Ренегат

ГЛАВА 28

Ночью Сюзанна не смогла сомкнуть глаз, вспоминая историю жизни Райса. Он рассказал о себе так жестоко и искренне, что она не подвергала сомнению ни единого эпизода его жизни.

Ей пришла в голову мысль, что, к сожалению, она никогда не сможет понять его до конца.

До войны она всегда чувствовала себя в безопасности даже когда оставалась одна среди дикой природы. Сначала ее опекали отец и брат, потом Марк. Даже во время войны она знала, что если не на их присутствие, то на любовь и поддержку она может рассчитывать. Сюзанна купалась в любви, никогда не чувствуя ее недостатка.

Любовь была главным чувством в жизни Сюзанны. Собственно она была самой жизнью. Глубокая, внутренняя уверенность, что близкие любят тебя, верят в тебя, поддерживала Сюзанну во всех начинаниях. Только вера в ответную любовь и привязанность позволила женщине четыре года заниматься тяжким трудом на ранчо, добраться до Ричмонда, привезти Веса на Край Света и сражаться против тех, кто посягал на ее дом и землю.

Райсу Реддингу было неведомо блаженство заботы и любви. Он не знал даже дружбы. Он мог надеяться только на себя. Сюзанне хотелось разрыдаться над судьбой этого мальчика, над суровой жизнью этого мужчины, но слезы были слишком банальным средством, не способным выразить силу горя и сострадания, которое испытывала Сюзанна к Райсу Реддингу.

Ей впору было оплакать и свою несчастную долю, она боялась, что Райс не сможет сломать крепость, воздвигнутую, чтобы охранять его гордое одиночество, не сможет отказаться от мысли, что только надежда на себя поможет ему выжить в этом мире и что любые личные привязанности несут человеку разрушение.

Понимание — это еще не решение. Решение — не действие. Рассказ Райса заставил ее понять, что Реддинг пытался убедить ее в том, что он недостаточно хорош для нее, в то время как она опасалась того, что он не сможет по-настоящему полюбить уроженку Техаса, женщину в брюках, чумазую и загорелую, в то время как его ждут красотки Англии.

Это открытие потрясло и напугало Сюзанну. Почему мужчины так своенравны и бессмысленно упрямы?

Вечером они не были близки. После долгого терпкого поцелуя Райс приподнялся, подал ей руку и предложил проводить домой. Сюзанна не хотела идти в дом, но он вновь спрятался в броню равнодушия, лицо его явно стало бесстрастным. Может быть, он сожалел, что открылся ей?

Последнюю мысль она отвергла. Райс Реддинг ни разу не сказал лишнего, того, что не входило в его планы. Открыв ей историю своей тяжелой, не праведной жизни, он хотел, чтобы она оттолкнула его, отказалась от него, а может, он напоминал себе, что между ними — барьер. Если бы только ей удалось убедить любимого, что то, что он воздвиг, не прочнее бумажной изгороди, что это призрачное препятствие, что только его ритуальная вера делает этот барьер между ними непреодолимым.

В эту ночь Сюзанна поняла одну очень важную вещь: больше Райс Реддинг не исчезнет. Не исчезнет, не предупредив ее. Он не сможет причинить ей боль.

Вес не проронил ни звука, когда она вошла поздно вечером в дом. Брат бросил взгляд на ее вспыхнувшее лицо и сообщил, что поедет проводить Эрин, а заодно скажет соседям, что она нашлась.

Сюзанна кивнула и поднялась к себе, мечтая о том, чтобы рядом с нею был Райс. Ей было о чем подумать. Если бы с самого начала их отношений ей были известны правила игры, она давно вела бы себя тонко и умно, как Макиавелли. Слаба Богу, она начала это постигать хотя бы сейчас.

Все утро Ловелл Мартин наблюдал, как арендаторы один за другим платят налоги. Они выстроились в очередь перед конторой, где принимали плату и, улыбаясь, весело переговаривались. Из болтовни арендаторов и донесений шпионов Ловелл Мартин составил представление о том откуда появились деньги. Снова Ночной Ястреб.

Черт! Где этот проклятый хищник достал деньги и почему он роздал их? Похоже, что на глазах у всех создавался образ героя. Нечто вроде техасского Робин Гуда и тому подобной чепухи.

Все происходящее было абсурдом, а Ловелл Мартин привык иметь дело с конкретными вещами. Но то, что мифы и легенды — коварное дело, он понимал очень хорошо. Многих арендаторов заставил убраться из этих мест страх. Вдохновить оставшихся на открытое сражение могла надежда. Надежду давал Ночной Ястреб.

Ловелл тщательно взвесил свои возможности и спланировал действия по выживанию землевладельцев из Техаса. После внезапного исчезновения долговых расписок он не опустил руки, а решил разыграть следующую карту: поторопить военных со сбором налога за прошлый год. Он мечтал быть хозяином этих мест. Мартин хотел взять верх и поставить на место всех, кто свысока смотрел на него и его семью, когда он был мальчиком, кто ухмылялся, когда он женился, кто высмеивал его честолюбие и жадность.

Теперь они не смеялись. Он был богаче, чем все его недоброжелатели вместе взятые. Но этого Ловеллу было недостаточно. Он желал заставить их утереться, глядя на его богатство. Он мечтал, чтобы соседи подходили и подобострастно лизали ему пятки, а он бы раздавал милости и наказания, он бы награждал и казнил. Ловелл Мартин мечтал быть царьком этой долины.

И он добьется этого. Вернее, он бы добился этого и стал бы самым влиятельным человеком, если бы не Ночной Ястреб.

Кто этот Ночной Ястреб?

Шпионы ничего об этом не знают. Владельцы ранчо изумлены не меньше, чем он сам. Может, это Сэм? А может, один из братьев Эйблов? Ловелл вновь и вновь перебирал в уме знакомые имена. Ничего путного на ум не приходило. Ни у одного из них не могло найтись столько денег, чтобы заплатить налоги за всех. Деньги внесли все арендаторы, кроме Сюзанны Фэллон и Веса Карра.

Ну что ж… К ним относились как к отверженным. Некогда так относились к нему, Ловеллу Мартину.

Ловелл со злостью стукнул кулаком по столу. С тех пор как появился проклятый Ястреб, каждый шаг Мартина был обречен на провал. Необходимо срочно установить личность этой хищной твари и избавиться от него, чтобы грядущие планы Мартина имели шанс осуществиться.

Но как это сделать?

Ловелл сообразил, что его брат был ранен сразу после того, как стреляли в Сюзанну Фэллон. Из кармана связанного караульного торчала записка «Жизнь за жизнь!». Совершенно очевидно, что таинственный незнакомец в маске… опекал женщину, нес на себе бремя ответственности за ее жизнь.

Может быть постараться расставить сети, а женщину использовать как приманку?

И он знал, какую именно женщину. Ловелл не сомневался, что местные жители не обратятся за помощью к военным: капитану Осборну они не доверяли. И правильно делали. А шериф был на его стороне.

Ловелл собирался предложить жене пожить в их старом городском доме. Он скажет, что после двух налетов Ястреба на ранчо небезопасно. А потом он заманит или силой привезет ее сюда. Она будет жертвой, наживкой, приманкой.

Ловелл старался не думать, что у него есть и другой, личный мотив.

И он отправился излагать план действий братьям.

Эрин Макдугал слегка покрикивала на лошадок, запряженных в одноместную коляску. Она правила сама. Это была легкая коляска, совсем не такая, на какой они до войны выезжали всей семьей. Сейчас роскошная, удобная коляска, в которой хватало места всем членам семьи, казалась верхом богатства и насмешкой над их нынешней нищенской жизнью.

Эрин улыбнулась, вспомнив Веса Карра и часы, которые они провели вместе в беспокойстве о Сюзанне. Сначала Вес ковылял по комнате из угла в угол, опираясь на костыль, а потом сел к ней поближе, взял ее руки в свои, как часто делал это до войны. Он поцеловал ее. Впервые после его возвращения на ранчо Эрин разглядела в глазах Веса любовь и желание обрести в ней близкого друга. Она всегда готова была стать ему поддержкой. А потом, когда Сюзанна нашлась, в глазах Веса Эрин прочитала приглашение разделить с ним покой и радость.

На очереди было следующее воспоминание. Его Эрин смаковала с особым удовольствием.

Когда они вошли в дом, Вес прислонился к стене, обнял ее и прижал к себе, шепча: «Спасибо, дорогая, за то, что ты здесь, со мной». А потом их губы сомкнулись.

Эрин любила Веса всей душой. Она любила его темно-синие глаза и темные волосы, выцветшие на солнце. Она любила выражение отваги на его лице и смелость характера. Ей нравилось, что, вернувшись раненым, он не смирился и продолжал борьбу за свою честь и достоинство, не шел ни на какие компромиссы с совестью.

Единственное, что ей не нравилось в женихе, так это его твердолобая уверенность в том, что одноногий инвалид ей не пара. Девушка не могла убедить любимого в том, что ей совершенно безразлично, две у него ноги или одна. Он оставался для нее лучшим, честнейшим из всех, кого она знала. Эрин хранила воспоминания об их поцелуях и никогда не отрекалась от мысли пройти с ним рука об руку мистическим путем близости и страданий, коим проходили все мужчины и женщины со дня основания бренного мира. То что у Веса не было ноги, Эрин воспринимала как доказательство его храбрости, но Карр смотрел на это иначе.

Погруженная в приятные воспоминания, нежась в лучах улыбки любимого, Эрин не расслышала нарастающего топота копыт. Девушка направлялась в город с намерением продать владельцу продовольственного магазина несколько корзинок яиц, а на обратном пути намеревалась заглянуть к Сюзанне.

С тех пор как Макдугалы лишились большинства работников, Эрин каждую неделю ездила в город по делам одна. Беспокоиться было не о чем. Дорога была безопасна, но на всякий случай под сиденьем лежала винтовка.

Наконец, она различила топот копыт и насторожилась. Оглянулась. Сзади скакал человек, облаченный в черное. Он несся на гнедом жеребце. В тот момент, когда девушка оглянулась, незнакомец поднял винтовку и прицелился. Эрин стегнула лошадей, и они рванули во весь опор. Раздался выстрел. Лошади понесли еще быстрее, и она потеряла управление. Коляску мотало из стороны в сторону, лошади не слушались. Потом коляска накренилась, повалилась на бок и перевернулась.

На закате на ранчо Макдугалов доставили записку. Мисс Макдугал у нас. Мы обменяем ее на преступника, который называет себя Ночным Ястребом. Далее в записке говорилось, что на следующий день на закате Ночному Ястребу следует явиться к старому дому в центре гористой части округа. Если вместо Черного Ястреба явится кто-нибудь другой, мы убьем мисс Макдугал. Этим мрачным предостережением сообщение заканчивалось.

Сэм послал всех работников оповестить соседей об исчезновении Эрин. К Весу он отправился сам.

Сэм приехал, когда Вес, Сюзанна и Райс сидела за ужином. Сэм, не глядя на Реддинга, протянул записку Весу. Сэм знал, как Эрин относится к Весу, и, несмотря на свои политические взгляды, противоположные взглядам Веса, посчитал себя должным выполнить обязательства перед сестрой своей жены.

Вес прочитал записку и протянул ее Реддингу. Полковник сжал кулак и в отчаянии грохнул им по столу.

— Я знаю это место. Оно просматривается со всех сторон.

Сэм согласно кивнул.

— Я знаю. Сначала я хотел собрать людей и атаковать но…

— …ее могут убить, — завершил мысль Карр. Голос его дрожал.

— Мы нашли перевернутую коляску, в которой Эрин ехала в город. Лошади исчезли, — рассказывал Сэм. — Может быть… вы не догадываетесь… кто этот Ночной Ястреб?

Вес покачал головой, избегая встречаться с Сэмом глазами.

— Нет… Но судя по тому, что я слышал о нем он пожертвует собой ради женщины.

На лице Сэма были написаны недоумение и нерешительность.

— Но… мы не вправе рассчитывать на это… после того что он для нас сделал. Мартины, несомненно, убьют его. Они не допустят…

Тогда Вес предложил:

— Любой из нас может выдать себя за Черного Ястреба.

Он взглянул на Сюзанну. Она сидела, не шелохнувшись, белая как полотно. Сэм снова кивнул.

— Я уже думал об этом. — Он смущенно хмыкнул и продолжал:

— Завтра около полудня у меня соберутся люди… соседи… Если хочешь… приходи.

Предложение повисло в воздухе.

Вес, Сюзанна и Райс не произнесли ни слова, пока не услышали удаляющийся топот копыт. За эти несколько минут Вес постарел, глаза его потухли.

— Если что-нибудь…

— Ничего не случится, — уверенным, звучным голосом произнес Райс. Было ясно, что он принял решение.

— Нет, — резко отверг его невысказанное решение полковник, — пойду я. Это… моя девушка.

Райс красноречиво посмотрел на костыли.

— У меня есть шанс. У вас его нет, — жестко констатировал он. — Эту игру затеял я, а не вы. И я ее закончу.

— Вы не можете. Не ценой свой жизни.

— Неужели вы верите, что они ее убьют?

Вес кивнул. Он не был уверен, что это захочет сделать Ловелл, но Харди своего не упустит. Если на закате Харди будет вблизи места обмена, а процедура обмена нарушится, Вес ни на секунду не сомневался, что средний брат убьет Эрин. И получит от этого удовольствие.

— Тогда тем более я займусь этим сам. У меня в запасе есть пара трюков, подходящих для нашего случая. Но вы дадите мне слово, что не поедете туда, иначе мне придется вас связать.

Вес в отчаянии закрыл лицо руками, лихорадочно раздумывая, как спасти Эрин. Он никогда не избегал честной драки, особенно, если надо было защищать близкого человека. Но сейчас он вынужден был частично согласиться с Райсом. Ему может не хватить скорости или ловкости, необходимых, чтобы спасти Эрин. И он верил в Райса Реддинга. Он доверял его опыту, сметке, хладнокровию, силе.

— Иди на собрание, Вес, — Райс впервые обратился к нему на ты и по имени. — Там ты сделаешь больше.

— Как калека, ты хочешь сказать, — горько уточнил Вес.

— Нет, — быстро ответил Райс. — Я хочу сказать совсем другое. Ты будешь всего лишь калекой, если распустишь нюни и позволишь себе быть убогим.

На Веса требовательно смотрели глаза хищника. Когда Райс взглянул на бледную женщину, взгляд его потеплел.

— Где эта хижина? Я хочу взглянуть на нее.

Вес стоял, балансируя на одной ноге, держась за стол.

— Ну, я сгожусь хотя бы на то, чтобы показать местность. Поехали.

— Если ты обещаешь, что сделаешь, как я сказал.

Вес согласился.

— Я тоже с вами поеду, — Сюзанна решительно поднялась со стула.

— Ну нет! — в один голос закричали мужчины. Впервые в жизни они выступали единым фронтом. Сюзанна разозлилась.

— Почему? — в свою очередь повысила она голос. Райс подошел к ней и, глядя сверху вниз, принялся терпеливо объяснять:

— Вы должны остаться дома на случай, если кто-нибудь прибудет с новыми сообщениями. Кроме того, три всадника более заметны, чем два. Или один, — добавил он, давая понять, что расстанется с Весом где-нибудь по дороге. Он провел пальцем по ее щеке. — Я не сомневаюсь в вашем мужестве… Но вы сможете принести пользы больше здесь, дома. — Он усмехнулся. — Не волнуйтесь, я доставлю Веса обратно в целости и сохранности.

— А вы… вернетесь домой? — голос Сюзанны дрожал. — Сегодня?

Она знала, какой завтра опасный день. Она боялась не увидеться с ним до завтра.

— Хорошо, я приеду домой, — пообещал он.

Это было первое обещание, данное Райсом Реддингом. Слово надо было держать.

Ловелл смотрел на прелестную фигурку, изящно раскинувшуюся на кровати. Худенькая. Золотистые волосы в беспорядке рассыпались по белоснежной наволочке.

Когда вошел человек с этим прекрасным, но бездыханным телом на руках, он в гневе чуть не убил родного брата.

Дело было необычным. Харди, переодетый в черное, должен был напасть на девушку и начать угрожать ей, а люди Ловелла должны были неожиданно появиться и спасти ее из лап преступника. Затем они должны были доставить Эрин к нему на ранчо, чтобы она оправилась и привела себя в порядок. Ловелл собирался опоить ее снотворным. По его плану, Эрин проснется, когда с Ночным Ястребом все будет кончено. Итак, она очнется, преисполненная благодарности к своему избавителю. Вина за смерть Ночного Ястреба, находящегося вне закона, ляжет на кого-нибудь из ранчеро, кто мог его подстрелить в лесу во время охоты.

Ловелла совершенно не волновало, что соседи ему не поверят. Главное, чтобы шериф и капитан Осборн сделали вид, что верят. Может, Эрин тоже поверит. Поверит, что он ее спас. Находясь здесь, на ранчо, девушка, быть может, оценит, каким прекрасным мужем он может ей стать… если, конечно, ему удастся избавиться от своей жены.

Ловелл не собирался причинять Эрин никакого вреда. Он был почти готов послать за доктором, но это могло расстроить его планы. Итак, Мартин решил подождать и посмотреть, не придет ли она в себя в течение ближайшего времени. Ловелл созерцал прекрасную пленницу, а Харди, отправился к хижине, прихватив с собой человек двадцать. На этот раз Ястребу не избежать силка.

Вес проделал с Райсом большую часть пути к старой, заброшенной лачуге, оставленной много лет назад, когда пересох колодец рядом с домом. На расстоянии примерно мили от хижины Райс попросил Веса остаться и посторожить лошадей. Дальше он пойдет пешком и посмотрит, каким образом можно спасти Эрин, не подвергая её жизнь опасности.

В безоблачных прекрасных небесах огромным серебряным блюдом висел круглый диск луны. Райс, как змея, скользил на брюхе, пробираясь в высокой траве. Примерно через полмили он заметил первых караульных. На пустынной, голой земле, некогда подготовленной под посадки, через каждый десяток дюймов виднелись часовые. Черт возьми! Не особенно приглядываясь, Райс насчитал их с дюжину. Реддинг распластался на земле и пополз. Через несколько минут он заметил хижину, венчающую вершину холма. Из трубы уходил к небу дымок. Ползти дальше означало подвергнуть риску свою жизнь и жизнь Эрин Макдугал.

Райс пустился в медленный обратный путь. Он обдумывал возможные варианты завтрашнего обмена. Их было немного. Наиболее вероятным была его смерть в обмен на жизнь девушки. Впервые его существование оценили так высоко. Последние недели его жизни были так прекрасны и наполнены такими яркими чувствами и впечатлениями, что вся предыдущая жизнь не шла с этим временем ни в какое сравнение. Похоже, что дьявол, простерший над ним свои мохнатые лапы, заманил его плодом вечной любви, а потом показал грязный кукиш, когда Реддинг протянул руку, чтобы схватить обещанное.

Но он начал игру, и расплачиваться за непродуманные ходы придется ему. Он не учел, что Мартины в отместку за свои потери могут подвергнуть смертельной опасности жизнь невинной, беззащитной девушки. Райс привык сам расплачиваться за свои ошибки. Иногда ему даже казалось, что в этом есть доля благородства.

Сюзанна с нетерпением ожидала возвращения мужчин. Светало.

Вернувшись, Вес, угрюмый, с крепко сжатыми зубами, отправился в спальню, наотрез отказавшись даже от капли виски.

Райс взял стакан, одним глотком осушил его и направился к двери. Сюзанна едва успела остановить его.

— Вы действительно собираетесь туда завтра, не так ли?

Райс мог бы утонуть в ее бездонных умоляющих глазах.

— Пожалуйста, не надо, не ходите, — просила Сюзанна.

— Что вы предлагаете? — поинтересовался Реддинг.

— Военные… закон…

— Вы ведь знаете, что и шериф, и капитан в кулаке у Мартина. Я говорил вам когда-то, что играю в азартные игры. Я забыл сказать, что всегда доигрываю игру до конца, особенно ту, которую сам начинаю.

— Это не игра.

Сюзанна ненавидела слово «игра». Впервые Райс произнес его несколько месяцев назад на привале в лесу, пытаясь напугать ее. Тогда это только раззадорило женщину. Теперь это приводит ее в ужас.

— Если вы поедете один…

Райс протянул руку и погладил Сюзанну по щеке. Она вздрогнула и потянулась к нему.

— Сюзанна, любовь моя, разве вы не знаете, что я почти бессмертен? Природа даровала мне девять жизней. Это значительно больше, чем есть у человека, который похитил женщину, чтобы свести счеты со мной, — светло и печально улыбаясь, уговаривал ее Реддинг.

— Не ходите, — молила его Сюзанна.

Ее преданный, любящий взгляд бередил ему душу, и все внутри его сжималось от любви к этой женщине. Он понял, что такое настоящая боль.

Райс не собирался умирать. Он дал себе слово выжить. Сюзанна выглядела такой жалкой, такой печальной… Ни разу в жизни никто не поинтересовался, жив он или уже умер, и было мучительно больно осознавать, что вдруг он обрел человека, болеющего за его жизнь душой, а сам он находится на волосок от смерти.

Горькая сладость. Сладкая горечь. Глупые слова. Слишком поздно судьба даровала ему родную душу. Обидно.

Реддинг перевел дыхание. То что происходило с ним, было похоже на то, что перед тем как сбросить его в ад, ангелы показали ему кусочек рая.

Не следует усугублять страдания. Не следует целовать, гладить эту женщину на прощание. Но… трудно сдержаться. Райс склонил голову, прижался к ее губам и передал женщине в поцелуе свою любовь, страсть и последнее «прости».

Но Сюзанна отвергла такое прощание. Она обвила руками шею Реддинга, прижалась к нему, желая слиться с ним и никогда не разлучаться. Райс напрягся, чувствуя возрождающееся желание жить и делить с этой женщиной радость созидания. Его захлестнула волна неги и удовольствия.

Он был любим. Беззаветно и преданно. Любовь Сюзанны придавала смысл его жизни, делала ее небесполезной. Ее любовь была наградой за страдания и унижения, которые ему пришлось претерпеть. Более того, ее любовь делала его жизнь бесценной.

Райс прижался щекой к ее темным волосам. Они пахли свежими цветами. Шелк. Как зачарованный, он последовал за ней в спальню, любил ее, дарил себя ей, наслаждаясь ее восторгом и купаясь в ее ласках.

Возможно, они были вместе в последний раз. Реддинг бережно прижимал к себе любимую женщину. Укачивал ее в своих объятиях. Больше в слове «любовь» для него не было ничего загадочного, непознанного, выдуманного.

Райс Реддинг знал, что вечная любовь существует.

На встречу к Сэму съехались сорок мужчин. Все были настроены решительно, чтобы не сказать воинственно. Весу предложили стул, но он отказался, желая быть наравне со всеми. Он не мог заставить себя сесть из-за беспокойства: исчез Райс Реддинг. Когда Вес проснулся, валлийца и след простыл, только у Сюзанны были красные, заплаканные глаза.

Вес не стал ни о чем расспрашивать сестру. Не имел права. Достаточно было только взглянуть на Сюзанну, чтобы понять, как сильно она любила Реддинга, как боялась за жизнь человека, который продолжал оставаться загадкой для Карра. Обнаружив, что Райс исчез, Вес рассвирепел, но потом ярость улеглась. Валлиец готов был пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти девушку, которую любил он, Вес. А Сюзанна, взрослая женщина, прекрасно понимала степень риска.

Думая об Эрин, Вес должен был признать, что восхищен мужеством, силой любви и решительностью своей сестры. Если бы он, Вес, был наделен такой же бескорыстной ответственностью за другого человека, Эрин могла бы чувствовать себя в безопасности рядом с ним. Карр покрепче сжал костыль. Он корил себя за то, что отверг предложения Эрин, и не из-за любви к ней, как казалось ему, а из эгоизма и страха ответственности за жизнь женщины. Он оказался неспособным рискнуть даже самым малым, в то время как Сюзанна ставила на карту все.

Полковник угрюмо прислушивался к перебранке мужчин, спорящих о том, что лучше предпринять. Он не мог сказать то, что должно быть сказано: таинственный незнакомец собирается отдать жизнь за женщину, с которой знаком не более месяца. Полковник Весли Карр не мог предать огласке чужую тайну.

Проклятие! Но хоть что-то же он может сделать. И он решил это совершить. Но вначале он должен образумить собравшихся мужчин и уговорить их не совершать безрассудных поступков, не выступать против Мартинов, не подвергать опасности жизнь Эрин.

— Если мы атакуем, они могут убить Эрин, — предупреждал Вес.

— Мы не можем позволить Мартинам выйти сухими из воды, — слышались гневные речи. — Пора действовать, черт возьми!

— Но как?

— Может быть… Ночной Ястреб… — вступил в разговор Энди Эйбл.

— Мы не можем узнать, что думает Ночной Ястреб, потому что не знаем, кто он, — резонно заметил кто-то.

— Но даже если он захочет что-то предпринять, почему мы должны подвергать его жизнь опасности? Если только он не один из нас.

В тысячный раз каждый бросал испытующий взгляд на соседа. Собрание длилось уже более часа, но решения принять не удалось.

Неожиданно вбежал черный слуга Макдугалов и объявил:

— Приближается всадник!

Все бросились к оконным проемам. Все, кроме Веса. Он не смог бы удержаться на ногах в такой давке. Кроме того, он догадывался, кто это. Райс Реддинг привык держать нити театра марионеток в своих руках, и он приехал убедиться в том, что на другом конце нитки куклы ведут себя как положено. Полковник слышал, как мужчины перешептывались.

— Кажется, это он.

— Ночной Ястреб.

— Но кто он?

— Я не узнаю ни его, ни его лошади.

На крыльцо упал камень. Один из мужчин открыл дверь, вышел из дома, поднял камень с привязанной к нему запиской и прочитал: «Ничего не предпринимайте».

Наступило молчание.

— Мы не можем следовать его указаниям, — подал кто-то голос. — Мы не можем позволить ему отправиться в логово зверя в одиночку.

— Ты ничего не заметил? — перебил его чей-то голос.

— Только то, что он превосходный наездник.

— Я не понимаю… как он узнал о нашей встрече?

Снова молчание. Как он узнал? На собрание были приглашены только верные друзья и соседи. Каждый был предупрежден о строгом молчании, о том, чтобы не проговориться даже жене, тем более — работникам. Все боялись, чтобы сведения о встрече не просочились к Мартинам. И снова испытующими взглядами они проверяли друг друга. Кто-то из присутствующих должен владеть тайной. Но все молчали, словно набрав в рот воды.

— Итак, что мы собираемся делать?

— Мы, — Вес голосом подчеркнул это «мы», — не должны предпринимать ничего.

Все дружно обернулись к нему.

— Но мы не можем сидеть сложа руки.

— Эрин — моя невеста, — твердо объявил Карр, делая эти заявление не только для собравшихся, но и для себя. — Поэтому пойду я.

Воцарилось гробовое молчание. Слышно было, как мыши шелестят соломой в погребе. Вес продолжал:

— Все что нужно, это некто, переодетый в черное. Больше они ничего о нем не знают.

— Они убьют тебя, — зловеще проговорил Сэм.

— Они могут попытаться это сделать, — глухо ответил Вес и неожиданно для себя прибавил:

— Джонни пытались сделать то же самое со мной в течение четырех лет.

Кто-то, бросив взгляд на культю, негромко сказал:

— Похоже, мы почти преуспели в этом, — но в голосе говорящего не было враждебности, как не было настороженной недоброжелательности на лицах присутствующих.

Вес усмехнулся.

— В детстве мне говорили, что «почти» не считается.

Сэм нерешительно поглядывал на Веса. Взгляд его смягчился и потеплел.

— Но они сразу поймут, что ты не тот, за кого себя выдаешь. У Ночного Ястреба две ноги.

— У меня будет столько ног, сколько прилично иметь благородному разбойнику. Я давно тренировался ходить на протезе. Когда сидишь на лошади во всем черном, ни одни человек не отличит деревянную ногу от обычной.

— Но Ночной Ястреб…

— Я чертовски уверен, что доберусь до хижины раньше, чем там появится он. Надеюсь, что они освободят Эрин раньше, чем Ястреб доберется до них. Кто-нибудь из вас может встречать ее на дороге, а заодно и предупредить его.

— Не нравится мне все это, — процедил Сэм. — Мне бы очень не хотелось, чтобы кто-нибудь оказался в западне.

— И не надо, чтобы тебе хотелось, — уговаривал его Вес. — Просто стой и жди, когда появится Эрин. А потом вы сможете совершить нечто вроде кавалерийской атаки… если хотите, конечно. Я был бы не прочь услышать воинственный клич джонни.

Вряд ли Весу Карру суждено услышать их клич. Собравшиеся отлично понимали это. Его убьют при первом же намеке на опасность.

Вес не стал дожидаться завершения обсуждения. Он прекрасно понимал, что он, как сторонник северян, был человеком, которым соседям было легче всего пожертвовать. Опыт жизни в Техасе убеждал его, что найдется мало желающих отговорить его принести себя в жертву. Так зачем заставлять людей поступать против того, что советует им совесть? И он поспешил к дому.

После того, как сначала Райс, а потом Вес покинули ранчо, Сюзанна решила привести в исполнение свой собственный план. Она не могла позволить Реддингу броситься в объятия смерти. Она все еще чувствовала его нежность, окутывающую ее, как легкий утренний туман. Сюзанна знала, что только смертельная опасность могла вынудить его прошептать «до свидания», и женщина решила побороться со смертью.

Она обшарила все шкафы, старые гардеробы в поисках одежды черного цвета. Кое-что ей удалось найти. Недостающее она сошьет. Сюзанна разыскала острый охотничий нож и вспомнила, что Райс прятал свой за голенищем. Затем она отыскала маленький легкий дерринджер, который Райс подарил ей во время путешествия, и спрятала его под ремнем.

Сюзанна сомневалась, что Мартины решатся убить Ночного Ястреба на виду у всех. Они, безусловно, захотят познакомиться с ним поближе и вдоволь поиздеваться. Когда они обнаружат, что Ястреб женщина, может, они и не решатся обыскать ее. Если бы ей удалось снять одного или двух караульных, приставить к их затылку пистолет и вынудить освободить Эрин…

Сэм Хэррис выглядел совершенно нелепо. Черные брюки едва прикрывали колено, но других ему найти не удалось. Эта пара когда-то принадлежала Сину Макдугалу. Старая черная рубашка едва сходилась на груди: за время тяжелой физической работы Сэм окреп и возмужал. Раньше грязную, тяжелую работу исполняли рабы, теперь он.

С уходом Веса Карра собрание прервалось и так и не завершилось ничем конкретным. Единственное, с чем твердо согласились все, заключалось в том, что было безрассудством атаковать и брать штурмом лачугу. Предложение призвать на помощь военных было отвергнуто. Капитан давно снюхался с Мартинами.

Когда соседи разъехались, Сэм вышел напоить скот. Чем дольше он размышлял над создавшейся ситуацией, тем в большую ярость приходил. Он почти сходил с ума от сознания невозможности решить проблему бескровно. Он был в ответе за Эрин. Она была членом его семьи, сестрой его жены. И совсем не полковник армии северян должен был вызволять ее. И совсем не таинственный незнакомец, предложивший помощь его семье в момент, когда они наиболее остро в ней нуждались, должен был жертвовать собой.

Он, Сэм Макдугал, не воевал. Но вовсе не потому, что был трусом, а потому, что знал, что семья нуждается в его поддержке, а Конфедерация нуждается в хлопке и продуктах, которые он производил. Ему всегда было не по себе, когда сначала приходилось провожать на войну очередного друга, а потом узнавать о его смерти, в то время как он сам безбедно здравствовал. Ну, должно быть, пришло и его время. Теперь он должен совершить поступок. Благодаря Ночному Ястребу, положение его семьи укрепилось, они встали на ноги. Теперь он должен использовать свое право защищать Эрин. Если он выедет из дома, не медля, он достигнет лачуги раньше Веса и Ночного Ястреба.

Чувствуя себя шутом гороховым в одежде, меньше требуемой на несколько размеров, Сэм тем не менее раздувался от чувства собственного достоинства, неведомого ему на протяжении нескольких последних лет. Теперь он не был ущербен. Он вел себя как воин. Сэм выбрал самую темную лошадь в загоне и вскочил в седло.

Наконец-то пришло время и ему повоевать.

Энди Эйбл с отвращением окинул взглядом табун. Ни одной гнедой. Он с трудом остановил свой непростой выбор на темном жеребце. Энди уже перекинул ногу, усаживаясь в седле поудобнее, когда из конюшни показался его брат — тоже в черном. Они изумленно уставились друг на друга и ухмыльнулись.

Энди подождал, пока брат выберет и оседлает темно-серую кобылу.

Оли Олсен, пыхтя и ругаясь, карабкался в седло. Кобыла стояла смирно, потому что была почти так же стара, как и ее хозяин.

Черт! Это будет его последний, победный выезд! У него уже никого не осталось. Несколько дней назад, когда он получил извещение о необходимости выплаты военного налога, он стал подумывать о том, что ему придется пустить себе пулю в лоб, чтобы его живым не вышвырнули с земли, за которую он проливал сначала кровь, потом пот, и где лежала его жена. И вдруг таинственный незнакомец в черном вручил ему сумму, достаточную для выплаты налога.

Надо было поторапливаться. Времени оставалось мало, а сердце у Оли пошаливало. Доктор не обещал ему больше года жизни.

Мысль выдать себя за Ночного Ястреба посетила Оли на встрече у Сэма, но он промолчал, не поделившись ни с кем своими соображениями. Оли опасался, что его либо поднимут на смех, либо силой оставят дома.

Оли Олсен сражался еще с каманчами. Справиться с этими молокососами Мартинами было раз плюнуть. Оли в последний раз проверил свою винтовку, поплевал для верности и пустил свою старушку Сару Джейн быстрым шагом.

Кэл Торнтон, чьи земли граничили с плантацией Макдугалов, метался по дому в поисках черной шляпы. Ну хоть бы какая-нибудь черная шляпа!

Он взглянул на часы, завещанные ему отцом. Часы и ферма. Немного. Но трудясь на ферме, он сделал из нее игрушечку, которую можно было показывать на выставках… Но тут разразилась война… Вместе с друзьями Кэл стал под ружье и начал исправно маршировать под барабанный бой, полагая, что через несколько недель он с победой вернется на свою ферму. Прошли месяцы… счет пошел на годы…

Сначала умер его ребенок. Потом жена. Кэл предполагал, что она ушла из этого мира от одиночества, а не убитая пневмонией, как говорили врачи. Он обвинял во всем янки и в слепой, одинокой ярости ненавидел Весли Карра.

Но несколько часов назад Вес заставил его восхищаться собой. Карр оказался единственным, кто был готов пожертвовать собой ради семьи, презиравшей его и пренебрегавшей им, единственным, кто оказался готовым вернуть Ночному Ястребу долг за всех арендаторов.

Он, конечно, ошибался в Весе Карре. Сейчас он расплатится за свою ошибку и вернет долг.

Джесус изо всех сил нахлестывал свою лошадь. Записка, которую ему вручил сеньор Реддинг, лежала на дне его кармана в целости и сохранности.

Записка была адресована полковнику, главному военному начальнику, квартировавшемуся в Остине. Ему вряд ли удастся добраться до города раньше полудня. Это поздно.

Мексиканец не знал, каковы планы сеньора, но чувствовал, что он задумал опасное дело. Очень опасное. И Джесус пришпорил лошадь.