Редкостная Золушка (СИ)

Кто любит — тот горит внутри

Телефон ожил.

Слишком громкий для двух часов ночи сигнал входящего сообщения вырвал меня из беспокойного сна.

Несколько минут не решалась открыть сообщение, видя, что оно пришло от Алины. Я боялась тех вестей, что она могла мне сообщить в столь ранний час. Хотя сама же ее и просила писать мне в любое время суток, если станет что-то известно о Паше..

Еще один сигнал, уведомляющий о втором сообщении и опять от того же отправителя.

Трясущимся пальцем ткнула на запечатанный электронный конвертик. Первым сообщением шел скрин экрана ее телефона. Картинка содержала в себе информацию об авиарейсе. Вторым сообщением был текст: "Прилетает завтра".

Глаза защипало от слез. Я безрезультатно пыталась хоть что-то разглядеть на картинке. Все цифры и буквы расплывались в пелене невыплаканных слез.

Закрыла глаза, несколько раз глубоко вдохнув. Слезы обожгли щеки. Так, прислонившись спиной к кованому изголовью кровати и беззвучно плача, я просидела несколько долгих минут, пытаясь просто найти тот собственный внутренний балансир.

Все-таки нашла в себе силы вновь взглянуть на экран телефона. Номер рейса, время прибытия…

В десять утра. Еще целых восемь часов… Я провела без Паши больше года, но именно эти восемь часов показались мне бесконечно долгими.

Ночью так и не смогла уснуть. Несколько часов просидела в комнате сына, слушая мерное сладкое сопение… Затем спустилась в гостиную, зажгла гирлянду на елке и просидела около нее до шести утра.

Очень хотелось поверить в новогоднее чудо. В то, что Паша меня простит. В то, что примет. В то, что я до сих пор ему нужна…

А если нет? От одной мысли, что Паша может посмотреть на меня холодным полным равнодушия взглядом становилось плохо.

Я вновь перевела взгляд на елку. Веселый беззаботный разноцветный огонек перебегал от лампочки к лампочке…

Сережа проснулся рано. Наверное ему просто передалось мое состояние. И если бы не подоспевшая к нашему порогу такая же невыспавшаяся как и я Алина, то я бы точно не успела собраться.

— Даааа, это я вовремя зашла. — Я как раз пыталась выпутать из детских пальчиков локон волос.

— Алинка, спасибо. Ты моя спасительница. — Мы с улыбающимся Сережей преследовали тетку по дому, пока та снимала припорошенную снегом верхнюю одежду, мыла руки, пила бодрящий кофе. Не дожидаясь того момента, когда она привычно откроет холодильник в поисках еды, я сунула ей в руки племянника, который сразу же перенаправил все свое внимание на короткий ежик.

— Ага, не получается, да… — Алина пощекотала Сережу. Он заливисто рассмеялся, прогоняя тем самым все терзающие меня сомнения и страхи.

Я понеслась в свою комнату. Долго выбирала, что надеть. Остановилась все же на спортивной парке и джинсах-трубах. Волосы собрала в высокий хвост, даже не надеясь на то, что мои аккуратно уложенные локоны дожили бы до аэропорта.

Остальное время я потратила на макияж, пытаясь заштриховать оставленную на мне печать всех прошедших ночей, полных слез.

Я появилась на пороге гостиной как раз к тому моменту, когда Сережа пытался сдернуть с елки так понравившуюся ему гирлянду.

— В следующем году придется к потолку ее прибивать, не иначе, — сказала я, беря сына на руки.

— Фух, — выдохнула Алина. — Ну вы и накушали щечки, господин.

— И не говори. Ну что, господин, пошли одеваться. Поедем встречать папу. — Повернулась к Алине и спросила. — Как думаешь, это слишком не "по-матерински" прикрываться ребенком?

— Это я буду прикрываться ребенком. А ты сама разбирайся, — ответила Алина.

Да уж…

Мы выехали за час до назначенного времени. Алина предложила воспользоваться ее машиной и я не стала возражать. Сейчас бы просто не смогла спокойно сидеть за рулем…

Телефон Алины ожил.

— Да, мама. Нет. Зачем?! Я сама встречу! Алло! — Алина бросила на пассажирское сидение телефон, встречаясь с моим вопросительным взглядом в салонном зеркале. — Родители тоже едут в аэропорт.

— Твою ж! Да, сына. Машинка едет, жжжжж. — Я снова посмотрела в зеркало. — Может быть не стоит ехать, а Алин?

— Надя, хватит уже бегать. Они бы все равно рано или поздно узнали о Сереже.

— Ты права, Алин. Мы не опаздываем?

— Все нормально. Прибудем вовремя…

Сегодня, кажется, и светофоры были согласны с моим решением рассказать Паше о нашем сынишке. По дороге нам не попалось ни одного запрещающего движение света.

Я отстегнула ремень безопасности, удерживающий детское кресло.

— Иди к мамочке, медвежонок. — Взяла сына на руки. В этом новом комбинезоне с пришитыми ушками на капюшоне Сережа и правда походил на маленького медвежонка.

Все вместе мы зашагали к аэропорту. Откатные двери международного терминала разъехались перед нами.

— Я пойду поздороваюсь. — Алина первая увидела родителей, махнула им рукой. Я проследовала в направлении ее взгляда. Встретилась глазами с Сергеем Леонидовичем и Галиной Владимировной. Кивнула головой. — Мы там подождем, — сказала я и направилась в противоположную от них сторону.

Я не хотела смотреть, но то и дело бросала взгляд туда, где стояла Алина и ее родители, поэтому успела заметить тот момент, когда вся троица двинулась в нашу сторону. Глубоко вдохнула, мысленно досчитала до десяти, поцеловала сынишку в щечку. Это всегда помогало успокоиться…

Они подошли к нам.

— Здравствуйте, Надежда, — поздоровался со мной Сергей Леонидович.

— Здравствуйте, — ответила я сухо.

Галина Владимировна молчала. Она стояла чуть поодаль, постоянно промокая глаза носовым платком. Нет, ее слезы меня не трогали. Немного царапнул по нервам брошенный на Сережу полный виноватой горечи взгляд.

— А это у нас кто? — спросил Сергей Леонидович, смотря на внука во все глаза.

— Это Сережа. Мой сын, — сказала я, перехватив своего богатыря другой рукой. Сергей Леонидович вмиг приосанился, а Галина Владимировна громко всхлипнула. — Я дала имя в честь своего отца, — на всякий случай пояснила я, чтобы ни у кого не было лишних мыслей на этот счет.

— Да, да. Конечно, Наденька. Можно подержать.

— Извините, Сергей Леонидович, мой сын плохо реагирует на общество чужих людей. — Я собиралась отойти от них подальше, когда Сережа протянул свои маленькие ручки к деду, улыбаясь в свой за исключением двух нижних молочных квадратиков беззубый рот.

Тут уже мне крыть было нечем. Я не стала препятствовать желанию сына. Дед, кажется, расцвел всеми цветами радуги.

— Бравый парень. Совсем как Пашка в его возрасте. Да, Галя? — Галина Владимировна продолжала плакать. Я отвернулась. Мне просто не хотелось видеть этих слез. Не хотелось находить ей какие-то оправдания или пытаться встать на ее место.

Объявили о прибытии самолета.

Я подошла к Сергею Леонидовичу и маленькому Сереже. Протянула руки сыну и тот с улыбкой потянулся ко мне.

Поток встречающих медленно поплыл в сторону объявленной зоны прилета. И я, влекомая невидимой силой, пошла следом.

Я не пыталась вырваться в первые ряды встречающих, как не пыталась и занять более выгодную в плане обзора позицию. Только лишь по жужжащим вокруг разговорам могла собрать общую картину.

Привезли багаж…

Прибыл первый автобус с пассажирами…

В образовавшейся на секунду тишине слишком четко расслышала, как разъезжаются двери.

Весь народ пришел в движение. Девушка, стоявшая передо мной с шарами-сердечками сорвалась с места и с криками побежала встречать кого-то. Кто-то, наоборот, обнявшись выходил из общей толчеи и направлялся в зону выдачи багажа.

В какой-то момент я заметила Наталью. Наверное, она уже давно стояла у этой зоны, раз я ее не увидела раньше. Она вышла из круга ожидавших, ведя за руку маленькую девочку, двое детей постарше шли следом. Узнала подошедшего к ней Евгения. Он поцеловал жену в щеку, подхватил дочурку на руки, взлохматил головы двум старшим сыновьям…

Они прошли мимо меня. На долю секунды мы встретились с Натальей взглядами. Она улыбнулась мне уголком губ и кивнула головой. Погладила весьма заметный выпирающий живот…

Перевела взгляд на вновь открывшиеся двери.

И просто забыла, как дышать…