Рай земной

ГЛАВА 24

– Ну, разумеется, мы оставим тебя в живых… если ты будешь молчать, – елейно добавил Лоренцо, смотря сверху вниз на Магдалену. Глаза ее сверкали изумрудным пламенем. Она плюнула ему на ноги.

– Я так и ожидал. Но тогда, если ты будешь в обмороке после страданий, причиненных нападением таинцев, капитан наверняка все поймет. – Он подал знак Гуэрру, чтобы тот отодвинулся, потом наклонился и занес над ней кулак.

Разгадав его намерения, Магдалена уронила закоченевшие руки на мокрую грязь и, вонзив в нее ногти как можно глубже, набрала полные пригоршни и швырнула липкий черный комок прямо в лицо Гусману. Лоренцо с проклятиями прыгнул на нее, несмотря на то что грязь жгла глаза, но она увернулась. Прежде чем он поднял» кулак, чтобы снова ударить ее, Магдалена вскочила и побежала, заставляя повиноваться затекшие ноги.

Гуэрра бросился в погоню, по вскоре услышал сокрушительный топот лошадиных копыт, донесшийся из-за кустов. Огромный гнедой Аарона с грохотом вылетел на берег. Он спрыгнул с копя и схватил Магдалену, упавшую ему в руки.

– Ноги подводят меня, Аарон, берегись! – закричала она.

Зловеще сверкнул меч Пералонсо, набросившегося на своего врага.

Быстро спрягав за собой Магдалену, Аарон увернулся от первого неловкого удара Гуэрры и вытащил спой меч. Он встретил следующий выпад, и по джунглям разнесся громкий лязг закаленной, толедской стали. Таинец поспешно отступил, во все [лаза глядя на сражающихся, готовый в любой миг исчезнуть в кустах, если дело обернется плохо для его хозяев. Он стоял возле лошадей, охраняя их. Это определенно подтверждало, что он предан безжалостному Хойедс. И все же таинец не осмеливался присоединиться к схватке.

Гусман, увидев, как хорошо его наставник занял Торреса, холодно улыбнулся и обнажил меч.

– Эту битву тебе не выиграть, марран! – сказал он со зловещим смехом, сделал выпад, но большой, с широким лезвием меч Аарона раскачивался вправо и влево, удерживая обоих мужчин на расстоянии.

Магдалена внимательно осмотрела берег в поисках оружия. Лоренцо отобрал у нее кинжал. У этого труса индейца есть оружие, но она не надеялась отнять его у него.

Аарон сражался с поразительной ловкостью и проворством, отражая удары его отчаянных смертельных врагов. Он уворачивался, прыгал и отбивал их удары, но мог только удерживать их. Вдруг он промахнулся, и они приблизились, чтобы убить его.

Ветер изменил направление, принес с собой дым. И Магдалена закашлялась. И тут ей пришла в голову мысль. Она обежала вокруг костра и выхватила длинную тонкую жердь, лежавшую в стороне. Она сунула один конец в огонь и подожгла его, не сводя глаз с дерущихся.

Магдалена понимала, что она сильно рискует, пытаясь поднять тяжелое ведро со смолой. Если огонь приблизится, она погибнет, как Бенджамин и его семья. Эта мысль придала ей силы. Громко выругавшись, она закричала.

Гусман обернулся и в этот момент получил мощный удар в грудь просмоленной палкой. Магдалена опустила ведро и с быстротой молнии подняла головешку, пока Аарон и Гуэрра продолжи свой яростный поединок.

Стараясь не подносить к огню свои перепачканные смолой руки, она ткнула палкой к Лоренцо, который, предугадав ее намерение, побледнел.

– Как тебе это понравится, приспешник инквизитора? Тебе, который отправлял святых наши свою смерть в огне? – с отвращением выкрикнула она.

По коже Гусмана заструился ледяной пот, а серые глаза от ужаса стали темными, как олово. Он ощутил во рту омерзительный металлический вкус страха и бросился к факелу, пытаясь не подпустить к себе Магдалену. Задыхаясь oт напряжения, он вновь отклонился от смертельного удара головешки. Потом, вспомнив совет Гуэрры разозлить Аарона, чтобы тот потерял бдительность, ухмыльнулся и заговорил:

– Ты сожжешь себя, глупая марранская потаскушка! Посмотри-ка, огонь пробирается по копью прямо к твоим пропитанным смолой рукам!

Магдалена прищурила зеленые глаза, быстро прикидывая что-то в уме.

– Ты назвал это копьем. Что ж, так оно и есть, – ответила она и швырнула его быстрым решительным движением.

Несмотря на то что Лоренцо пытался увернуться от пылающего орудия смерти, оно все же задело развевающийся рукав его рубашки. Вопль Гусмана пронзил воздух, а огонь набросился на верхнюю часть его тела с шипящим свистом, превращая его в факел. Он выронил меч и принялся безуспешно сбивать пламя.

Магдалена была перепачкана смолой и понимала, что ей грозит опасность. Она умчалась от Гусмана, но он и не думал догонять ее.

– Море! Море! – вопил он, сбегая по узкой скалистой тропе к бухте, которая была далеко внизу. Его крики отдавалась эхом и долетали до места сражения Гуэрры с Торресом.

Аарон получил несколько ранений, прежде чем Гусман выбыл из игры. Один удар, нанесенный по руке, державшей меч, особенно ослаблял его силу. Пожилой фехтовальщик был более стоящим противником, чем его молодой соперник, и вот сейчас он приблизился, чтобы нанести разящий удар. Но несмотря на свои раны, окровавленный Аарон не утратил своего умения выживать, приобретенного во время мавританских войн.

– Что, устал, мой юный друг, а? Ты потерял много крови! – дразнил Гуэрра.

– А ты потерял помощника! Один на один – я справлюсь с тобой, Пералонсо.

– Нет, это я справлюсь с тобой, а потом и с твоей разъяренной женщиной. А она – опасная штучка! – сказал он, сделав выпад и нарвавшись на встречный удар Аарона.

И хотя его голубые глаза потемнели, они не горели бессмысленной яростью, за что мог бы зацепиться Гуэрра. Торрес наносил один за другим точные удары и уколы в руку Гуэрры, прежде чем тот мог увернуться.

– Ну, вот теперь мы стали лучше подходить друг другу, – мрачно проскрежетал Аарон.

Они бились и рубили друг друга, а Магдалена подняла валявшийся меч Гусмана стала следить за таинцем, стоявшим у края площадки. После того как замерли вопли Лоренцо, индеец молча растворился в джунглях, оставив нервных, испуганных лошадей. Магдалена пыталась поймать их, потом решила, что лучше оставить все, как есть, пока не закончится поединок и Аарон не победит. Она не умела сражаться тяжелым мечом с широким лезвием и боялась, что если вступит в бой, то сможет случайно поранить мужа; вместо того чтобы помочь ему. Она подошла поближе к соперникам, ища способ ударить Гуэрру, если Аарону вдруг понадобится ее помощь.

Мужчины все время двигались вокруг дымящегося костра, оба теперь истекали кровью и потом. Вдруг Аарон оступился на неровной земле. Гуэрра быстро приблизился к нему, чтобы убить, поднял меч в смертельном ударе, в то время как его врат припал на одно колено.

Магдалена взвизгнула и подняла свое тяжелое оружие, но прежде чем она сделала один шаг, все было закопчено. Меч Аарона преградил, дорогу оружию Гуэрры, а кинжал, который ее муж выхватил из ножен, вонзился в мягкий живот Пералонсо. С видом совершеннейшего изумления придворный выронил меч и упал на колени. А нож тем временем вонзился в грудь, поскольку Аарон окончательным рывком вогнал его в тело врага.

– Старый притворщик на поле боя, явно никогда не востребованный г л придворных дуэлях, – вставая, сказал Аарон. Он тяжело дышал.

Мертвый Гуэрра свалился на покрытую пеплом землю.

Магдалена выронила меч и бросилась в объятия мужа. Они крепко обнимались, не обращая внимания на мертвеца. Но вдруг они услышали крики, доносившиеся с берега. Высвободившись из рук Магдалены, Аарон осторожно отвел ее подальше от огня.

– Берегись, пока мы не смоем с тебя эту смертельно опасную грязь, – предупредил он ее, а сам подбежал и взял оседланных лошадей. Потом свистнул, и из зарослей показался Рубио.

– Ты скакал на нем без уздечки? – изумленно спросила Магдалена.

Это было не так-то легко, угрюмо усмехнувшись, ответил Аарон, помогая ей взобраться на небольшого мерина, на котором ехал Гуэрра. Потом снял уздечку с отступавшего серого мерина, принадлежавшего Гусману, и надел его на Рубио. Все три лошади нервничали из-за запаха крови и смерти, который носился в воздухе, но когда Аарон запрыгнул на спину гнедого, конь покорился ему.

– Оставь здесь серого, пока мы не встретимся внизу с людьми Ролдана и не разыщем Гусмана. – Он увидел, как побледнела Магдалена, вспомнившая, как языки пламени лизали лицо Лоренцо и охватили его тело, пока он сбегал с холма вниз, к воде.

Интересно, он уцелел? – тихо сказала она.

– Для него будет лучше, если нет, Во время осады в Андалузии я видел, как люди несколько дней жили со смоляными ожогами. Это не самая легкая смерть.

– Ты хотел бы, чтобы он умер так? – спросила Магдалена, пока они осторожно съезжали по тропе.

Аарон пожал плечами. Рука его болела, он слишком устал, чтобы прямо сейчас думать об этом, – после всею, что свалилось на него за несколько последних часов.

– Когда-то я хотел, чтобы он умер самой медленной, ужасной смертью, какую только можно представить… После тою что я видел на войне, я мог представить себе многое. Но сейчас… я видел достаточно смерти, Магдалена. Я бы предпочел думать о жизни.

– Как и я, и твой отец, ради нас обоих, – просто ответила она.

Когда они подъехали к бухте и спешились, юнги и один офицер с каравеллы стояли у тела Гусмана.

Он умер всею лишь в нескольких ярдах от кромки воды. Когда они подошли к отвратительно обуглившимся останкам с руками, простертыми к шумевшим волнам, Магдалена почувствовала, как в ней поднимается желчь, и, поспешно отвернувшись, спрятала лицо в руках мужа.

Аарон отвел ее от неприятного зрелища и погладил спутанные волосы, успокаивая ее. В это время к ним подошел штурман корабля.

Кем он был? О, кости Господни, что за смерть! – Он тоже отвел взгляд от мрачного зрелища.

Лоренцо Гусман, покойный из герцогского рода Медины-Сидонии. Наверное, вы с ним познакомились за день-два до этого? скачал Аарон.

– Как дошел этот господин до такою конца? – спросил штурман, глядя на окровавленного мужчину и перепачканную смолой женщину, стоявших перед ним.

– Это очень долгий и непростой рассказ. Дон Лоренцо и ею компаньон Гуэрра, который лежит мертвый возле сигнального костра, были пленниками Ролдана. Во время нападения сторонников Бехсчио они сбежали. В поселке все еще бушевало сражение, когда я поскакал за ними в погоню, ибо они увезли мою жену. – Он крепче прижал к себе Магдалену.

– Я убила его, – сказала она удивительно ясным, сильным голосом, показывая на останки Гусмана. – Я облила ею смолой и подожгла головешкой, и я бы сделала это еще раз, не позволяя ему убить моего мужа.

Штурман, высокий тучный человек с красным лицом, побледнел, прочитав железную решимость на лице маленькой кастильской дамы. Он отвел от нее взгляд и спросил ее мужа:

Вы сказали, таинцы Бехечио напали на укрепление Ролдана?

– Да, но к тому времени, когда я уехал, силы Ролдана взяли все под контроль, хотя люди Бехечио подожгли деревню. Эта падаль и его компаньон хотели убежать с Эспаньолы на ваших кораблях. Они, без сомнения, надеялись убедить вас, что дикари бегут за ними по горячему следу, чтобы вы тут же подняли якорь и отплыли в Кадис, – ответил Аарон.

Хуан де Леон выглядел встревоженным:

– Может быть, нам следует вернуться на мой корабль? Хотя несколько других каравелл, находившихся здесь и нагруженных бразильским деревом, отплыли домой, у меня нет никакого груза.

Аарон угрюмо улыбнулся:

– Вам надо быть готовым вернуться в Изабеллу и сначала спасти их, но как повстанцы вы не можете сделать этого. – Он посмотрел, как штурман вспыхнул и покрылся нервным румянцем, а потом добавил: – Дон Франсиско и я недавно обсуждали его… э… возвращение в распоряжение губернатора. Я поговорю с ним об этом, но прежде чем я вернусь в укрепление, мы с моей женой могли бы воспользоваться вашей помощью. Еда и лекарства, может, какая-нибудь тряпка, чтобы перевязать эту проклятую рану, – он показал на темно-красную полосу свернувшейся крови на руке.

Магдалена почувствовала, как Аарон оперся на нее, и поняла, что он гораздо серьезнее ранен, чем ей сначала показалось. Она тут же приступила к делу.

– Надо принести чистой воды. Тут есть ручей, в нескольких ярдах отсюда. – Она показала в сторону холма, откуда они только что спустились, и послала юнгу за ведром т шлюпки, чтобы она смогла перевязать Аарона.

Потом повернулась к штурману:

– У вас на корабле есть бинты и лекарство? – Мы можем послать за хирургом, но разве не безопаснее, если мы заберем вас обоих на борт? – спросил Леон.

– Мы будем в безопасности и здесь. Я не настолько беспомощен, чтобы не смог вернуться верхом в поселок. Ничто и никто не заставит меня еще раз подняться на борт корабля, – угрюмо добавил Даров, целенаправленно двинувшись к большому плоскому камню, на который уселся, и мрачно уставился на Магдалену и штурмана.

– Вы сами видите, какой он упрямый! Пожалуйста, привезите хирурга с его лекарствами как можно быстрее! – с легкой улыбкой на устах попросила Магдалена.

Она повернулась и пошла к Аарону.

– Я никогда больше не поднимусь на борт корабля? – спросила она. – Значит, дела действительно так плохи, как сказал Ролдан.

Он фыркнул, а потом ответил:

– Может, когда-нибудь мы поплывем во Францию навестить моих родных, но сейчас нет необходимости подниматься на корабль. Я должен вернуться в укрепление.

– А ты уверен, что Франсиско победит? – возбужденно спросила она, следя, как шлюпка становилась все меньше по пути к горизонту.

Тут прибежал юнга с ведром чистой воды.

– Да, он победит. Этот человек живучее, " в нем больше хитрости, чем в стае черных кошек. – Он с минуту помолчал, а потом произнес: – Алия пыталась убить его как раз перед тем, как на поселок напали. Он спал в гамаке, когда она подошла к нему в темноте. Он боролся с ней, и ее нож обернулся против нее же.

Руки Магдалены, занятые его раной, остановились. Она посмотрела ему в глаза:

– Значит, Алия умерла? Он кивнул.

– Да, но перед тем как она умерла… – На миг голос его сорвался, он протянул руки и сжал ладони Магдалены в своих руках. – Перед смертью она сказала мне, что Наваро жив.

Магдалена застыла:

– Но как это может быть? Пепел, погребальная урна…

Он ослабил хватку и безнадежно пожал плечами:

– Я не знаю. Она сказала, что отослала его с таинцами в отдаленную часть Эспаньолы, где я никогда не смогу найти его.

– Мы найдем! Он ведь наверняка сохранит твои черты – у него твои глаза и лицо, Аарон, – это знак Торресов. И неважно, сколько здесь будет детей-полукровок, он всегда будет выделяться среди них.

Глаза его потеплели от любви. Он ласкал рукой ее спутанные волосы.

– Ты поможешь мне разыскать Наваро? Ты необыкновенная, моя госпожа, моя любовь, жизнь моя, – прошептал он. – Если только ненависть Алии не заставила ее солгать напоследок. Быть может, мы будем искать зря.

Она сглотнула комок, стоявший в горле, а потом сказала слабым голосом:

– Когда Ролдан сказал, что Наваро был здоров утром накануне его смерти, я испугалась, что она убила собственного ребенка. Это возможно, но я думаю, она говорила правду. Насколько слаще ее месть – оставить его в живых и в то же время не дать нам. – Она протянула руку и погладила его по щеке. – Мы найдем его, мой господин. Мы найдем его!

Гуаканагари сидел на троне красного дерева. Лицо его выражало скорбь и в то же время было гордым, что изобличало его возраст. Когда Аарон закончил рассказ о смерти Алии и победе армии Ролдана над воинами Бехечио, касик кивнул головой:

– Ее погубила ненависть. Еще когда она отправилась в путешествие, чтобы выйти замуж за Бехечио, я опасался, что все закончится таким образом. Но больше всего я опечален тем, что она использовала собственного ребенка в своих отвратительных планах. Мы сразу же начнем поиски. Я пошлю гонцов в каждую деревню какая только есть на этом острове… а если будет нужно, то на любой остров, на котором обитают таинцы.

– Ты верный друг и оказываешь мне великую честь, Гуаканагари, – сказал Аарон, садясь возле касика.

Они были одни в личной комнате для отдыха Гуаканагари. Магдалена вместе с женщинами деревни купалась и приводила себя в порядок после долгого, утомительного путешествия из Ксарагуа.

Несмотря на то что руку Аарона хорошо лечили, она все еще ужасно болела после долгой скачки из укрепления Ролдана.

– Ты тоже оказал мне великую честь, мой друг, – сказал Гуаканагари. Мы достаточно поговорили о печальном. Давай выработаем план, как нам найти Наваро. – Он хлопнул в ладоши и пригласил несколько знатных людей.

Разыскать красивого младенца оказалось непростой задачей. Никто, даже в самой отдаленной деревне, не слышал и не видел голубоглазого таинского мальчика. Аарон и его таинские друзья исколесили вдоль и поперек всю Эспаньолу, переходя из деревни в деревню. После великой битвы при Веге всебыло спокойно. Искателей свободно принимали повсюду, куда они посылали эмиссаров могущественного касика Марьены, однако никто не мог им помочь в поисках мальчика.

«Наверное, Алия солгала, Магдалена, видимо, были права, когда высказала свои опасения, что Алия убила собственного ребенка. Этот предсмертный рассказ просто был способом оставить мне надежду на невозможное на нею оставшуюся жизнь».

Аарон приехал в деревню Гуаканагари еще более подавленный и измученный, чем тогда, когда узнал об ужасной участи своих родных.

Магдалена смотрела, как он слезает с гнедого на огороженном участке, где держали лошадей. Он стал расседлывать Рубио и чистить его. Она поняла, что поиски его были тщетны. Вздохнув, она потрогала письмо, которое держала на груди. Может, это и другие ее новости воодушевят eго? Она позвала Аарона как раз в тот миг, когда он с любовью похлопал Рубио и отпустил огромною гнедого в загон.

Аарон обернулся и раскрыл руки для объятия. Он прижал ее к себе и зарылся лицом в се ароматных волосах.

– Магдалена, я так по тебе соскучился, сердце мое, – прошептал он. Потом почувствовал, как между ними зашуршала бумага, которую она держала у груди. Он отодвинул жену на расстояние вытянутой руки и спросил: – Что тут у тебя?

– Нечто, что развеселит тебя, – улыбнулась она. – По крайней мере, надеюсь, ибо я знаю, что поиски продвигаются плохо. Это письмо от твоего дяди Исаака из Франции.

– Ты читала его? – пылко спросил он, забирая письмо.

– Конечно нет. Оно же адресовано тебе, – строго ответила она.

Он улыбнулся ей в ответ и сломал печать. Быстро просмотрев содержание, он улыбнулся еще шире: К нему благополучно добрался до Барселоны сын Матео Алехандро. Исаак и Руфь вырастят мальчика и маленькую Оливию Анны с любовью и заботой, что они испытывают к собственным внукам.

– Я так счастлива за них. В этих детях, живет частичка Бенджамина и Серафины, – сказала она, собираясь с духом, чтобы объявить ему следующую новость.

Он вновь привлек ее к себе, и они не спеша пошли в сторону деревни.

– Дядя Исаак также говорит, что он хочет, чтобы мы вернулись и стали жить с ними. Богатства там достаточно, а я мог бы помочь ему в важном предприятий, которое он затевает.

– Мы? Я знаю, что ты сообщил ему о нашей свадьбе, но он не мог получить еще твоего письма. И кроме того, – смущенно добавила она, – я не принадлежу к их вере. Почему-то я подозреваю, что Исаак не столь терпим, как его брат.

– Исаак и Руфь полюбят тебя, обещаю. Жизнь там будет намного удобнее, чем здесь. Магдалена. Мы с гобой не можем вернуться в Кастилию, но во Франции будем вые опасности и сможем жить, пользуясь всеми преимуществами богатства, которые ты бросила, чтобы последовать за мной.

Она прикоснулась пальцами к его губам, чтобы заставить замолчать. Они остановились посередине поляны: мужчина, бронзовый от солнца, одетый, как таинский войн, и женщина, с густыми струящимися по плечам волосами, одетая в мягкие со складками золотистые одежды.

– Я выросла, почти не зная прелестей достатка, только с упрямой кастильской гордостью, а для этого мне не нужно богатства! Когда я жила при дворе, среди всей это роскоши, которую можно было купить на украденные отцом деньги, я была безысходно несчастна. Аарон, я…

Громкий приветственный крик и тяжелый топот копыт прервали ее слова. К обнимающейся паре галопом подскакал Франсиско Ролдан и спрыгнул со своего тяжеловесного коня. Он изобразил нечто, что могло сойти за придворный поклон Магдалене, потом с чувством хлопнул Аарона по спине:

– Кости Господни, как я устал! Я рад, что вы вернулись невредимыми. Мои таинские друзья сказали, что вы направляетесь в деревню Гуаканагари.

– Да, и опять никаких новостей о Наваро, – печально ответил Аарон.

Ролдан горестно покачал своей большой и кудрявой головой:

– Я тоже должен сообщить, что мои поиски вдоль и поперек полуострова Ксарагуа ничего не дали. Я уверен, что мальчика здесь нет. Если Алия отправила его отсюда, то в какое-нибудь племя, которое очень далеко.

Магдалена видела, что Аарон огромными усилиями пытается сдержать свои чувства. Она тоже заметила, что Ролдан употребил слово «если».

– Мы очень благодарны вам за помощь в поисках Наваро, – сказала она, а затем добавила: – Я пойду приготовлю еду. Вы поужинаете с нами, и я прикажу слугам Гуаканагари приготовить вам бохио на ночлег.

– А если тебе понадобится еще какое-нибудь снаряжение, все будет предоставлено, если ты сам попросишь об этом женщин деревни, – добавил Аарон, и они оба отвели лошадь Ролдана, чтобы се вычистили и отправили пастись.

Магдалена пошла в деревню, а мужчины проводили ее взглядом.

– Я завидую, что у тебя такая жена, мой друг.

– А ты не собираешься ли переходить от своего разгульного образа жизни к честным семейным узам? – вкрадчиво спросил Аарон.

– Да, я хотел бы спокойствия, ты прав. Я устал от кровопролитий. Когда-то я думал, что смогу защищать индейцев, которые были мне союзниками, потому что быть правителем – белым касиком – отвечало моему честолюбию. Но даже сдерживая Колонов, я так и не смог установить мир. Каждый месяц сюда прибывают все больше и больше кораблей с золотоискателями. – Он тяжело вздохнул.

Аарон смотрел, как Ролдан чистил большие ноги коня мощными взмахами скребницы.

– Ты хочешь сказать, что согласишься, если я выступлю посредником между тобой и Колонами?

Франсиско помедлил и обернулся. Его полуприкрытые веками карие глаза сверкали. Он посмотрел в голубые спокойные глаза Аарона.

– Там, в Ксарагуа, ты мне это уже предлагал, и я сказал, что подумаю над этим… И я подумал. Да, я пойду на мировую с адмиралом и его помощником, если они захотят прислушаться к разумным доводам.

– Например? – спросил Аарон. Ролдан потер шею.

– Прежде всего, я бы очень оценил, если бы не было этих повешенных. До меня дошли слухи, что в последнее время в Изабелле виселицы почти все время заняты. И… – он замялся и закончил чистить лошадь. – У меня есть две каравеллы, нагруженные первосортным бразильским деревом, которое, как ты знаешь, я не могу продать ни в одном порту Кастилии, пока не отдам здесь долю губернатору, который только тогда позволит кораблям отплыть.

– Но надо заплатить еще и королевскую долю, – напомнил ему Аарон.

– Это будет сделано, если мне разрешат оставить у себя корабли для будущих предприятий. Команды мне преданны.

– Они устроят мятеж, как только их отправят в Кадис, чтобы привезти продовольствие для колонистов в Изабелле, – предупредил Аарон.

Ты знаешь, как непопулярны генуэзцы и какой хаос царил в Изабелле, когда они только приехали. Но я тем временем сберег корабли и собрал высокодоходный груз. Это наверняка даст мне право стать кораблевладельцем.

– Ты затеваешь трудную сделку, – неохотно ответил Аарон.

Тем более генуэзцы станут восхищаться моей ловкостью! – засмеялся Ролдан.

Двое мужчин вместе вернулись в деревню подкрепиться и отдохнуть, но гонец из Изабеллы прибыл как раз перед тем, как Гуакапагари пригласил Ролдана и Аарона в свою комнату для приемов. После того как были закончены вступительные речи, Аарон прочитал послание от Кристобаля.

На его чело упала тень.

– Хойеда бежал в глубь острова, – сказал он, – и там он, без сомнения, натворит еще больше бед.

– Эта весть расстроила тебя, мой друг. Но один человек, даже такой, как он, не сможет причинить много вреда, прежде чем его захватит в плен дон Кристобаль, – изрек Гуаканагари.

– Будем надеяться, но нам придется действовать быстро, чтобы он не успел нарушить мир, который нам достался с таким трудом. – Взгляд Аарона переметнулся с Гуакапагари на Ролдана, а потом уголки его губ изогнулись в улыбке. – Возможно, это шанс для тебя искупить свою вину. Ты хорошо знаешь Алонсо.

Это маленький напыщенный ублюдок, но он чертовски полезен, когда дерется на твоей стороне, – ответил Франсиско.

– Я ни за что на свете не подставил бы спину под его меч, но если он доверяет тебе… – Аарон умолк.

– Я понял, что ты хочешь сказать. Да, думаю, я смогу убедить Алонсо, который служит Колонам в дозорной службе, надзирает над виселицами. Если меня смогут простить, то, может быть, и его тоже простят.

– Только если он сможет преодолеть свою страсть к избиению таинцев. Я думаю, было бы лучше, если б он отплыл в Кадис, как только по-настоящему заслужит милость губернатора. Я отправлю Магдалену, чтобы она уговорила Кристобаля и Бартоломе. Она имеет на них больше влияния, чем кто-либо другой. Если мы заставим Алонсо повиноваться, то дела пойдут лучше для вас обоих. Я думаю. Алонсо будет в восторге от перспективы вернуться домой. Он может добыть совсем мало золота у таинцев, а коль скоро Каонабо, Бехечио и даже неустрашимый Ролдан – все они решили признать корону и ее представителей, он сочтет Эспаньолу неинтересным и бесполезным местом.

– В самом деле! – ответил Ролдан по-таински. Даже Гуаканагари присоединился к их радостным улыбкам.

Но если мужчины были довольны своим планом, то Магдалена нет.

Когда они вернулись в их бохио, Аарон сел и достал свои письменные принадлежности из седельного вьюка. Но прежде чем он принялся писать письмо Кристобалю, на него набросилась Магдалена:

– Ты и Франсиско отправитесь преследовать этого злобного маленького проходимца, а я должна ходатайствовать за него перед губернатором! Пусть Франсиско рискует жизнью из-за Ходады. Почему должен ты?

Он удивленно взглянул на нее:

– Тебе повезло, что Ролдан защищал тебя от Гусмана и Гуэрры. Ты не хочешь, чтобы его простили?

Магдалена присела сбоку от него и посмотрела на него с откровенной мольбой:

– Конечно, я хочу! Я очень благодарна ему за помощь, но не понимаю, почему мы должны включать Алонсо Хойеду в дело или почему ты должен гнаться за ним? Он опасен, Аарон. – «И есть еще много того, что я бы хотела разделить с тобой, если только все будет в порядке».

– Я комендант глубинной части острова, по крайней мере, сейчас. Мой долг ловить сбежавшего узника.

Магдалена вздохнула.

– Я полагаю, что ты должен сделать это, но что потом? Я хотела бы, чтобы ты оставил должность коменданта. – Она затаила дыхание.

– Я многим обязан Кристобалю. Дай мне обдумать это. А ты поедешь в 2Изабеллу, чтобы просить за Ролдана?

Ответом ему была ее улыбка. Она окружила его лицо руками, как рамой, и поцеловала:

Завтра ты поскачешь за Хойедой. А сегодня я буду скакать на тебе…