лорел не имела никакого значения. Ее стократно искупали другие достоинства, о которых она не смела и мечтать. Неужели именно на это и намекал Джефф? Или глупое самомнение настолько далеко ее завело, что она вообразила, будто Джефф вообще может думать о ком-то другом, кроме Лорел?

— Интересно каких? — кокетливо протянула Лорел. — Ну-ка, скажи!

— Только не здесь, дорогая. Тут же ребенок! — хмыкнул Джефф.

— Ребе?.. — поперхнулась Лорел. — О Боже, Джефф! Но Ева вовсе не ребенок, уверяю тебя! Она уже почти совершеннолетняя, — притворно запротестовала она, едва сдерживая смех.

— Да неужели? — Вот и все, что ответил Джефф.

Ева стояла к нему спиной, но готова была поклясться, что на этот раз в его голосе не было насмешки. Вообще ничего, кроме самого искреннего изумления.

Она совсем забыла о присутствии Ланса. Поэтому когда Джефф вместе с Лорел наконец ушли, чуть не упала в обморок от изумления, услышав его голос:

— Так вы, пожалуй, протрете эти листья до дыр.

— Ох! — опомнилась Ева и поспешно сунула дрожащими руками капусту в кастрюлю.

Ее душил гнев. Во-первых, на отца, в который раз забывшего свои обещания и с простодушием ребенка выболтавшего о том, что она пишет роман о Мангунгу, во-вторых, на Лорел и Джеффа, насмехавшихся над тем, что всегда являлось предметом ее особой гордости, в-третьих, на самое себя за то, что позволила им зайти так далеко, и, наконец, на Ланса за то, что этот недотепа был так неловок, что даже не сумел скрыть, как ему жалко бедняжку.

— На вашем месте я не обращал бы внимания на то, что болтает Джефф…

— Даже и не думала! — отрезала она.

— Я, например, ничуть не сомневаюсь, что ваша книга будет иметь успех. К Договору Вайнтанги многие до сих пор не потеряли интереса.

Ева с размаху всадила нож в капустный кочан и вскинула на него глаза.

— Не вздумайте… только не вздумайте меня жалеть! — задыхаясь, произнесла она. — Я в этом не нуждаюсь! — И опять, упрямо склонив голову, принялась резать капусту с куда большим старанием, чем требовало это занятие.

— Ну что ж, пусть так, — миролюбиво кивнул Ланс и двинулся к двери.

Только за обедом Еве довелось увидеть всех остальных приятелей сестры. Их было восемь человек. Если считать вместе с Лорел, то в доме собрались четыре девушки и пятеро молодых людей. Знакомясь с Евой, они как один называли только свое имя, чтобы ей, как сказала Лорел, было их легче запомнить. Кроме Джеффа с Лансом, все остальные были новозеландцами. Некоторые из них работали в Департаменте туризма и общественных связей вместе с Лорел.

Скорее всего, именно работа и свела ее с Джеффом и Лансом. Последний, как выяснилось, возглавлял группу кинематографистов из Штатов, приехавших в Новую Зеландию, чтобы сделать фильм о местных красотах и достопримечательностях. Фильм уже отсняли, и очень скоро он должен был выйти на экраны. Все надеялись, что благодаря ему поток американских туристов, ежегодно посещающих Новую Зеландию, значительно возрастет. Подобные контакты как раз и являлись обязанностью Лорел. Бывали случаи, когда ей и самой приходилось возить иностранцев по стране.

— Теперь, когда работа закончена, вся группа уже улетела обратно в Штаты, — объяснила Лорел, адресуясь в первую очередь Джо и Еве. — А Ланс просто помешан на ранчо. Поэтому-то я и предложила ему съездить на типичную новозеландскую ферму. А на тот случай, если ему вдруг придет в голову еще поснимать природу, мы захватили с собой и Джеффа.

— Если бы не это, сами понимаете, то Джефф, такой же фанатик городской жизни, как и Лорел, попросту не приехал бы, — сухо пояснил Ланс, обращаясь преимущественно к Джо. — Но ваша дочь, мистер Мэннеринг, обладает исключительным умением убеждать. У нее просто дар Божий! Голову даю на отсечение, стоит ей только пожелать этого, как самый упрямый осел из всего мужского племени бросит все и последует за ней на край света!

— Но только не вы, Ланс, верно?

Какая-то непонятная нотка в голосе сестры заставила Еву удивленно вскинуть глаза. Лорел смотрела прямо на Ланса. Взгляды их скрестились, точно обнаженные клинки. В глазах Лорел сверкнул вызов.

Покосившись в сторону Ланса, Ева увидела непроницаемое, точно индейская маска, лицо. Откинувшись на спинку стула, молодой человек непринужденно закурил. Вся его поза, благодушная и расслабленная, говорила, что он находится в состоянии полного спокойствия. Ева лишь заметила, как слегка сузились его глаза, когда он поднял их на Лорел, но они, казалось, ничего не выражали, как и слабая усмешка, чуть заметно искривившая его губы.

И все же было что-то странное в том, как эти двое вели себя за столом… какая-то непонятная неловкость, которая невольно смущала и тревожила Еву. Она поспешно уткнулась в тарелку.

— Вот это верно! Лорел всегда была самовлюбленной девчонкой. Привыкла, знаете ли, считать себя красавицей и все такое… Эта маленькая хитрюга могла кого угодно обвести вокруг пальца! У матери научилась, не иначе, — хихикнул Джо.

— А Ева?

Ее сердце ухнуло куда-то вниз. Ева подняла глаза и встретилась с глазами Ланса. Казалось, все сидящие за столом в эту минуту, как по команде прервав разговоры, воззрились на нее. Но она, в отличие от сестры, терпеть не могла быть в центре внимания и сейчас не нашла ничего лучшего, как мысленно обвинить Ланса в том, что он все это придумал заранее. Вспыхнув, она снова уткнулась в тарелку.

Джо снова рассмеялся:

— О, Ева! Сорванец, настоящий сорванец, вот она кто! Вечно в голове только футбол, лазанье по деревьям в компании таких же сорвиголов, как она сама! И, в отличие от Лорел, ни одной мысли о том, как устроить свое будущее! Ну что, девочка, разве я не прав?

Не дожидаясь, когда сестра ответит или хотя бы поднимет глаза от тарелки, Лорел добавила:

— Ах уж наша Ева! У нее даже не семь жизней, как у кошки, а семьдесят семь! — воскликнула она. — Честное слово, в жизни не видела такого неуклюжего ребенка! Насколько помню, мы вечно только и делали, что промывали ей ссадины и царапины, мазали йодом, бинтовали коленки, локти, вытаскивали ее из реки. И при этом у нее где-нибудь непременно красовался пластырь! А в школе… в школе она была сущим наказанием! Вечно дралась с мальчишками! Держу пари, под конец они ее просто боялись!

— Да, в те дни у нашей крошки был просто дьявольский характер, — посмеиваясь, поддержал Джо.

«Если они не прекратят обсуждать меня так, словно меня тут нет или я такая же мебель, как этот стул, я им покажу!» — подумала про себя Ева, чувствуя, как в душе поднимается гнев.

— Правда? — Это был Джефф, который, вопреки своему обыкновению, до этой минуты хранил молчание, хотя и сидел навострив уши. — Так вот она, значит, какая — наша крошка Ева? Настоящий сюрприз, ей-богу! Сначала нас пытались уверить, что она такая, какой кажется с первого взгляда, — тихая интеллектуалка, писательница и большая любительница стихов. А теперь вдруг говорят, что порой способна превращаться в тигрицу! Хм-м… Интересно, какие зеленые глаза скрываются за этими очками? — добавил он, когда Ева, подняв голову, окинула его холодным взглядом. — А вы уверены, что где-нибудь тут поблизости не прячется Адам?

Взрыв веселого смеха был ответом на его шутку. Терпение Евы лопнуло. Вскочив на ноги, она принялась трясущимися руками собирать со стола грязные тарелки, и хохот возобновился с новой силой. Воцарившееся вслед за этим молчание привело ее в еще большее смущение, и Ева испытала невыразимое облегчение, когда дверь кухни со стуком захлопнулась у нее за спиной.

С грохотом поставив стопку тарелок на скамью, Ева прижала к ее холодной поверхности ладони, чтобы унять их дрожь. Люди! Как она ненавидела людей! Даже животные, тупые, бессловесные скоты или их дикие собратья, не проявляют такой бессмысленной жестокости к своим менее удачливым сородичам, как человек — так называемый венец творения! Будь у нее право выбора, с кем жить, она, вне всякого сомнения, предпочла бы компанию животных, нежели общество себе подобных! Можно себе представить, как отреагировал бы Джефф, доведись ему узнать, о чем она думает! Еве показалось, что она даже увидела саркастическую усмешку на его губах.

— Одного поля ягоды… Что с них взять! — пробормотала девушка вслух.

Прошло немало времени, прежде чем она настолько успокоилась, что смогла заставить себя вернуться. Ева сделала несколько нерешительных шагов к двери столовой, немного потопталась на месте, потом взялась за ручку и уже почти ее повернула, как вдруг услышала:

— Дьявольщина, Ланс, я ведь только… — Это был голос явно рассерженного Джеффа.

— Мне дела нет до того, что ты «только» намеревался сделать! — оборвал его Ланс. Его низкий голос был сух и холоден. — Закрой рот и держи его на замке по крайней мере в присутствии Евы! Ради Бога, оставь девочку в покое!

Ей стоило немалых усилий заставить себя переступить порог. Войдя в столовую, Ева удивилась, так как за столом не было никого, кроме Джеффа, Лорел и Ланса. Остальные, судя по всему, перешли в гостиную. Да и оставшиеся, по-видимому, собирались последовать за ними.

— Нет никакой необходимости так накидываться на бедного Джеффа, Ланс, — вмешалась Лорел. Повернув голову, она увидела вошедшую Еву. — Наша крошка сама сможет отлично о себе позаботиться. И потом, она ничуть не возражает, когда ее поддразнивают. Не правда ли, дорогая?

— Давно привыкла к этому, — коротко буркнула Ева, в упор глядя на Джеффа.

Он сидел с таким же пресыщенным и скучающим видом, как и прежде, не делая ни малейшей попытки избежать ее презрительного взгляда, но вместе с тем явно не собирался и извиняться.

Между тем Ланс, встав из-за стола, принялся собирать грязные тарелки и чашки.

— Отправляйся-ка лучше в гостиную, дорогой! — фыркнула Лорел. — Уверяю, в этом деле мы прекрасно обойдемся без тебя!

— Чепуха! — ответил он, даже не обернувшись. — Чтобы тут прибрать, достаточно пары минут!

— Я бы предпочла все убрать сама, если вы, конечно, не возражаете, — раздраженно заявила Ева.

— Вот, полюбуйтесь! Маленькая мисс Недотрога желает сама заниматься своими делами! — насмешливо хмыкнул Джефф, демонстративно поворачиваясь к ней спиной. — Пойдем в гостиную, Лорел!

— Ну, не могу же я бросить моих гостей на произвол судьбы, верно? Ты уверена, что справишься, дорогая? Может, попросить Пэм помочь тебе? Или папу? — спросила Лорел.

— Нет уж, прошу тебя, оставь папу в покое! К тому же отец прекрасно знает, что я терпеть не могу, когда он путается у меня под ногами! И ты тоже! Я с гораздо большим удовольствием все сделаю сама! — С этими словами Ева прижала к груди стопку грязной посуды и зашагала на кухню.

— Пойдем, Ланс, оставь ее! — услышала она за спиной недовольный голос Лорел. — В жизни не думала, что ты так рвешься заняться домашним хозяйством! И это убежденный старый холостяк! Уму непостижимо!

— Ну что ж, по крайней мере, твоему воображению есть чем заняться! И кстати, когда будешь ломать над этим свою хорошенькую головку, попробуй заодно подумать, может, я и не такой уж старый?

Ева наполняла раковину горячей водой, когда в кухню вошел Ланс с остатками грязной посуды.

— Спасибо, мистер Каландра, с этим я и сама управлюсь. А вам лучше присоединиться к остальным.

— Стало быть, вы не оставляете мне ни малейшего шанса, мисс Мэннеринг? — В его голосе звучало искреннее удивление.

— Можете считать и так, если угодно! — Ева окинула его холодным взглядом и наклонилась к шкафчику в поисках моющего средства для посуды. Однако вскоре вспомнила, что оно кончилось еще накануне, поэтому заглянула в угол между холодильником и скамейкой и вытащила оттуда стремянку. Со вздохом поставив ее перед шкафами, она принялась взбираться наверх.

— Может, вы скажете, что вам надо, и это сделаю я?

— Я справлюсь сама. Спасибо, мистер Каландра.

— «Я сама» — это ваш любимый ответ? — отреагировал он.

Сделав вид, что ничего не расслышала, Ева вскарабкалась на верхнюю ступеньку, открыла дверцы шкафчика и сразу же нашла нераспечатанную бутылку моющего средства. Затем, захлопнув дверцы, стала спускаться вниз, осторожно нащупывая каждую ступеньку прежде, чем поставить на нее ногу. И все равно случилось то, что должно было случиться. Нога соскользнула, бутылка вырвалась из рук, когда Ева, зажмурившись, привычным жестом выставила их перед собой, чтобы хоть как-то смягчить удар об землю. Однако этого не случилось. Полет был неожиданно прерван — ее подхватили на лету мускулистые руки.

Судя по всему, Ланс все это время не спускал с нее глаз. Даже держался поблизости, будто заранее предполагая, что нечто в этом роде непременно произойдет, со стыдом и горечью подумала Ева.

Поставив девушку на пол, Ланс тут же разжал руки.

— Ваши отец и сестра, похоже, ничуть не ошибаются. Вы на самом деле на редкость неуклюжая.

И хотя это было сказано насмешливым тоном, Ева с трепетом услышала в его голосе немалое облегчение, которое безошибочно подсказало ей, что Ланс перепугался ничуть не меньше ее самой. Вложив ей в руки пластиковую бутылку, он добавил:

— Послушайте, милая барышня. Думаю, вам стоит приучить себя с благодарностью принимать помощь, когда ее предлагают, и прекратить упрямо настаивать на собственной независимости.

— Прошу прощения, — с раскаянием прошептала Ева. — И большое спасибо.

— Не стоит. Ну а теперь, может быть, все-таки займемся этой проклятой посудой?

Ева сидела на полу в гостиной, прислонившись спиной к стене, в одном ряду со стульями и остальной мебелью, которую сдвинули в сторону, чтобы освободить побольше места для танцев.

Она сама выбрала это место. По крайней мере тут, твердила себе Ева, ее никто не заметит. А если не привлекать к себе внимания, то удастся, как обычно, остаться в тени. Никто и не взглянет в ее сторону, во всяком случае до тех пор, пока она не допьет кофе, который по примеру остальных машинально налила и себе, о чем, впрочем, тут же пожалела. Сначала Ева намеревалась угостить всех кофе и тут же незаметно ускользнуть из гостиной. Но поскольку ее мысли были заняты именно этим, вскоре обнаружила, что принесла на одну чашку больше, чем было нужно. «Ну и ладно, — вздохнула она. — Как только допью кофе, что-нибудь придумаю и незаметно исчезну. Не хватало еще провести остаток вечера сидя в темном углу, в то время как остальные веселятся напропалую!»

Поверх чашки глаза Евы незаметно следили за Лорел. Сестра, очаровательная как всегда, развлекала гостей, сновала между ними с непринужденностью и уверенностью идеальной хозяйки дома и, по-видимому, чувствовала себя совершенно свободно. Казалось, что она родилась для этой роли, и оставалось только поражаться, с какой грацией и умением ее исполняла.

Конечно, городская жизнь куда больше соответствовала натуре сестры, чем прозябание в деревенской глуши Мангунгу. Лорел с детства ненавидела тишину и сонное одиночество, в которое было погружено их ранчо, а за четыре года, проведенные в Окленде, буквально расцвела. Лорел добилась всего, к чему стремилась, вытащила свой счастливый билет. Ее детская мечта воплотилась в реальность: она стала тем, кем хотела быть, — самостоятельной, деловой женщиной, успешно сделавшей первые шаги, ведущие на вершину головокружительной карьеры.

В активе Лорел было лишь одно, но зато весьма ценное качество — обаяние. Она всегда была хороша собой, с точеной фигуркой, от которой нельзя было отвести глаз, и к тому же обладала безупречным вкусом, умением одеваться. Обладая подобными сокровищами, разве могла Лорел похоронить себя в Мангунгу?! Любому с первого взгляда было бы ясно, что такая девушка не создана для тихой деревенской жизни.

Невольно залюбовавшись, как сестра, смеясь и болтая, непринужденно снует между гостями, Ева вдруг почувствовала себя ужасно одинокой, никому не нужной. Это было странное и незнакомое ей чувство. Ведь она привыкла к одиночеству и даже полюбила его. И уж во всяком случае, ей никогда и в голову не приходило этим тяготиться.

Лорел всегда, сколько Ева помнила, отличалась завидной способностью мгновенно заводить себе друзей, в то время как для нее самой это было неразрешимой проблемой. И вовсе не потому, что в их краю ее сверстников можно было пересчитать по пальцам, да и то все они жили по крайней мере в двадцати, а то и больше милях от Мангунгу. Это-то как раз ничуть не смущало Еву.

Она посмотрела на отца, большого, неуклюжего, похожего на добродушного медведя. Они всегда отлично ладили друг с другом. В их характерах было много общего, и Ева нежно любила его, любила даже его резкие манеры и грубоватую манеру говорить. Ласковая улыбка скользнула по ее губам, и Ева со вздохом отвернулась, позволив себе лишь на одно мгновение украдкой глянуть на Ланса Каландру, оживленно разговаривающего с хозяином дома.

Как же ее раздражал этот человек! У него не хватило ума и деликатности даже скрывать ту жалость, которую он испытал по отношению к ней! А может, это все потому, что Лорел все время рядом и несходство двух сестер резко бросается в глаза? Как бы там ни было, но превосходство Лорел неоспоримо, и, хотя Ева, в общем-то, не страдала комплексом неполноценности, это постепенно начинало действовать ей на нервы. «Скорее всего, негодяй просто втихомолку посмеивается надо мной», — с горечью подумала она.

Впрочем, Джеффа Ева тоже невзлюбила с первого взгляда. Но у того, по крайней мере, хватило мужества в открытую насмехаться над ней. Она подозрительно оглядела его с головы до ног и была вынуждена неохотно признать, что он дьявольски привлекателен. Худощавый, с непокорной гривой густых, белокурых волос, которые то и дело спадали ему на глаза, и смеющимися серыми глазами. Да уж, красоты ему не занимать, мрачно подумала Ева, и губы ее презрительно скривились. Настоящий дамский угодник! И надо же было такому случиться, что Джефф, который собирался сменить на проигрывателе пластинку, в этот момент как раз обернулся и перехватил ее угрюмый взгляд.

Ева вспыхнула, поспешно отвела глаза в сторону, одним глотком допила то, что еще оставалось в чашке, и отставила ее. Сообразив, что сейчас самое время незаметно удалиться, она собралась было встать, как вдруг что-то будто ее толкнуло. Осторожно скосив глаза в сторону, Ева увидела нечто такое, отчего душа ее сразу же ушла в пятки. Оставив проигрыватель, Джефф явно направлялся к ней.

Ева жалобно пискнула, ее сердце заколотилось как бешеное. Намерения Джеффа были ей совершенно ясны. Вне всякого сомнения, он собирался пригласить ее на танец. Но вовсе не потому, что умирал от желания потанцевать именно с ней! Ева подозревала, что Джефф затеял все это для того, чтобы не упустить возможность в очередной раз выставить ее на посмешище или сыграть с ней какую-нибудь злую шутку.

Отточенный до автоматизма рефлекс самосохранения сработал безошибочно — Ева порывисто вскочила на ноги. Она молниеносно измерила расстояние до двери и краем глаза успела заметить, как он широко ухмыльнулся. Ослепительно блеснули белые зубы. Ладно, пусть смеется, мрачно подумала Ева, это можно пережить. Только пусть не рассчитывает, что она останется и, как глупая овца, позволит над собой издеваться.

Приложив к стене ладони, вдруг неизвестно отчего ставшие холодными и чуть влажными от пота, Ева заставила себя оттолкнуться и шагнуть вперед. Больше на раздумья не было времени. Да и поворачивать назад было уже поздно. С независимым видом вздернув подбородок, она направилась мимо него, не спуская глаз с двери.

Однако ее замыслу не суждено было осуществиться. Со смехом Джефф наклонился, быстрым движением вытянул вперед длинную руку и, словно крючком, зацепил ее за талию. Ева испуганно пискнула. Ноги девушки почти оторвались от земли, когда Джефф одним рывком привлек ее к себе.

— Пустите! — вспылила она, забарабанив кулачками по его груди в безуспешной попытке вырваться. Ее глаза испуганно бегали по сторонам, избегая даже на мгновение остановиться на лице Джеффа, а оно, искаженное смехом, было так пугающе близко, что у нее екнуло и бешено заколотилось сердце.

— Ну же, крошка, не будь такой жестокой! — насмешливо фыркнул Джефф.

К этому времени их возня уже привлекла внимание и головы некоторых из приятелей Лорел повернулись к ним.

— Я же хочу только потанцевать с тобой! — вкрадчиво прошептал он.

— О Господи, это невыносимо! — Еве хотелось закрыть глаза, ничего не видеть и не слышать.

Вокруг уже начали понемногу пересмеиваться. «Ну нет, — яростно вырываясь, подумала она, — будь я проклята, если доставлю ему это удовольствие!»

— Оставь ее, Джефф! — с удивлением услышала Ева голос Пэм, вместе с которой Лорел снимала квартиру. Ее голос звучал довольно жестко. — Пойди лучше поищи кого-то другого, на кого действует твое неотразимое обаяние, вместо того чтобы валять дурака при всем честном народе!

Джефф весело расхохотался, но Ева успела заметить, что от этого оскорбления дрогнуло его лицо и в нем появилась какая-то пугающая целеустремленность. Его руки железным кольцом стиснули ее талию.

— Я уже нашел ее. И Ева наслаждается этим, верно, крошка? Просто немного ломается, вот и все.

Еву охватила паника. Еще никто никогда не позволял себе так прикасаться к ней, тем более мужчина. От ужаса у нее все поплыло перед глазами. Сильные, мускулистые руки еще крепче прижали ее к твердой груди, но страх придал девушке силы. Сделав чудовищный рывок, она освободилась. Однако произошло это так внезапно, что Ева отлетела назад, словно выпущенный из пушки снаряд, и врезалась в кофейный столик. Стоявшие на нем чашки с грохотом разлетелись, разбиваясь, в разные стороны.

Вслед за этим в комнате воцарилась гробовая тишина, прерываемая лишь редким насмешливым хихиканьем, которое в ушах перепуганной и смущенной Евы отдавалось похоронным звоном. Она с трудом обрела равновесие и поспешно выскочила из гостиной.