Редкостная Золушка (СИ)

Кто ходит в гости по утрам

— А если я не хочу? — спросила я, скидывая туфли на ковролин салона и подгибая ноги под себя.

— Ничего страшного, зато я хочу.

Павел повернулся ко мне и даже…

О Боже! Это что, улыбка?!

Первый раз за все наше непродолжительное, но такое яркое на эмоции знакомство, я увидела не саркастический оскал, ухмылку или недовольную гримасу, а обычную улыбку. Даже засмотрелась.

— Ну так что? — спросил Павел, возвращая свое внимание к дороге.

— Что, что? — переспросила я, не поняв суть его вопроса.

— Специалист?

— А что, это имеет какое-то значение? Или страшно, что отшлепаю?

— Не страшно — это раз. Крайне маловероятно — это два. Вообще, откуда такой интерес к порке? Может это как-то связано…

Чего…

— Стоп, стоп. Не относись к этому так серьезно. Это просто жесткий секс, не более, — ответила я. К чему вообще все эти вопросы… Разве у меня должны быть какие-то причины или оправдания, чтобы получать удовольствие от такого секса? Психиатр хренов, блин.

— Понял, отстал. — На несколько минут в салоне автомобиля повисло молчание. Затем Павел, испросив моего разрешения и получив положительный ответ, закурил. Сделал несколько затяжек, выпуская дым в открытое окно, прежде чем задать очередной вопрос. — А мужик в твоем офисе, который горючими слезами выпрашивал лобызаний, он кто?

— Он — просто любовник, — ответила я, прямым взглядом смотря на Павла. Какой смысл сейчас из себя строить невинную овечку. Пусть знает, кого в гости приглашает.

— Я так понимаю, что обручальное кольцо на его пальце, это тоже просто кольцо. — И как только умудрился заметить? Вот уж журналист до мозга костей. Ничего не укрылось от его внимательного взгляда.

— Совершенно верно. Просто кольцо. Зачем усложнять свою жизнь условностями… Слушай, а зачем ты все это спрашиваешь? — я начала раздражаться и это было слышно по вибрирующим ноткам в моем голосе. — Все еще для статьи своей копаешь что ли?

— Это не для статьи, — ответил Павел, выбрасывая окурок в окно.

— А для чего же тогда?

— Для меня, — ответил он, сворачивая на очередном светофоре. Повернулся ко мне, еще раз посмотрев. Уже без улыбок — только лишь внимательный, оценивающий взгляд.

С минуту я просидела молча, переваривая полученную информацию, наблюдая за тем, как Павел ныряет под арку, проезжает вдоль домов, паркуется у высокой новостройки.

— Слушай, а зачем я тогда вообще к тебе сейчас еду? Все условия я выполнила еще в номере. Статьи так и так не будет. — сказала я, разглядывая пустующую в это вечернее время детскую площадку. Вопрос мой был с подковыркой, как-то мне хотелось, чтобы он, не знаю, попросил лобызаний хотя бы. Сделал красивый подкат. На плече он меня, конечно, потаскал, но это навряд ли можно принять в расчет.

— Зачем? — переспросил он. Потянулся ко мне, отстегивая надежно фиксирующий меня ремень безопасности. — Просто потрахаться. Ты же сама говоришь, что не стоит ничего усложнять.

Да, был за мной такой грешок. Говорила. Сидя попой на этом самом месте и говорила вот этими вот самыми устами.

Язык мой — враг мой.

— Просто секс — мое второе имя, — хохотнула я, пряча за этой шуткой незнакомые для самой себя эмоции раздражения, досады и обиды. Почему-то слова Павла меня задели. Я не говорю, что без памяти влюбилась в него. Нет. Он, конечно, вызывал мой интерес, как женщины. Возбуждал. Волновал. Но сейчас я остро чувствовала, что именно с ним простого секса может быть не достаточно.

Так, не стоит себя накручивать. Все просто и усложнять ничего не надо. Тем более, хороший секс (надеюсь) на дороге не валяется. Да и с Андреем мы разбежались на неопределенный срок. Когда еще у меня, с таким плотным графиком работы, мужик случится.

И для здоровья опять-таки полезно…

Кроме этого, порядочные, наученные жизненным опытом женщины членами не разбрасываются…

Зачем я все усложняю? Я же сама дала себе обещание когда-то, что мужик нужен только для здоровья. И отлично, если промотать пленку года на два-три назад, жила все это время, следуя простой матрице отношений.

Все, выброси эти розовые сопли из головы. Ты ж мужжжик!

Это помогло.

К тому моменту, как Павел обошел машину, чтобы помочь мне выйти, я уже надрючила туфли и была готова к труду и обороне.

Открыл мою дверь, протянул мне руку и помог выбраться из машины. Секунда и кроссовер встал на сигнализацию, заблокировав все замки.

— Второй подъезд, — указал он на входную дверь с мигающим индикатором домофона.

Мы шли рядом, не касаясь друг друга, но при этом я ощущала жар и силу, исходящие от него. Поднялись по ступенькам и подошли к главному входу. Павел ввел код на электронном замке, дверь размагнитилась и поддалась.

— Прошу, — Он отворил передо мной железную створку, пропуская внутрь подъезда.

Дом, вероятно, был недавно сдан в эксплуатацию, так как внутри слышался легкий запах краски. Да и на стенах еще не появились письмена местных обитателей подросткового возраста.

— Какой этаж? — спросила я, подходя к лифту. Даже если будет второй, я все равно поеду в этой чертовой кабине. Сейчас я не осилю и один этаж на моих шпильках. Вероятно, это последствия сегодняшнего бега с препятствиями.

— Шестнадцатый, — ответил Павел, опять пропуская меня вперед в лифт.

— Многообещающе, — ответила я, заходя в кабину, упираясь спиной о поручни. Павел шагнул следом, вставая напротив меня. Потянулся было к моим губам, когда на весь подъезд заголосил мужской голос, поддерживаемый собачьим тяфканьем:

— Придержите лифт, пожалуйста!

Конечно, никто придерживать лифт и не собирался, только вот мужичок оказался очень быстрым.

К моему великому огорчению, еще до того, как створки кабины закрылись, этот раскрасневшийся мужичок лет пятидесяти вбежал в лифт, таща на поводке собаку неопределенных мастей.

Проследила за его пальцами, которые надавили на круглую кнопку с цифрой пятнадцать

За что?!

Старательно выжигала дыру в затылке ничего не подозревавшего мужика. Вот надо же было именно сейчас…

— Ты слишком громко думаешь, — сказал мне Павел.

— А ты слишком медленно действуешь, — ответила я. Мужичок прокашлялся, демонстрируя нам свои покрасневшие уши. Да и собака прекратила мотылять облезлым хвостом, прислушиваясь к нашему разговору.

Павел ничего не ответил, только лишь хмыкнул.

Наконец, лифт качнулся на пятнадцатом этаже, завис и растворил свои двери. Мужичок с собакой пулей вылетели в коридор. Дверцы лифта медленно поползли навстречу друг другу.

За те секунды, что лифт потратил на преодоление одного этажа, мы успели разве что удариться лбами, в попытке вырвать друг у друга быстрый поцелуй.

Лифт замер на шестнадцатом этаже. Павел схватил меня за руку, переплетая пальцы и вывел из кабины.

Мы свернули направо. Подошли к двери. Павел вставил ключ в замок, провернул им три оборота. Потом следующий ключ и следующий замок.

Такой момент упущен. Господи, в кого ты такой нудный на мою голову…

— Ты там золото в слитках хранишь, что ли? — не выдержала я, когда он заскреб в самом нижнем замке маленьким ключом.

— Привычка, — ответил Павел, наконец, отпирая все засовы. — Проходи.

На минуту застыла на пороге, потому что именно в этот момент моему мозгу понадобилось напомнить хозяйке, что это единственный мужик, к кому я пришла домой. Раньше такого не было. Даже если взять за точку отсчета Андрея, думаю, его жена навряд ли встречала бы меня с хлебом и солью, появись у меня мысль сходить к ним в гости.

На этот раз все было по другому.

Вместо привычного вида двухместного номера с широкой кроватью, занимающей большую часть пространства, меня встретила светлая прихожая. Шкаф-купе с зеркалами в пол. Пуф и коврик, приглашающий велкомить столько, сколько влезет.

Вошедший следом за мной Павел бросил ключи на пуф, туда же отправился и мой клатч с телефоном. Снял ботинки, оставив их на коврике, и вошел в темную комнату, где через секунду зажегся яркий свет ламп, раскиданных по натяжному потолку.

Скинула туфли, с наслаждением опуская ноги на холодный ломинат. О Божечки, даже если из Павла любовник так себе, кайфануть я в любом случае уже успела.

Прошла в комнату, которая оказалась просторной студией. Мое внимание тут же привлекли картины-фотографии, занимавшие большую часть стены, выполненные в выдержанном черно-белом стиле.

Подошла ближе, чтобы разглядеть все в деталях. На одном из снимков были запечатлены два старичка, сидящих на лавочке и улыбающихся щербатыми ртами. На другом были лишь руки — взрослая открытая ладонь и к ней тянулись детские пальчики. Еще на одной была старушка с большим протвинем пирожков в руках. На четвертом снимке в разные стороны разлетались белые парашюты одуванчиков.

Неоднозначно как то все… Совершенно различные снимки, но стиль один и тот же. Явно над ними работал один и тот же человек.

Скорее почувствовала, чем услышала Павла, подошедшего ко мне сзади.