Роман Петров

Глава 8

Надя

Я не могу заставить шифон сесть правильно. Ругательства тоже не помогают. Но с приближением даты показа я обязана разобраться с этим дерьмом. Где мой скетчбук? Может быть, в момент вдохновения я придумала что-то гениальное.

Его нет там, где ожидала найти.

Я заняла одну из дополнительных спален в качестве новой рабочей студии. Попытки расположить все так, как мне нужно, — мука, но не такая ужасная, как то, что на прошлой неделе, головорезы Романа просто сбросили все, и мне пришлось два дня разбирать этот бардак.

Скетчбук ведь точно где-то здесь?

Перемещая кипы тканей, я ищу на сиденьях стульев, которые использую в качестве импровизированных стоек.

— Черт побери.

Меня охватывает паника. Эта вещь важнее, чем ежедневник. В нем все.

Включая личные заметки.

Но, что более важно для этого платья, в нем есть макет.

А-а-а. Это сводит меня с ума. Я в тупике, пока не найду его.

Может, чашка кофе поможет. Это даст мне возможность сделать паузу и собраться с мыслями. Мне нужен кофеин. Предстоит долгая ночь, пока я не доделаю все для примерок.

Когда поворачиваю за угол, Роман стоит, прислонившись к стойке, спиной ко мне. Темные брюки обтягивают изгиб ягодиц и бедер, вызывая дрожь в животе, когда думаю о той силе, что скрывается под этими узкими дизайнерскими костюмами.

Если бы я нравилась ему больше, то возможно, не удержалась бы и шлепнула его по заднице, а потом просила бы прощения.

Мой живот сжимается, когда подхожу ближе и вижу, что привлекло его внимание.

Это мой скетчбук, полный личных размышлений и…

О, черт. Рисунков с его изображением.

Кажется, меня сейчас стошнит.

— Очень хорошо, — его голос хрипит, когда он переворачивает страницу.

— Это мое, — бросаюсь вперед, но хватаю пустоту, когда он поднимает мои скрытые секреты над головой, за пределы досягаемости.

— Подожди, я хочу показать тебе один из своих любимых, — его рубашка задралась, открывая пресс и намек на еще одну татуировку.

Я разрываюсь между тем, чтобы попробовать взобраться на его тело, как на дерево, или смотреть на искусство, которое он открыл.

Хотя, маленькая дорожка из темных волос, ведущая ниже пояса, гораздо более интересна.

Он опускает руку, чтобы показать мне мой самый страшный страх.

Рисунок с его изображением.

— Вот этот. Теперь я знаю, что ты смотрела. Но вот эта часть неправильная, — он бросает блокнот на стойку и начинает расстегивать свою рубашку.

— Эм... что ты делаешь? — хватаю свои эскизы и прижимаю их к груди.

Все оттенки смущения проносятся через меня, когда его подтянутое тело медленно обнажается.

— Эти татуировки, они все неправильные, — снимая рукава, он обнажает свое тело. — Видишь? Вот эта, — он указывает на скопление черепов под короной, — заставляет взрослых мужчин обделываться от страха. Ты должна добавить ее в свой рисунок.

Роман подходит ближе, и я оказываюсь зажатой рядом с холодильником, так что все, что могу видеть, это он.

Но я не могу устоять перед красотой его татуировок.

— Она действительно хорошо сделана. Что она значит? — мои пальцы горят, когда касаются его кожи, покрытой чернилами.

Он пожимает плечами.

— Это значит, что я построил свою империю на куче людей. Многие пытались уничтожить семью Петровых. Но никто не смог.

Его ладонь накрывает мою блуждающую руку, когда она подбирается слишком близко к маленькой строчке под сердцем.

Дата десятилетней давности.

— А эта? — поднимаю голову, встречаясь с темными глазами, в которых отражается боль.

— День, когда наши враги попытались уничтожить нас, — он набрасывает рубашку на плечи и начинает застегивать пуговицы, и отворачивается, расстегивая ремень, заправляя рубашку в брюки.

Встаю на цыпочки, чтобы увидеть, что он скрывает. Мне было трудно заснуть в большинстве ночей, вспоминая, как его член прижимался к моему бедру тем вечером перед ужином. Это заставляет мои руки забираться под трусики, чтобы получить разрядку, прежде чем смогу наконец уснуть.

Он оглядывается и ловит мой взгляд.

Когда отворачиваюсь, по щекам разливается жар.

— Хочешь мне помочь? — он поворачивается с полуулыбкой, явная выпуклость в расстегнутой молнии прикрыта лишь концом белой ткани.

— Нет. Деловая сделка, помнишь? — выпускаю долгий вздох. Я должна была сказать, чтобы напомнить себе об этом, даже если он чертовски горяч и наполовину раздет.

Ухмылка исчезает.

— Ладно. Если ты не хочешь, то найду того, кто захочет, — он застегивает ремень и снимает пиджак со спинки стула. — Я направляюсь в клуб. К ужину не вернусь.

— Значит, ты перевез меня сюда, а потом идешь и трахаешь других женщин? Отлично.

Я знала, что он был козлом с самого начала. И не должна удивляться.

Но он мой муж.

И хотя у нас нет таких отношений, сама мысль о том, что он с кем-то другим, вызывает чувство отвращения.

Он поправляет запонки. Одна бровь приподнимается, когда смотрит на меня, его точеная челюсть сжимается.

— Можешь поехать со мной. Я не против трахнуть свою жену.

Крепче прижимаю блокнот к груди.

— Я пас.

Как мне сказать ему, что хочу, чтобы он остался? Что я только начинаю наслаждаться знакомством с ним?

Но я не готова быть одной из его игрушек, которую используют и отбрасывают в сторону.

— Как пожелаешь, lastochka, — повернувшись на каблуках итальянских туфель, он уходит, оставив после себя запах одеколона.