Глава 13

В блекло-голубом небе висело желтое солнце. Желтое и круглое, как сердцевина гигантской полевой ромашки. Русской полевой ромашки. Все время, пока они летели в самолете, Анне казалось, что, едва ступив на бетонное покрытие лондонского аэродрома, она тут же почувствует: «Вот она, заграница! Чужая. Странная». Однако ничего подобного не произошло. Небо было как небо, солнце как солнце, аэропорт как аэропорт. И даже люди, спускавшиеся по трапу соседнего самолета, казались вполне обычными, нормальными людьми. В меру оживленными, в меру суетливыми, в меру погруженными в свои повседневные заботы.

А вот тепло было совсем не по-английски. Никакого намека на знаменитый лондонский туман или хотя бы слепой моросящий дождик. Анна поправила на плече лямку объемистой светло-коричневой сумки и подумала, что в кожаных «лодочках» на тоненьких каблучках скоро станет совсем жарко.

Чуть впереди, странно, по-аистиному, выбрасывая ноги, вышагивал тот самый тощий Николай Юрьевич, которого Лариска заподозрила в гомосексуальных наклонностях.

Мелко семенила Зоя Михайловна из бухгалтерии с элегантным, но вместительным портфельчиком в руке. На ней был светло-серый строгий костюм с запахивающейся юбкой и пиджаком до середины бедра.

«Тоже, наверное, от жары страдает, бедняжка! — отстранение подумала Анна, подстраиваясь под быстрый Галинин шаг. — Жарко. Странно. И тревожно отчего-то.»

Она не могла не вспоминать о Наташе, оставшейся в далекой теперь Москве под присмотром Лариски. Успокаивала себя, в сотый раз мысленно проговаривая, что ничего не может случиться за несколько дней. Скоро, совсем скоро они снова будут вместе.

Галина не смотрела в ее сторону. Просто шла себе и шла теперь уже по прохладному, с высокими стеклянными стенами коридору аэровокзала. Высоко задранный, чуть более острый, чем нужно подбородок. Темные блестящие волосы. Зеленые глаза с внешними уголками, чуть подтянутыми к вискам.

«А наверное, хорошо, что здесь нет Осокина — промелькнуло в голове у Анны. — Так спокойнее. По крайней мере, не буду ежесекундно чувствовать себя виноватой». Ей вдруг вспомнилась прогулка на лошадях. Шелест пыльной листвы. Ее «персональная» лошадь, вяло перебирающая длинными сухими ногами. И совсем рядом — плечо Олега Викторовича. Его чуть ироничная усмешка. Светлые волосы, кажущиеся на солнце золотистыми. И холодный, но от этого не делавшийся спокойным взгляд Галины.

«Он явно на тебя глаз положил!» — говорила потом всезнающая Лариска.

«Не хотелось бы в это верить. Очень не хотелось бы.» Словно подслушав ее мысли, Галина вдруг замедлила шаг и обернулась.

— Анна, — голос ее был ровным и лишенным каких бы то ни было эмоций, — вы, наверное, чувствуете себя сейчас… Как бы это сказать? Не совсем уютно. Все-таки Олег Викторович вас опекал и защищал, как любую новую, не успевшую еще до конца освоиться сотрудницу. Но мне кажется, что теперь вам пора отбросить излишнюю робость и познакомиться наконец с вашим непосредственным начальником. Все-таки работать вам предстоит с ним, а не с Олегом Викторовичем.

Анна вспомнила плечо, часть темноволосого затылка и руку, лежащую на подлокотнике авиационного кресла. Запонку на манжете, голубые прожилки на тыльной стороне ладони. И согласно кивнула:

— Да. В самом деле пора.

— Отлично. Тогда, может, прямо сейчас это и сделаем? Вон он, возле зеркальной перегородки, рядом с Чикиным.

Павел Андреевич Нестеров стоял к Анне спиной, держа обе руки в карманах, и о чем-то разговаривал с мужчиной в серых брюках и легком льняном пиджаке.

— Это наш встречающий. Тимоти Клертон, вице-президент инвестиционной компании, — объяснила Галина, зачем-то поддерживая Анну под локоть. — С госпожой Вирджинией Борн тебе представится возможность познакомиться позже.

Откуда-то из-за их спин вдруг вынырнула Алла. Что-то быстро и невнятно протараторила Галине в самое ухо. Рванула вперед, словно боялась не успеть на последний автобус.

А Анна смотрела на Нестерова. Темный затылок, смуглая загорелая шея. Белый воротничок рубашки, выглядывающий из-под пиджака. И снова это странное, смутное чувство тревоги. Вот сейчас обернется, посмотрит холодно и насмешливо, коротко кивнет, а потом заметит в разговоре с Осокиным:

— Н-да, Олег! И удружил же ты мне с референтом!

— А что, не нравится? — огорчится Олег Викторович. — Ну ладно, другую подберем. Мало, что ли, их, желающих.

И все. Тогда — точно все. Прощай Наташин детский профилакторий, прощай робкая мечта выкарабкаться из нищеты, прощай квартира с огромным балконом и видом на городской парк.

Дождавшись паузы в разговоре мужчин, Галина слегка подтолкнула Анну вперед.

— Павел Андреевич! — негромко окликнула она. — Я хочу представить вам вашего нового секретаря-референта Анну Николаевну. Она вполне успешно, на мой взгляд, справляется с работой, подготовила пакет документов для этой поездки и…

— Да-да, я просмотрел. Очень приятно. — Нестеров рассеянно обернулся, протягивая руку для рукопожатия. — Надеюсь, мы с вами сработаемся.

Анна вдруг ясно ощутила, что означает выражение «земля уходит из-под ног». Куда-то в сторону и вверх ушел гладкий, сверкающий пол аэропорта Хитроу. Перед глазами поплыли размытые радужные круги, а сердце заколотилось суматошно и испуганно. Так же истерически бился перепуганный серый кот, которого они с Наташкой однажды перевозили в наглухо застегнутой сумке. Душно. Странно. Невозможно.

Тем не менее это был он. Она узнала бы его из тысячи, из миллиона мужчин. Потому что он был единственный. Единственный на всю жизнь. Тот, которого она уже не рассчитывала увидеть.

Захлебывающийся лай дворового пса. Чай, пахнущий мятой. Пирожки с капустой. Она точно помнила, что с капустой. После того еще долго не могла готовить капустную начинку. Не могла — и все. Торшер с зеленым абажуром. Перехлестывающиеся круги света на темном потолке. Уже потом, на следующую ночь, когда осталась одна, она подумала, что так же, наверное, перехлестывался на дороге в этот момент свет фар Юркиного грузовика. Потом подумала, но не тогда.

А тогда были только его руки на ее плечах, его сдержанное, словно затаившееся дыхание, согревающее ее затылок. Потом его глаза с немым, отчаянным вопросом. Словно бы он хотел и боялся поверить. И все…

— В этой поездке у нас будет очень плотное расписание деловых встреч, — голос Нестерова будто прорвался сквозь плотный слой ваты, — но уверен, вы справитесь. Естественно, нам нужно будет все детально обговорить, познакомиться поближе. Здесь, в аэропорту, это конечно же не разговор.

Павел выглядел абсолютно, неправдоподобно спокойным. Уверенный, довольно равнодушный прищур серых глаз. Вежливая улыбка. Безукоризненный костюм. Впрочем, почему «Павел»? Павел Андреевич. Босс крупной компании. Непосредственный начальник. В поведении Нестерова не чувствовалось и капли фальши или притворства. Ни сдерживаемого, тщательно скрываемого волнения, ни тревоги в глазах — ничего.

«Спасибо. Очень приятно. Сработаемся.»

— Извините, я что-то не очень хорошо себя чувствую после перелета. Плохо переношу самолет. — Анна криво и виновато улыбнулась. — Вы не возражаете, если я отойду? Давайте в самом деле поговорим позже.

— Конечно, — Павел кивнул. — Отдыхайте, набирайтесь сил.

Он снова повернулся к встречающему, перекинул из левой в правую руку дипломат.

— Ну вот, знакомство с начальством состоялось, — тихо и отчего-то немного насмешливо констатировала Галина. — Теперь все и в самом деле зависит только от тебя.

Уже когда они покинули здание аэропорта и подошли к кортежу из трех машин, Анна набралась смелости и спросила:

— Галя, а наш шеф… Он вообще что из себя представляет? Он женат?

Спросила и тут же мучительно покраснела. Ее спутница же в ответ откровенно усмехнулась:

— А что, приглянулся? Симпатичный мужчина, правда? И не женатый. Так что простор для деятельности есть.

— Да я не о том, — торопливо заоправдывалась Анна.

— Конечно, не о том. Я ничего такого и не подумала. Тем более в стране Вирджинии Борн.

— А при чем тут Вирджиния Борн?

— Формально — ни при чем. Мы подписываем с ее компанией деловое соглашение, мы сотрудничаем, и больше ничего. Только вот, возможно, ни договора, ни сотрудничества не было бы, если б наш Павел Андреевич оказался толстым лысым коротышкой с гнусавым выговором. Голос у него классный, правда?

Анна уже не знала, куда деваться от смущения. Теребила ни в чем не повинную лямку сумки, опускала глаза в землю. Однако Галине словно доставляло удовольствие ее мучить:

— Нет, правда, хороший голос, да? У баб аж дыхание перехватывает! Ну что ты молчишь? Ты же с ним пять минут назад разговаривала!

— Да… То есть… То есть я не обратила внимания. Мне в самом деле как-то нехорошо после самолета.

— Бывает, — легко согласилась собеседница. — Надо было тебе таблетки против укачивания заранее купить. Так о чем я там говорила? А, о Вирджинии! Официально вроде бы между ними ничего нет, а неофициально… Ну, свечку, конечно, никто не держал, но все видят. Так что — вот так!

Все это навалилось на Анну как-то сразу. Она не знала, о чем думать, куда девать предательски дрожащие руки, куда прятать отчаянный, тревожный взгляд.

Солнечные блики плясали на сверкающих капотах черных машин. В один из автомобилей уже садился Нестеров. Смуглая шея. Темный затылок. Руки. Красивые сильные руки с выступающими синими прожилками. Его руки… Павел. Паша… Нет, Павел Андреевич!

Еще пять минут назад ей верилось в то, что все это может быть случайностью. Удивительной, почти невозможной случайностью, снова заставившей перехлестнуться линии их судеб. Но постепенно осознание того, что что-то здесь не так, закрадывалось в ее сердце. Эта анкета, присланная по почте. Почему-то конверт положили именно в ее ящик, а не к соседям. Анкета, присланная в богом забытый Шацк! Как-то сложновато представить, что аналогичные фирменные конвертики были разосланы по всем городам и весям Подмосковья. И потом, почему выбрали ее? Почему все-таки выбрали именно ее, хотя наверняка место секретаря-референта крупной фирмы хотели занять многие молоденькие, глазастенькие и ногастенькие девочки, имеющие хорошие навыки делопроизводства и знающие компьютер как свои пять пальцев? Тысяча разных «почему»! И их еще как-то можно было бы загнать, запихать в схему: «Да, случайность, да, стечение обстоятельств, да, повезло, это именно тот невероятный шанс, который бывает раз в жизни». Можно было бы. Если бы не Павел… Вся схема мгновенно рушилась, ничего не складывалось. Потому что это просто не могло оказаться случайностью.

«Но почему же тогда он так странно себя ведет? — подумала Анна, вслед за Галиной усаживаясь на заднее сиденье длинного черного автомобиля. — Держится отстраненно, делает вид, что не знаком. Показывает, что верен данному слову? „Не ищи встреч со мной и дом мой забудь. А лучше и меня забудь“? Вот якобы и забыл, как просила: мы с вами незнакомы, Анна Николаевна!

А может, он ведет какую-то свою, непонятную игру? Что ж, в любом случае следует ему подыграть: он — шеф, а я — просто новый секретарь-референт. Пусть будет так».

Дверца машины с легким щелчком захлопнулась. Автомобиль тронулся с места. На секунду Анну мягко вдавило в спинку сиденья.

«Пусть так, — мысленно повторила она сама себе. — Но никто не может запретить мне четко выполнять служебные обязанности и на самом деле стать ему нужной.»


Подписание основного договора было намечено на четвертый день их пребывания в Лондоне. А до этого — встречи, переговоры, обсуждения.

И за все три дня ничем: ни взглядом, ни намеком, ни случайно оброненной фразой — Павел не показал, что уже был знаком с Анной.

Она работала с утра до вечера. Даже забывала порой, что она в Лондоне. Присутствовала на переговорах в качестве переводчика. Готовила новые документы, переделывала старые. Если документ был срочным, на переговорах ее подменяла Алла.

Вирджиния Борн была суха и деловита. Анна не заметила и намека на то, что у нее в этом совместном проекте кроме коммерческих есть еще и личные интересы. И это радовало.

Лишь однажды, на второй день, во время ритуальной конной прогулки Вирджиния с Павлом остались на некоторое время наедине. Они ехали впереди и о чем-то негромко разговаривали. О чем? Договаривались об очередной встрече? Обсуждали, как ловко они изображают перед окружающими исключительно деловой интерес друг к другу?

Анна понимала, как все это глупо, и все же не могла дождаться, когда же закончится эта нелепая прогулка. Зачем она вообще нужна? Посреди рабочего дня всей фирмой (двумя фирмами!) сорваться, поехать лишь для того, чтобы сесть на лошадей и сделать пару торжественных кругов по парку. «Зачем?! Для кого?!» — досадовала Анна, наблюдая за тем, как улыбается Павлу Вирджиния.

Несколько раз Павел искренне, а не просто из вежливости хвалил подготовленные Анной документы. Но все равно это была лишь похвала начальника, адресованная старательной подчиненной.

«Ничего… Ничего страшного… Значит, так надо! — вновь и вновь успокаивала она себя. — Может, все прояснится, когда мы вернемся в Москву?»

И тут же в размышления вклинивалась назойливая мыслишка: «А почему он ждет, когда мы вернемся в Москву? Хочет, чтобы Вирджиния ничего не знала?»

На третий день к шестнадцати часам все тексты документов были согласованы, бизнес-планы составлены, сметы предварительно утверждены. Все было готово к завтрашнему подписанию основного договора.

Нестеров торжественно поздравил с этим всех членов делегации и сообщил, что теперь наконец они имеют возможность посмотреть, куда все-таки приехали.

Загрузка...