Ревность Эмили

Глава восьмая

Было уже за полночь, когда пришел Люк. Пройдя через спальню, он сразу же исчез в ванной комнате. Эмили съежилась под одеялом, слушая звуки льющейся воды и отгоняя воспоминание о том, как они занимались любовью в душевой кабинке. Когда Люк, обернутый полотенцем, вышел из ванной, его волосы были влажными, капельки воды сверкали на завитках, покрывавших грудь, а смуглая кожа сияла в мягком свете прикроватной лампы. Он присел на край кровати. Эмили изо всех сил зажмурилась, стараясь дышать как можно ровнее, чтобы он подумал, будто она спит.

— Ты плохая актриса, ma petite, — сказал Люк, скользнув под простыни. — Я знаю, что ты не спишь, и знаю, что ты плохо спишь каждую ночь.

— Откуда? Ведь ты всегда засыпаешь сразу, как только твоя голова коснется подушки.

— Это не так. Я тоже плохо сплю. И мучаюсь от неутоленного желания. — Люк вздохнул. — Я должен извиниться перед тобой. Я погорячился.

— Но Робин рассказала мне, как сильно ты любил Сабину и как был опустошен ее смертью.

— Она так и сказала? — Люк тихо застонал. Он слышал боль в голосе Эмили. Станет ли ей хоть немного лучше, если он признается, что разлюбил Сабину задолго до ее трагической смерти? Люк боялся говорить с Эмили о своем не очень-то удавшемся первом браке. Он не только не смог стать Сабине хорошим мужем, но вообще не смог уберечь ее. — Я не рассказывал тебе о Сабине потому, что она осталась в прошлом. Наверное, я был не прав. Поверь, мне жаль, что ты узнала о ней от третьего лица.

— Робин всегда сеет раздор между нами, — устало сказала Эмили.

— Похоже на то, — признал Люк, хотя, по правде говоря, Эмили уже не смела и надеяться, что он когда-нибудь услышит ее.

— Тогда сделай так, чтобы она исчезла из нашей жизни. Уволь ее, в конце концов. Ведь должна же ей найтись достойная замена!

— Не так-то это просто.

— Но почему? Потому, что она когда-то была замужем за твоим братом?

Люк молчал.

— Ты сам сказал, что хочешь дать нашему браку второй шанс. Но ничего не выйдет, пока Робин остается между нами. Тем более что ты веришь ей, а не мне. Скажи, она имеет какое-то особенное влияние на тебя?

— Да. — Его спокойное признание потрясло ее до глубины души. — Она обожала Ива, а после его гибели была несколько раз даже на грани самоубийства. Мне пришлось поддерживать ее, чтобы она не наложила на себя руки.

— Ты сказал мне, что Ив умер четыре года назад, и хоть я понимаю, как тяжело это было для Робин, но не настало ли время ей самой научиться справляться со своими трудностями?

Люк встал и неожиданно включил лампу. Эмили зажмурилась от яркого света.

— Я думал, что тебе здесь нравится.

Он решил поменять тему.

— Здесь мило. Но я бы хотела иногда выбираться в город. А ты боишься, что я исчезну вместе с Жан-Клодом. Ты не доверяешь мне.

— Доверие надо заслужить, cherie. А как я должен понимать то, что ты за моей спиной собиралась обсуждать свои проблемы с менеджером банка?

Эмили рассердилась.

— Сначала я сама хотела понять, насколько это реально, а потом уже все обсудить с тобой! Но ведь ты и слышать об этом не желаешь!

— Ты совершенно права. Совсем не желаю! — что есть силы, завопил он.

Эмили смотрела, как он проводит рукой по волосам, пытаясь успокоить взбунтовавшиеся эмоции. Таким она еще не видела его никогда.

— Прости, Люк. Ты, наверное, считаешь меня неблагодарной. Ты обеспечил меня и Жан-Клода превосходным жильем и всеми возможными благами. И, конечно же, ты не находишь никаких причин для того, чтобы я работала. Но я хочу моделировать одежду и шить ее. Мне это нравится. Это занятие мне по душе. В своей жизни я никогда ни в чем не отличалась от других. Мои талантливые и красивые сестры всегда заставляли меня чувствовать себя неудачницей. Наконец-то я нашла то, что могу делать лучше других. Надин Трувье поможет мне. Я всего-навсего хочу быть дизайнером эксклюзивных моделей для малышей.

— И это действительно так много значит для тебя?

Его тон смягчился.

— Так же много, как вновь обрести Касима, — ответила она и закусила губу. — А я и не поблагодарила тебя за него как следует.

Эмили было трудно думать, когда он смотрел на нее так. Ей очень хотелось убрать валик, но что-то удерживало ее. И если раньше ее устраивали даже самые маленькие проявления внимания Люка, то теперь этого было недостаточно. Она изменилась за время разлуки, и хотя ее любовь к нему стала еще сильнее, ее самоуважение заметно выросло. Ей не хотелось, чтобы он разрушил его.

Возможно, Люк понял, какая борьба идет внутри нее. Он наклонился через валик и взял лицо жены в свои ладони.

— Ты воздвигла эту баррикаду, и я поклялся, что не сломаю ее, — сказал он и легко, будто перышком, скользнул своими губами по ее губам. — Но если ты уберешь ее, то увидишь, что я более чем желаю встретить тебя на середине пути.

Его пальцы вцепились в валик, который сейчас казался такой же толстой и непреодолимой стеной, как оборонительные укрепления замка. Люк страстно поцеловал Эмили, и она почувствовала всю сладость поцелуя. Жаркая волна прошла по ее телу. Какое неописуемое блаженство! Было бы так просто сбросить валик и крепко прижаться к Люку, ощутить всю полноту обладания любимым, но что-то удержало ее.

Разыскал бы он ее, не будь она матерью его сына? Эмили мечтала быть желанной. Она хотела продолжения брака не только ради их сына, но и ради их любви. А они даже не научились доверять друг другу. Но без доверия занятия любовью сводились к примитивному сексу, лишенному всяких эмоций. Она затаила дыхание, увидев, как он поднял голову, и ее пульс сбился с ритма.

— Я уберу валик тогда, когда ты назначишь другого личного помощника.

— Неужели ты думаешь, что из-за твоей неуместной прихоти я уволю великолепную сотрудницу? Да и несправедливо обвинять Робин в наших с тобой проблемах.

— Так у нас все проблемы из-за Робин. Она или я, Люк. Тебе выбирать: возродится наш брак или умрет. А пока валик останется здесь.

Эмили решительно похлопала по валику, но, получив в ответ взгляд, полный ярости, отодвинулась на самый край кровати и спряталась под одеялом. Люк разразился длинной тирадой, и на этот раз Эмили была рада, что плохо знает французский язык.

Прошла неделя, но они больше не говорили, ни о Робин, ни о ее увольнении. Напряженность в их отношениях нарастала. Исчезли смех и дружелюбие, которые только начали, было, появляться. К тому же Эмили то и дело мыслями возвращалась к Сабине. Если бы не Жан-Клод, то жизнь здесь была бы для нее совершенно невыносимой. Даже погода испортилась — целыми днями шел дождь. Люк почти не выходил из детской, что также не приносило ей особой радости, хотя она и замечала, как он приветливо улыбается их сыну, играя с ним. Это только укрепило ее веру в то, что он выносит ее присутствие в замке только ради ребенка.

А теперь добавилась еще одна проблема. У нее была задержка, правда, всего лишь на пять дней. Но, тем не менее, она тихонько попросила Лиз привезти ей тест на беременность.

— Что с тобой?

Люк немного опустил газету и всмотрелся в бледное лицо жены.

— Ничего, — ответила Эмили, стараясь подавить приступ тошноты.

Ну как она могла быть такой небрежной? Беременность Жан-Клодом тоже была случайной, но не по ее вине. А теперь она даже ни разу не подумала о контрацепции… хотя и Люк не подумал об этом тоже. Конечно, это не значит, что она не хочет еще одного ребенка, скорее наоборот, но чего ей ждать от мужа, когда она объявит ему эту новость?

— Я хочу кое-что показать тебе.

Голос Люка ворвался в ее мысли.

Люк поднимался по крутой лестнице, ведущей в башню замка. Что, черт возьми, он скажет Эмили? Ведь она даже не подозревает, что во время своей поездки в Лондон, он разговаривал с экономкой пентхауса. Как он сможет признаться, что был не прав, когда поверил Робин, а не Эмили? А теперь у него было доказательство того, что Робин солгала ему.

Он оглянулся и увидел, как Эмили изо всех сил старается не отставать от него.

— Зачем мы пришли сюда? — спросила девушка, догнав Люка на маленькой площадке, и, выглянув в окно, залюбовалась прекрасным видом долины Луары. — Надеюсь, ты не собираешься столкнуть меня вниз? — заметила она с нервным смешком.

— Откуда такие мысли, cherie?

Неожиданная хрипотца в его голосе заставила ее поднять голову.

Впервые Эмили заметила морщинки вокруг его глаз и бороздки возле губ. Ей нестерпимо захотелось подойти и разгладить морщинки. Но вместо этого она сцепила руки за спиной.

— Мне кажется, ты все еще сердишься на меня.

— Сержусь, — неохотно признал Люк, — но не на тебя, а на себя, ma petite.

Он открыл дверь и пригласил ее войти в огромную, залитую светом круглую комнату с окнами, выходящими на все стороны.

— Что это, Люк?

— Твоя рабочая комната, если ты не предпочтешь другую. Я подумал, что тебе здесь понравится. Ну, скажи же что-нибудь. — Он нервно провел рукой по волосам, когда увидел ее слезы. — Почему ты плачешь?

— Мне нравится. Я… просто поражена, — признала Эмили, протирая глаза тыльной стороной ладони.

Ему так хотелось заключить ее в свои объятия и умолять о прощении! Но еще не время, подумал Люк, засовывая руки в карманы. Есть вещи, которые он должен сделать прежде, чем сможет лишь начать просить об искуплении своей вины, а поцелуи и объятия сейчас не помогут решить его проблемы.

— Думаю, здесь есть все, что нужно, — сказал он, стараясь не смотреть ей в глаза. — Вот здесь твои эскизы, выкройки и образцы тканей, которые ты привезла из Испании. Стол довольно большой, его можно использовать как раскроечный. А твою швейную машинку я поставил возле окна. Еще я договорился с двумя девушками из деревни. Обе учились шитью и дизайну, и, возможно, они тебе пригодятся.

Эмили сквозь слезы рассматривала комнату и ее убранство. Девушка была поражена и не знала, что думать, что говорить.

— Я ничего не понимаю. Ты был таким ярым противником моего бизнеса.

— Я понял, каким эгоистом был. Но этот бизнес, по-видимому, очень важен для тебя, а я хочу, чтобы ты была счастлива. Я даже готов отпустить тебя в Париж к Надин Трувье, чтобы ты посетила ее магазин.

Значит ли это, что он, наконец-то, поверил ей? Или ему просто безразлично, вернется ли она назад?

— Я так ошеломлена, — сказала она дрогнувшим голосом, успев сесть на табурет, пока ноги не изменили ей. — Ты затратил столько сил, а из моей затеи может ничего не получиться. Вдруг никто не захочет покупать мои вещи?

— Надин уже оценила их, а она знает толк в детской одежде. Думаю, ты должна взять с собой в Париж и Жан-Клода. Ему тоже будет интересно познакомиться с городом.

— Но я думала, ты не доверяешь мне. Тебя больше не беспокоит, что я исчезну вместе с ним?

— Нет.

В глубине души он умирал от страха, думая, что именно так она и поступит.

— Может быть, объяснишь мне, почему ты так резко изменил свое мнение?

— Надеюсь, скоро смогу сделать это, — ответил он мягко.

Ее сердце говорило, что Люк начал доверять ей. Будто большой камень свалился с израненной души Эмили.

— А ты не хочешь поехать вместе с нами в Париж? Я помню, как нам с тобой было замечательно там.

Она подошла к нему и слегка погладила его по плечу. Было очевидно, что ателье служило оливковой ветвью примирения, и Эмили всем сердцем желала принять ее.

— Прости, cherie, но у меня срочная встреча в Орлеане. Филипп отвезет вас в Париж.

— Филипп? Но я думала… что сама поведу машину. Я хорошо умею это делать.

— В Париже слишком плотное движение. Ты можешь не справиться. С Филиппом вам будет безопаснее.

— Но ведь не моя безопасность беспокоит тебя! Ты беспокоишься только о Жан-Клоде.

— Вполне естественно, что я беспокоюсь о нем. Раз уж я обрел его, то отдам все, даже жизнь, чтобы с ним ничего не случилось, — сказал Люк неожиданно жестко.

Эмили едва сдержала внезапно подступившие слезы. Безопасность Жан-Клода была на первом месте и для нее тоже, но Люк слишком ясно дал ей понять, что его интересует только сын. Ей было больно осознавать, что она опять на вторых ролях. Она как бы снова вернулась в детство, когда ее заставляли чувствовать себя запасным игроком. Разве желание быть любимой — это такая уж непозволительная роскошь? Эмили опустила голову, чтобы Люк не заметил ее страданий, но он взял жену за подбородок и приподнял его.

— Что с тобой, ma petite? Тебе не понравилось ателье?

— Оно просто чудо. Но это ничего не меняет. — То, что он обращается с ней как с любимой кузиной, в то время, как она так сильно любит его, разрушало ее. Поэтому Эмили не могла остаться с ним. — Из этого все равно ничего не выйдет.

— Ты говоришь о мастерской?

— Нет, я говорю о нас. Я не могу остаться с тобой, зная, что ты не доверяешь мне.

— Дело тут не в доверии.

— Дело в чувствах или, вернее, в их полном отсутствии.

— Но я обожаю Жан-Клода! Как ты можешь сомневаться в этом?

— В этом-то я не сомневаюсь.

— Я не позволю тебе разрушить наш союз. Даю тебе честное слово, что наш брак самое главное для меня…

— …при условии, что я живу в замке и могу выехать из него с Жан-Клодом только в сопровождении тюремщика. Да, и еще я нужна тебе для секса, когда ты пожелаешь его. Но это не жизнь, Люк.

— Пока это все, что я могу тебе предложить. И я не дам тебе уйти, Эмили. И если секс — это единственное, что способно связать нас, то так тому и быть. Я никогда не спрашивал тебя, принимаешь ли ты противозачаточные таблетки. А я не предохранялся. Ты, может быть, уже беременна. Ты не подумала об этом?

Только об этом она и думала последние несколько дней! Но сейчас было не время говорить на подобную тему.

— Но ты больше не хочешь иметь детей. Вернее, ты никогда и не хотел их иметь.

— Если бы я не хотел, то уж точно позаботился бы, чтобы ты больше не забеременела. На самом деле, я хочу этого больше всего на свете.

Его рука легла на ее плоский живот. Когда он был так близко, Эмили могла чувствовать экзотический мускусный аромат его лосьона. Его руки уже ласкали ее грудь, и желание вновь овладело ею. Люк целовал ее горячо и страстно и требовал ответа.

— Пожалуйста, Люк, не надо. — Эмили не могла позволить ему опять подчинить ее. Ведь одного его прикосновения было достаточно, чтобы ее охватил огонь страсти. — Пожалуйста, не делай этого!

— Ты не хочешь меня? Ты выбираешь свободу? Но ты моя жена, cherie. Ради всех нас, я предлагаю тебе смириться с этим.

Люк резко развернулся и направился к двери, пока Эмили пыталась взять под контроль свое желание.

— Куда ты идешь? — крикнула она ему вслед.

— К черту! Ведь именно туда ты хочешь послать меня. Не так ли?

Оставшись одна, девушка спрятала лицо в ладонях и разрыдалась.