Самшитовый лабиринт

ГЛАВА ВТОРАЯ

Сидя на диване Дэниела, Эрин поняла, насколько трудно вести себя официально, когда на тебе спортивный костюм, который к тому же слишком велик. Она выпрямила спину.

— Я принесла несколько книг, чтобы Вы ознакомились с ними, сир, — сказала она. — Эта наиболее полная. Есть еще одна по королевскому этикету, и я принесла книгу с изображениями военных мундиров, которые Вы будете носить в ряде случаев. Некоторые люди воспринимают информацию лучше, если она представлена визуально.

Дэниел пролистал одну из книг и внимательно посмотрел на Эрин:

— Вы всерьез полагали, что мне может понадобиться книжка с картинками? — Уголок его губ приподнялся в полуухмылке. — Интересно, что вам обо мне рассказывали?

Эрин быстро отмела с полдюжины фактов, которые рассказал ей отец и повторять которые было нельзя.

— Я знаю, что Вам тридцать четыре и что Вы вице-президент по маркетингу корпорации Коннелли, сир. Вы учились в колледже и имели спортивную стипендию, занимаясь американским футболом. И еще Вы американец до мозга костей. Самое важное, сир, что Вы — старший сын принцессы Эммы, а следовательно, законный наследник трона Алтарии. И Вы согласны оставить Америку, чтобы вступить на престол Алтарии.

Он кивнул:

— Пара уточнений. Я окончил Северо-Западный университет со степенями по деловому администрированию и философии. У вас в отеле есть ноутбук?

Она кивнула, не вполне понимая, к чему он ведет.

Он небрежно пожал плечами:

— Если будет интересно, у университета есть информационный сайт.

У Эрин появилось неуютное ощущение, что те сведения о Дэниеле, которые она получила, нуждались во множестве уточнений:

— Я посмотрю, сир.

Дэниел взглянул на книгу:

— Давайте прямо. Часть моих обязанностей — появляться на разных мероприятиях в этих военных мундирах.

— Да, сир, — сказала она. — Соблюдение традиций дает людям чувство стабильности.

— Хорошо. Во дворце будет кто-нибудь, кто знает, какой мундир и когда мне нужно будет надевать?

— Конечно, сир. К Вашим услугам будут по меньшей мере три таких человека.

— В таком случае я могу спокойно поручить им обязанности следить за тем, надевать мне красное или синее, так ведь?

— Полагаю так, сир. Я думала, что, поскольку Ваше облачение будет в корне отличаться от одежды, к которой Вы привыкли, Вам захочется получить необходимую информацию сейчас.

Улыбнувшись, Дэниел закрыл книгу:

— Если никто не будет заставлять меня надевать балетную пачку, мне абсолютно все равно, что надо будет носить, — он переплел пальцы и наклонился к ней. — На самом деле я хотел бы знать больше о народе Алтарии.

Эрин удивленно моргнула. Все шло совершенно не по плану. Отец приказал ей в случае, если не удастся отговорить Дэниела от вступления на трон, убедить его, что должность короля является лишь данью традиции и за ней не стоит никаких реальных полномочий.

— О народе Алтарии?..

— Да. Вы — алтарийка. Как бы вы описали свой народ?

— Это — добрые и заботливые люди, сир, — сказала Эрин, думая о жителях острова, основным занятием которых было обслуживание многочисленных туристов и выращивание фруктов и овощей. — Люди, которые чтут семейные ценности. Правда, высшее образование имеет очень небольшое число островитян.

— Почему? — поинтересовался он.

— У нас на острове нет высших учебных заведений, сир.

— Но почему?

— Их никогда не было. Те, кто хочет дать своим детям образование, отправляют их на континент в университеты.

Дэниел нахмурился.

— То есть, если у семьи целеустремленного и умного учащегося нет средств, чтобы отправить его в европейский университет, он вообще не сможет получить высшее образование?

— Да, сир. Такой человек, скорее всего, продолжит заниматься тем, чем занимались его отец или мать.

— И что об этом думает парламент?

— Когда нет серьезного стимула, парламент очень медленно принимает ведущие к переменам решения.

Он вновь нахмурился.

— Как вы думаете, что народ Алтарии хочет видеть в своем короле?

Эрин почувствовала, что разрывается надвое. Часть ее тянулась к Дэниелу, который искренне интересовался ее народом, и в то же время она не могла забыть про приказ своего отца.

— Сир, я уверена, что граждане Алтарии хотят иметь короля, который смог бы построить мост между прошлым и будущим. Даже американцы понимают, что традиции могут быть источником спокойствия в тяжелые времена. Алтария гордится тем, что династия Розмэри не прерывалась уже много столетий. Алтарийцы хотят иметь правителя, который бы понимал и ценил их прошлое и помогал строить будущее.

Дэниел медленно кивнул.

— Полагаю, это значит, что мне надо будет как следует изучить историю Алтарии. Вы говорили, что знакомы с политической обстановкой. Как парламент относится к тому, что на трон вступит американец?

Она почувствовала, как внутри нее все сжалось, и отвела глаза.

— Официальная позиция состоит в том, что парламент доволен тем фактом, что есть целый и невредимый наследник, готовый и желающий занять престол, сир. Многие были удивлены тем фактом, что Вы согласились оставить свою частную жизнь и пожертвовать свободой, чтобы возложить на себя королевские обязанности.

Дэниел вздохнул, встал и подошел к огромному панорамному окну.

— Я не верю в то, что можно уклоняться от семейного долга. Родители научили всех нас тому, что есть обязанности, которые просто необходимо выполнять. Я бы не смог с чистой совестью смотреть на себя в зеркало, если бы я не выполнил свои, но… — Он оторвал взгляд от окна и посмотрел на Эрин. — Я всегда чувствовал, что, работая в корпорации Коннелли, всего лишь чего-то ждал. Видит Бог, не я решил стать королем, но выходит так, что королевский титул сам выбрал меня. — Он повернулся и встретился с ней взглядом, силу которого она ощутила всем сердцем. — Я — Коннелли. Я не могу делать что-либо, не отдаваясь этому целиком.

Его слова, казалось, проложили между ними невидимый мост. Эрин поняла, что Дэниел Коннелли — сильная и грандиозная личность.

Взгляд его зеленых глаз переменился, подобно чикагскому ветру, когда он подошел к ней:

— Вы сообщили мне об официальной позиции парламента. Какова неофициальная?

Эрин запаниковала. Она должна была повиноваться отцу и следовать его желаниям, но…

— И неофициально, и официально парламент чтит традиции и во многом медлит, когда дело доходит до перемен, сир.

— Вежливый способ сообщить, что я заставляю их некоторым образом нервничать, — сказал Дэниел.

— Я этого не говорила, сир, — запротестовала она.

— А вам и не надо было. Я и вас заставляю нервничать.

— Нет, сир. Конечно же, нет, — сказала Эрин, но почувствовала, что все же чуть-чуть лукавит.

— Совсем не нервничаете? — спросил он, садясь на диван рядом с ней.

— Ну, возможно, немножко, сир. Вы не совсем такой, как я думала.

— В чем не такой? — спросил он, и его взгляд был настолько острым, что казалось, он может видеть ее насквозь.

— Я вовсе не тот человек, которому должно говорить об этом, сир, — опустила она глаза.

Раздражение скользнуло по его лицу:

— Что ж, я — король, что мне нужно делать, если я хочу знать?

Она прикусила губу.

— Так это приказ, сир?

— Да. Что во мне отличается от ваших ожиданий?

Эрин набрала в легкие побольше воздуха.

— Вы более умный, нежели я ожидала, сир, — призналась она, понизив голос, и затем объяснила: — Спортивная стипендия.

— Ах, вот в чем дело! Раз спортсмен, значит, с мозгами не очень… В Северо-Западном университете очень серьезная конкуренция. Требования по успеваемости высоки для всех, в том числе и для членов футбольной команды. — Что еще?

— Ваше чувство чести поразительно, сир. Ваш интерес к народу Алтарии такой… неожиданный. Вы намного добрее, чем я могла бы предположить, и Вы совсем не эгоцентричный, — продолжила она и глубоко вздохнула. — Вы смотрите на меня, когда я говорю с Вами. Вы слушаете, что я говорю Вам.

— Как же я могу не слушать вас, когда вы говорите со мной? — уже раздраженно поинтересовался он.

Она пожала плечами и вспомнила, как часто отец смотрел не на нее, а как будто бы сквозь.

— Не знаю, сир. Возможно, я не привыкла к этому.

На секунду он нахмурился, затем вновь посмотрел ей в глаза: — Что еще? Эрин стиснула руки на коленях:

— Вы очень высокий, сир. — «И очень привлекательный», — подумала она.

— Какой средний рост у алтарийских мужчин? — спросил он.

— Не знаю, сир. Меньше, чем у Вас.

Он усмехнулся:

— А чем я не удивил вас?

Эрин почувствовала, как все внутри нее сжимается от ужаса:

— Это приказ, сир?

— Да.

— Вы типичный американец, Вы очень простой. И Вас меньше всего интересует изучение королевского протокола, сир, — добавила она и расслабилась. Все было сказано. Больше не нужно было бояться честных признаний, которые так смущали ее.

— В этом вы правы, — кивнул он. — Признаться, и я думал, что вы будете другой. — Даже зная, что вы дочь министра иностранных дел, я думал, вы будете намного старше.

— Старше, сир? — едва выдавила она.

— Около пятидесяти, в ортопедических ботинках, надоедливо чопорной и правильной.

Его слова ужалили ее. «Чопорная и правильная» — как это недалеко от истины!

— А я увидел молодую голубоглазую блондинку с убийственно красивыми ногами и при этом жутко чопорную и правильную, — сказал он, смягчив свою оценку сексуальной улыбкой. — Хотя, возможно, быть чопорной и правильной — лишь часть вашей работы. Интересно, какая вы, когда не на посту? — сказал он, кладя свою руку поверх ее и нежно расцепляя ее пальцы. — Когда-нибудь я узнаю и это.

Сердце Эрин на миг остановилась.

Полтора часа спустя, после того как Эрин вернулась в отель и уже просмотрела сайт Северо-Западного университета, она мерила шагами свой маленький номер. Когда зазвонил телефон, она была уверена, что это ее отец.

— Виделась ли ты уже с американцем? — сразу же спросил он.

— Да, у меня была встреча с Его Величеством сегодня.

— Как продвигается выполнение моего задания?

«Не очень хорошо», — подумала она, убирая волосы с лица.

— Я выяснила, что информация о нашем короле, которую я получила, не вполне соответствует действительности, — сказала она, не в силах сдержать раздражение в голосе.

— Какая именно информация? — спросил ее отец.

— Та, из которой следовало, что он не особенно умен.

— Но это так и есть, — настаивал ее отец. — В университете он играл в американский футбол.

— Отец, этот человек с отличием окончил престижный университет!

— Это не дает ему право править Алтарией, — сказал ее отец.

— Нет. Единственное, что дает ему право быть королем Алтари, — это тот факт, что он является старшим представителем мужского пола династии Розмэри. Он мог бы быть восемнадцатилетним наследником. Но он умный и опытный тридцатичетырехлетний мужчина.

— Восемнадцатилетним было бы намного легче управлять, — проворчал ее отец. — Как думаешь, ты сможешь отговорить его занять престол?

Эрин стало трудно дышать. Она понимала некоторые сомнения ее отца по поводу Дэниела. В конце концов, тот был американцем, мало знал и потому не мог в полной мере ценить историю Алтарии. Ее отец боялся, что Дэниел будет вести себя как слон в посудной лавке и нарушит мир и спокойствие королевства. Но Эрин вспомнила решительное выражение, лица Дэниела, когда он говорил о своем будущем.

— Не знаю, отец. Я чувствую, что Его Величество считает вступление на престол делом долга и чести.

Ее отец выдержал неодобрительную паузу, и Эрин закрыла глаза.

— Ты ведь не перешла в его лагерь? — спросил он тихо.

— Нет, — сказала она, не зная, как сможет разрешить противоречие, разрывавшее ее надвое. — Вы мой отец, а Алтария — моя страна.

— Помни, Эрин: просто то, что он хороший человек, еще не означает, что он принесет добро Алтарии. Поспи, дитя. Я еще позвоню, — сказал он и повесил трубку.

Эрин положила трубку и посмотрела через окно на огни чикагских небоскребов. Она обхватила себя руками. Дитя — так назвал ее отец. Уже много лет она не чувствовала себя ребенком настолько сильно. Ее мать умерла, когда Эрин была совсем маленькой, и у нее остались лишь смутные воспоминания о ее нежном смехе, ласковых объятиях и легком аромате духов…

Проведя детство в школах-интернатах, Эрин быстро научилась опираться лишь на свои силы. Много лет она прятала свое одиночество и сейчас, когда у нее наконец появилась возможность сблизиться с отцом, была совсем не уверена, что сможет сделать это.

Она рассеянно потерла пальцами мягкий спортивный свитер из овечьей шерсти и посмотрела на спортивные брюки, которые все еще были на ней. Странно, но, нося спортивный костюм Дэниела, она чувствовала себя так, будто ее заключили в Крепкие теплые объятия. Каково бы было, если бы сам Дэниел заключил ее в объятия? Каково бы было ощущать его губы на своих губах, на своей коже?

— Его Величество, Его Величество, Его Величество, — бормотала она, снимая с себя спортивный костюм и доставая ночную рубашку. Ощущение крепких объятий тут же исчезло.

— Знаю, что нужно было бы предупредить заранее, — сказал Дэниел на следующее утро, — но, если у вас на сегодня нет планов, пойдете со мной на благотворительный бал Старших Братьев?

— Благотворительный бал Старших Братьев, сир? — переспросила она.

— Это одно из благотворительных обществ под патронажем моей семьи, и я обещал посетить его еще до того, как узнал, что буду королем. Я сказал матери, что все равно буду, если из моего появления не станут раздувать шумиху. Другими словами, мы приедем поздно, а уедем рано. Вы в игре?

Чувствуя, что ее голова все еще кружится от неожиданности его предложения, Эрин накрутила телефонный шнур на палец.

— Но почему я, сир?

— Я мог бы пойти и с другими женщинами, но с ними мне пришлось бы весь вечер уклоняться от рассказов о моих планах на будущее. Я покидаю этот мир и перемещаюсь в другой. Вы понимаете это лучше всех.

Польщенная, Эрин почувствовала, как ее сердце переполняют эмоции.

— Так что, да или нет?

Она поборола приступ паники.

— Я не привезла с собой никакой одежды, в которой было бы прилично пойти на бал.

— Это Чикаго, рай для похода по магазинам. Купите все за мой счет. Бал начинается в восемь. Я, заберу вас в восемь тридцать.

Спустя десять часов Эрин услышала стук в дверь, и ее пульс ускорился. Она открыла дверь и затаила дыхание, увидев Дэниела в черном смокинге, черном плаще с белым кашемировым шарфом. Образ американского выскочки тут же заменился образом утонченного и опасно красивого мужчины.

Он внимательно посмотрел на нее:

— Вы чудно выглядите, мисс Лоуренс.

— Спасибо, Ваше Величество. Вы то… — В смущении от неподобающе личного замечания, она прикусила язык.

На его губах мелькнула легкая улыбка:

— Черт возьми. Только не говорите мне, что делать королю комплименты неприлично.

Эрин показалось, что вся она залилась краской. Выражение его лица говорило, что он голоден, и она — главное блюдо.

— Конечно же, нет, сир. Но я нахожусь у Вас на службе.

Он кивнул.

— Как же тогда нужно делать комплимент королю?

— Если мне позволено будет так выразиться, Его Величество выглядит сегодня в высшей степени изысканно.

— Изысканно, — повторил он. — Звучит, как в старом английском романе. Полагаю, сказать, что вы выглядите так, что могли бы свести с ума весь Чикаго, будет против правил этикета?

— Совершенно верно, сир, — сказала она, подумав, что то же самое могла бы сказать и о нем.