Розовый коттедж

Глава вторая

Зажав ладонью рот, она смотрела из окна, как он подошел к машине, чтобы взять сухую рубашку. Он остается? О боже! Остается здесь? Нет! Здесь он не может остаться. Только не здесь и не с ней. Она не позволит ему находиться так близко от нее… потому что она его хорошо знает, знает, что означает этот блеск в глазах, знает, как беззащитна перед его сексуальным шармом. Ему достаточно дотронуться до нее, чтобы сразить наповал.

Хотя он изменился. Похудел, и вид у него измученный. И еще… у него поседели виски, и он выглядел на свои тридцать восемь лет. Он постарел! Ей стало стыдно. Но разве это ее вина? Он должен был следить за собой. Правда, несмотря на то что у него под кожей выступали ребра, мышцы были крепкие — это она ощутила, когда мазала ему грудь гелем.

У нее пересохло во рту, пока она наблюдала, как он вынимает из багажника дорожную сумку, закрывает машину и идет обратно в дом. Почему он так похудел? Наверняка изнурял себя работой… или бегом. Или тем и другим. Он частенько бегал, когда не ладились дела и ему было необходимо собраться с мыслями. Или забыться. Это ее вина? Возможно. Очень возможно. О черт, как все запутано. А теперь еще он обжегся и едва не обварил Аву. Она вспомнила, в какой ужас он пришел, вспомнила, как кричала на него.

— Поблизости есть гостиница или паб, где я мог бы остановиться? — спросил Макс, вернувшись на кухню. Он присел на корточки перед сумкой, вытащил свитер и натянул его на себя вместо рубашки.

Она уже открыла рот, чтобы сказать «да», но дьявольский голос произнес вместо нее:

— Не говори глупостей — ты можешь остаться здесь. В доме достаточно комнат.

— Да? — он пристально и немного насмешливо посмотрел на нее. — А ты не боишься, что я скомпрометирую тебя в деревне?

Она расхохоталась.

— Поздно об этом беспокоиться, Макс. Ты уже сделал это, когда я от тебя забеременела.

Он нахмурился и поставил сумку в угол.

— А как же Блейк? — сухо осведомился он.

— При чем здесь Блейк? Я просто слежу за его домом. В договоре указано, что ко мне могут приезжать гости.

— У тебя есть договор?

— Конечно. Ты что, считаешь, что я сожительствую с первым попавшимся мужчиной? Он — друг Джейн и Питера, ему был необходим человек, который присматривал бы за домом. Не беспокойся — все честно.

— Служащая на почте так не думает.

— Служащей на почте нужны сплетни, — оборвала его Джулия. — И я тебе уже говорила: он гей. Ты голоден?

— Голоден?

— Макс, тебе необходимо поесть.

Сердце снова кольнуло от ощущения вины. Кто кормил его все это время? Кто уговаривал подольше полежать в постели, когда он засиживался за письменным столом далеко за полночь? Кто упрашивал хоть немного отдохнуть? Никто, судя по его виду. Он исхудал, под глазами темные круги, вокруг рта залегли складки. А куда подевалась его чарующая улыбка? К глазам подкатили слезы, и Джулия отвернулась.

— У меня курица в морозилке, и в холодильнике всего полно.

— А мы не можем куда-нибудь пойти?

— Куда? С близнецами?

Она едва удержалась от смеха — такое уморительное у него было выражение лица.

— Макс, я почти никуда не выхожу. И не могу мгновенно вызвать няню.

— А в пабе готовят?

— Да, и неплохо. Ты можешь туда поехать.

— А на вынос дают?

— Нет.

— Я им заплачу за услуги.

— В этом я не сомневаюсь. Попробуй их уговорить. Это близко — на другом берегу реки, так что у тебя уйдет несколько минут. Но если ты не боишься, что я тебя отравлю, то можешь поесть здесь.

— В этом пабе есть выбор блюд?

— Да. И очень хороший. Как в ресторане. И обслуживают минут за двадцать.

Вот бы принять душ, надеть что-нибудь, что не пахло бы детской присыпкой и кремом, причесаться и сделать макияж…

Он помешкал, потом кивнул, надел пиджак и направился к двери.

— Что тебе взять?

— Все равно. Ты же знаешь, что я люблю.

Макс с мрачным видом потягивал пиво, изучая меню. Знает он или нет, что она любит? Ему казалось, что знает. Кофе эспрессо со взбитыми сливками и ванилью, роллы с беконом, миндальные круассаны и темный горький шоколад, овощи, сваренные на пару, жареный морской окунь, охлажденное шабли, карамельный пудинг с густыми сливками. И… просыпаться воскресным утром в их квартире, а потом заниматься любовью до ленча. Он знал, как вызвать у нее сладостный стон, как заставить молить о том, чтобы он продолжал свои ласки и довел ее до экстаза.

— Вы будете заказывать, сэр?

Он поднял глаза на симпатичную юную официантку и вымученно улыбнулся.

— А… да. Стейк с кровью, пожалуйста, и… жареный лосось или куриную грудку с сыром бри под соусом песто. — Тут он вспомнил, что у Джулии в холодильнике курица. — Впрочем, остановлюсь на лососе. Если можно, я бы взял блюда с собой. Я знаю, что обычно вы этого не делаете, но у нас с женой нет няни и не с кем оставить детей. Я завезу посуду завтра. — Он снабдил свою просьбу улыбкой — на этот раз более привлекательной.

Официантка слегка покраснела и улыбнулась в ответ.

— Уверена, что мы сможем помочь вам, сэр.

— Позвольте взглянуть на карту вин. Я бы хотел взять с собой пару бутылок. Это возможно?

— Конечно, сэр. Я отнесу ваш заказ на кухню и принесу вам карту вин.

Когда она вернулась, Макс выбрал красное и белое, оплатил заказ и стал ждать.

— Как вкусно. Спасибо, Макс.

— Тебе понравилось? Мой стейк был неплох, но я знал, что ты не захочешь мяса, и подумал, что лучше взять рыбу. Вот насчет пудинга я не был уверен. — Он наморщил лоб. — Я вообще-то и не знаю, чего бы ты хотела.

Она не удержалась от улыбки.

— Я часто сама не знаю, чего хочу.

— Ты хочешь сказать, что стала нерешительной?

Она рассмеялась.

— Я всегда была нерешительной, если дело касалось лично меня.

— И ты не стала со мной общаться, потому что не могла решить, будет ли это правильно?

Она виновато опустила голову.

— Вероятно. Но ты не хотел меня услышать, поэтому не было смысла пытаться поговорить с тобой. И ты тоже не предпринял ни одной попытки.

Он вздохнул.

— Я ведь сказал, чтобы ты связалась со мной, когда захочешь. — Он помолчал. — Но ты же этого не сделала…

— Я хотела… много раз хотела. Но сказала себе, что если бы ты был готов меня выслушать, то позвонил бы мне. А ты не позвонил.

— Я не смог с тобой связаться — твой номер был заблокирован.

— У меня украли телефон, но до июня телефон у меня был! Целых шесть месяцев ты ничего не предпринимал.

Он отвернулся, и она увидела, как задергались у него скулы.

— Я ждал, когда ты мне позвонишь. Думал, что если дам тебе время… Ты не позвонила, и я… послал тебя к черту. А потом… потом больше не смог выносить эту неопределенность, когда не знаешь, где ты, что ты делаешь. Меня это убивало. Тогда я позвонил, но безрезультатно. И еще я выяснил, что ты не пользовалась своей кредитной карточкой.

— Джон платит за дом и за машину.

— Как щедро, — проворчал Макс.

— Да. Он очень хороший человек.

Макс сжал губы. Ей помогал другой мужчина! А Джулия продолжала:

— Он мне очень помог, когда родились дети. Я ведь не смогла сразу вернуться домой, и он попросил своего друга пожить здесь.

— Ты сказала «домой»?

— Ну да, домой. Это наш дом… на какое-то время.

Она не сказала, что Джон скоро возвращается и поэтому ей придется искать другое жилье. Пусть Макс считает, что у нее все в порядке, иначе он станет подталкивать ее к примирению, а она к этому еще не готова. И не уверена, что вообще будет готова.

— Когда в больнице у меня украли телефон, мою карту заблокировали, но Джейн отдала мне свой, а предыдущий номер я аннулировала. И в доме есть стационарный телефон.

— И ты не подумала о том, чтобы сообщить мне любой из этих номеров?

Она горько рассмеялась.

— Зачем? Ты что, регулярно звонил мне в течение шести месяцев?

У него заходили желваки на скулах.

— Все не так. Я твердил себе, что ты свяжешься со мной, если захочешь. Я считал, что должен дать тебе время, чтобы ты поняла, чего же хочешь. Ты сама сказала, что тебе необходимо время для этого, но потом я стал себя спрашивать, как долго это будет продолжаться. Если тебе понадобилось столько времени, то, вероятно, ты решила, что нас ничто больше не связывает. И, черт возьми, я не собирался выглядеть дураком в твоих глазах и звонить тебе. Но потом, когда я не смог тебя найти, то обратился к частному детективу…

— Что?! — Джулия была настолько возмущена, что забыла о своей вине. — Ты нанял детектива, чтобы шпионить за мной?

— Я с ума сходил от неизвестности! А как, черт возьми, мне удалось тебя разыскать?

— Разумеется, сам, без помощи, ты не смог меня найти. Ты ведь так занят! Я вообще удивлена, что ты здесь. Неужели у тебя не оказалось более важного занятия?

— Вероятно, нет, а иначе я находился бы сейчас в Нью-Йорке! — рявкнул он.

— Какая я недогадливая. Когда же ты узнал, что я здесь?

— Сегодня. В два тридцать, если быть точным.

— Сегодня? — Джулия была ошарашена. — И приехал прямо сюда?

Он пожал плечами.

— А что мне еще оставалось? Ждать, когда ты опять исчезнешь? Разумеется, я приехал прямо сюда, потому что хотел получить ответы на вопросы.

— Пока что ты не задал мне никаких вопросов, кроме одного: почему я не связалась с тобой. А на этот вопрос я тебе ответила.

— И на вопрос о том, кто отец.

Она бросила на него гневный взгляд.

— Ты прекрасно знаешь, что дети твои. И нисколько не удивился, когда их увидел. Уверена, что твой частный сыщик сделал фотографии!

Теперь с виноватым видом сидел он, а она сердито продолжала:

— Да и вообще — не все ли тебе равно? Ты столько раз повторял, что не хочешь детей… Что изменилось, Макс? Ты совершил такой долгий путь в Суффолк в середине зимы лишь для того, чтобы задать мне вопрос, почему не звонила тебе?

Он смотрел ей прямо в глаза. Неужели ей показалось, что за непроницаемой маской промелькнула боль? Сердце у нее дрогнуло.

— Я скучал по тебе, Джулз. Вернись ко мне.

Джейн была права — он собирается ее умасливать, но она не склонна поддаться ему.

— Это не так-то легко.

— Ох, не начинай опять обсуждать наш образ жизни! — Он закатил глаза и шумно вздохнул.

— Да, ты не изменился, Макс, за исключением того, что выглядишь ужасно. Сколько часов ты спал прошлой ночью?

— Четыре, — нехотя признался он.

— Четыре часа сна или четыре часа, проведенные в квартире?

— Я спал.

— Макс, скажи, сколько часов в среднем ты работал? Пятнадцать? Восемнадцать? Двадцать? — Она внимательно следила за выражением его лица и поняла, что угадала. — Макс! Какой же ты идиот. Ты не должен столько работать! А где ты спишь? Небось в офисе?

— Неважно! — с горечью воскликнул он. — Разве тебе не наплевать на то, что я сгораю, пытаясь…

— Пытаясь что?

Зачем она об этом спросила? Он ответил ей хриплым голосом:

— Пытаясь забыть тебя. Я работал допоздна и засыпал от изнеможения, потому что не мог лежать и мучиться мыслями о том, жива ты или нет.

У нее перехватило дыхание.

— Макс… с чего ты взял, что я умерла?

— Да потому что от тебя не было никаких вестей! — раздраженно выкрикнул он, вскочил со стула и заходил по кухне. — Джулия, что я мог предположить? Что с тобой все в порядке? Ты ничего не тратила, твой телефон не отвечал… да ты запросто могла валяться мертвой в канаве! Я разыскивал тебя не один день. Обзвонил всех, кого только мог вспомнить, подгонял детектива, изводил себя работой, чтобы в конце дня не оставалось сил ни думать, ни чувствовать…

Он замолк, отвернулся и хлопнул ладонью по стене. А Джулия смотрела на него и думала о том, какую боль ему причинила.

Она встала и бесшумно — потому что была в носках — подошла и положила руку ему на плечо.

— Макс, прости.

Он повернулся к ней лицом.

— Почему, Джулз? — осипшим от волнения голосом спросил он. — Почему? Что я тебе сделал, чтобы ты могла так обойтись со мной? Как могла не сообщить, что я стану отцом?

— Я хотела, но ты ведь всегда был против детей…

— Потому что ты не могла иметь детей и потому…

— И еще почему?

— Неважно. — Он покачал головой. — Сейчас это несущественно. Когда ты узнала, что беременна?

— Когда ты летел в Токио. Джейн было достаточно взглянуть на меня, как она тут же дала мне тест на беременность.

— Что? — У него глаза полезли на лоб. — Все это время ты знала? И держала в секрете от меня? Джулз… Как? Почему?

— Я не думала, что ты захочешь узнать. Но я хотела… очень хотела рассказать тебе, хотела, чтобы ты был рядом со мной, разделил бы мою радость.

Его глаза с мукой смотрели на нее.

— Если бы ты захотела, я был бы с тобой каждую минуту.

— Но только тогда, когда не был бы занят.

Он отвернулся.

— Для этого у меня нашлось бы время.

— Да нет, не нашлось бы.

— Ошибаешься, Джулия. Ты должна была предоставить мне возможность выбора, а не решать за меня. Ты не имела права.

Все так. И его гнев, и его боль прострелили ее наскозь. Она хотела обнять его, но разве у нее есть на это право? Чем ей возместить все то зло, что она ему причинила? Но он запросто может ее оттолкнуть, а она этого не вынесет.

Он поднял на нее глаза, и она поняла — нет, не оттолкнет. Жгучий взгляд голубых глаз приковывал, и ей стало трудно дышать. Макс протянул руку и с нежностью коснулся ее щеки. Она почувствовала, как дрожат у него пальцы.

— Ты нужна мне, — еле слышно произнес он. — Я ненавидел тебя за то, что ты сделала со мной, но, черт побери, я не могу без тебя. Вернись ко мне. Пожалуйста, вернись. Мы сможем начать все заново.

Она отодвинулась. Ноги у нее тряслись.

— Я не могу. Не могу жить прежней жизнью.

— Тогда какой же?

— Не знаю. Но не прежней. Я не хочу продолжения этих сумасшедших гонок по всему миру за прибылью. Эти биржи, контрольные пакеты акций, стремление попасть в список самых богатых людей… Макс, я не смогу… особенно теперь, когда есть дети. Я именно поэтому тебя оставила. Разве что-то изменилось? Ты должен быть в Нью-Йорке, а ты здесь. Замечательно. Но готова поклясться, что пока ты был в пабе или по пути сюда, то звонил по телефону. И будешь звонить, когда я буду спать. Я права?

Он со вздохом кивнул.

— Да, черт возьми, ты права. Конечно, права, но у меня бизнес, который я не могу оставить.

— И персонал. Хороший персонал. Даже превосходный. Люди, способные вести дела. Так дай им возможность этим заниматься, Макс. Дай им шанс проявить себя, а сам возьми отпуск, чтобы побыть с детьми.

— Отпуск? — Он произнес это слово с такой осторожностью, словно оно было иностранным.

Если бы от этого слова не зависела ее жизнь, то можно было бы улыбнуться. Но Джулия была на грани слез. Тем не менее она подняла подбородок и сказала стальным голосом:

— Две недели. Две недели здесь со мной, и никаких телефонов, новостей, документов, ноутбука или электронной почты… и просто почты. Только мы. У нас с тобой никогда не было отпуска, правда? Ты, я и дети — и посмотрим, удастся ли нам создать семью.

Он покачал головой.

— Две недели… Это немыслимо. Я не смогу обойтись без контактов.

— Ты можешь связаться с кем угодно и дать указания, — ответила Джулия. — Послушай, не время это обсуждать. День был тяжелый, и я очень устала, так что ложусь спать. И тебе предлагаю сделать то же самое. Можешь спать в комнате рядом с детской — там все готово. И подумай о том, что я сказала. Если ты действительно серьезно смотришь на то, чтобы мы снова были вместе, то я настаиваю на этих двух неделях. Никаких компромиссов, никакого обмана, никаких нарушений — только ты, я и дети. Утром позвони своему секретарю и все устрой.

Красиво очерченные брови Макса насмешливо изогнулись.

— Звучит как приказ.

— Я просто перечислила основные принципы. Либо ты им следуешь, либо нет.

— Приведи мне хотя бы один стоящий довод.

Она рассмеялась.

— Даже два. И если ты хочешь стать частью жизни наших детей, то сделаешь это. Потому что я не допущу, чтобы у них был постоянно отсутствующий отец, который ни в грош не ставит семейные ценности и не видит различия между работой и домом.

Макс очень долго, испытующе смотрел на нее, и она уже решила, что он скажет «нет». Но он кивнул.

— О'кей. Утром я обо всем договорюсь со своей помощницей. У тебя будут эти две недели. Но учти: я сделаю это ради детей, потому что ты права: они заслуживают большего, чем отсутствующий отец. Но не рассчитывай, что я скоро смогу тебя простить за то, что ты лишила меня первых месяцев их жизни, и за то, что утаила от меня их рождение. Не жди, что я буду мил и ласков с тобой, потому что я так на тебя зол, что просто слов не нахожу.

Глаза у Джулии наполнились слезами.

— Знаю. И прошу прощения. Я не хотела причинять тебе боль, и… я тебя до сих пор люблю.

— Любишь? Ты стоишь здесь и произносишь эти слова? Это ты ушла от меня и не собиралась возвращаться.

— Меня это убивало, — прерывающимся голосом сказала она. — Но я тебя люблю. В этом у меня нет сомнений.

— Тогда возвращайся ко мне.

— Нет. Не таким образом, как хочешь ты. Должно быть что-то большее. И я хочу знать, что осталось у нас с тобой, когда прежняя жизнь развалилась.