Разожженный

Глава 3 ЦВЕТЕНИЕ

— Банити, почему ты не позвала меня раньше? — возмутилась Исида, взяв ребенка на руки. Бедняжке было так плохо, что у него не было сил даже кричать.

— Вас не было, — ответила любимая служанка Исиды. — Я подумала, что это может подождать вашего возвращения, но ему быстро становилось хуже.

Исида кивнула.

— Я уже видела эту болезнь. Она быстрая. И смертельная, — добавила она. — Нужно спешить, чтобы спасти его.

Прижав к себе ребенка, Исида попросила Банити разжечь костер, пока она тихо пела, чтобы успокоить ребенка. Ее крылья двигались в домике, от них исходил жар. Пот проступил на лице Банити. День был жарким. Но в доме, где горел огонь, где добавила жара богиня, было еще хуже. Даже Исиде этот жар был неприятен. Но Банити доверяла богине. Она уже видела ее магию в работе. Если Исида могла спасти маленького внука Банити, она с радостью вытерпит неудобства.

Как только угли огня побелели, Исида начала плести заклинание. Банити закрыла глаза и шептала, повторяя заклинание, хоть у нее и не было магии. Банити была так уверена в силе богини, что даже не дрогнула, когда Исида опустила ее дорогого внука на раскаленные угли.

Ребенок кричал, вопли прознали воздух. И хотя Банити кривилась, Исида была спокойной и решительной. Кожа ручек и ножек ребенка стала ярко-красной, он отбивался, но Исида не прекращала напевать слова заклинания. Пар поднимался от тела ребенка, и когда Банити моргнула, завитки пара в воздухе показались черными. Казалось, что от ребенка отделились живые демоны. Может, так и было. Банити закрыла глаза и с новой силой продолжила подпевать.

Наконец, ребенок начал затихать. Его сияющая кожа потускнела, пока не стала нормального цвета. Пот стекал по вискам Банити на щеки, она отвлеченно вытирала его краем рукава. Она хотела забрать ребенка из огня, но Исида вскинула руку, словно прочитав ее мысли.

— Позволь мне, — сказала богиня. — Огонь навредит тебе. И он еще слишком горячий от заклинания.

Исида вытащила ребенка из потрескивающего огня и нежно стряхнула с его тельца пепел. Банити принесла новую одежду, ведь прошлая сгорела. Исида сама одела ребенка, села с ним на руках и улыбнулась, когда он сунул большой палец в рот.

— Он снова невредим, — сказала Исида. — Болезнь изгнана из его тела. Моя магия будет защищать его от этой болезни всю его оставшуюся жизнь.

Банити со слезами поклонилась богине и прижала ладонь ко лбу внука.

— Благодарю, — сказала она.

Исида переместила ребенка в одну руку и погладила щеку старушки.

— Это я должна благодарить тебя. Ты помогала мне все эти долгие годы. Я рада, что смогла отплатить тебе.

Исида шепотом успокоила огонь, а потом взмахнула крыльями, нежно охлаждая ребенка воздухом. Женщины притихли, слушая, как ребенок сосет большой палец.

— Вам с ним так хорошо, — сказала Банити, встав со стоном. — Если бы только…

— Этого не может быть, — быстро перебила ее Исида, уже зная, что хочет сказать Банити. Она хмуро смотрела, как Банити пытается встать прямее. Ей было печально смотреть, как та слабела. — Мы уже говорили об этом, — отвлеченно закончила Исида.

— Но Амун-Ра точно может…

— Даже если бы мог, не стал бы, — Исида погладила голову ребенка. — К тому же, чтобы был ребенок, мне сначала нужен мужчина. А тот, кто мне интересен, больше тревожится о долге, чем о любви.

— Значит, кто-то все-таки есть. Признаю, я тревожилась о вас. Не скажете, кто это?

Исида вздохнула.

— Не важно. Он не поддается.

— Тогда он глуп.

— Не страшно. Амун-Ра всегда говорил нам радоваться тому, что у нас есть, и то, какими мы родились, должно нас вдохновлять. Даже если меня возжелает тот, кто мне интересен, он все равно будет следовать закону. Похоже, я всю жизнь буду одна.

— Ба, — Банити отмахнулась и пошла по дому, поправляя вещи ребенка, пока она ждала возвращения его матери с полей. — Никто не заслуживает одиночества. Особенно, вы. Не верю, что Амун-Ра не желает вам добра.

— Да?

— Именно. Если бы нам, смертным, было не к чему стремиться, мы бы сдались и умерли в кроватях. Вы можете стремиться к мечте. У всех есть право мечтать о большем.

— Может, ты права, — Исида поцеловала спящего ребенка в щечку и отдала его Банити, а та устроила малыша в колыбели и подоткнула одеяло. — Мне нужно вернуться на совет.

Банити обхватила ладонь Исиды. Редкие смертные осмеливались коснуться богини, но Банити была с ней после того, как Исида нашла ее брошенным ребенком. Богиня была ей как мама, хотя теперь Банити выглядела как прабабушка богини.

— Исида, если вам хочется любви и ребенка от того мужчины, вы сможете это получить. Верьте в себя и вашу силу. Я всегда верила.

Исида обняла старушку и была потрясена тому, какой хрупкой она стала. Банити задрожала и закашлялась, не могла перевести дыхание. Через пару минут Банити снова нормально дышала. Исида, державшая ее за плечи, спросила:

— Это та же болезнь, что и у малыша?

Банити покачала головой, закашлялась и ответила:

— Нет, богиня. Покалывание в моих легких другое.

— Почему ты не сказала?

Она пожала плечами.

— Я стара. Думаете, я проживу так же долго, как вы?

— Ты не стара, — Исида легонько встряхнула ее и замерла, вспомнив, какой хрупкой стала женщина. — Ты все еще юна, — сказала она, отрицая очевидное. — Не так давно мы вместе бегали и играли.

— Это было десятки лет назад.

Поцеловав морщинистый лоб Банити, Исида сказала:

— Тише. Не шевелись.

Исида встала за любимой служанкой и прижала ладони к спине женщины. Она чувствовала жидкость в легких, мешающую дышать. Богиня попыталась чарами исцелить ее, но Банити не принимала ее магию. Так все и было. У каждого существа во вселенной был свой запас времени, отведенный им для жизни. Как только время истекало, никто, даже боги, не могли помешать существу угаснуть. Она знала это, но не была готова. Исида отшатнулась со слезами на глазах.

— Нет, — прошептала она. — Я не готова тебя отпускать.

— Может, вы не готовы, но я — да. Это тело уже не сильное. Мне больно, когда я просыпаюсь. Больно, когда я ложусь. Я не могу даже отдохнуть.

— Я исправлю это, — пообещала Исида. — Ты не умрешь до следующего месяца. Это я могу сказать точно. Но болезнь ослабит тебя. Она приведет тебя к двери смерти, если я не найду способ справиться с ней.

— Тогда, может, пора познакомить меня с красавцем Анубисом. Может быть ситуация и хуже, чем быть сопровожденной в загробную жизнь под руку с таким красавцем.

— Не думаю. Я удержу тебя подальше от Анубиса.

— Как жалко, — сказала Банити, увидела, что Исида замешкалась, и помахала руками. — Ладно, ладно, идите уже. Вас ждет собрание. А я буду здесь после него.

— Да, будешь, — решительно сказала Исида.

Похлопав руку Банити на прощание, Исида прыгнула в воздух. Крылья развернулись и понесли ее к барьеру между царством смертных и Гелиополисом.

* * *

— Нет, — сказал Амун-Ра после того, как Исида снова взмолилась от всей души, предлагая даже часть себя. — Ты знаешь, что это запрещено, и в Водах хаоса осталось мало энергии. К тому же, мы сами сделали их смертными. К сожалению, для них смерть неминуема.

— Разве ты не видишь? Так не должно быть. Эти правила нам навязали. И, конечно, должны быть исключения.

— И что тогда ты сделаешь, Исида? Энергию какого бога заберешь, чтобы сделать ее бессмертной? Нут? Геба? Потому что так случится. И если я позволю тебе использовать часть своей силы, то от тебя скоро ничего не останется. Ты слишком сильно любишь смертных. Я не могу так рисковать. Ты же понимаешь последствия. Весь космос может взорваться!

— Но мы ведь не знаем точно?

Он вздохнул и отклонился в кресле.

— Лучше быть осторожными, Исида. Мы должны оберегать наши творения, беречь свои семьи. Если играть с опасностью, можно уничтожить самих себя.

— А если есть другой способ? — она не думала о нем раньше, но идея пришла в голову, когда мимо окна наверху пролетела птица.

— И какой же?

— А если взять энергию другого существа? Не бога, но, может, древнего дерева или животного? — предложила она. И пока она говорила, слова сильного заклинания зазвучали в ее голове. Она могла сделать это. Она знала это.

Амун-Ра перебил ее мысли.

— Чем же дерево или животное заслужили смерть ради продления другой жизни?

— Можно попросить добровольцев.

— Нет, — ответил он, поджав губы, и она понимала, что дальше он спор вести не будет.

Исида вскинула руки и зарычала:

— У тебя закрыт разум.

— Зато твой разум слишком открыт. Твое предложение — оскорбление наших сил.

— Амун-Ра прав, Исида, — вмешался знакомый голос.

Замерев, Исида отвернулась от вошедшего.

— Это личный разговор, Осирис.

— Простите, если я не вовремя, но я услышал твои слова и решил предупредить, что тут скоро будут остальные. Может, лучше перенести разговор в другое место? Куда не так просто попасть всей Эннеаде.

Исида скрестила руки и нахмурилась, посмотрев на Осириса. Выражение его лица, говорящее, что он умнее нее, будто старший брат, выражающее сочувствие, стало последней каплей. Она уже хотела ударить его, но Амун-Ра поднял руку.

— Благодарю за своевременное вмешательство, Осирис. Он прав, сейчас нам нужно думать о другом. Боюсь, это мое окончательное решение, Исида. Говорю сразу, дальнейшие уговоры ничего не изменят. А теперь простите, но мне нужно проверить приготовления к пиру.

Амун-Ра покинул комнату, и весь запал в Исиде остыл, оставив ее с разбитым сердцем наедине с Осирисом.

— Мне ужасно жаль, — сказал он.

Она вздохнула.

— Ты даже не знаешь, в чем дело.

— Мне жаль, что тебя многое тревожит. Но он все-таки прав. Законы ввели не просто так.

— Я не хочу говорить с тобой о законах.

— Плохо.

Исида испугалась его тона. Осирис всегда был с ней вежливым и терпеливым. Он провел рукой по темным волосам.

— Слушай, я понимаю привязанность, даже… такую сильную, но мы должны держать себя в руках. Должны сдерживаться. Соблюдать правила Амун-Ра не так и плохо.

— Но если мы способны на большее? — возмутилась она.

— Что? О чем ты?

— Если законы сковывают нас, то, нарушив их, мы можем стать свободными, — ответила Исида.

— Это не имеет смысла.

— Я о том, что возможно то, что ослабляет нас, заставляет чувствовать себя… уязвимыми, — Осирис вскинул бровь, — на самом деле может сделать нас сильнее, чем мы можем себе представить, — закончила она.

Он вздохнул.

— Исида… — начал он, но она прервала его взмахом руки.

Глядя ему в глаза, она спросила:

— А если есть способ исполнить наши мечты? Получить желаемое, приняв то, что внешне кажется неподобающим?

Она шагнула вперед, ветви деревьев в атриуме бросали на ее лице серо-голубые тени. Осирис нервно отпрянул. Исида продолжила, пытаясь объяснить так, чтобы Осирис понял.

— Зачем довольствоваться простым урожаем, если можно создать больше?

Осирис прекрасно понимал, что Исида говорит уже не о спасении своей смертной. Не только об этом. Не помогало и то, что она повторяла слова тихого голоса в его голове, который он старался игнорировать. Он не мог даже обдумывать ее слова. Это все испортит. Холодный страх проник в его вены.

Он смотрел на нее, как на сумасшедшую. Это ее разозлило. Она недовольно продолжила:

— Если бы появился шанс достичь чего-то, получить то, чего хочется больше всего, разве ты не отдашь все, чтобы только попробовать? Зачем нам эти силы, Осирис, если мы не используем их?

По комнате эхом разнеслись хлопки.

— Надо же. Я всем сердцем поддерживаю тебя, Исида.

Осирис нахмурился при виде вошедшего.

— Сетх. У нас личный разговор.

— Как иронично, что ты так сказал, Осирис, — раздражение Исиды превратилось в гнев. — Не важно. Я вижу, что ты думаешь только о своих делах. Разговор закончен.

Исида обошла Осириса, приросшего к месту, и его спина напряглась, когда он услышал, как Сетх предлагает проводить Исиду на пир. Он сам хотел сопроводить ее, чтобы между ними воцарился мир. И он надеялся искупить так свое поведение. На самом деле, он мог думать только о ней, когда ушел. Возвращение домой было отговоркой. Осирис хотел исправить то, что было между ними, и теперь на пути встал Сетх.

Исида согласилась сесть рядом с Сетхом во время пира, а Осирис, сжав кулаки, следовал за ними, не отводя взгляда от сияющих крыльев Исиды, лишь иногда поглядывая на руку Сетха, обвившую ее талию.

За ужином его настроение не улучшилось. Сетх сел почти во главе стола, там всегда сидел Осирис. А потом он как-то уговорил Исиду сесть с одной стороны от него, а Нефтиду — с другой. Осирис замечал взгляды Сетха на Исиду, когда она отвлекалась на что-то. Могло ли быть так, что Сетх заинтересован ею?

Осирис не мог отогнать эту мысль. Сетх никогда не воспринимал правила серьезно. Исида была одинокой. Она хотела, чтобы ее кто-то полюбил, предложил нечто большее, чем дружбу. Нельзя было отрицать, что Исида красивее всех, кого он видел. Конечно, ее замечал не только Осирис.

Никто из них, даже Исида, никогда не воспринимали Сетха всерьез. Он всегда отставал, пытался поспеть за другими богами. Осирис потирал подбородок, разглядывая Сетха. Парень немного возмужал, но все еще выглядел угловатым. Сетх всегда был диким, злым. Он плохо обходился со смертными, требовал их поклонения. Осирис не хотел этого для Исиды. Она заслуживала кого-то лучшего, чем Сетх.

Когда Сетх предложил Исиде ягоду и сам вложил ее в губы богини, Осирис не сдержал дрожь в руках. Он пытался говорить о чем-то другом, чтобы отвлечься от сцены, происходящей на его глазах. Но его отчеты о растениях, посевах и чудесах природы не могли отвлечь его от заигрываний Сетха. Почему никто не замечал его поведение? Он всегда был таким?

Сетх даже начал очаровывать Нефтиду. У него не было стыда. Он хвалился своими недавними подвигами, и каждое достижение казалось выдуманным, а все слушали его. Как они могли верить, что Сетх спас от пожара целую деревню? Сетх никогда не поднимал и пальца, чтобы кому-то помочь, особенно, смертным. Даже Осирис не удержался и потрясенно слушал, поражаясь наглости Сетха, рассказывавшего о возвращении украденных младенцев родителям, помощи павшим духом подростком и спасении гнезда птенцов от голодной змеи.

Сетх поцеловал руку Нефтиды не в дружеской манере и пообещал, что она сможет сыграть с победителем после того, как он сыграет с Исидой в новую игру, которую он изобрел. Игра. Осирис фыркнул с отвращением. Время можно было провести полезнее, чем за играми.

Желая отвлечь себя от отвратительной игры Сетха, Осирис попытался убрать с лица мрачное выражение. Он кашлянул и сказал:

— Могу рассказать интересную историю.

Все посмотрели на Осириса, Исида подняла кубок и намеренно отвела взгляд, игнорируя его. Сетх заметил это и насмешливо изогнул губы.

— Так расскажи, — сказал Сетх. — Вот только меня мало интересуют инструменты фермера и достоинства разных типов навоза, — заявил он, взмахнув рукой.

Осирис старался не слушать его и заговорил:

— Фермер поведал мне, что на его поле ночью пробрался враг и посеял плевел среди его пшеницы. Это удалось понять, когда появились ростки, и плевел стало заметно.

— Потрясающе, — поджал губы Сетх, а потом переплел пальцы и опустил на них подбородок. — Продолжай же.

— Он спросил, могу ли я убрать сорняки сейчас, но я предупредил его, что, если убрать их рано, можно навредить пшенице. Я попросил его подождать, пока они не подрастут, а потом собрать пшеницу и сжечь плевел, — Осирис склонился, прижав руки к столу. — Забавно, что ростки плевела похожи на пшеницу. Но они не такие, как растение, которому подражают.

Осирис окинул комнату взглядом.

— У сорняков нет цели. Нет ценности. Они занимают ценное место на плодородном поле. Они не служат людям. И они, — он повернулся к Сетху и прищурился, — всего лишь помеха, которую вырывают и сжигают.

Сетх отпрянул в кресле, выражение его лица постоянно менялось.

— Может, стоило сжечь все поле, — заявил он.

— Это было бы расточительно, не находишь? — ответил Осирис, скрестив руки на широкой груди.

— Думаю, в этом разница между мной и тобой, — ответил Сетх. — Я бы не стал тратить время, спасая несколько колосков пшеницы, если можно сжечь все и посадить заново.

— Может, ты прав, — согласился Осирис. — Так проще. Но простой путь не всегда самый лучший. Борьба чаще всего закаляет.

— Интересный спор, — сказал Амун-Ра, быстро взглянув на Нефтиду, — но меня сейчас больше интересует музыка, — глава богов оставался нейтральным, и он решил сам сменить тему. — Осирис, каких музыкантов ты привел к нам в этот раз?

Осирис с неохотой отвел взгляд от Сетха.

— Ах, чуть не забыл. В последнем путешествии я встречал двух людей, создавших инструмент, который они назвали систрум.

Стол убрали, прибыли музыканты. Осирис обрадовался, услышав, как Сетх пытается забрать Исиду на обещанную игру, но она отмахнулась, сказав, что встретит его после того, как закончат музыканты. А потом его уверенность пошатнулась, когда она добавила, что музыка нравилась ей больше всего в визите Осириса. Когда Сетх заскулил, пытаясь заставить ее делать так, как он хочет, Нефтида вызвалась сыграть с ним первой.

Было ясно, что Сетх мешкает, так что Осирис приблизился и быстро поклонился Исиде.

— Хотел бы узнать, могу ли я пригласить… дорогого друга на танец?

Исида уставилась на Осириса, все еще недовольная после спора с Амун-Ра или по другой причине. Она ответила холодно:

— Даже не знаю. У тебя есть здесь друзья?

Сетх весело рассмеялся.

— Идем, милая Нефтида. Мы вернемся за Исидой позже, — он погладил шелковое крыло Исиды. — Не задерживайся, — сказал он. — Я уже хочу обыграть тебя в этой игре.

Осирис сжал кулаки и нахмурился.

— Я бы пригласил тебя, — сказал Сетх Осирису, — но, боюсь, для тебя это слишком заумно, — он сжал пальцы, пытаясь показать уровень интеллекта Осириса.

Осирис хотел ударить Сетха головой об стену, но смог сдержаться.

— Иди играть, Сетх. У некоторых из нас есть дела важнее этого.

Взгляд Сетха стал пронзительным, опасным, но Нефтида быстро шепнула что-то ему на ухо. Это хорошо сработало, потому что они вскоре ушли. Исида не обращала на него внимания, и Осирис повернулся к музыкантам. Их музыка разливалась по залам Гелиополиса.

Когда они закончили череду веселых мелодий, один из музыкантов вскинул брови, глядя на Осириса. Он кивнул, и, когда новая песня началась, он запел с музыкой.

Исида закрыла глаза и покачивалась, ее крылья трепетали, а каждый нерв будто подпевал ему. Ее голос был сильным при сплетении чар, но никто не мог петь лучше Осириса. Он пел о заснеженных горах, о долинах, где вскопанная земля ждала посева. О холмах с нежной травой и водопадах, что были такими высокими, что вода превращалась в облака по пути вниз.

Она затерялась в словах и мелодии. Исида знала, что могла вечно слушать его музыку. Она позволила голосу Осириса поднять ее до конца песни, и он осторожно опустил ее на землю и перешел к следующей песне. Его музыка наполняла ее спокойствием, но в то же время все бушевало. Наполняла радостью и ужасающим желанием. Оно было таким сильным, когда он пел.

Когда он обвил ее руками, это казалось естественным. Они тысячу раз танцевали вместе, но в этот раз все было иначе. По-новому.

Она ощущала, как песня перетекает от него к ней. Слова, которые он пел теперь, были тихими и нежными, но полными чувств. Он пел о скрытых желаниях и боли сердца. О местах, которые он еще не видел, и о выдуманных существах, что были такими красивыми, что он не мог описать их словами, чтобы не разрушить эту мечту.

Она закрыла глаза, они двигались вместе, и только к концу песни она поняла, как сильно дрожали ее ноги и руки. Осирис поддерживал почти весь ее вес. Он не был против, казалось, а следующая песня была уже без его пения. Осирис притянул ее ближе.

— Выйдешь со мной в сад? — тихо спросил он.

Она безмолвно кивнула, он взял ее за руку, положил ее ладонь на сгиб своего локтя. Они шли в тишине, Исида вдруг стала остро все ощущать: шорох ее крыльев, тепло его руки, то, как его ладонь властно обхватывала ее ладонь, словно он мешал ей сбежать, и беспокойное выражение его лица, а потом, когда они подошли ближе, запах цветов из сада.

Осирис сильно гордился своим зачарованным садом. Даже когда он отсутствовал, растения разных видов приносил посланник, к ним прилагались точные инструкции. Он нанял садовников, которые выращивали каждый вид, отмеченный табличкой. Растения размещались там, где росли лучше всего. Потому сад был разделен на несколько зон.

Одна напоминала пустыню, там были медленно растущие суккуленты, как он их называл. Другая была отведена под травы и овощи, большую часть которых отдавали жителям Гелиополиса. Среди фруктовых деревьев росли сотни разных летних фруктов. Акры были выделены для вьющихся лоз.

Кусты высотой с дома были усеяны ягодами разных цветов. Еще одна часть была для растений из холодного климата, и Амун-Ра веками оставлял это место прохладным. Тропические растения занимали противоположную сторону сада. Здесь были теплицы, навесы и гигантский дендрарий, где были все виды деревьев.

Исида любила сад и часто бывала в нем, когда Осирис отсутствовал. Она чувствовала его близость здесь, но, как и его, ее привлекали смертные. Пользу растений видели многие, но редкие могли отправляться в царство смертных и заботиться о людях там.

Она была удивлена и рада, когда он привел ее в рощу орешника. В центре стояла уютная беседка. Это место он построил для нее, когда она была маленькой. Он жестом попросил ее сесть и убедился, что она устроилась удобно, а потом отошел. Она смотрела на него и пыталась понять, что его так беспокоит. Он был расстроен, это было очевидно, но она считала, что это она должна расстраиваться из-за него, а не наоборот.

— Что такое, Осирис?

Он сцепил руки за спиной и повернул голову, чтобы она могла видеть его красивое лицо в профиль. Солнце уже село, поднималась луна, обрамляя его, окрашивая кончики его темных волос серебром. Наконец, он сдвинулся и прислонился к столбику. Скрестив руки на груди, он смотрел на нее из тени. Его челюсть дрогнула, словно он хотел что-то сказать, но остановил себя, словно не доверял собственному голосу.

— Ты злишься на меня? — спросила она.

— Злюсь? — отозвался Осирис. Слово удивило его. Оно ощущалось неправильным на его языке. — Нет. Я не злюсь на тебя, — среди его чувств к Исиде не было гнева, хотя жар эмоций пылал в нем. Он смотрел на нее в свете луны так, будто обнаружил редкий и самый красивый цветок.

Радость от такой находки кружила голову и наполняла его эйфорией. Он бы обхватил цветок ладонями и вдохнул нежный аромат. А потом осмотрел бы окрестности. Он бы осторожно следил за ним весь цикл жизни, делая записи, а потом, когда был бы готов забрать его, принес бы домой на идеальное место и ухаживал бы за этим цветком.

Он хотел сделать это, когда смотрел на Исиду. Хотел обхватить ее прекрасное лицо ладонями и понять, что ей нужно, как заставить ее расцвести. Конечно, Осирис не мог сказать ей это. Не без последствий. Он знал, что она не могла просто принять эти слова и сохранить в сердце. Нет. Она начнет действовать, а он не мог этого допустить.

Пока он думал об этом, Исида поднялась и подошла к нему. В ее глазах он видел весь космос, рождение звезд и черные дыры. Они очаровывали его, и он был восхищен тем, как в них отражался лунный свет. Но это не имело значения. Ему нужно было сказать ей то, ради чего он привел ее сюда.

— Сетх… перегибает, — выдавил он.

— Сетх? — спросила она с растерянным видом. — Почему ты заговорил о нем?

— Ему кое-что от тебя нужно.

Она вскинула плечо, словно это ее не волновало.

— Сетх всегда искал нашей поддержки.

— Нет. Дело в другом. Он… хочет тебя.

Исида нахмурилась.

— Думаю, ты ошибаешься.

— Нет. Думаешь, я не могу увидеть, что мужчина хочет женщину?

— Я не думала, что тебе до такого есть дело.

— В твоем случае — есть.

Склонив голову, Исида размышляла над его словами.

— Ясно, — она кивнула. — Спасибо, что сообщил.

Она собралась уходить, но Осирис взял ее за руку и удержал.

— Я… мне нужно знать. Что ты сделаешь с этим?

— Ты о Сетхе?

Осирис склонил голову и задержал дыхание перед ее ответом.

Она заговорила через три удара сердца.

— Думаю, мне нужно поговорить с ним об этом.

— Ах, — Осирис отпустил ее руку и вдохнул. — Но… что ты собираешься сказать?

Она заерзала.

— Не знаю. Я обдумаю его слова и приму решение. Я ничего не могу сделать, пока он не прояснит свои намерения.

— Верно.

В этот раз она развернулась, чтобы уйти, и Осирис поспешил преградить ей путь, схватил ее за плечи.

— Не надо, — сказал он. — Просто… не надо.

— Что не надо? Уходить? Говорить с Сетхом? Идти домой? Что мне не надо делать?

— Не думай о нем.

— Почему?

— Ты знаешь, почему.

— Наши причины могут не совпадать.

— А должны совпадать.

— Но это не так, — она вскинула голову. — Ты не можешь принимать за меня решения.

— Возможно, но они повлияют на меня.

— Как?

— Если ты выберешь его, я… буду страдать.

— Но это ведь ты меня отверг, не так ли?

— Верно.

— Значит, ты хочешь, чтобы страдала я.

— Нет. Не… — он вздохнул. — Я не хочу твоих страданий, Исида. Просто… Сетх тебе не нужен.

— Тогда кто нужен?

Осирис не стал отвечать. Вместо этого он шагнул к ней, обхватил ее щеку и погладил нежную кожу большим пальцем. Он нежно прошептал:

— Ты нежная и красивая, как луч лунного света, — он прижал другую ладонь к ее лицу, провел пальцами по ее челюсти. Поддавшись искушению, он притянул ее ближе, наслаждаясь прикосновением ее ладоней к его груди. Он склонился и прошептал ей на ухо. — Я не дам Сетху погасить твой свет.

Исида скользнула ладонями вверх и обвила руками его шею, а потом сказала:

— Тогда дай мне другой вариант.

Осирис не успел ответить, а Исида приблизилась к его губам, и он перестал думать о том, что нужно сказать. Когда она склонила голову и прижалась к его губам, он застонал и крепко обвил ее талию, приподнимая Исиду над землей. Ее крылья трепетали, он отчасти понимал, что уже не удерживает ее вес. А потом она сложила крылья и прижалась к нему, и для него ничто в мире не ощущалось так приятно и правильно, как она в его объятиях.

Исида была самой яркой звездой в космосе. И она была готова стать его. Он поймал ее и сгорал в ее присутствии. Но ему было все равно. Он хотел этого. Хотел ее. Хотел больше чего-либо за всю жизнь. Но он знал, что не мог получить ее.

Он нежно опустил ее и отпрянул на шаг. Расстояние между ними манило его, словно живое, жестоко разделяющее их. Ее глаза сияли, были полны обещаний.

Губы, которые он только что целовал, опухли и манили, и было так просто опустить голову и снова ощутить их вкус. Исида медленно улыбнулась, подняв руку, чтобы пригладить его волосы, и это разбивало сердце. Он знал, что будет до конца своих дней вспоминать румянец на ее щеках.

Поймав ее руку, он прижал ладонь к своим губам, нежно целуя.

— Прости, — сказал он. Это было жалким отголоском того, что происходило между ними перед этим. Но в этот раз он думал о последствиях того, что она предлагала. В этот раз он бежал от своих чувств. Он не мог больше отрицать это. Чувства к Исиде были настоящими. Но он не знал, что с ними делать.

— Что? — спросила она, растерянно моргнув.

— Я сказал, прости, но мне нужно уйти.

— Уйти?

— Да. Мне нужно подумать.

Он быстро спустился по ступенькам беседки на залитую светом луны траву.

— Подумать? — крикнула она, не скрывая расстройства. — Так убегай и думай, Осирис! Но знай, что и я собираюсь многое обдумать! — Исида выскочила из беседки, резко развернула крылья и пропала в звездном небе.

Сетх смотрел из теней дерева, глаза его засияли, когда Исида улетела в небо, а Осирис ушел прочь. Все шло не так, как он задумывал, но Сетх считал, что еще мог повернуть события в свою пользу.