Рисунок шрамами

Глава 22

Наина входила в число моих сопровождающих, как и двое молчаливых мужчин. И путешествовать мы собирались, как оказалось, по железной дороге.

Не думала, что сао успели проложить у себя дорогу, но выходит, успели, как раз в той части некрогерских земель, которая давно ими контролируется и которую, как я думала, практически невозможно пересечь. Оказывается, пробраться на земли отца тут было бы куда проще, чем через переход сквозь скалы. И это поражало, хотя поражало как-то вскользь, издалека. По сути, меня сейчас ничего не волновало настолько, чтобы выглянуть из кокона отрешённости, который образовался после прочтения письма Яниса. Меня ведь бросили.

Да, железная дорога, шикарные вагоны с лакированными панелями, узкая колея, громкий свисток, ну и что? У нас такая же. Ею довольно редко пользуются, на самом деле даже товары предпочитают перевозить гужевым методом, потому что в наше время это гораздо дешевле, чем перевозка поездом, но дорога сохранилась и местами разрасталась. Доступна, правда, была только людям обеспеченным.

Купе у нас было двухкомнатное, с отдельным входом, так что большую часть времени я и Наина находились в одиночестве, что позволяло мне забыть о вежливости и сидеть у окна, ни на что не реагируя. Переживать свою потерю.

Меня бросили. Время от времени, когда мысли кружились так быстро, что начиналось удушье, я просила Наину открыть окно и дышала прохладным воздухом.

Иногда мне хотелось ненавидеть Яниса, но я не могла. Ещё хуже было оттого, что я понимала мотивы его поступка и не могла их не уважать. И не могла не согласиться, что в чём-то он прав. Я ведь и сама задавалась этим вопросом, верно? Что бы произошло, если бы в день свадьбы не состоялось нападение, оставившее нас с Янисом наедине? Что случилось бы, будь кроме Яниса у меня другой способ выбраться из ловушки некрогерского замка? Что тогда?

Но одно дело сомневаться, нужно ли тебе то, что и так целиком и полностью твоё, и совсем другое – когда это оказалось навсегда потеряно.

Нет, что я такое говорю? Не навсегда!

Хотя пока будущее в тумане. И окутывающая апатия утверждает – навсегда. Янис не вернётся. Станет королём и любая женщина посчитает честью быть рядом. Не так, как раньше, с некромантом, а совсем по-другому. По-настоящему. Вокруг него будут увиваться толпы прекрасных, умных и страстных женщин, и однажды одна из них заменит угасающие воспоминания обо мне.

Нельзя об этом думать! Но как же я скучала! Как будто всё важное уехало вместе с ним, оставив после себя только пыль и пепел. Конечно, кроме ребёнка, но пока его существование оставалось загадкой – теоретически я понимала, что беременна, но фактически ничего не изменилось – разве что время от времени меня преследовала тошнота. Возможно, когда начнёт расти живот, или когда ребёнок начнёт шевелиться, тогда я окончательно поверю, но пока...

Временами, особенно по утрам, тошнота становилась практически невыносимой, и тогда другие мысли отступали. Вот такая злая ирония.

Я заставляла себя хорошо питаться, прогуливаться на станциях во время стоянок и побольше спать. Наине, вероятно, было скучно в моей компании, но что поделать, работа есть работа.

Когда она совершенно освоилась, то стала часто напевать какие-то песенки, и одна из них так сильно запала мне в душу, что я ждала её исполнения почти с нетерпением. В ней говорилось, что-то вроде: «Спи спокойно. На улице гроза, ледяной дождь и голодные звери, но в пещере тепло и спокойно. И охраняет вход грозный некромант. Спи спокойно, потому что беда не пройдёт».

Когда я спросила, что это, оказалось – это старая некрогерская колыбельная. Да уж… даже колыбельные у них мрачные, но несмотря на это было в ней столько притягательного, что вскоре я сама её заучила и прокручивала в голове, когда чувствовала беспокойство. На удивление помогало.

Путешествие по землям некрогеров заняло девять дней и привело к конечной станции – пересадке на железнодорожную линию, проходящую по землям моего отца.

Прямого соединения железной дороги между двумя вокзалами не было, поэтому пограничный пункт нужно было пересечь пешком. Вокзал, на который нужно было перейти, располагался так близко, что был прекрасно виден и слышен – тонкие дымовые струи над голыми деревьями и уютный лязг металла.

Граница представляла собой перекрытую шлагбауму дорогу, по обе стороны которого кучковались пограничники – сао и люди.

Народу было мало, так что наша компания выглядела самой многочисленной, ну, кроме групп самих пограничников. Впереди шёл сопровождающий, после мы с Наиной, замыкал шествие второй сао, а совсем позади грузчик вёз тележку с вещами.

Неужели скоро я окажусь дома? Если не в замке, так хоть на родной земле? Не верится даже.

И надеюсь, пересечение границы нас не замедлит. Пусть в последние дни я ко всему равнодушна, но сейчас, когда от дома меня отделяет всего пара десятков километров, внутри трепещет огонёк надежды и ожидания. Скоро я буду дома. Увижу папу, увижу брата. Совсем скоро.

По сторонам я не смотрела.

Уже миновав шлагбаум, я вдруг натолкнулась на спину охранника, который шёл впереди и неожиданно остановился. К нам приближался пограничник-сао, положив руку на ножны, и, судя по суровому лицу, совсем не для того, чтобы пожелать приятного путешествия.

Неужели сейчас, в последний момент нам помешают? Как же не вовремя этот приступ тошноты. Я, наверное, выгляжу как рыба, которую вытащили из воды – раскрываю рот, стараясь вздохнуть. Вот, даже Наина подошла и поддерживает меня под руку.

Так в чём дело-то?

- Прошу прощения, - сказал пограничник, увидев мою странную реакцию. – Не хотел вас волновать, но должен предупредить.

Что ещё? – чуть не застонала я. Да оставьте же меня в покое!

- Из ближайшей деревни сбежал новорожденный некромант.

Перед глазами встала картинка – младенец с ровными глазами, как у Яниса, который не кричит, а щерится, как собака, встает на ноги и бежит. Бр-р-р-р.

- Мальчишке одиннадцать, его вернули, как водится, забрали из дома и отвезли на новое место жительства. Родители, понятное дело, побоялись к нему подойти и братьев не пустили попрощаться. А он психанул и сбежал, говорят, перешёл на людские земли. Мы не знаем, что в его планах, но будьте начеку – если он решит поднять кладбище, или даже всего несколько станей, люди могут пострадать, да и нам придется отвечать за последствия. Мальчишка совсем юн, может наделать глупостей. Он может поднять агрессивных станей. Удачной дороги.

Мои охранники сдержанно поблагодарили за предупреждение, и мы двинулись дальше. За спиной скрипели колёса грузовой тележки.

Новорожденный некромант, значит? Одиннадцатилетний мальчишка, брошенный семьёй, обладающий достаточной силой, для поднятия кладбища агрессивных станей? То есть не все стани спокойные, есть и другие?.. Есть над чем подумать.

Новая информация в мою коллекцию. Никто никогда не объяснял границы их силы. Так получается… жуть, что такое получается.

Что же они, некроманты, за существа такие? Всесильные и всеми брошенные. Отвергнутые теми, на кого работали. Оставленные теми, кого любили.

Какая страшная судьба…

До вокзала мы добрались без происшествий.

На человеческой станции было пусто – только пара носильщиков и пара охранников порядка, которые у нас следят за исполнением закона.

Каждый встречный оглядывал нашу компанию с большим подозрением. Люди… Такие же, как я. Чем-то неуловимым они отличались от некрогеров: мягкими чертами лица, затаёнными улыбками, в общем, снова накатило трепещущее в груди ощущение, что я еду домой. Что скоро всё наладится, придёт в норму.

- Проходите по местам, - крикнул в рупор человек, который следит, чтобы никто не остался на перроне после отправления поезда.

Судя по всему, наше купе было таким же, как прежде – двухкомнатным, первого класса. Сао расстарались выполнить указания Яниса, организовали доставку брошенной девушки в лучшем виде.

Я усмехнулась. До сих пор говорю гадости, хотя сердце сжимается от тоски, стоит только произнести вслух его имя или вспомнить его слабую улыбку, которой теперь не на чем расти и расцветать. Разучился, поди, улыбаться.

Мы вошли в купе, и я сразу удалилась во вторую комнату, сняла свою злосчастную пелерину, с которой не расставалась с того утра, когда Янис… меня бросил, и привычно села у окна.

Время шло. По идее, поезд давно уже должен был тронуться, но команда не раздавалась. Перрон опустел совершенно, только тощая собака бегала, упорно нюхая каждый фонарь и лавку.

Потом раздался свист и топот ног. Мимо окна пробежали два охранника порядка и служитель вокзала – сверху, из окна, они казались неуклюжими коротышками.

- Туда погнали! – закричал служитель, они исчезли с поля зрения, но крики продолжались.

- Заворачивай! Левее. Он там! – и пронзительно свистит свисток.

Я подалась вперёд и прилипла к окну. Кто там?

Мимо пробежал очередной служитель вокзала, придерживая рукой форменную фуражку, чтобы та не слетала.

- Да не бойся ты, ничего он не сделает! Тут же нет трупов!

И ещё два служителя.

- Держи его! Та-ак! Ах ты, щенок! Смотри, чтобы не укусил! Руки держи!

Ну что же, сомнений нет – они нашли мальчишку. Некроманта. Нет, не так – они поймали ребёнка, испуганного и одинокого.

- Надо его запереть, чтобы не сбежал. И руки связать, а то мало ли!

Нет, я не могу его оставить. Бросить один на один с горем, которое он не смог пережить. Попытка сбежать не удалась – ведь невозможно сбежать от того, кто ты есть. А вот возненавидеть мир, который так к тебе относится… как к опасному зверю, как к чему-то, что нужно держать поодаль, к кому-то, к кому даже нельзя подпустить попрощаться братьев и сестёр... Это страшно.

Я встала и как была, без верхней одежды, направилась к выходу. Казалось, охрана должна меня остановить, но сао хмуро смотрели вслед и даже не поднялись со своих мест. На территории чужой страны они не могли лезть во внутренние дела, а поимка маленького некроманта – чужое дело, ровно до тех пор, пока его не передадут на некрогерскую сторону. Когда это ещё произойдёт, неизвестно, однако травма уже есть. И будет только хуже.

Я спрыгнула с подножки. Где они?

Издалека было видно мальчишку, которого окружили сразу пятеро взрослых мужчин, держа за руки и плечи. Они что, правда думают, что маленький некромант возьмет и призовет сюда толпы трупов на свою защиту, стоит только им ослабить хватку?

Какое невежество!

- Эй, вы! – крикнула я. Моя вежливость значительно поистощилась за время, проведенное на тёмных землях, и уже не могла служить достойным примером.

- Госпожа? – осторожно спросил один из мужчин, прикидывая, кто я такая. Ну что же, представимся.

- Вам интересно, по какому праву я лезу? Я – жена некроманта. Я – дочь вашего повелителя. Отпустите мальчишку, немедленно. Он едет со мной.

Охранники порядка нахмурились и впились в меня подозрительными взглядами. Я задрала голову. Не представляю, чем меня можно смутить сейчас, чем напугать. Что ж… к добру это или худу, но я стала куда сильнее, чем была прежде, вот оно – неизбежное влияние некрогеров.

- Отпустите его, - раздельно повторила я. – Он никому не причинит вреда. Сядет в моё купе и уберется из зоны вашей ответственности. Или вы собираетесь его передать на некрогерскую сторону немедленно?

Они переглянулись. Передача в данном случае – занятие долгое, нудное, полное бумажной волокиты и бесконечных консультаций у юристов, так что заниматься этим делом добровольно ни одни служащий в здравом уме не захочет. И не знаю, как кто, а я понимала, что возвращаться мальчишке некуда, поэтому, оказавшись по ту сторону границы, он снова сбежит. Будет бегать, пока не смирится, пока не научится жить с теми силами, что в нём разбудили, с согласия или против воли, неважно.

- Ладно, но напишите бумагу с объяснениями, - сказал старший из охранников порядка.

Ну, это несложно.

Уже пятнадцать минут спустя поезд тронулся. Мы сидели в купе, я и Наина на одном диванчике – растрепанный мальчишка напротив. Он смотрел в сторону и молчал.

Подумав, я отвернулась к окну. Что я могу ему сказать? Как я могу кого-то успокаивать, когда сама неспокойна? За окном плыли поля и фруктовые сады, нынче похожие на огромную свалку хвороста.

- Ты, правда, жена некроманта? – вдруг спросил он.

- Да.

Наина посмотрела на меня так, будто я очень вовремя и удачно соврала, но спорить не стала. Думает, это всего лишь ложь во благо ребёнка. И никто не узнает, что это правда. Никто и возможно, никогда.

Стало душно, я быстро расстегнула верхнюю пуговицу платья.

- Разве у некромантов бывают жены? – растеряно спросил мальчишка, однако изумлённые глаза от меня не отрывались. Ну вот, я теперь утешительница новорожденных некромантов.

- Бывают. И дети. И… они не обязаны заниматься некромантией, если не хотят.

- У меня есть обязанности, которые нужно выполнять! – после короткого раздумья сообщил он. – Народ нуждается в моей работе, в моей магии, потому что нас очень мало. Каждый должен делать, что суждено, так мне сказали. Я должен… должен поднять своего первого станя уже через несколько дней.

Ужас сквозил в каждом его слове.

- Никто не может тебя заставить, - твёрдо повторила я. Никто не заставит ребёнка поднимать трупы! Никто, пока я рядом! – Если ты не хочешь, ты не будешь, я тебе обещаю. Никто тебя не заставит!

Наина промолчала, не знаю, что у неё на уме, на моей она стороне или, напротив, тоже считает, что ребёнок должен во благо остальной части населения превращаться в манекен без сердца и без счастья.

Прошло ещё примерно полчаса, и мальчишка спросил, куда мы его везём. На этот вопрос было трудно ответить, потому что я и сама толком не представляла, куда и зачем мы его везём. Везём, просто потому что не можем оставить. Пришлось так и сказать. Как ни странно, ответ его успокоил, мне же по приезду домой придётся решать, что с ним делать.

Домой, это единственное чего я хотела и о чём думала. Единственное, кроме Яниса и жизни, которая во мне зародилась. Наверное, так чувствуют себя странники, которые по чужой злой воле оказались за тридевять земель и лучшие годы жизни потратили на возвращение домой, к родной земле. И дошли, старые, больные, осознающие, что жизнь позади, – грустные и одновременно счастливые, ведь лучше умереть дома и покоиться в земле предков, чем где попало. Я тоже так думаю. Только я собираюсь жить, а не умирать.

Железная дорога не доходила до замка отца, так что последние два дня пути мы проехали верхом и в карете. Наина с прежним любопытством смотрела по сторонам, и её оранжевый платок по-прежнему скрашивал хмурые пейзажи поздней осени, а маленький некромант освоился и вёл себя как любой ребёнок, путешествующий по неизвестным ранее местам, а охранники-сао смотрели на меня немного иначе. Не могу сказать, в чём разница, но, кажется, на них так подействовало спасение мальчишки. Кажется, они впечатлились, что я не бросила его на вокзале на произвол судьбы, а взяла с собой. Ну, они же не знают, что у меня такая карма – брать детей, тащить их неизвестно куда и верить, что всё обойдётся и наладится само собой.

Итак, домой в замок я вернулась после полудня. В такое время у нас как раз заканчивался обед. Конечно, о моём приезде сообщили, но вряд ли сильно заранее, от силы за день или два.

Первый, кого я увидела, был брат. Он скакал мне навстречу на лошади, в меховой пёстрой шапке, улыбка до ушей и горящие глаза.

- Лили! Ты приехала!

Я махнула ему в окно. Я жутко рада его видеть, но на улице холодно, а подходящей одеждой обзавестись случая так и не представилось. Сейчас приедем домой – и будем обниматься, сколько влезет, то есть секунды две, на большее моего брата никогда не хватало.

Папа ждал в главном холле, а за ним, вдоль стены толпились слуги. Вернее, мне показалось, что толпились, хотя их было всего пятеро – однако я так давно не видела дружелюбных, знакомых лиц, что они размножились в моих глазах, будто их стало пятьдесят.

- Лили…

Папа крепко сжал меня и, к счастью, отпускать явно не собирался. Ни через пять секунд, ни через десять. – Милая моя, что тебе предложить? Обед? Отдых? Ванну? Твоя комната готова.

Мне хотелось и того, и другого, и третьего, но вначале нам нужно было поговорить.

В небольшой приёмной, украшенной букетами и венками из сухих цветов и веток, мы остались втроем – я, папа и брат. Димитро уже был не так весел, как при встрече, он хмуро смотрел на меня, а вокруг его рта образовалось две некрасивые складки.

- Говори, не тяни, - рявкнул он. – Что такого произошло?

Я и не собиралась тянуть.

- Вы, вероятно, хотите знать правду, раз уж я вернулась в замок?

- Да, - коротко согласился отец. – Всю правду.

Он сделал ударение на слове «всю», но боюсь, прошли те времена, когда я беспрекословно подчинялась. Есть моменты, которые придётся оставить в тайне.

- Мы тут с ума сходим! – встрял Димитро. – Про тебя ни слуху, ни духу! Некрогеры проход сразу же перекрыли и не дают проехать, говорят, пишите официальное письмо с просьбой о пропуске. Я написал две штуки – нет ответа! Мы тут как на иголках сидим. Что с тобой? Где искать? Что делать?

- Димитро, дай сестре слово сказать, - перебил отец.

Но как приятно слышать, что тебя искали! Про тебя не забыли.

Я собралась с мыслями, которые от услышанного словно расплылись от удовольствия и теперь не хотели собираться в кучу. Нет, радоваться буду чуть позже, сейчас нужно ничего не забыть. Итак…

- В общем, слушайте. Я была замужем за принцем. Меня выдали за него насильно, опоив каким-то наркотиком, а после собирались убить, подвергнув ритуальному превращению в истинную некрогерку с полной заменой крови. Обошлось. Мне удалось убраться оттуда, сбежать. Мне помогли развестись. А ещё я беременна.

Признаться, такого глухого, тяжёлого молчания я никогда прежде в кругу своей семьи не слыхала. Ну, разве что в подземелье, в ловушке, да и то там шевелились големы и ещё был Янис, его дыхание, его движения и стук бьющегося сердца.

Я вздохнула.

- Этого нельзя прощать. Он должен умереть! – крикнул брат, уставившись пылающим злостью взглядом на отца. Я знала, что так будет, каждое слово могла предугадать - вот насколько хорошо я знаю своих родных… Кроме Яниса, уход которого не смогла увидеть заранее и предотвратить.

- Это… Рондо? Это он твой муж? – запинаясь, спросил отец.

- Да. Бывший.

Про отцовство ребёнка, к счастью, не уточняли, а то пришлось бы говорить правду, врать им я не стану, и это запутало бы происходящее ещё больше.

- За такое мы должны пойти войной на Некрогер и снести этому скоту голову! – вновь крикнул брат.

- Нет, вы не должны. У некрогеров намечается переворот, королевская семья, включая моего бывшего… мужа, лишится власти, имущества… всего, и будет отправлена в ссылку. Думаю, жрицы Про тоже лишатся своей власти, в общем, своё наказание все понесут. Не нужно туда лезть.

Пока брат, зло сжав губы, щурился и думал, отец вдруг уронил голову на руки. Виднелся только серый лоб, покрытый испариной.

- Это я виноват.

- Ты? – возмутилась я. Разве это он опаивал меня и тащил к алтарю? Разве это он собирался выпустить мою кровь и заменить чужой?

- Это всё мои бредни о человеке со шрамами.

Я отвернулась, потому что щёки залила предательская краска, причём не красная, а белая, мертвенная.

- Ты не знал.

- Это всё моя уверенность. Я так верил… что сделаю тебе счастливой. Что подтолкну в сторону твоего суженого. Как же я мог так ошибиться! Это всё моя вина.

Брат вскочил. Вид у него такой, будто он собирается немедленно и лично отправить в Некрогер, чтобы придушить Рондо. Конечно, это радует… но пусть сладкая месть останется в мечтах. Нельзя такого допускать.

- Пообещайте мне, - сказала я, с трудом узнавая в сильном голосе свой. – Что вы оставите некрогеров в покое и не станете мстить. Что будете ждать, пока произойдёт переворот. И… что попытаетесь возобновить хорошие отношения со следующим правителем или советом, независимо, кто это будет.

- Ты не можешь просить такого! – застонал брат.

Отец молча поднял голову, но судя по лицу, он на стороне брата. Мужчины…

К счастью, я женщина и знаю, как ими управлять. Как не дать горячей голове испортить добрые намерения, или просто попытку из последних сил сохранить часть некрогерского народа и воспрепятствовать резне. Поэтому я сделала единственное, что могло их остудить в данной ситуации – положила руку на живот и сказала:

- Ради него.

И выиграла.

Димитро в ярости выбежал из комнаты, но я видела – он смирился, не станет мстить слепо всем, кто подвернётся под руку. Отец оказался крепче, на то он и Ведущий.

- Хорошо, Лили. Если ты так хочешь.

- Да, я так хочу.

- Тогда пусть будет так. Теперь иди, отдыхай, мы ждём тебя к ужину.

И правда, жуткая усталость словно вгрызалась в тело, сбивая с ног. Нужно немного полежать.

Я пошла на выход.

- И прости меня… - тихо сказал он напоследок. – Прости меня, дочь.

- Уже простила.

Знакомые коридоры выглядели иначе – я узнавала каждый поворот, рисунок стен, панели, ковры, освещение – и при этом шла словно во сне. Я дома? Или где? Где я потерялась?

Дверь в комнату, где прошла моя юность, была гостеприимно распахнута – внутри радостно горели мои любимые ароматические свечи и ждала улыбающаяся Глунка.

- Госпожа, - она взмахнула руками, и её глаза заблестели от слёз, которые, оказывается, до сих пор льются по поводу и без. – Какая вы стали худая! И платье мятое! И оно вам совсем не идёт!

Прямо как раньше.

Она было бросилась помогать мне раздеваться, но я опустилась на кровать и вынудила её сесть рядом. Глунка…

- Как же мне тебя не хватало.

- Вы что, Госпожа? Вы мне? – бормотала она.

Тогда я сползла на пол, положила голову ей на колени и заплакала.

Я дома.