Ренегат

ГЛАВА 6

Прошло уже пять дней с тех пор, как фургон ни шатко ни валко катился по ухабам, и три дня с того вечера, когда Сюзанна наложила Райсу швы

Глядя на майора, она радовалась его чудесному выздоровлению. Райс уже без труда справлялся с обязанностями возницы. От природы смуглая кожа его загорела, исчезла пугающая бледность. А его тело! Гибкое, сильное, мускулистое, все движения которого были так чувственны, притягивало взгляд. Сюзанна много раз, но тщетно зарекалась пялить на него глаза. Женщина объясняла свой неискоренимый интерес к майору необходимостью следить за его здоровьем, но в глубине души знала, что это ложь.

Всякий раз, когда они нечаянно касались друг друга или он ей помогал выйти из фургона, Сюзанна явственно чувствовала, как всепроникающий огонь, мгновенно распространяясь, сжигает ее изнутри. Ощущение было невыносимо сладким, пьянящим и очень сильным. И чем настойчивее были попытки женщины смирить разгоряченное тело, тем мощнее непокорная плоть восставала против насилия.

Главные силы отступающей армии повернули на юг, чтобы объединиться с войсками генерала Ли. Сюзанна и ее спутники продолжали движение по своему маршруту. Редкие путники попадались им на дороге: раненые солдаты, разбредающиеся по домам, посыльные, курьеры, немногочисленные кавалерийские отряды. Основной поток беженцев и отступающих солдат иссяк. Зарево над Ричмондом давно пропало из виду.

Из-за постоянной тряски у Сюзанны невыносимо болело то место, упоминание о котором неприлично в отношении леди. На ладонях появились мозоли и ссадины, кожа на руках шелушилась. У всех троих животы урчали от голода, но они договорились экономить продукты, и ели очень мало.

С наступлением темноты лошади начали спотыкаться, и Сюзанне показалось, что они уже не могут тянуть фургон дальше. Да и сама она устала. Очевидно, та же мысль пришла в голову майору. Он указал на далекий огонек, мерцающий в темноте.

— Похоже на ферму. Надеюсь, там нам удастся запастись водой, а может, и раздобыть немного еды.

Сюзанна, вспомнив, что у нее в мешке осталось всего несколько галет, головка засохшего сыра и немного вяленого мяса, согласилась. Майор натянул вожжи, лошади повернули на ухабистую дорогу, поверхность которой была изрыта тяжело груженным транспортом. Фургон неуклюже подскакивал на ухабах. Неожиданно одно колесо крякнуло и раскололось, напоровшись на какое-то препятствие. Фургон накренился и одним углом уперся в землю. Лошади рвали поводья в беспомощной попытке вытащить повозку. От ужаса покорные, усталые клячи обрели молодую прыть. Фургон задумчиво колыхался, но с места не трогался. Все, что было внутри, включая трех немощных путников, заскользило влево. Взбесившиеся клячи разорвали постромки и, обретя свободу, ускакали в лес. От сильных рывков фургон потерял зыбкое равновесие, упал набок и, медленно кувыркаясь, полетел под откос.

Сквозь затуманенное сознание Сюзанна слышала стоны Веса и ругань майора. Райс инстинктивно обнял ее и прижав к себе, смягчил падение, но не смог уберечь ее голову от удара об обод колеса.

Потом Райс услышал грубую брань за несколько футов от себя и отметил, что Вес по крайней мере жив. Майор ясно осознавал, что тело Сюзанны надежно покоится под его собственным, но еще отчетливее он ощущал его неподвижность. Райс перевалился на бок, освобождая ее от тяжести.

Светила луна. Перевернутый фургон отбрасывал на землю уродливую тень. В полной темноте Райс едва различал лицо Сюзанны. Она лежала неподвижно. Рана майора давала о себе знать мучительной болью, но он сосредоточил все свои мысли на Сюзанне.

— Сью, — настойчиво звал Вес.

— Она здесь, — откликнулся Райс.

Майор нашел запястье Сюзанны. Пульс едва прощупывался. Таким же слабым было дыхание. Руки Райса поползли вдоль тела женщины. Открытых ран или переломов он не обнаружил.

Сюзанна слегка шевельнулась, и его рука нечаянно скользнула по ее груди. Женщина затрепетала. Райс ощутил свое собственное ослабевшее дыхание. В горле застрял комок. Ему чертовски захотелось пожалеть ее, прижать к себе, позаботиться о ней. Хоть немного.

— Миссис Фэллон?

Сюзанна подняла руку, и майор поймал ее ладошку в свою, крепко сжал ее, стараясь передать пожатием руки уверенность в благополучном исходе.

— Все в порядке, миссис Фэллон, — произнес Райс много жестче, чем ему бы хотелось.

Райс услышал, как Вес пытается самостоятельно выбраться из-под обломков фургона.

— Сестра!

— Что случилось? — спросила Сюзанна слабым, прерывающимся голосом.

— Случилось то, что должно было случиться: фургон развалился.

Теперь, когда Райс убедился, что ничего серьезного с ней не произошло, речь его вновь приобрела оттенок насмешливого цинизма.

— А что с Весли?

— Со мной все в порядке. Мы беспокоились о тебе.

Голос Веса был много сильнее, увереннее, чем когда бы то ни было раньше. Может быть, Сюзанна Фэллон была права в том, что человек обладает большим запасом мужества, чем он сам предполагает. Самосожаление на время покинуло полковника Карра.

Сюзанна пошевелилась. Райс чувствовал, какое у нее легкое и сильное тело. Он испытывал неизвестное ему доселе чувство сострадания. Майор так и не смог припомнить, когда он в последний раз о ком-нибудь позаботился, совершил что-то значимое для другого человека. Наверное, этого и не было в его жизни. Некоторое сожаление он испытывал много лет назад, когда умерла его мать. Но это не было настоящим горем. Ушла из жизни женщина, которая ни разу не сказала ему доброго слова, не приласкала его. Это была потеря чувства некоторой защищенности, которая необходима каждому ребенку. Сейчас он испытывал нечто другое. Беспокойство? Сожаление? Что бы это ни было, ему не нравилось положение, в которое он попал. Это нарушало его душевное равновесие. Любовь была для Реддинга спортом. И ни разу с тех пор, как в нем проснулся мужчина, Райс не выпустил чувства из-под контроля.

Покончив с душещипательными воспоминаниями, майор решил оценить ситуацию, в которой они оказались. Ужас! Они находились между двумя враждующими сторонами, одна из которых была бы не прочь наложить на него лапу. Они остались без лошадей. Фургон, очевидно, восстановлению не подлежал. Денег не было. А он нес ответственность за женщину и ее брата-калеку.

Райс размял затекшее тело, проверяя, целы ли руки и ноги. Он был в порядке.

Сюзанна изредка шевелилась, и Райс решил, что с ней тоже все хорошо. Он поднялся.

— Мы не можем здесь больше оставаться.

Вес подполз к Сюзанне. Она полулежала, приподнявшись на локте.

— Я никак не могу найти костыли, — пристыжено прошептал он.

Слова и тон Веса могли бы вызвать жалость даже у майора, если бы в это время он не отчитывал себя за то, что размяк от одного вида беспомощной женщины.

— Ей нельзя двигаться, — отчеканил Райс. — Я пойду на огонек и разузнаю, где мы находимся, и постараюсь найти лошадей.

Наступило тяжелое молчание.

— Черт подери, — выругался наконец Вес. Райс расслышал в его чертыханье и боль, и отчаяние, и вторично испытал непривычную симпатию к полковнику.

— Нельзя оставлять ее без присмотра, — бросил он уже на ходу.

— Я жива, — прошептала Сюзанна. — Не говорите обо мне так, будто меня уже нет.

Двое мужчин одновременно повернулись к ней. Лицо женщины в лунном свете, просачивающемся сквозь ветви деревьев, казалось бледным. Но губы были сжаты так, как она это делала в самые решительные минуты жизни.

— Я себя прекрасно чувствую, — твердила Сюзанна, пытаясь встать. Попытка закончилась провалом, и женщина со стоном опрокинулась навзничь.

Райс дотронулся до ее лодыжки. Нога распухала буквально на глазах. Реддинг слегка потянул за стопу.

— Я думаю, что это простое растяжение, но она не может передвигаться. А наш фургон годится только на дрова. Пойду разыскивать лошадей.

— А что мне делать, если случится какая-нибудь неприятность? — раздраженно и беспомощно спросил Вес.

Винтовка. Райс сощурился, вглядываясь в темноту. Он начал поиски с освещенной лунной поляны. Райс отыскал костыль и мешок с остатками провизии. Он опустил руку в мешок и нащупал тупой нож. Лучше, чем ничего. Но все равно. Нужно искать винтовку.

Майор вспомнил годы, проведенные в Африке. Сколько ружей прошло через его руки! Он многое бы отдал за то, чтобы сейчас сжимать в руках одно из них. В Англии он всегда ходил с маленьким дерринджером, а в собственном доме в Лондоне хранил небольшой набор оружия. Джентльмены пользовались им, чтобы защитить свою честь. У Реддинга ни разу не возникла в этом необходимость, возможно, потому, что природа не наградила его этим качеством.

Честь — что бы ни скрывалось за этим словом — была абстракцией, абсолютной величиной. Райс Реддинг не мог позволить себе рисковать жизнью ради такой безделицы. С молоком матери он впитал истину: чтобы победить, нужно напасть первым. В любое сражение он вступал только для того, чтобы сохранить свою жизнь.

Сейчас, без оружия, майор чувствовал себя уязвимым. Можно было надеяться только на себя. Ему очень не хотелось оставлять Сюзанну и ее брата в лесу ночью без всякой защиты.

Райс продолжал поиски винтовки. Куда, к дьяволу, она могла запропаститься?

Луна скрылась за облаком — видимость стала еще хуже. Передвигаясь в потемках, Райс зацепился ногой за какой-то предмет. Он нагнулся в надежде, что это винтовка. Реддинг мысленно обратился к Всевышнему, хотя сомневался в его существовании… а ладонь его уже благодарно поглаживала смертоносное железо. Райс был уверен, что Сюзанна при необходимости сумеет воспользоваться винтовкой. Он полагался на женщину как на защитника обоих остающихся, и первым побуждением Райса было вручить оружие не полковнику, а ей.

Пришла пора и Весу начать проявлять активность и приносить пользу. Для начала было необходимо приспособиться ездить верхом с одной ногой. С самого начала было очевидно, что рано или поздно придется пересаживаться на лошадей: уже в Ричмонде фургон дышал на ладан.

Райс остановился в нерешительности, стараясь определить свое местонахождение и обдумать дальнейшие действия. Они. Он им больше не нужен. Он может позвать кого-нибудь на помощь и убираться.

Райс испытывал искушение поступить именно так. Смущение и сексуальное влечение к женщине заставляли его уехать.

С другой стороны, несмотря на однажды произнесенные слова об относительности всех понятий, он привык держать свое слово и не нарушал оговоренных условий. В этом заключалось его понятие о совести. Он невесело усмехнулся над собой. Ирония обстоятельств.

— Майор Реддинг? — в голосе Сюзанны слышались тревожные нотки, и Райсу стало ясно, что он не может бросить брата и сестру. По крайней мере не сейчас. Он останется с ними до тех пор, пока Вес не сможет защищать их, пока они не научатся обходиться без его помощи. Тогда он оставит их без опасения и выворачивающего наизнанку душу чувства вины. Это было новое для Райса чувство.

Где им раздобыть лошадей? Он вспомнил о счете в лондонском банке, на котором хранилась весьма приличная сумма денег, накопленных в результате торговых операций, игры на бирже, тонко просчитанных вложений. Сейчас польза от этих денег была нулевая. У Райса не было ни фартинга при себе, не было даже бесполезного конфедератистского доллара. Когда он попал в плен, с него сняли все, включая часы. В данный момент майор был обладателем пары ботинок, которые он стащил с убитого им офицера-янки, и чужого белья, которое раздобыла для него Сюзанна. Ну что ж, когда-то у него и этого не было.

Реддинг зашагал к тому месту, где сидели в ожидании брат и сестра, протянул Весу винтовку.

— Я скоро вернусь, — пообещал Райс и пошел в направлении далеких огней.

Тихо переступая, майор выбирал места потемнее. Свет вывел его к добротному дому и амбару. Мерцающий огнями дом выглядел как рождественская елка. Невдалеке темнели еще строения. Во дворе стояла санитарная повозка. Вокруг костра сидели солдаты. Очевидно, это было что-то вроде госпиталя.

Райс щурился, стараясь по цвету мундиров определить, кто это — янки или джонни. Странно, что нет часовых. Майор подкрался ближе: джонни.

Недалеко от костра топтались привязанные к изгороди лошади. Тощие и изможденные, они были не намного лучше тех, которых путники потеряли во время аварии.

Райс решил было просто подойти к солдатам, но вспомнил, что совсем недавно его чуть не убили в подобной ситуации. Янки были уже близко, а он чертовски остерегался любых задержек и промедлений. Райсу не улыбалось также быть пойманным и посаженным под стражу конфедератистами. Кроме того, он всегда брал то, что хотел, не спрашивая разрешения, и, черт возьми, он не собирался менять свои привычки. Угрызения совести Реддинга не мучили.

Обычная сделка. Пара-тройка лошадей за тех двух кляч, которые от них сбежали. Солдаты, конечно, их отыщут, когда отправятся на поиски своих, пропавших.

Три, решил майор, но потом отказался от своего намерения.

Вес и Сюзанна заподозрят неладное, как только он появится с тремя новыми клячами и скажет, что сменял их на двух доходяг, которые тащили их фургон. И так как брат с сестрой горят желанием побыстрее и без неприятностей добраться до дома, они, пожалуй, отвергнут конокрадство как способ добывания транспортных средств.

С тяжелым вздохом изнемогающего под бременем нравственных ценностей человека он решил подождать, пока солдаты улягутся и уснут. Когда подошло время, майор ползком подобрался к изгороди. Ни одного часового. Такое впечатление, что уснувшие, зная, что война окончена, были слишком утомлены, чтобы выставить караульных. Райс предполагал, что люди, спящие вокруг костра, были ранеными, а лошади предназначались для санитарной повозки.

Майор выбрал пару коняг, которые выглядели посвежее других, и начал резать постромки. И бросил. Черт возьми! Нет седел. А без седла, черт бы побрал все на свете, Вес Карр не сможет даже удержаться на лошади.

Амбар. Райс лег на брюхо и пополз к амбару. Приблизившись, он услышал голоса, доносившиеся изнутри, и сообразил, что амбар служил убежищем для раненых. Майор осторожно развернулся и пополз обратно к изгороди. Там он все-таки перерезал веревку и освободил двух лошадей. Затем, крадучись. Райс двинулся к лесу, ведя за собой двух кляч. Отойдя на безопасное расстояние, он вскочил на одну из них и пустил шагом.

Впервые с тех пор, как она покинула Техас, Сюзанна потеряла надежду. Несмотря на многочисленные разочарования и мытарства, выпавшие на ее долю, долгое время ей удавалось сохранять оптимизм. Сюзанна твердо верила, что отыщет своего мужа, что Вес поправится и обретет прежнюю уверенность в себе, что они вернутся к родному очагу. Но сейчас она поняла, что их бегство из Ричмонда было глупостью. Даже хуже. Было настоящим безумием бежать из осажденного города в сломанном фургоне, запряженном двумя доходягами, которых ей удалось раздобыть, потому что они не были нужны никому.

Женщина прислонилась спиной к перевернутому фургону. Лодыжка ныла, но это было терпимо, Сюзанна не хотела, чтобы ее синяки и шишки были препятствием в передвижении. Если Райсу Реддингу покажется, что она и Вес задерживают его, то это будет равносильно тому, что он их бросит. А у Веса довольно своих проблем, не хватало ему еще беспокоиться о ней.

Боже милосердный! Сюзанна гнала от себя мысль, что майор может их покинуть.

Тьма поглотила его как свое собственное порождение. Он растворился в темноте, как создание ночи. Это было как бы напоминанием о том, кем он был. Или не был.

Женщину охватило чувство одиночества, покинутости. Сюзанна затрепетала при воспоминании об удивительной нежности его рук, испытанной ею, когда он ощупывал ее тело, о сострадании, звучащем в его голосе, о беспокойстве о ней. Сюзанна уже давно не задумывалась над тем, нравится ей или не нравится, когда ее опекают, жалеют. У нее не было выбора.

Шло время. Райс не возвращался. Полковник Весли Карр начал проявлять беспокойство.

— Я не доверяю ему, — со знакомым недовольством проворчал Вес. — А что, если он не вернется?

Несамостоятельность брата покоробила Сюзанну.

— Нам не остается ничего другого, кроме как поверить ему, — ответила Сюзанна, не в силах ссориться с братом.

Женщина начала было пододвигаться к Весу, но вскрикнула от боли. В ответ она услышала беспомощную брань брата.

— Ты ударилась. Тебе больно?

— Из меня просто чуть не вышибло дух, а так все в порядке. — Сюзанна утаила от брата, что еще раньше ушиблась головой. Он подполз к сестре, взял ее за руку.

— Ты уверена? Я могу попытаться…

— Он вернется, Вес. Я уверена, что он вернется.

— Все равно, мне это не нравится, — упрямо возразил Вес. — Объясни мне, ради Бога, почему мы не могли подождать в Ричмонде?

— Город горел. А что, если бы мы оказались там, как в подожженной ловушке?

— Янки не допустили бы этого.

Сюзанне захотелось посмотреть брату в глаза, но было довольно и того, что он держал ее за руку. Она чувствовала беспокойство Веса. Раньше, до войны, обо всех членах семьи заботился он. Он был сильным. Ответственным. А на протяжении многих прошедших недель он был просто беспомощным калекой.

— Вес, мне необходимо вернуться домой, — прошептала Сюзанна.

— Боже мой, Сью, я бы очень хотел тебе помочь.

— Ты и так помогаешь тем, что ты рядом.

Сюзанна услышала вздох недоверия, но она сказала правду. За последние годы в ее жизни было очень много потерь, и то, что Вес выжил, было чудом. Она приняла бы его, чтобы с ним ни случилось, и то же сделает Эрин. В этом Сюзанна была уверена.

— А задумывалась ли ты над тем, почему твой майор так поторопился покинуть Либби? — вопрос был неожиданным и, казалось, не имел отношения к предыдущему разговору

Сюзанна молчала. Ей бы тоже хотелось знать, почему.

— Я думаю… я уверена… мы можем доверять ему, — нерешительно проговорила женщина.

— Весь вопрос в том, насколько.

— У нас нет ничего из того, что нужно в пути.

— У нас нет денег?

— Очень мало.

Вес снова тяжело вздохнул. Им предстояло преодолеть еще тысячу миль или немного больше.

— У тебя ветер в голове, Сью.

— Наступит время, когда ты перестанешь так думать.

— Наверное, когда у меня будут две ноги.

Сюзанна сжала руку брата.

— Вес, я благодарна тебе и Богу, что ты, жив. Я знаю, что Эрин почувствует то же самое.

— Может быть. На первых порах.

— Она ждала тебя пять лет.

Короткий горький смешок.

— Она скоро поймет, что потратила это время впустую.

— Вес…

— Сейчас я не могу даже отправиться за подмогой. От меня будет еще меньше пользы, когда придет время чинить фургон, — сказал Вес. — Самостоятельно я не могу даже твердо держаться на ногах. И мы зависим от этого…

От моего ночного ястреба.

Брат и сестра погрузились каждый в свои невеселые думы, разговор иссяк. Они ждали. Он ждал. Она ждала…

Вес ползал по земле, стараясь отыскать второй костыль. Ему было ясно, что майор не вернется. И почему он должен был возвращаться?! Райс прекрасно знал, что продукты и деньги были на исходе. Лошади пропали.

С самого начала Вес не доверял майору. В нем было нечто грязное, безжалостное, нечто, что за годы службы в армии Вес научился определять в мужчинах и квалифицировал это как нравственную ущербность. Это можно было бы назвать отсутствием сострадания, бережного отношения к жизни вообще во всех ее проявлениях. Вес убедился в том, что майор становился обаятельным и переставал быть таковым так же просто, как открывал и закрывал глаза. Полковнику было больно смотреть, как сестра подпадает под очарование Райса и как она ведет себя с ним. Еще меньше ему нравился способ, которым они удрали из тюремного госпиталя. Совершенно ясно, что Реддингу есть что скрывать, и Весу не нравилось, что у такого бегства была, по всей вероятности, нечистая подоплека, и, во-вторых, то, что они с Сюзанной были замешаны в этом грязном деле. И в то же время Вес был не в силах что-либо изменить. Он понимал, что сестра торопится домой. Бог свидетель, в ее жизни было уже достаточно потерь, чтобы не потерять хотя бы ранчо Марка. А он, ее брат, не мог ее защитить! Черт возьми! Он сам едва держался на ногах. Если бы только он не был таким беспомощным! Мысленно он проклинал войну, эту ночь и в особенности Реддинга, кем бы он ни был на самом деле.

— Вес?

Очевидно, забывшись, он выругался вслух.

— Сью, мне кажется, что человек, которого ты наняла в помощь или для чего-то еще, исчез вместе с лошадьми.

Молчание Сюзанны свидетельствовало о том, что она, пожалуй, согласна с братом.

Он увидел, как она вновь попыталась подняться, вскрикнула и рухнула наземь.

— Сью?

— Минутку… У меня немного закружилась голова.

Вес опустил глаза на свою жалкую культю: еще пульсирующий обрубок был тщательно перебинтован и… оставлен чахнуть. Полковник перевел взгляд на единственный костыль. Ему еще не приходилось обходиться одним, но кому-то надо отправляться за подмогой, и он не мог позволить, чтобы это была Сюзанна.

Но как это сделать?

Похоже, весь характер достался ей. Черт! Почему он вспомнил эти слова Реддинга? Веса охватила ярость: Райс бросил их в беде. Злость была сильнее сомнений. Полковник схватил костыль и начал подтягивать свое тело. С третьей попытки Весу удалось выпрямиться. Сделав шаг, он споткнулся и упал, но поднял себя снова. На этот раз он действовал увереннее. Если бы он перестал ощущать покалывания, пощипывания, боль в правой несуществующей ноге! Эта боль дезориентировала его, позволяла думать, что нога на месте, и Вес автоматически шагал ею, теряя равновесие. Он сделал еще один робкий, неловкий шажок, как бы подпрыгнул, и… продвинулся вперед.

Ему предстояла прогулка длиною в вечность. Стиснув зубы, полковник сделал еще один «подпрыг», полушажок-полупрыжок. И еще один. Видит Бог, он двигался!

— Что, черт возьми! — Вес и Райс почти столкнулись друг с другом в тени деревьев, росших вдоль дороги.

— Мне показалось, я просил вас оставаться с миссис Фэллон, — раздраженный голос Райса доносился сверху. Майор сидел верхом на лошади. Вес облокотился на костыль. Он ненавидел себя за то, что почувствовал облегчение при виде майора.

— Я думал…

— Сделайте одолжение, не думайте больше. Это вредно для нас обоих, черт возьми!

Вес пришел в негодование.

— Эти лошади не похожи на наших.

— Они и не наши. Я их обменял. Двух уставших на двух отдохнувших. — Райс приблизился к Весу — Держитесь за мою ногу, а костыль дайте мне.

Вес пребывал в нерешительности.

— Вам предстоит небольшая конная прогулка, — грубо бросил Райс.

Вес не двинулся с места.

— Послушайте, — произнес майор, — я объясняю только один раз. Нам повезло — мы ехали по главной дороге, и нас никто не тронул, хотя мы производили впечатление ненормальных. Мне бы не хотелось сейчас попасть в лагерь джонни с офицером-янки. Побывав в плену, я не собираюсь больше рисковать. А теперь, черт возьми, забирайтесь сюда, — Райс протянул руку. Вес молча подал майору костыль, наблюдая, как тот переложил его в правую руку, затем протянул полковнику левую. — Держитесь, — скомандовал Райс, что Вес и сделал, удивляясь, как Райсу удалось так быстро вернуть прежнюю силу.

С помощью майора Вес вскарабкался на лошадь и, устроившись позади валлийца, он внезапно ощутил гордость.

Посмаковать это чувство ему не удалось: Райс вернул ему костыль и, ударив лошадь, пустил ее рысью.