Развод. Горькое лекарство от измены

Глава 3

– Жанна! – раздаётся капризный старческий голос, едва я переступаю порог квартиры. – Это ты?!

– Я, Ольга Романовна, – отзываюсь я.

Свекровь. Я даже забыла, что она уже месяц живет с нами, иначе не пошла бы домой в таком состоянии.

– Мне нужен чай! Срочно!

Я молча иду на кухню.

Ольга Романовна – старушка бодренькая. Вполне может налить себе чаю сама, но нет. Ей обязательно нужно, чтобы ей прислуживали.

Я захожу на кухню, везде грязные кружки, тарелки. Хлеб стоит открытый на столе, засыхает. Нарезка копчёной колбасы тут же, открытая и уже заветренная. Свекровушка себе бутербродики делала. Как мило! Хотя без конца стонет, какой у неё больной желудок. Я открываю холодильник. Ну конечно! Диетический супчик, который она требовала, стоит нетронутый.

Усилием воли, подавив в себе желание вылить суп вредной старухе на голову, я готовлю чай.

– Долго! – укоряет она.

Я сжимаю зубы. Раньше я не обращала внимания на её закидоны. Старый человек, что возьмёшь. Но сейчас я как оголённый провод, готова искрить по любому поводу. Нервы натянуты так, что я готова уничтожать всех, кто попадется на моем пути.

– Ох, что-то сердце у меня разболелось. Позвони Витеньке, – командует она, прихлебывая чай.

– Он звонил, сказал, что задержится, – говорю я, глядя на её румяное лицо.

– Ну да, он же у меня такой добросовестный. Не то что ты. Институт с красным дипломом закончил…

Я уже не слушаю. Эту тираду я слышала сто раз. Что я необразованная парикмахерша, а её сын – светоч науки.

– Хотела бы я посмотреть, как он бы учился, если бы я не зарабатывала деньги, чтобы нас прокормить, – зло выпаливаю я.

Свекровь замолкает. Смотрит широко распахнутыми глазами. Я никогда так ей не отвечала. Старалась сглаживать углы, делала скидку на возраст. В конце концов, она ведь мать моего любимого мужа.

Она вечно твердила, что её сын достоин самого лучшего, что они голубая кровь, потомственные дворяне. Что брак со мной – это мезальянс, и я должна быть безмерно благодарна, что её сынок выбрал меня.

А я кто? Крестьянка крепостная, получается?

Снова я жалею, что поддалась на уговоры Виктора, и он перевёз свою мать к нам, едва только Кира – наша дочь – вышла замуж и её комната освободилась.

Пользуясь паузой, я выскальзываю из комнаты свекрови. Медленно обхожу квартиру, разглядываю её так, словно вижу впервые.

Фотографии детей в рамках. Костик и Кира, ещё маленькие, смеются с фотографий. Любимый диван, книжный стеллаж, потрёпанное, но очень удобное кресло, ковёр, любимая кружка Виктора. Я помню историю каждой вещи в квартире. Ведь это я выбирала всё, с любовью украшая и создавая уют в нашем доме.

Я наливаю себе чаю, обхватываю чашку ледяными руками.

Двадцать два года вместе – целая жизнь. Детей вырастили. И вот теперь – пожалуйста.

Так я сижу в каком-то тупом оцепенении, пока не наступает время ужина. Мне сейчас кусок в горло не полезет, но не морить же голодом пожилого человека. Я разогреваю суп. Достаю йогурт.

– Ольга Романовна, пора ужинать, – заглядываю в комнату к свекрови.

– Ох, что-то плохо я себя чувствую, – стонет она, на секунду отрываясь от сериала, – принеси сюда.

– Ладно, – киваю я.

Ставлю всё на поднос и несу в комнату к свекрови.

– Опять суп?! Это мерзкая еда, – заявляет она капризно.

– У вас диета, – развожу я руками, – доктор прописал. Сами же просили.

– Ты могла бы приготовить свежий, почему я должна есть испорченный?

– Я его только утром приготовила, – возражаю я, – вы должны были в обед его поесть.

– Вот всё Вите расскажу, что ты кормишь меня испорченной едой! – грозит она.

– Хорошо, – я разворачиваюсь с подносом.

– Стой, – останавливает она меня, – поставь, может, я ложечку в себя и впихну. И принеси чай.

Я ставлю поднос на небольшой столик. Когда через двадцать минут я захожу с кружкой чая, тарелка уже пустая. Значит, не такой уж отвратительный мой суп.

Я укладываюсь в постель и смотрю в потолок. О сне не может быть и речи. Я ворочаюсь в постели, прислушиваюсь, как Ольга Романовна принимает ванну, долго сушит волосы феном, затем по квартире плывёт запах кофе.

У меня нет сил и желания снова напоминать ей, что кофе на ночь ей вреден, у неё давление. В конце концов, у неё нет признаков старческого слабоумия, она должна сама помнить, что ей вредно, а что нет.

Наконец и свекровь укладывается.

А Виктора всё нет.

В голову лезут нехорошие мысли.

Перед глазами стоит то мерзкое фото.

Хлопает входная дверь. Муж.

Я глубоко вдыхаю, цепляю свою приветливую маску на лицо и выхожу в прихожую.

– Привет, – подставляю щёку для поцелуя. Мне кажется или от него пахнет чужими духами?

Он хмурится.

– Ты почему не спишь? Ты выпила лекарство?

– Да, мне уже лучше, – улыбаюсь я.

Виктор проходит сразу на кухню.

– Иди руки помой, – бросаю я на автомате.

Муж бурчит что-то и уходит в ванную. Я накрываю на стол. Главное – не выдать себя.

– Как прошёл день? – спрашиваю, сев напротив.

Я всегда любила смотреть, как он ест. С аппетитом и удовольствием, нахваливая мою стряпню. Сейчас я веду себя так, как должна.

– Как обычно, – отзывается он и вдруг откладывает вилку.

– Жанна, я должен тебе кое-что сказать. Только ты прими это нормально, пожалуйста.

Я холодею.

Вот оно!

Он хочет развода!