Ребенок от босса

Глава 21. Костя

Уже примерно полчаса мы сидим на кухне у Светы и молча пьем кофе. Молча — потому что оба без понятия, что еще говорить. Разговор в машине оказался таким выматывающим, что у нас двоих не осталось никаких сил. Нам даже плевать на то, что, вообще-то, рабочий день в самом разгаре. На все плевать, если честно.

Я папа. Отец. У меня сын.

Есть огромное сожаление, что я не осознаю это стоя в роддоме через минуту после его рождения, но даже когда ему два с половиной это ощущается очень круто. Гордо. Трепетно.

Сын! Мой! Первый, старший, по-настоящему мой.

Я и верю в это и нет одновременно, просто потому что это чертовски сложно принять. Живу с осознанием этого меньше суток, а с точной информацией всего несколько часов. Это опьяняет. Пугает, нет смысла это скрывать. Окрыляет.

Мне безумно хочется воврваться в жизнь их уже привычной семьи и стать их частью. Макс — мой сын. Я влюблен в Свету по уши. Я не хочу упускать возможности воссоединения и сделаю все, чтобы они мне доверяли.

Но я понимаю, что с ноги влететь к ребенку в жизнь с криками “Макс, я твой отец” вообще не вариант. Он слишком мал, ему будет сложно понять, мне кажется. Надо подружиться с ним покрепче, а дальше все само собой сложится.

Но я папа, прикиньте! Надо срочно рассказать об этом всему миру. Мои родители бабушка с дедушкой… Может, если они были не самыми внимательными для сына, то станут крутыми для внука?..

Все так сложно и запутано. Как дальше вообще, что будет? А если Света не хочет впускать меня в их жизнь? Как побираться сквозь ее стены, а?

Внезапно мы слышим кашель, а потом детский плач. И пока я пытаюсь вообще понять, что происходит, Света уже вылетает из комнаты. Как легко отличить настоящего родителя от… от меня.

Лечу следом за ней. Она сидит у кроватки Макса и обнимает его, пока он плачет. Что-то случилось. Макс не выглядит как ребенок, который может плакать без причины, я же виделся с ним частенько.

Присаживаюсь рядом, беру его за ручку.

— Эй, приятель, — шепчу ему. — Что случилось? Что-то болит?

Он начинает плакать еще сильнее и я чувствую себя редкостным чмом из-за этого, но тут он вдруг кивает и показывает пальчиком в открытый рот.

Горло? У него болит горло?

— Макс, ты что… — говорит Света. — У тебя болит горло?

Он снова кивает. Она трогает его лоб, щеки и шею. Судя по красным щекам у малыша температура.

— Где градусник? — спрашиваю у нее. — Я принесу.

— На кухне за зеркалом в шкафчике.

Лечу туда. Нахожу градусник быстро, передаю Свете, она ставит Максу подмышку. Он быстро успокаивается, но жалуется на боль в горле и в целом ему плохо, это и так видно. Как так? Утром все было хорошо! Мы все утро были вместе, это же не может быть из-за меня?... Мы не ели и не пили ничего холодного! И я сразу спешу об этом сообщить Свете.

— Нет, Кость, — она даже находит силы на улыбку. — Так быстро оно даже не проявилось бы. Скорее всего какая-то инфекция в саду или на детской площадке. Все дети болеют, главное, чтобы все выздоравливали.

Градусник пищит ровно на этих словах и мы вдвоем ужасаемся высоким тридцати восьми и восьми. Это, блин, очень много!

— Вызовем скорую? — спрашиваю.

— Нам бы к врачу, чтобы посмотрели и выписали лекарства. Надо вызвать его.

— И когда он приедет? Нет, Свет, это несерьезно. Давай поедем в больницу? Чем быстрее его начнут лечить, тем лучше, разве нет?

Я волнуюсь. Очень. Я пару часов как стал отцом, а у моего сына уже высокая температура. Мне совершенно не хочется их подводить.

— Не знаю, — хмурится она, — тебе разве не надо на работу?

— Мне надо быть с вами! Решай, как поступить лучше. Все остальное сейчас неважно.

Она колеблется всего полминуты, пока Макс снова не покашливает и не жалуется на то, что горлышку больно.

— Поехали, — говорит она решительно.

— Ну что, боец, — говорю Максу, поднимая его на руки. Он горячий, как печка, а еще очень слабенький. Мне хочется защитить его от всего мира, — поедет к доктору? Покажем горло твое, попросим витаминки.

Он кивает. И прижимается ко мне так сильно, что я в моменте ловлю себя на мысли, что переверну для него хоть весь мир. Если ему это будет нужно.

Света быстро переодевает его, не забирая с моих рук, и мы идем к машине. Я не отдаю его Свете, несу на руках сам. Он тяжелый парнишка, а она и так очень долго носила его одна.

Света садится с ним на заднее, я еду быстро, но так аккуратно, как еще никогда не возил. Частная клиника, проверенная, хорошая. И если к педиатру будет очередь, нам примет заведующий без очереди. Я договорюсь. Он немного мой крестный. Совсем чуть-чуть.

Мы доезжаем быстро. Макс больше не капризничает, но я очень волнуюсь. Я еще не сталкивался с детьми с температурой. Тем более со своими детьми!

Дойти до кабинетов и даже спросить на ресепшене свободного педиатра мы просто не успеваем. Потому что мой крестный стоит как раз у стойки и подписывает какие-то бумаги. И тут же оживает, заметив меня.

— Костя! — он застывает, замечая в моих руках ребенка. Быстро смотрит на него, на меня, на него, на меня. Кивает сам себе. Переводит взгляд на Свету. Улыбается. Все понимает, крутой мужик. — Какими судьбами сюда?

— У Макса вот температура высокая и горло, вроде, болит. Нам бы осмотреть его.

— Пошли ко мне, — тут же включается он, не медля ни секунду. — Быстро!

Мы быстро следуем за ним. Это самый адреналиновый первый день в роли отца, честное слово. В кабинете крестный быстро включается в работу, задавая кучу вопросов Свете, на которые я очень жалею, что не могу ответить. Болел ли в раннем возрасте, как прошли роды, как часто в год болеет ребенок… Это никогда не перестанет меня задевать, но я точно знаю, что хочу знать все. Каждую мелочь. Каждую секундочку их жизни эти три года!

Через пятнадцать минут мы все еще сидим в кабинете к моего крестного, но уже с листом назначений по лечению, списком лекарств и диагнозом. У Макса ничего страшного, Света была права, это больше похоже на то, что он подхватил в детском саду с непривычки общения с большим количеством детей. Мы вздыхаем с облегчением, но пока не до конца. Рано. Ребенку надо еще полностью выздороветь.

— Через три дня ко мне на повторный осмотр, — говорит он. — Аллергия на сиропы от температуры есть?

Света качает головой. А я снова не в курсе! Крестный дает ему жаропонижающий сироп, а нам еще пару рекомендаций. Не укутывать, много пить, много спать и все прочее. Впитываю каждое слово.

— Спасибо, крестный, — пожимаю ему руку, когда он нас отпускает. Снова беру Макса на руки. — Оплата приема на ресепшене?

— Ну ты еще давай мне тут кошельком своим потруси. Не обеднею уж от помощи родным. Вы не болейте главное.

— Прости, я не в смысле… Просто твоя же работа!

— Иди, Кость. Все в порядке, за любой помощью обращайтесь сюда.

— Спасибо вам огромное, — шепчет ему Света. Ей явно все это время неловко, я ее понимаю. Но это лучшее место, куда мы могли приехать.

— Это вам спасибо, красавица, — улыбается крестный. Он вообще мировой мужик у меня. И всего на пятнадцать лет старше. Крестил меня еще совсем пацаном. — За пополнение нашего семейства. Не болейте.

Мы снова молчим. И пока идем к машине, и внутри нее тоже. Страх понемногу отпускает и я оставляю их на пару минут в машине, а сам бегу в аптеку в том же здании, покупая все необходимые лекарства и витамины. Возвращаюсь в машину.

— Света, — решаюсь я. — Может… вы хотя бы эти дни побудете у меня? Мне было бы спокойнее, если бы вы были рядом.

— Кость… — она хмурится. И я заранее знаю ее ответ. Неосознанно громко вздыхаю, откидываюсь на спинку сиденья. — Кость, я не думаю, что сейчас самое время. Для Макса это тоже стресс, новое место, а он болеет, и… Логичнее было бы выздоравливать в привычных стенах. Тем более, что болеющий ребенок — это тяжело. Ты… ты будешь готов? Он — это не всегда весело и круто, понимаешь?

— Я хочу быть рядом, Света. Помогать и разделять с тобой все трудности, почему ты не веришь мне?

— Потому что я тебя совсем не знаю, — шепчет она со слезами на глазах и мне снова хочется наорать на весь мир из-за этой чертовой правды.

Везу их домой. К сожалению, не к себе. Температура начинает спадать, потому что Макс оживает на глазах, а я… А я снова много думаю. Очень-очень много.

Помогаю выйти им из машины, снова беру его на руки. Хочу просто помочь, по крайней мере это мне никто не запрещает.

В пороге присаживаюсь перед ним на корточки. Беру за руки. Мне так больно все это, что практически невыносимо.

— Обещаешь лечиться и принимать все лекарства?

— Обисяю! — кивает мне Макс. — А ты еще пидешь?

— Приду, — теперь я обещаю ему. — Свет, ты же не против?

Макс убегает в комнату, словно еще час назад не был без сил от высокой температуры, а Света встает напротив меня. Она выглядит так, словно собирается с мыслями, а потом вздыхает и говорит:

— Кость, ты можешь быть здесь, когда захочешь. Это твой сын и я не собираюсь как-то препятствовать или что-то еще, я… Я не согласилась ехать к тебе не по этой причине, просто пойми меня. Я понимаю, что эта квартира дальше от работы и в другой стороне, но… Но ты всегда можешь приехать сюда и остаться на ночь, и…

И к черту все остальные слова. Я наклоняюсь к Свете, целую ее несколько секунд, и улетаю на работу с мыслями, что вечером вернусь сюда. Туда, где меня будут ждать.