Рыжая на его голову

Глава 28

Глеб

Как я мог так лохануться? Не понимаю, но я реально ощутил запах Даньки, кофе с ванилью. Егоровой и не пахло, а ведь ее противный «аромат» чуешь издалека. Немного сомнения появились, когда она легко накрыла мои глаза ладонями, удивился даже, что дотянулась. А подошла так тихо, тварь, пряталась в комнате. Я смотрел во двор, на нового нападающего, который пришел мне на замену.

Противное чувство, когда знаешь, что тебя скоро заменят. Умом понимаю, все равно ведь уеду и на мое место нужен новый хоккеист. Но один только вид Корецкого нервирует меня не по-детски. Ишь, выпендрежник, все чики вокруг него собрались, хохочут над его трепом. Ну да, внешность залипательная, да и веселый, девчонок к таким как магнитом тянет. И я рад, что нет Даньки в стайке одноклассниц, окруживших новичка. Безумно рад.

Буквально пять минут назад ко мне подскочила Рита и, заговорщицки подмигнув заявила, что моя птаха будет ждать меня в этой комнате. Вот тут я поверил, скажи мне такое кто из чик, то сразу заподозрил бы неладное. А Данька дружит с этой девчонкой, да и я ни разу не видел, чтобы она заглядывала в рот Егоровой, как другие.

И подставился. Когда услышал вскрик от двери, и, обернувшись, увидел эту лохудру, понял, как влип. Данька поверит своим глазам и ушам. Я выглядел радостным, ласково говорил с той, которая закрыла мне глаза, пока я отвлекся на Корецкого. Черт!

Птаха сбежала, пока сообразил, ее и след простыл. И эта дура хватает за руку, не дает догнать. Красным туманом глаза заволокло, сердце ребра ломает, так стучит. А в мозгу — потерял Даньку… потерял… не помню, как оказался во дворе и прижимал Егорову к стене дома, ребята оттащили. Перед глазами стоит расстроенное лицо моей птахи. Она не поверит мне.

Но все равно еду к ней, чтобы снова получить дверью по носу. Почти, успел отшатнуться. Даже слушать не стала. Я бы на ее месте тоже не стал бы, если увидел бы ее так же, как она увидела меня и Егорову. Ладно, сегодня слушать не хочет, завтра в школу придет, я при ней Егорову заставлю рассказать, как все было.

Но Данька не пришла в школу. И на другой день тоже, потом Марго сообщила, что девушка теперь на дистанте, будет обучаться на дому. Она удалила меня из друзей, закрыв свою страницу в соцсети, и в телефоне кинула в ЧС, не могу дозвониться. А Егорова сияет, добилась своего, тварь. Смотрю на пустой Данькин стул и тоска щемит внутри, вспоминаются наши прогулки, ее смех и первый поцелуй. Потом перевожу взгляд на Риту. К ней у меня тоже вопрос имеется, скоро перемена, первым делом его и задам. Едва дожидаюсь звонка на перемену.

— Миронова, тормози, — хватаю девушку за руку, и та испуганно шарахается. — Да я только вопрос задам.

— Ну спасибо, а я уж думала и меня придушить собрался. Лизка теперь в платок кутает шею, следы скрывает… Зверь ты…

— Мало ей, если по-человечески не понимает. Ты мне скажи, зачем передала мне, что Данька в той комнате меня ждет? Ты с Егоровой заодно?

— С ума сошел? Еще бы я с ней… Дена своего спроси, это он подошел ко мне и так таинственно сообщил, что Даня ждет тебя там, а он тебе не может сказать об этом, неудобно ему, почему-то… Знала бы…

Сижу на парте, как пришибленный. Друг, оказался вдруг? На столешнице остались синие разводы, не отмылись после того случая с чернилами, провожу по полоскам пальцем, размышляя, что делать дальше. Вдруг у Риты булькает сообщение в телефоне, она лезет в соцсети, и восклицает:

— Доигрались, придурки! Даня заболела… просит забрать тетради с готовыми заданиями и передать завтра учителям.

— Что с ней? — пытаюсь отобрать смартфон, но Миронова отскакивает.

— Вот шустрый какой!

— Рит, помоги мне, а… ты же тоже виновата, если бы Дена не послушалась и не передала мне…

— Да иди ты, Шмелев! Сам начудил и меня примазываешь.

— Ничего я не начудил. Я правда, думал, что Данька со мной в комнате… А я не хочу ее терять. Что-то скребет… здесь… — кладу ладонь на грудь.

Видимо пресловутые кошки, которые скребут на душе, добрались и до меня. Девушка смотрит сочувственно, потом спрашивает:

— Ладно, что сделать надо?

— Отдай аккаунт, — киваю на смартфон, — чтобы я мог с Даней от твоего имени общаться. Ну, чтобы она думала, что ты ей пишешь.

— Ага, щас, там друзья у меня, и переписка вся.

— Тогда, давай я с твоим ником зарегаюсь, а ей при встрече скажешь, что твою страницу взломали и ты зайдешь в личку с нового адреса? Ну очень нужно, обещаю пересылать тебе нашу переписку, чтобы ты в курсе была. Помоги помириться с птахой, я в долгу не останусь.

— Ладно. И не надо мне ничего, я тоже хочу, чтобы вы помирились. А то ты тут, сам не свой, она дома разболелась.

— Что с ней?

— Пишет, что промокла и простудилась, температура и горло болит. И давай я скажу ей, что будем общаться с моей другой странички, а то не поверит, что взломали. Скажу, что Егорова тогда не проследит, что с ней общаюсь, а то обещала взломать всех, у кого Даня в друзьях. Сойдет?

Я выдыхаю, хоть так, тайно, но смогу с ней поболтать, узнать о самочувствии. И как она умудрилась промокнуть, дождя не было вроде. Вот мелкая, без меня пропадет ведь.

Едва дожидаюсь вечера, полдня валяясь на кровати и пересматривая немногочисленные фотки с Данькой, да пару видосов. Одно видео с мыса, когда сидели у костра, заснял, как она рассказывает мне свои мечты.

— Я всегда котенка хотела, завидовала, что у всех подружек есть любимые животные. Но у мамы аллергия, она не разрешила даже такого завести, у которого шерстки нет, — слышу из динамика завораживающий голосок, улыбаюсь на ее улыбку. Моя Данька…

Только сейчас замечаю, на видео, как она расцвела, когда стали встречаться, повзрослела будто. Вздыхаю, как же это кайфово, видеть, да и знать тоже, что девушка хорошеет, и ты этому причина.

Слышу плеск волн, и понимаю, где мелкая могла простудиться. Она ходила туда, и стояла под водяной аркой! Если подойти слишком близко, то промокнешь с головы до пят. С ума сошла! И я молодец, показал ей это место, там опасно в одиночку, если еще пару шагов вперед сделать, то волной утащит в море и разобьет о камни.

Лежать не могу уже, минута на раздумья, и я выскакиваю из дома, несусь на всех парах к ней. Дверь открывает ее отец, не хочет впускать, но я пру как танк, перескакиваю через две ступеньки, останавливаюсь только у Данькиной комнаты. Скребусь тихонько, вдруг спит. Не дождавшись ответа, толкаю дверь. Пусто.

— Я дочь в клинику отвез, я же тебе сказал, но ты не услышал, — говорит ее отец, стоя у лестницы.

— Что с ней?

— Простыла, жар, можно было дома лечиться, но я перестраховался. К вечеру Даньке хуже стало, я испугался. Дочь просила тетрадки передать, девочка из класса прийти должна была, но, наверное, не застала меня дома.

— Давайте, я передам учителям. А в какой она клинике?

— Слушай, парень, она сама не своя эти дни. Не знаю, что там между вами произошло, только моя малышка страдает, ничего не ест, лежит весь день. А вчера утром убежала куда-то, потом пришла вся мокрая, замерзшая. Лучше оставь ее в покое.

Мужик проходит в комнату Даньки и выносит несколько тетрадей в целлофановом файле. Я не знаю, что сказать ему, просто молча ухожу. Знаю одно — я вымолю ее прощение, и мы все равно будем вместе. Она моя.