Рыжая на его голову

Глава 3

— Даниэла, задержись, — просит учительница русского языка, и я остаюсь на месте, когда все ученики выходят из кабинета. Переходить никуда не надо, посижу одна, пока все завтракают. — У меня к тебе несколько вопросов, надолго не задержу. Скажи, как у тебя с русским языком? Ты же из Италии приехала, наверняка есть проблемы с этим предметом.

— Эм-м… нет, проблем нет, я училась в школе, где была возможность изучать мой родной язык, — отвечаю немного с запинкой, похоже и учителя меня считают чужой. — Так что, поблажек мне не надо делать, я справлюсь.

— Хорошо, — добродушно улыбается пожилая женщина, — а почему ты приехала в Россию?

— Мама вышла замуж, а я… — чуть не ляпнула, что стала лишняя, с трудом подбираю слова, — … а я не нашла общего языка с отчимом. Вот и приехала к отцу.

— Ясно… ладно, беги завтракать, у тебя еще есть время, — учитель поднимается со стула, собираясь уходить.

— Нет, я не хочу завтракать, лучше посижу здесь.

Остаюсь одна, надеваю наушники и слушаю музыку, вспоминая, как удивился папа, когда я неожиданно прилетела из Италии неделю назад. Я и тут лишняя, никому не нужна шестнадцатилетняя обуза. Слышала, как потом возмущался, выговаривал маме по телефону, что она сама вызвалась воспитывать меня, и вдруг спихнула это дело на него.

Нет, папа меня любит, и рад видеть, но жить вместе мы не привыкли. Но и дома я оставаться не могла, мамин новый муж сделал все, чтобы я сбежала. Вздыхаю. Быстрее бы год прошел, окончу школу и поступлю в вуз, стану жить самостоятельно. Злость одолевает меня, но я не хочу злиться, закрываю глаза и дышу, медленно вдыхая через нос и выдыхая через рот. Вдруг вспоминаю, что взяла яблоко, чтобы перекусить, но надо его помыть.

Торопясь толкаю дверь и слышу вскрик. Внутри холодеет, когда выглядываю в коридор. Страйкер согнулся пополам, зажимая ладонью нос, а сквозь пальцы стекает струйка крови и капает на пол. Боже, я сломала нос парню!

— Ты куда так несешься, рыжая катастрофа?! — цедит сквозь зубы, а меня так трясет, что не могу стоять спокойно. — И откуда только взялась на мою голову?

— И-из Италии… прости, я не хотела, — скулю, не зная, что предпринять, — ох… тебе к врачу надо, давай отведу?

— Не надо, еще с лестницы спустишь «нечаянно», — парень заходит в кабинет и садится за первую парту, я следом, лихорадочно соображая, где взять лед и молясь, чтобы нос Шмелева сильно не пострадал. — За углом туалет, платок намочи.

Бегом несусь в указанном направлении, и уже возле белоснежной раковины вспоминаю, что платка у меня нет, мечусь к двери и обратно, пока не соображаю оторвать подол блузки. Мочу кусок ткани в холодной воде, и бегу обратно. В классе уже толпа, смеются над парнем, нет бы посочувствовать.

— Ну вот и тебе гол прилетел, Страйкер, — хохочет один.

— Теряешь сноровку, надо рыжую теперь сделать нападающей, позовем ее на тренировку, Страйкер сдулся, — дразнит второй.

Расталкиваю одноклассников и прижимаю холодный мокрый лоскут к носу пострадавшего. Кровь уже не идет, может все не так плохо, как кажется. Потом протираю подсыхающие кровавые разводы на лице. Мне так жаль Шмелева, что плакать хочется. Ну почему я такая?!

— Не реви, — слышу ободряющий голос, — классно ты мне за сумку отомстила.

Он смеется, а мне сквозь пол провалиться хочется. Вдруг смотрит на мою порванную блузку и хмурится, заправляю лохмотья в юбку, чтобы не болтались на виду у всех, выгляжу как убожество. Мало мне позора, так еще половину вещей попортила в первый же учебный день…

— А ну отошла от Глеба, лохудра, — меня толкают и отбирают тряпку. Та самая, которая не отходит от парня.

Она с обожанием ухаживает за ним, а я отступаю к последней парте и там съеживаюсь на стуле. Меня надо в клетку посадить, чтобы не калечила людей. Остальные уроки проходят более-менее спокойно, я только перебегаю в новый кабинет и больше никуда не выхожу. Домой ухожу последней, удостоверившись, что за дверями больше никого нет.

— Как первый день в новой школе? — папа выглядывает из гостиной, оглядывает меня, и удивленно поднимает брови. — Тебя побили, Даниэла?!

Смотрю на новую потрепанную сумку без ремешка, которую тащу, держа за угол, на новую же блузку, лохмотьями свисавшую из-под ядовито-зеленой жилетки. Усмехаюсь.

— Нет пап, со мной все хорошо. Это я представляю опасность для всех. Рыжая катастрофа…

Чувствую, как слезы наполняют глаза, мешая смотреть, припускаю бегом по ступенькам на второй этаж и закрываюсь в своей спальне.

— Я справлюсь… завтра будет новый день…

Ага, и я устрою новые катастрофы…