Рок между нами

Глава 12

Конец года ознаменовался сразу тремя событиями – два были для группы неожиданными, а третье вытекало из них почти закономерно.

Во-первых, когда дело дошло до сведения июньского альбома, Дашков заявил, что запись получается слишком длинная, и один трек надо убрать. Потом, высчитывая с сантиметром длину каждой песни, поклонники Марата говорили, что дело тут было в длиннющем эпике Ильи – он занял на кассете 8 минут, вместо стандартных четырёх, и порезать его надвое, конечно, никто бы не дал. Но в тот момент ситуация обсуждалась сумбурно, и вердикт по обыкновению оставался за Ильёй – так что с альбома вылетел не его эпик, а песня о дружбе, которую написал Марат.

У Ильи был миллион объяснений тому, почему так произошло. В первую очередь, он сказал, что песня не соответствует настроению и стилю группы, не замечая, что тем самым почти дословно повторил недавние слова Рафа о нём самом. Про себя же он подумал и о том, что больше ничего выкинуть нельзя – Виталик был его хорошим другом и все песни согласовывал лично с ним, пожертвовать материалом Киры означало обидеть и без того недовольную атмосферой в группе вокалистку. А Марат Илью раздражал. Большинство фанатов группы считало его хорошим гитаристом, но они с Ильёй работали совершенно по-разному. У них были разные кумиры, и песни они писали разные. И хотя в сценическом плане это работало в плюс, Илья не отличался толерантностью в вопросах музыкального мировоззрения и, как любой хозяин положения, при первой необходимости что-то вычеркнуть предпочитал избавиться от того, что не соответствует его вкусу. Совсем уж про себя он при этом думал о том, что это не имеет никакого отношения к тому факту, что Кира и Марат продолжают проводить вместе всё свободное время.

Марат перенёс новость стоически, а внешне так и вовсе флегматично. Он ни слова не сказал и даже не попытался доказать, что его песня была записана первой, так что всяко имеет больше прав находиться в альбоме, чем внезапно и скоропостижно созревший эпик Ильи. Марат промолчал, зато завелась Кира.

Несколько дней они с Ильёй скандалили до боя посуды, причём с каждым новым требованием Киры Илья всё больше убеждался в решении не пускать песню Марата в альбом. Кира к тому моменту хоть и знала Илью больше года, но ещё не успела осознать, насколько упрям и бескомпромиссен этот человек. Если бы она задумалась и осмыслила все прошлые поступки Ильи, и если бы ей самой к тому моменту было тридцать пять, а не двадцать два, то наверняка бы заметила, что идти против Ильи – всё равно, что таранить гранитную стену. Но характер Ильи пока ещё ни разу не касался её лично, и закономерностей Кира выявить не успела.

Таким образом, альбом был благополучно усечён и ушел на реализацию. Черновая версия к тому времени уже пошла гулять по коллекциям фанатов, но продажам это ничуть не помешало.

Это был первый альбом, который разошёлся тиражом в один миллион.

Пьяных от таких цифр ребят, впрочем, очень скоро шокировало второе событие.

Когда Илья принёс Дашкову кассету с черновыми записями шести песен, которые они с Виталиком написали в последнем турне, Дашков сделал вид что послушал его на перемотке и почти сразу же сказал:

– Не пойдёт.

– Эм… что? – поинтересовался Илья. Дашков до сих пор никогда так откровенно не лез в творческий процесс.

– Не подходит, – повторил тот. – У меня тут статистика, – Дашков извлёк из ящика письменного стола стопку таблиц и бухнул их перед Ильёй. – Опросы показывают, что у вас лучше всего идут баллады. Вот этот весь ваш… треш, – он взял двумя пальцами кассету и потряс в воздухе, – никому не сдался. Если мы хотим сделать ещё один такой же продажный альбом – а я так точно хочу – то надо переходить на песни наподобие вот этой, – и он, заметно фальшивя, напел отрывок из баллады, написанной Кирой.

У Ильи волосы зашевелились на голове. Он даже забыл сказать, что слова «продажный» в русском языке нет, а если и есть, то означает этот эпитет совсем не то, что Дашков пытался до него донести.

– Не подходит, – протянул он со свойственным ему внешним спокойствием, но Дашков, который вообще-то был хорошим психологом, легко разглядел в его глазах нехороший звериный огонь. – А мне не подходишь ты.

В комнате повисла тишина. Дашков был лет на тридцать старше Ильи, но в это мгновеие как-то успел о разнице в возрасте подзабыть. Зато внезапно вспомнил, что на поясе у сидящего перед ним гитариста висит неприятного вида массивная декоративная цепь.

– Значит так, – продолжил Илья. – Вот это – наш следующий альбом. Мы продолжаем работать над ним. С тобой или без тебя.

На самом деле в глубине души Дашков в этот момент запаниковал. «Агония» уже приносила ему неплохое бабло, и обещала принести ещё больше, так что расставаться с ней было абсолютно не в тему.

– У вас контракт, – тем не менее холодно напомнил он.

– До тридцать первого декабря, – подтвердил Илья и, больше ни говоря ни слова, вышел из офиса директора в коридор.

Третье событие произошло в декабре и органично проистекало из первых двух. Переговорив с остальными музыкантами, Илья заручился их поддержкой в ультиматуме. Получилось у него это куда лучше, чем у Рафика. Настолько хорошо, что когда в декабре Дашков пошёл на попятную и согласился выполнить все условия Ильи, барабанщик так разогнался в своём праведном гневе, что отказался идти на компромисс и подписывать новый контракт.

«Лес рубят – щепки летят», – подумал про себя Илья.

В то время как Илья ещё пытался удержать в принципе устраивавшего его Диму, Кире знакомые уже предложили другого барабанщика. Леша был ещё моложе Димы и Марата, полноват, добродушен и безалаберен. Впрочем, о его недостатках группа узнала много позже. А поначалу Кира и Марат всеми силами старались удержать нового кандидата. К этому времени у Киры уже оформилось некоторое понимание политики в группе. Ей не нравились постоянные разговоры об уходе и распаде. Кира был человеком спокойным и обязательным, ей гораздо больше импонировал флегматичный характер Марата и Лёши, чем взрывные – Димы и Рафа. Она нормально ладила даже с Виталиком, который, в отличии от своего альфа-товарища, никогда не стремился ни отстаивать свою точку зрения, ни устраивать конфликты. Кира понимала, что Илья не просто так мутит воду, и на самом деле, никакой бунт против менеджмента ему не нужен. Илье всегда нужно было только одно – играть свои песни, записывать свои песни, писать свои песни. Однако, те методы, которыми он решил добиваться своего, Киру всё больше раздражали.

Вводить в коллектив нового человека следовало осторожно, так, чтобы бомба замедленного действия в лице Ильи не рванула когда не надо. К тому моменту она уже плюнула на Диму и, прослушав шестерых кандидатов на должность, всех их послала к чёртовой бабушке. Причины каждый раз были разные.

Однако, уже на прослушивании Лёха завоевал горячую любовь Ильи тем, что с разбегу сыграл три его композиции. Как выяснилось в последующие полчаса, он наизусть знал всю опубликованную музыку Ильи. Ну, вообще-то, он знал вообще все песни «Агонии», но Илье решили этого не говорить.

Весь январь продолжались переговоры с Дашковым. Дашков убеждал Илью в том, что тот не сможет сам организовать концерты и даже столь дорогую его сердцу запись. Илья это понимал, но идти на уступки не хотел. Кира напротив, не хотела никуда уходить. Ей нравились и баллады, которые предлагал играть Дашков, и деньги, которые можно было за это получать. У неё отлично получалось исполнять и забойные тяжёлые композиции, которые так любил писать Илья, но особой любви она к ним не испытывала – по крайней мере, так ей казалось, когда она вспоминала все события того года лет десять спустя.

Конфликт с Дашковым, в котором Илья и Кира оказались по разные стороны, неизбежно перетёк на поля их съёмной квартиры. Вопросы о том, что делать дальше, нет-нет да и вставали за ужином, а то и во время готовки, когда в руках у кого-то из ребят была горячая сковородка.

Илья был недоволен не только тем, что Дашков лез в творческий процесс – это вообще сделало директора его кровным врагом. Как иногда подозревала Кира, Илья в этом вопросе конкуренции не терпел ни в каком виде. Однако, Илью не устраивали и более земные аспекты их сотрудничества, а именно – процент, который выплачивал им Дашков. Кира закономерно пыталась указать на то, что Дашков обеспечивает им лучшее оборудование, хорошие условия проживания в поездках… Да и прямые выплаты в итоге очень неплохи для начинающей команды.

Однако, любое упоминание о поездках, и особенно – об условиях проживания, приводило Илью в неконтролируемую ярость.

Упрямство Ильи всё больше бесило Киру. Хлопнув дверью, она уходила в комнату и, сидя там, тихо ненавидела своего соседа. С кухни доносилось негромкое и раздражающее бренчание гитары.

В конце концов, Кира засыпала под эти монотонные звуки и ей снились очень нехорошие сны, где Илья играл одну из главных ролей. Они боролись на земле, со всей яростью Кира пыталась нанести Илье максимальный ущерб. Пока тот не переворачивал её на живот… И она не просыпалась в холодном поту.

– Что б ты сдох… – шептала она. Убеждалась, что Илья мирно сопит на другой кровати, и только после этого снова погружалась в сон.

В феврале дело об уходе от директора было решено. Нового продюсера нашли ещё быстрей, чем барабанщика. На волне энтузиазма от перемен группа за месяц записала очередной альбом.