Рыжая на его голову

Глава 4

— Данька! — кричит снизу отец, выглядываю, перегибаясь через перила. Переоделась в любимое домашнее платье, в черно-белую крупную клетку, и настроение сразу поднялось. — Идем ужин готовить, очаровашка моя.

Легко сбегаю по ступеням, чувствуя себя воздушной и легкой. Скованности нет, и я изящна, ничего не сбиваю по пути, и не роняю.

— Пап, как думаешь, может мне в брюнетку перекраситься? — советуюсь, нарезая помидоры для салата, папа удивленно поворачивается от плиты, где жарит стейки. — Ну, а что? Надоело, что на меня все глазеют, как на чучело какое… даже не спрячешься в толпе. Еще имя дурацкое дали. В России это вообще мужское имя.

— Давай, устрой дубль два, — смеется родитель, пофыркивая в усы, — я еще не забыл твой первый эксперимент с покраской. Ты была похожа на милого жирафика, только мелкого.

— Спасибо, папочка, рада, что ты помнишь, — деланно улыбаюсь, кроша в пыль несчастный помидор.

О, да, и я помню. Не берет краска мои огненные волосы полностью. Ладно, значит буду скручивать пучок и надевать сверху бейсболку, как там, в Вероне. И тут вспоминаю форму элитной школы и меня пробивает смех. Да уж, зеленой жилетке и короткой юбчонке как раз не хватает бейсболки, для полной комплекции.

После ужина сразу сажусь за уроки, ожидая звонка от мамы, потом слушаю музыку, лежа на широкой кровати, и благополучно засыпаю. Звонка так и не было, похоже мамочка наслаждается вторым медовым месяцем, пока любимое чадо свалило в никуда.

— Данька, в школу опоздаешь, — слышу папин голос и не понимаю, как я туда опоздаю, если только недавно пришла со школы. — Данька, у тебя пять минут на сборы! Или я уеду, а ты бегом до школы бежать будешь.

До меня доходит, что ночь прошла, так несправедливо быстро. Настал новый учебный день в школе, которую успела возненавидеть, посетив ее один всего лишь раз. И там Страйкер, он же Шмелев…

Едва успеваю на автопилоте одеться и почистить зубы, про завтрак даже не вспомнила, выскакиваю из дома и влетаю на пассажирское сиденье отцовской иномарки, пристегиваюсь и только тогда замираю.

— Ты уверена, что готова ехать? — спрашивает родитель, со смехом оглядывая меня.

— Да-а… — тяну неуверенно, оглядывая себя, — Вот же ж…

На моих ногах красуются Гуфики, теплые мягкие тапочки-носки, которые приехали со мной из Вероны, бросить их на произвол судьбы не смогла. Через минуту я снова в машине, в аккуратных туфельках серого цвета, приглаживаю непослушные кудряшки, пытаясь приструнить их, но тщетно, еще больше торчат.

— Заплети косу, — слышу отеческий совет, и послушно делю огненные лохмы на три части, переплетая их и скрепляя в конце резинкой. — Ну вот, теперь хоть не во все стороны торчат, — добродушно гудит в усы папочка, выруливая на дорогу.

В школе я снова иду вдоль стены, у поворота выглядываю осторожно, и не зря — Страйкер снова несется навстречу, строча что-то в своем смартфоне. Едва успеваю отступить на шаг и вжаться в проем между стеной и полкой с цветами, как он на скорости проносится мимо, даже не заметив меня.

— Хух… — выдыхаю и продолжаю свой путь.

До меня доходит, что Шмелев специально двигается вдоль стены, чтобы не сшибить кого ненароком, когда на ходу зависает в телефоне. Только я этого не знала, и выбрала тот же путь, только из других соображений. Похоже, безопаснее будет ходить по центру коридора.

Сегодня уроки идут быстрее, меня уже меньше разглядывают, догадались, что я тоже человек, а не заморская диковинная зверушка. После четвертого урока одноклассники идут обедать, а я сижу снова одна и слушаю как возмущается мой разъяренный желудок, не кормленный с вечера.

Голод не тетка, как говорит мой папа, не выдерживаю, ведь большой перемены сегодня не предвидится, и спускаюсь в столовую. Блюд очень много, на любой вкус, а я бы сейчас слона съела, с подливкой. Как истинная итальянка, выбираю спагетти с сыром.

— Сосиски возьми, — советует полная женщина в белом халате и колпаке, смотрит на меня, улыбаясь, — а то скоро ветром сдует, лисичка.

Накалываю одну сосиску на вилку, укладываю ее на горку макарон и иду дальше вдоль прилавка. Вскоре нахожу капустный салат и яблочный сок. Оглядываюсь, выискивая свободное место, у окна столик пустует, но к нему надо добираться через весь зал. Я уже жалею, что пришла в столовую, надо из дома брать еду и перекусывать прямо в классе. А сейчас, с полным подносом наперевес тащусь к окну, молясь, чтобы не споткнуться и не вывалить содержимое кому-нибудь на голову.

Мне остается совсем немного, когда передо мной неожиданно вырастает стена по имени Глеб Шмелев. Он пообедал и вскочил со стула, преградив мне путь. Надо же, я его не узнала со спины, а то бы пошла в обход. Сразу теряюсь, соображаю, как его обойти. Надо, наверное, попросить подвинуться, так не получится, загораживает весь проход.

— Лиз, оттащишь мой поднос, — обращается он к однокласснице, которая не только сидит с ним за одной партой, но и обедает, оказывается. — Мне надо успеть тренеру позвонить.

Он резко поворачивается и тут случается новая катастрофа. Он с размаху вышибает из моих рук поднос, блюда радостно взлетают в воздух и с чавканьем приземляются прямо на парня. С ужасом смотрю как красиво расположился мой обед на одежде Страйкера, спагетти свисают с плеч его форменного стильного пиджака, салат выглядывает из карманов, а соком щедро омыло белую рубашку, превратив ее в нечто, похожее на неприличную лужицу.

— Ры-ы-ы-жая! — ревет Глеб, размахивая ручищами. — Это уже ни в какие ворота! Тебя подослал кто-то, чтобы устранить меня?! Ты нарочно за мной таскаешься?

— Нет… я нечаянно… — сглатываю, я голодна, так и подмывает снять спагеттину сдобренную сыром с его пиджака и попробовать ее на вкус. — И ты сам виноват, выскочил как этот… черт из табакерки.

— Что?! Какой я тебе черт? — орет, наступая на меня, а я отступаю назад, пока не упираюсь в стену. Все бросили есть и глазеют на нас. Надо же, второй день развлекаем всю школу.

— Из-з табак-к-керки…

— Ты — ходячая проблема! Заноза в одном месте, — зло рычит Шмелев, прижимая меня к стене, — ты все разрушаешь!

— А ты держись от меня подальше, может тогда останешься цел! — задираю курносый нос, изо всех сил толкая парня, не собираясь показывать страх задире. — И мне кажется, или ты все время сам меня сшибаешь, м? Страйкер, блин.

Но он придвигается еще ближе, заставляя меня сильнее вжиматься в стену. Его теплое дыхание греет мою, озябшую вдруг щеку. Буравим друг друга, его ярко-голубые глаза в мои медовые, никто из нас не хочет уступать и первым отводить взгляд.

— Так, парень, ты сам виноват, все видели, вскочил и вышиб поднос из рук девочки, — заступается за меня повариха, отталкивая Глеба.

Тот фыркает, снимая пиджак, потом рубашку, кидает вещи мне под ноги.

— Выстираешь и выгладишь, чтобы завтра принесла чистыми.

Он уходит, я провожаю его взглядом, любуясь красивой спиной, мышцы так перекатываются, завораживают.