Развод. Внебрачный сын мужа (СИ)

Глава 11

Я не думая ни секунды тут же нажала на знак звонка. Нервы натянулись, а во рту стало сухо. Я понимала, что такое мне могла писать только мать Матвея, но откуда у неё мой номер? Мы были с ней знакомы? Да нет, бред. Это должно было быть тогда поверхностное знакомство, иначе бы я знала адрес и точно была бы в курсе родственников. Но нет.

— Возьми трубку… — попросила я, понимая, что слышала уже пятый гудок и никакого ответа не было.

Каждый звук отдавался в голове как раскат грома. Она же сама мне написала. Почему не брала трубку?

Я скинула вызов и заскринила всю переписку, а следом быстро набила сообщение:

«Матвей тебя ждёт. Не играй в прятки, подумай о ребёнке».

Меня проигнорировали. Сообщение даже не высветилось доставленным, и я закусила в бессилии губы.

Черт.

Что это за игры? Почему я оказалась втянута в историю, к которой не знала даже пролога. Кем мать Матвея была Ярославу? Любовница? Девушка для пары ночей? Новая любовь?

Почему она так жестоко обходилась с собственным ребёнком?

Я снова набрала номер и закусила костяшки пальцев. Прошлась вдоль коридора до кухни и упала на стул.

Гудки.

Снова гудки. И сообщение без значка о доставке.

Да это сюр какой-то!

Я выдохнула. Отбросила телефон, чтобы не гипнотизировать экран в ожидании звонка матери Матвея, дяди Бори или своего юриста Ольги. Пошла в спальню к детям и присела в кресло качалку, наблюдая, как Алиса показывала Матвею, как надо раскрашивать платья принцесс. Дочь лежала на мягком ковре на животе и водила пастельными карандашами по рисунку. Матвей сидел рядом с ней и наблюдал. Потом спустя долгие полчаса Алиса наконец-то уговорила Матвея попробовать самому рисовать, и он с третьей просьбы все же рискнул. У него была поставлена рука и он смело раскрашивал не заходя за контур рисунка. Им занимались. Но чисто в рамках того, что должен уметь малыш его возраста.

Что же случилось?

Что же произошло в его семье.

Я смотрела на мальчика и не чувствовала боли предательства. Многие меня осудят и скажут, что я неправильная, но я просто затолкала глубоко внутрь факт измены мужа, и поэтому относилась к Матвею как к ребёнку попавшему в беду. Так было проще, разделить проблемы и не страдать из-за одной, усугубляя другую. Ближе к ужину дети стали вести себя более раскованно, и я рискнула вывести их на детскую площадку.

— Мама! Мама! — прыгала Алиса, в то время как Матвей крепко цеплялся за мою ладонь, боясь отойти хотя бы на шаг. — Мама! Пойдём на те качели! Нет! Сначала на те!

Алиса поочерёдно тыкала в разные углы детской площадки, и я тихо предложила:

— А давай дадим Матвею выбрать на каких качелях кататься? — Алиса нахмурила носик и дёрнула себя за хвостик, а потом обежала меня и поймала Матвея за другую руку. Мы остановились, и Матвей в нерешительности показал на качели-гамаки.

— Я на таких никогда не катался…

Мы пошли к гамакам, а домой засобиралась только когда Ярослав припарковал машину на уличной парковке и подошёл к нам. Алиса была слишком занята тем, что показывала Матвею как правильно спрыгивать с качелей, поэтому дети не обратили никакого внимания на Яра. Супруг приблизился и сел возле меня на скамейку. Я убрала мобильный, где делала покупки и, не глядя на мужа, тихо сказала:

— Мама Матвея писала…

Боковым зрением я видела как напрягся Ярослав, как его лицо снова стало похоже на посмертную маску. Он сцепил руки в замок и медленно произнёс:

— И ты конечно захотела пообщаться… — Ярослав приблизился ко мне и положил ладонь мне на колено. Сдавил его до боли, но я даже не поморщилась.

— Однозначно… — сказала я безразлично. — Мне ведь важно знать, за что она так ненавидит своего ребенка, что бросила его на умирающую бабушку.

— Зачем? — прорычал Ярослав, разворачиваясь ко мне лицом и требовательно положив мне ладонь на плечо.

— Чтобы просто она забрала своего сына. Это не правильно, что при живых родителях он сирота, — отозвалась я холодно.

— То есть ты готова вернуть ребенка в чудовищную обстановку, к людям, которые его не любили… — начал заводиться Ярослав, но я перебила:

— Он ее любит. Какой бы плохой она не была, но Матвей ее любит. И вскоре возненавидит тебя за то, что ты отнял у него мать… — произнесла я словно слова приговора.

— Он полюбит тебя! Ты намного лучше. Ты более хорошая мать, — на одном дыхании выдал Ярослав и меня всю словно подбросило. Я развернулась к мужу. Посмотрела пристально в глаза.

— Ты за нас все решил, правда? — с шипением начала я. — А хоть кого-то ты спросил как мы относимся к этому? А что же ты такой нелогичный, раз я более хорошая, что же ты сам полез на его мать, а, Яр?

Во мне кипела и бурлила злоба. Я словно воочию увидела своего супруга тогда, когда все было плохо, когда я не вставала с больничной койки и не хотела жить. Увидела и ужаснулась, потому что в этой картинке была женщина без лица, к которой мой муж уходил, когда за ним закрывалась дверь палаты.

— Мне с тобой… — тихо произнёс Ярослав вдруг весь изменившись, разом постарев, со взглядом усталого, беспомощного человека, у которого жизнь потеряла смысл. — Вик, мне с тобой рядом было просто безумно больно…

У меня на глаза набежали слёзы и застыли там как льдинки. Я отвернулась, прекрасно понимая, что имел ввиду Ярослав. Ему было больно рядом со мной, потому что наверно он винил себя, потому что хотел все исправить, а ничего не получалось, потому что я отказывалась от всего и от него в первую очередь. Мое сердце стучало громко, и из-за этого я почти не понимала, что молча встала и позвала детей домой. На автомате покормила их, не дожидаясь, когда Ярослав выйдет из ванной и пошла укладывать спать. Каким-то отрешенным взглядом наблюдала, как сначала Алиса долго укладывалась и просила переставить куклу ангела подальше от двери, а потом как Матвей безропотно и тихо прошёл в свою спальню и забрался на кровать.

— Вы ищите мою маму? — только и спросил он у меня, когда я присела на край кровати. Я тяжело вздохнула и призналась:

— Да, но у меня ничего не выходит. И если бы ты подсказал как ее зовут…

— Света, — быстро выдал Матвей и залез под одеяло.

— А какая у тебя фамилия? Тебе же наверно и это говорили запомнить… — тихо произнесла я, сжимая в пальцах край покрывала.

— Матвей Ярославович Илларионов, — ответил со вздохом Матвей, и я благодарна кивнула.

— Теперь искать станет проще, Матвей, — призналась я, и ребёнок, тяжело вздохнув, лёг на бок, а я погладила его по спине. А через полчаса, когда детское дыхание стало глубоким, я тихо вышла из гостевой и наткнулась на Ярослава. Он держал в руках свою кожаную куртку и папку с бумагами.

— Мне отъехать надо кое-куда… — тихо, чтобы не разбудить детей, сказал Ярослав, и я почему-то снова оказалась в палате и такой же напряженный голос мужа выдавал мне такие же слова. Я соотнесла все события, горько усмехнулась и помимо воли едко спросила:

— К Свете торопишься?

По лицу мужа пробежалась темная тень, а пальцы сжались на папке.

Милые мои я принесла Алису.

Выбирайте какой вариант лучше подходит