С любовью, искренне, твоя

ГЛАВА 6

РИМ

— О чем, черт возьми, было это письмо? — Хантер врывается в мой кабинет, даже не постучавшись — в этом нет ничего необычного, но все же чертовски неприятно.

У него нет гребаных манер.

Судорожно выхожу из почтового ящика и поправляю галстук, изо всех сил стараясь выглядеть нормально, а не так, как себя чувствую.

Испытываю отвращение.

Заинтригован.

Непринужденный и деловой — вот кто я, а не тот парень, который пытается выяснить, кто прислал мне электронное письмо. Нет, бл*дь. Я даже не буду использовать эту жалкую отмазку, чтобы уделить больше внимания этому письму. И уж точно, вашу мать, не буду анализировать каждое слово и строку.

Здесь не причем тот факт, что меня оно заводит, ведь это письмо может повлиять на благополучие компании. П*здец.

Я кашляю.

Уклоняюсь от вопроса моего друга.

— Когда ты научишься стучать?

Вместо того чтобы обидеться, Хантер плюхается задницей на стул напротив моего стола и принимает свою обычную позу: ботинки лежат на краю моего стола, руки за головой, брови приподняты, а рот изогнут в дерзкой ухмылке.

— Скажи мне, в чем суть твоего письма.

Выравниваю и без того ровную стопку бумаг. Кладу ручку на место. Щелкаю мышкой.

Поджимаю губы. Постукиваю указательным пальцем по рабочему столу.

— У тебя есть результаты бета-тестирования (прим. пер.: Бета-тестирование — интенсивное использование почти готовой версии продукта (как правило, программного или аппаратного обеспечения) с целью выявления максимального числа ошибок в его работе для их последующего устранения перед окончательным выходом продукта на рынок) новых палаток? Почему ты здесь?

— Пфф, не-а. — Он смеется. — Вчера вечером не было времени занести их в таблицу. Я был занят другим делом. — Хантер шевелит своим темно-коричневыми бровями.

Дырки на его джинсах и темное пятно от кофе на клетчатой рубашке… вместе с рабочими ботинками — это нарушение дресс-кода, и мне следовало бы отправить его домой переодеться, но сейчас мне плевать на его наряд.

— Мне нужны результаты этих тестов, Хантер.

— Да, да, я знаю. — Он отмахивается от меня. — Я займусь ими ради тебя. Расслабься, мужик. Кого-нибудь застукали за просмотром порно?

— Нет. — Слава богу.

— Кто-то писал друг другу эротические смс-ки? — Друг шевелит бровями.

— Не совсем, — недовольно ворчу я, откинувшись на спинку стула. — Но довольно близко.

Увлеченный Хантер хлопает в ладоши перед собой. Радостно потирает их.

— Расскажи мне больше.

Хантер — мой лучший друг и доверенное лицо. Я знаю, что, если покажу ему это электронное письмо, он будет держать свой болтливый рот на замке — по крайней мере, перед другими людьми, — но я не сомневаюсь, что он вывалит на меня кучу дерьма по этому поводу, если ему представится такая возможность. Компромат на меня сложно достать, а это отличный материал для высмеивания.

Хер с ним.

Поправляю воротник рубашки.

— Кто-то прислал мне крайне неприемлемое письмо по электронной почте компании. Очень неуместное.

Я говорю как гребаный ханжа.

Словно моя бабушка.

— Неприемлемое? — Поднявшись на ноги, мой лучший друг ровно за две секунды обходит стол, с жадным взглядом заглядывая через моё плечо, чтобы увидеть экран. — Покажи мне. Покажи мне прямо сейчас, черт возьми.

— Перестань дышать мне в затылок.

Взволнованный Хантер игнорирует меня.

— Кто это был? Покажи мне.

— Электронное письмо анонимно.

— Ещё интереснее. Дай мне посмотреть, дай мне посмотреть.

Он толкает меня локтем — умоляет, как пятилетка, — наверное, потому, что у нас нет секретов.

— Это останется между нами, — строго предупреждаю я.

Он кивает.

— Да, да, да.

Смеряю его ещё одним тяжелым взглядом, прежде чем открыть свой ноутбук и дать ему возможность нахально глазеть на светящийся экран и открытый почтовый ящик.

Прожорливые глаза Хантера радостно бегают туда-сюда, как и мои, и на его лице появляется ухмылка, пока он читает. Я читаю вместе с ним и постоянно застреваю на одном предложении: «Я безумно хочу с тобой покувыркаться».

Господи Иисусе, кто вообще так говорит?

Трахаться. Перепихнуться. Заниматься сексом.

Но кувыркаться?

Хантер практически прыгает возле меня.

— Ну, черт, это…

— Ужасно? Я знаю. Мне придется…

— Чертовски круто. — Отступив назад, Хантер издает вопль. — Дружище. Как же тебе повезло!

Прямо сейчас он меня раздражает…

— Господи, садись.

На этот раз засранец слушает. Слава богу.

Он почесывает щетину на челюсти, когда возвращается к своему стулу.

Опустив своё гигантское тело на кожаное сиденье, закидывает ногу на ногу и изучает меня.

— Ты ответишь. — Хантер говорит это небрежно, но это заявление словно разрыв бомбы в моем кабинете.

— Я отвечу? Ты что, спятил? Нет. Я не удостою отправителя ответом.

— Почему нет, черт возьми? — Его голос повышается на октаву; невыполнимая задача, учитывая, насколько он глубокий. — Ты сумасшедший?

Я закатываю глаза.

— Да, О’Рурк, я здесь сумасшедший.

— Да, отчасти так и есть.

— Ты не в себе, если хоть на секунду подумал, что я собираюсь отвечать сотруднику, — я шиплю, и мне все равно.

Хантер потерял свою проклятую голову. Я буквально только что разослал служебное письмо всей компании, предупреждающее сотрудников о неприемлемом поведении. Я, бл*дь, не собираюсь сам вести себя подобным образом.

Он поднимает руки вверх в знак отступления.

— Расслабся. Расслабся. Просто послушай меня две секунды, хорошо?

— Даю тебе две секунды.

— Ладно. Что, если это та девушка из отдела логистики, которая каждую среду надевает розовый кардиган? Она довольно милая в стиле «У меня есть кошки и нет парней».

— Я без понятия, о ком ты говоришь, черт тебя дери.

— Это, мой друг, твоя проблема. Ты не бываешь на нижних этажах. Ты не имеешь представления, кем являются твои сотрудники.

— А ты, полагаю, знаешь?

Хантер фыркает:

— Конечно.

— Я знаю, кто из них самый важный. — Даже для моих собственных ушей я звучу как полный мудак.

Он усмехается:

— Ты напыщенный балабол.

Хантер не ошибается. Ни чуть.

— У меня нет времени знакомиться со всеми моими сотрудниками или отвечать на неподобающие электронные письма.

— Верно, я понял. — Он понимающе кивает. Покровительственно? Не могу сказать.

— Понял что? — Тупая боль начинает пульсировать в висках.

— Ты боишься, что это парень.

Вот дерьмо.

Я даже не думал в эту сторону, но теперь, когда он упомянул об этом, семя сомнения зародилось в моем мозгу.

Нахмурив брови, прищуриваюсь, глядя на Хантера.

— Ты, бл*дь, чокнулся? Это письмо написал не парень.

— Это легко может быть парень. Разве ты никогда не смотрел сериал «Одиночество в сети»? Может, кто-то тебя разводит. Вот и всё, что я хотел сказать. Типа, чувак. О. — Он щелкает пальцами и садится немного прямее. — Возможно, это один из твоих конкурентов, пытающийся сбить тебя с толку. Напиши им в ответ, попроси показать фото члена.

Потираю виски, желая, чтобы этот кошмар закончился.

— Теперь можешь убраться из моего кабинета.

— Ладно, ладно, давай пока не будем просить фото члена. Есть простой способ узнать, женщина ли это. Прочитай мне еще раз, что это были за напитки?

— Ты серьезно?

— Да, не томи. — Он делает жест рукой, ожидая информации.

Вздохнув, просматриваю электронное письмо и говорю:

— Э-э, три маргариты, шоты Swedish fish и пиво… потому что выпивка была бесплатной.

— Бинго. — Хантер поднимает палец вверх. — Уверен на все сто, что это цыпочка. Ни один уважающий себя гей не стал бы напиваться шотами Swedish fish, а бесплатные напитки получают только женщины. Ты в безопасности, скорее всего, это не развод. — Он выглядит самодовольным. — Хотя сейчас мы играем в совершенно новую игру. Кто эта помешанная на сексе девуля, которая хочет с тобой покувыркаться? Я все еще ставлю на розовый кардиган. Она выглядит так, как будто может быть извращенкой вне работы.

— Почему это ты так решил?

— Она смотрит мне в глаза каждый раз, когда я прохожу мимо.

— Как часто ты проходишь мимо?

— Достаточно часто.

— И она извращенка, потому что смотрит тебе в глаза, — невозмутимо говорю я.

— Она не просто смотрит мне в глаза — она смотрит мне в глаза, если ты понимаешь, о чем я.

— Можешь перестать болтать хотя бы на одну гребаную минуту? — Хантер вызывает у меня чертову головную боль. У меня раскалывается голова.

Упираясь локтями в стол, потираю виски.

Я безумно хочу с тобой покувыркаться.

Не могу представить девушку, который каждую среду носит розовый кардиган и присылает мне подобное письмо.

— Тебе определенно нужно ответить. Это единственный способ узнать, кто она.

О, кто-то определенно будет уволен.

— Как насчет того, чтобы я не делал этого, а просто вернулся к своей проклятой работе.

— Нет, моя идея мне нравится больше.

Конечно, потому что Хантер — похотливый придурок.

Он снова встает и подходит к моему столу, отталкивая меня в сторону и решительно пробираясь к компьютеру. Оказавшись на коленях, он пихает меня в грудную клетку, пока у него не появляется пространство для набирания текста. Его пальцы зависают над клавиатурой, колеблется.

Хантер начинает печатать, говоря вслух:

— Дорогая, секси-леди…

— Что? Нет. Я бы, бл*дь, никогда так не сказал… — Я пытаюсь убрать его со своего пути, но он остается на месте и продолжает печатать.

— Дорогая Твоя. Спасибо за ваше письмо.

Мои ноздри раздуваются.

— Ты, черт возьми, серьезно?

Мой друг игнорирует меня.

— Как вы заметили, мое нижнее белье туго скручено и засунуто так глубоко в мою собственную задницу, что рядом со мной довольно часто неприятно находиться рядом.

Закатив глаза, откидываюсь на спинку стула и позволяю этому придурку насладиться моментом, но, вашу мать, я ни за что не отправлю это электронное письмо.

— Но позвольте мне заверить вас, — Хантер делает паузу, — мои практичные хлопчатобумажные трусы (вероятно, скучного белого цвета) раскрутились из-за вашего письма, и я никогда не чувствовал себя таким свободным. Можно сказать, хожу без трусов. — Ладно, эта часть заставляет меня смеяться. Идиот.

— Ваше электронное письмо может быть тем, что мне нужно, чтобы вытрахать из меня мудака; я хотел бы вернуть услугу. Как насчет того, чтобы посидеть у меня на коленях во время совещаний по обновлению персонала — которые являются пустой тратой времени каждого сотрудника, когда то же самое можно было бы сделать посредством электронного письма. — Хантер искоса ухмыляется, и я показываю ему средний палец. — Пожалуйста, пришлите мне ксерокопию вашей попки, чтобы я знал, чью задницу посадить к себе на колени.

С уважением, Медвежонок Рим.

P.S.: Давайте потрахаемся.

С широкой, довольной улыбкой Хантер читает свое электронное письмо и уже собирается навести курсор на кнопку «ОТПРАВИТЬ», когда я вскакиваю со стула и шлепаю его по руке.

— Что, черт возьми, ты собирался сделать?

— Отправить, ясень пень. — Он прижимает руку к груди, когда встает. — Почему ты такой раздражительный?

— Почему ты такой извращенец?

— Я не извращенец. Я нормальный. Это тебе нужно расслабиться. Расслабься, мужик. Отдохни. Повеселись. Господи.

— Я не могу отправить такое электронное письмо.

— Но…

Неловко ерзаю в кресле.

— Но… нет.

Друг встает, смахивая пыль с ковра, которая могла попасть на колени его грязных джинсов.

— Если ты не отправишь это письмо, подумай о том, чтобы отправить другое. Что самое страшное может произойти? Ты немного повеселишься, черт побери? Пофлиртуешь? Возбудишься на что-то другое, кроме электронной таблицы?

Дерьмо.

Он прав; однажды я действительно возбудился, когда увидел финансовую таблицу компании на конец года. Это было великолепно и сексуально.

Подайте на меня в суд. Деньги меня заводят, понятно?

Это не преступление.

Медвежья лапа Хантера вцепилась в моё плечо, сжимая.

— Просто подумай об этом.

— Хорошо. — Закатываю глаза, потому что мне больше нечего сказать.

Я не буду отвечать этой женщине.

Кем бы она ни была.

Эта идея смехотворна.

Когда Хантер наконец-то уходит, у него хватает манер захлопнуть за собой дверь, оставляя меня наедине с моими мыслями.

Нет шансов, что прямо сейчас я возьмусь за какую-либо работу. С таким же успехом я мог бы собрать своё барахло и уйти на весь день, но сейчас только середина утра.

Бл*дь.

Его нелепое сообщение светится черно-белым цветом, пародия на любовное письмо. Дешевая имитация флирта. Я бы никогда не сказал ничего подобного.

Я бы сказал…

Что бы я сказал?

Почесываю щетину на подбородке, потому что этим утром у меня не было достаточно времени, чтобы побриться. Волоски темные и грубые, покрывают мою сильную челюсть и подбородок. Колючие.

Что бы я сказал?

Я удаляю чушь, которую только что напечатал мой друг, не сводя глаз с этого мигающего, манящего курсора.

Скажи что-нибудь… будто то говорит он мне. Давай, ты трус.

Я? Испугался?

Это чушь собачья. Я ничего не боюсь, кроме белок, и ни одна душа не знает об этом, кроме меня.

Маленькие мерзавки с глазами-бусинками.

Тому, кого это касается:

Как вы, наверное, поняли, вы вызвали много шума своим небольшим заявлением. Это было непрофессионально и могло быть неверно истолковано как домогательство, что, я уверен, не входило в ваши намерения. Я воздерживался от ответа, главным образом потому, что мне нечего сказать; это недоразумение будет решаться отделом кадров вместе с отделом ИТ, и когда они вас найдут… вы будете уволены.

Ваш босс,

Рим Блэкберн.

Постскриптум: Очевидно, вы были пьяны, когда сочиняли это письмо, и оно является результатом употребления алкоголя.

Вот.

Профессионально. По делу. Авторитетно?

Я босс. Я всё контролирую, а не какая-то таинственная женщина, которая, вероятно, работает в гребаном почтовом отделении.

***

Какого хрена я здесь делаю?

Я говорю себе, что причина в том, что мне нужно лучше контролировать мою компанию.

Ни по какой другой причине.

Не-а.

Обычно я не бываю на нижних этажах; в основном потому, что прячусь в своем кабинете, опустив голову и щелкая по клавиатуре. Или разговариваю по телефону, отвечая на важные звонки.

У меня нет причин идти куда-либо, кроме моего офиса, уборной, зала заседаний или комнаты отдыха, где можно выпить кофе, и работа Лорен заключается в том, чтобы приносить его мне.

Но вот я здесь.

И я чувствую себя тигром, расхаживающим по проходам отдела маркетинга, медленно подкрадывающимся к середине кабинок, улыбаясь, сжав губы, и кивая каждому, кто смотрит в мою сторону.

Все разбегаются, как крысы, убираясь с моего пути.

— Здравствуйте, мистер Блэкберн.

— Ой. О, э-э, мистер Блэкберн. О, Рим. Э-э… Мистер…

— Я как раз готовлю этот файл для вас, сэр. Я… Я не забыл, я…

Несколько бумаг разлетаются в стороны.

Громкий кашель.

В качестве маскировки поднимается множество папок.

С чем я имею здесь дело? Отдел, полный кисок? Господи.

Просматриваю проход, тридцать с лишним кабинок — некоторые пустые, большинство из них заняты — одну за другой, изучая каждое лицо, которое внимательно смотрит на меня. Высматриваю… что-что.

Знак.

Подсказку.

Проблеск виноватого выражения лица.

Её.

Она здесь, в этом отделе, я чувствую.

Облизываю губы, улыбаясь Джорджу Фландерсу, моему самому давнему рекламному директору.

Джордж, может быть, и никудышный старожил, но его жена готовит чертовски классные пироги.

На ум приходит извращенная шутка, которую Хантер однажды рассказал мне о «нарезке пирога», и я хихикаю, заворачивая за угол в комнату отдыха. Она есть на каждом этаже; отделанная плиткой просторная комната с холодильником, несколькими столиками, раковиной, столешницей, микроволновой печью, кофеваркой и кофе-машиной фирмы Keurig. Каждую пятницу доставляют множество закусок и рогаликов.

Я толкаю тяжелую дверь и просовываю голову внутрь, затем останавливаю взгляд на молодой женщине в углу, которая стоит, поднеся журнал к лицу с сэндвичем в руке. Её платье слишком большого для нее размера отвратительного оливково-коричневого оттенка, устаревшая модель, которую я видел только в старых фильмах. Перед ней на столе стоит бутылка газированной воды, и она не слышит, как я вхожу в комнату и прислоняюсь к стойке.

Смотрю на неё, мой взгляд скользит вверх с её скрещенных ног, к одутловатым складкам огромных рукавов её платья, огибающих её локти. Кто она, черт возьми?

И почему она так одета?

Я достаточно прошелся по своей компании, чтобы знать, что никто так не одевается.

Не то, чтобы это действительно имело значение… но… наплечники.

Она не замечает меня, когда я прочищаю горло.

Я отхожу и делаю вид, что завариваю чашечку кофе. Он мне не нужен. Я уже выпил три, но делаю это, чтобы привлечь её внимание.

Всё ещё.

Ничего.

Что, вашу мать, я должен сделать, чтобы эта цыпочка посмотрела на меня? Взорвать бомбу? И какого хрена я вообще пытаюсь?

— Прекрасная погода сегодня. — Неубедительно.

— М-м-м…. — бормочет она.

— Я мог бы разбить палатку прямо здесь, в этой комнате, — тяжело вздыхаю я.

Её журнал шуршит, когда она переворачивает страницу.

— Ага…

— Черт, мистер Блэкберн, конечно, придурок.

Она фыркает. Смеется.

— Ага.

Вот как. У нас прогресс.

— Вы видели тот галстук, который был на нём вчера?

Она делает глоток из своего стакана с водой.

— Вчера на нём не было галстука.

Журнал трепещет.

Что ж. Интересно.

— Не было?

Она игнорирует меня так, как это делает только Хантер.

— Как вы думаете, что его так разозлило, что он написал то электронное письмо?

Страницы журнала неподвижны, он медленно опускается, и её темные глаза сверлят во мне дыры, когда она встречается со мной взглядом. Я вижу, как щеки девушки краснеют, глаза расширяются от ужаса, а зубы прикусывают нижнюю губу.

Пейтон?

Такую Пейтон я никогда раньше не видел: неряшливая и помятая, выглядит немного потрепанной, макияж слегка смазан — или это такой макияж, — одежда помята. Я не знаю, что, черт возьми, это за платье и где она его нашла, но оно п*здец как ужасно и его нужно сжечь.

Позволяю этому неловкому моменту между нами повиснуть, давая ей возможность связать пару слов и спасти ситуацию.

Но она этого не делает.

Сидит ошеломленная.

Таращится на меня.

Рот широко открыт в недоумении, как у карпа.

Я подавляю ухмылку.

— Доброе утро.

— Доброе, — отвечает Пейтон хриплым голосом.

— Тяжелая ночка?

Её ответ — слабая улыбка, которая касается только одной стороны её лица. Натянутая?

Она определенно с похмелья.

Ей следовало бы пить кофе, чтобы взбодриться, черт подери, а не воду.

— В следующий раз я был бы признателен, если бы вы позвонили и взяли отгул, а не приходили в офис в виде… — Позволяю незаконченному предложению повиснуть в воздухе, с удовлетворением отмечая, что она ерзает на стуле. — С другой стороны, вы увольняетесь… сколько осталось? Семь дней? Шесть?

Пейтон прочищает горло.

— Одиннадцать.

Я прислоняюсь к стойке, пока варится кофе, скрестив руки на груди.

— Одиннадцать. — Позволяю цифре слететь с моего языка. — Судя по вашему виду с похмелья сегодня утром, похоже, вы сожалеете о своем решении покинуть такую влиятельную компанию.

Пейтон расправляет плечи…. хорошо сложенные плечи.

— Я ни о чем не жалею. — Она закрывает журнал, кладет сэндвич и ловко складывает руки перед собой. — Я очень воодушевлена своим новым начинанием, если вам интересно.

Качаю головой и хватаю свой кофе.

— На самом деле я не хочу знать. Что мне действительно интересно, так это то, почему вы бездельничаете в комнате отдыха, читаете журнал и едите сэндвич, когда еще нет, — бросаю взгляд на свои золотые часы, — даже десяти утра.

Её взгляд мечется. Попалась. С поличным. Она прикусывает щеку, и как раз в тот момент, когда я думаю, что Пейтон будет просить прощение, она расправляет плечи, подносит сэндвич ко рту и откусывает огромный кусок.

Горчица украшает её верхнюю губу, а кусок индейки свисает с хлеба, пока она говорит.

— Если вам действительно интересно знать, мне захотелось перекусить сэндвичем с индейкой в середине утра. — Девушка встает и засовывает журнал под мышку. Взяв воду, она обращается ко мне, тряся своим сэндвичем: — А теперь, если вы не возражаете, мне нужно доесть остатки этой восхитительной вкусной индейки и отправиться в свою кабинку. Кто-то должен заниматься здесь маркетингом.

Самоуверенная, чертовски гордая, она проходит мимо меня, вода капает с распущенных прядей её волос, как будто она только что вышла из душа.

Я наблюдаю, как она уходит, если быть предельно честным, она немного в беспорядке.

Какого хрена она делала сегодня утром, одевалась в гребаной темноте??

И почему у неё такая походка, как будто она находится на подиуме?

Виляет задницей.

Плечи покачиваются.

Затем её шаг замедляется, и она спотыкается о свои проклятые ноги.

Но она удерживает себя от падения. Снова выпрямляясь, исчезает за стеной.

Ухмыляюсь, вспоминая её слова. Кто-то должен здесь заниматься маркетингом.

Чертовски дерзкая женщина.

Если бы мне не было интересно узнать, что она наденет в понедельник… возможно, ещё один тренч до лодыжек, я бы уволил её задницу.

Она не единственная в отделе маркетинга.

Сделав глоток кофе, выхожу из комнаты отдыха и иду в противоположном направлении, одна мысль не дает мне покоя: когда Пейтон уйдет, лишусь я высокомерной штучки, или она на самом деле является жизненно важной частью моей компании?