Самый темный соблазн

Глава 8

Должна или не должна? Прошло несколько часов с тех пор, как Кронос озвучил свой ультиматум и покинул Сиенну, но этот вопрос снова и снова крутился у неё в голове. Должна ли она отдаться Галену, возможно, ради спасения своей сестры, поддавшись, обману своего похитителя, или же должна и дальше сопротивляться, и это, вероятно, приведёт к продолжению пыток сестры.

"Если есть возможность спасти Скай, пусть даже мельчайшая, неужели она ею не воспользуется?", – мучил Сиенну ещё один, более важный вопрос. Она поклялась сделать всё, что угодно, и ведь Гален попадал под эту категорию.

Проклятье. Вот такая обстановка, никакого приукрашивания. И ответом на всё было твёрдое "да". Сиенна посвятила свою жизнь поискам Скай, и послесмертие она так проведёт, если потребуется. По крайней мере, с её глаз спали шоры, и теперь Сиенна отлично знала чудовище, которое ей придётся соблазнить.

"В постели. С Галеном". Сиенна постарается сдержать тошноту.

Она хотела быть сильнее, способнее, чтобы гарантировать хороший исход. Сиенна хотела вести битву за Скай на своих условиях, без Кроноса, держащего её за ниточки.

И может... может, она могла это уладить. Если бы она смылась из этой чёртовой дыры до возвращения царя титанов, то могла бы отправиться к хранителю Надежды, выбить из него нужную информацию, а затем убить. И не пришлось бы ни с кем спать.

Теоретически, всё просто, а вот на практике это казалось нерешаемой проблемой. Горький смешок – единственное, что последнее время Сиенна сдерживала внутри – вырвался наружу, вылетая облачком холодного пара.

Сиенна вздрогнула. Раз за разом она пыталась сбежать из этого замка, но несмотря на то, что могла открыть двери и окна, ведущие наружу, она не могла ни выйти, ни выползти через них.

Сначала Сиенну будет бить дрожь, потом всё её тело пронзит жгучая боль, словно в него вонзятся тысячи иголок, а затем она потеряет сознание и рухнет, как подкошенная.

Боль Сиенну не волновала. Она могла её вынести. А вот потеря сознания? Не было никакого способа с этим бороться.

Сиенне было любопытно, мог ли вообще кто-то выйти отсюда. Хорошая новость в том, что наверху находились три кандидата, которые могли дать ответ на этот вопрос. Всё, что ей требовалось – это освободить их.

"Пришло время нанести им ещё один визит", – подумала Сиенна, вздрогнув от холода. И что вызвало такое резкое падение температуры?

Крылья Сиенны оставляли царапины на мраморном полу, когда она тяжело двинулась по коридору, завернула за угол и вошла в просторный бальный зал.

Сердце Сиенны замерло, когда стены исчезли, уступив место воспоминаниям, которые Кронос позаимствовал из её разума.

Слева от неё оказалась зовущая на помощь Скай. Справа – орда Гаргл, как называл Кронос горгулий, охранявших замок, тащила слегка помятого, но вполне живого Париса.

Сиенна остановилась. В горле у неё внезапно образовался ком. Парис. Её тело стало одновременно и горячим и холодным, по коже поползли мурашки, в венах воспламенились неугасшие чувства.

Видно, Кронос знал, как помучить её? Знал, какие именно видения сведут Сиенну с ума.

И это видение... кем бы ни было оно создано, превзошло само себя. Какой незабываемой красоты был Парис. Никто из смертных не мог даже, и надеяться на сравнение с ним. Никакой бессмертный или мифический бог не мог его превзойти.

Со своей внешностью Парис мог вписаться как в роскошные будуары, так и на поля жестокой битвы.

Соблазнительные ярко-голубые глаза, подведённые линиями, которых она не видела у него прежде, и волосы разных оттенков – чёрные, каштановые и даже несколько прядей цвета льна. Стройное, мускулистое тело.

Парис олицетворял само совершенство, но был всего лишь миражом. И, тем не менее, Сиенне так сильно хотелось подбежать к нему и, умоляя о прощении, осыпать поцелуями.

Прощении, которого она не заслуживала.

По крайней мере, в этом воспоминании Парис не был ранен. Небольшое облегчение, но Сиенне приходилось хвататься за всё, что могла найти.

А за Парисом последовало ещё одно видение – вторая орда Гаргл несёт ещё одного темноволосого воина, который был таким же высоким и мускулистым, как Парис. Чудо из чудес. Этот воин был почти таким же красивым и, определённо, раненым.

Его руки покрывали следы от укусов, а грудь от следов ударов рогами превратилась в месиво из крови и боли. Странно. У Сиенны никогда не было видений об этом воине. Она даже никогда его не встречала.

Сиенна снова перевела взгляд на Париса. Две горгульи пытались... поиметь его? Да. Они высунули языки и тёрлись о Париса нижними частями тел. Зачем Кроносу показывать ей что-то подобное? Чтобы заставить ревновать? К горгульям?

"Что-то здесь... не так", – подумала Сиенна.

Прежде чем она смогла сложить все кусочки головоломки, в её черепе, отвлекая, забился Гнев. В висках Сиенны застучало в унисон с его движениями, на смену холоду пришёл жар, от которого она вспотела и раскраснелась. Демон и её тело всегда так реагировали на воспоминание о Парисе.

"Рай… ад…" – Каждое видение о Парисе Гнев сопровождал этими словами. – "Он может нам помочь".

– Знаю, – прошептала Сиенна, уже не удивляясь, что разговаривает с демоном. – И он, конечно, наш рай? – Парис был единственным лучиком её надежды.

Так, так. Гляньте-ка, как далеко она зашла. От ненависти... до любви? Неужели она любит его? Конечно же, нет. Она едва его знала. И тут Сиенне пришла в голову мысль, что будь Парис здесь во плоти, а не в образе жестокой, бессердечной иллюзии, созданной для того, чтобы сломить Сиенну, она могла бы узнать его лучше.

– Сиенна? – Глубокий, хриплый, резкий голос Париса собрал всё воедино.

Их взгляды встретились, и Сиенну накрыла ещё одна волна дрожи. Каждая клеточка её тела завибрировала от осознания действительности.

"Хватит", – едва не закричала Сиенна. – "Хватит меня мучить. Я согласна".

– Сиенна! – Это был хриплый крик, смешанный с отчаянием и надеждой. – Сиенна!

– Хватит! – На этот раз Сиенна не сдержалась. Слёзы жгли ей глаза, подбородок дрожал, зубы стучали. Она вцепилась в полы своей рубашки, чтобы не протянуть руку и не коснуться Париса, когда орда Гаргл проносила его мимо.

Сначала Сиенна считала иллюзии реальностью. Она бросалась к ним, и не сумев прикоснуться, чувствовала, как по кусочкам разрушается частичка её сущности – единственное, что она ещё любила.

"Рай... Ад... Помоги. Помоги!"

– Сиенна! – Парис так яростно вырывался, извиваясь, брыкаясь, выворачиваясь из лап своих стражниц, что рука выскочила из плечевого сустава. – Я пришёл за тобой. И без тебя не уйду. Сиенна!

"РАЙ... АД... ПОМОГИ!"

Сиенна чувствовала себя так, словно в животе её перекатывались железные шары и взбивали всё нутро, проталкивая желчь в горло. Она отпустила рубашку и, вонзив ногти в бёдра, разодрала кожу, пытаясь добраться до костей.

"Успокойся."

Как бы сильно ни хотелось ей успокоить Париса, Сиенна знала, чем больше усилий она приложит, тем яростней тот будет сопротивляться. Это всё не настоящее. Он не настоящий.

– Сиенна!

Наконец группа исчезла за углом, а будь они настоящими, то направились бы в подземелье. Парис продолжал бушевать, и она чуть не погналась за ним, и плевать, мираж это или нет.

– Мне жаль, – прохрипела Сиенна. – Мне так жаль.

Гнев захныкал.

Несмотря на желание рухнуть на пол, свернуться калачиком и зарыдать, Сиенна вынудила себя выкинуть видение Париса из головы и двинулась в противоположном направлении.

И в ту же секунду возникло другое воспоминание, разыгрываясь рядом с Сиенной. Её давно покойная мать сидела в темноте со стаканом водки.

"Мне жаль, что тебя похитили!" – Сильное, истошное рыдание. – "Прости меня. Я сказала это не серьёзно, милая. Мне так жаль". – Пощёчина. – "Я ненавижу тебя! Убирайся". – Снова рыдания. – "Прости. Я не должна была бить тебя".

Другие семьи постигло то же горе, те же ссоры, и Сиенна попыталась не поддаваться этим воспоминаниям.

В любом случае, это было безопаснее видения о Парисе. И всё же, она сделала всё, чтобы настроиться и сосредоточиться на своём задании – освободить одержимых демонами бессмертных наверху, чтобы получить ответы на свои вопросы.

Кронос, может, и приказал Повелителям найти и захватить в плен остальных носителей зла из ящика Пандоры, но царь титанов не прекращал собственных поисков.

И сейчас, в спальнях наверху, были посажены на цепь трое пленников – хранители Одержимости, Безразличия и Эгоизма. И ни один из них не знал о её нахождении в этом замке.

Поскольку Сиенна ещё не научилась летать, и не была уверена, что когда-нибудь найдёт для этого силы, она поднялась по винтовой лестнице.

Кончики её крыльев, по крайней мере, раз тысячу зацепились за потёртый ковёр, прибавляя боль её уже и так ноющим мышцам. Бёдра Сиенны горели от напряжения, затраченного на подъём. Дважды ей пришлось останавливаться и, согнувшись пополам, пытаться отдышаться.

Тем не менее, поднявшись на лестничную площадку, Сиенна расправила плечи и вздёрнула подбородок. Воины, находящиеся здесь, ощущали слабость в любом проявлении, даже если не могли видеть её источник.

И чувствуя слабину, они начинали биться в прозрачные, невидимые двери, удерживающие их в неволе, выкрикивая гнусные непристойности и обещая все виды возмездия, как будто именно она, Сиенна, была повинна в их пленении.

"Давай же, давай. Ты можешь сделать это, ты можешь это совершить."

"Посмотри, что ты уже пережила". Эти слова подбодрили Сиенну. "Вот так. Хорошая девочка." В первой спальне, к которой она подошла, находился Камерон. Сиенне не потребовалось много времени, чтобы понять, что он Повелитель Одержимости. Камерон был рабом привычки и чётко следовал своему распорядку, поэтому сейчас, в сумерках, отжимался от пола. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз.

Как обычно, один лишь только его вид заставил Гнев яростно забиться внутри неё. В голове Сиенны взорвалась боль – предшественник образов, которыми демон наводнит её разум. Жуткими образами из прошлого Камерона – кровавые битвы, женщина в его объятиях, угасающая, умирающая, а затем видение самого Камерона, проклинающего небеса, кричащего... кричащего... обещающего отомстить...

Сиенна поспешно прошла мимо, но не раньше, чем очень реальный образ его загорелой, блестящей кожи от пота, стекающего по сексуальной мускулатуре, запечатлелся у неё в мозгу. Его волосы богатого, насыщенного оттенка бронзы прилипли к голове. Взгляд был направлен вниз, но Сиенна знала, что его глаза потрясающего лавандового оттенка в серебристой оправе.

В следующей комнате содержался Пьюкинн – Повелитель Безразличия. Увидев его, Гнев успокоился. Эту реакцию Сиенна не поняла, а демон не стал объяснять.

Сквозь резкость костной структуры и чувственность тёмных глаз проступало египетское наследие Пьюкинна. У него были длинные, чёрные и прямые, как перо волосы. В остальном же, он больше походил на зверя, чем на человека – на голове росли рога, на руках – когти, мускулистые ноги покрывала шерсть.

Камерон звал его "Ирландцем", потому что, несмотря на внешность и происхождение, голос Пьюкинна изобиловал обольстительным акцентом Британских островов. И в этом Сиенна была с Камероном согласна.

Наконец она дошла до комнаты Винтер – Повелительницы Эгоизма. Гневу было на неё наплевать. Он не наводнял разум Сиенны образами, не сыпал угрозами, что она также не могла понять.

Винтер прислонилась бедром к косяку, сложила руки на животе и в нетерпении барабанила окрашенными в коралловый цвет ноготками.

Она так походила на Камерона, как могут быть похожи между собой лишь кровные родственники – загорелая кожа, бронзовые волосы и радужки глаз цвета лаванды, оправленные серебром. У Винтер были длиннющие ноги и изгибы тела, которые были, не просто опасны, а смертоносны.

Её роскошная женственность составила бы прекрасный контраст с идеальной мужественностью Париса.

Сиенна напрягалась, так как при этой мысли ревность тисками сдавила грудь. "Он мой."

"Нет, он не мой и никогда им не станет", – подумала Сиенна. Она попыталась связаться с Парисом, но он не смог её увидеть. И это, вероятно, к лучшему. После всего, что она ему сделала, после всей боли, что она ему причинила, Парис никогда не сможет ей доверять.

– Кто здесь, чёрт побери? – Прорычал Камерон. Естественно, у него появилась навязчивая идея выяснить, кто за ним наблюдает. Возможно, Сиенне не стоило приходить сюда столько раз, но она собиралась освободить их. Так или иначе, она найдёт способ это сделать. – Я знаю, что ты здесь. Покажись. Сейчас же.

– Уверена, что мы имеем дело с одним из шпионов Кроноса, – произнесла Винтер страстным, как ласка, голосом. Взгляд её почти встретился со взглядом Сиенны. – Чуть ранее я слышала его голос.

– Я... тебя... выпотрошу, – пообещал охваченный яростью Камерон, и говорил он это Сиенне, а не Винтер, на которую мог лишь ворчать, огрызаться, а иногда даже и кричать, но никогда ей не угрожал.

А если кто-то и мог замочить призрака – или кем бы там Сиенна ни была – то это Камерон, потому-то, а это было самое шокированное, он не мог остановиться, пока не сделает то, чего желает.

– Ваши тирады когда-нибудь закончатся? – Спросил Ирландец, которого Сиенна узнала по акценту.

– Ирландец, какой же ты мифологический критин, – огрызнулась в ответ Винтер. – Тирады не закончатся, а если ты не закроешь рот, то ощутишь их на себе.

– Тебя давно уже стоило отшлёпать, малышка, – ответил Ирландец.

– Тронешь её, и тебе незамедлительно придётся сожрать свои яйца, которые будут лишь закуской, за которой последует основное блюдо, – проговорил Камерон.

Сиенна не возражала против их подшучиваний, которые были довольно добродушны по сравнению с теми, что они обрушили бы на неё. Кроме того, они стебались лишь друг над другом, и хотя им нравилось язвить и бросаться издевательскими замечаниями, при появлении Кроноса они тут же объединялись связанные общей ненавистью.

Сиенна протянула руку к прозрачному, незримому щиту, который отделял её от комнаты Винтер. Прикоснулась и вздохнула, когда барьер не поддался. Вчера Сиенна прощупала лишь верхнюю часть в поисках слабых мест, но ничего не нашла. Сегодня она займётся нижней частью.

– Сиенна! – Голос Париса эхом прокатился по замку. – Сиенна! Куда, чёрт возьми, ты ушла?

Что-то сжалось у неё в груди, и Сиенне снова пришлось бороться с подступившими слезами.

"Будь ты проклят, Кронос." Из всех мучений, это оказалось худшим. Сиенна дрожащими руками продолжила ощупывать щит.

– Сиенна!

Жгучие слёзы наполнили глаза и покатились по щекам, оставляя горячие дорожки. Воспоминания никогда раньше не преследовали Сиенну. Как только она переходила в другую комнату, появлялось новое воспоминание, и один ужас сменял другой. Но это видение стало исключением.

И... Сиенна, нахмурившись, замерла. Она поняла, что это не могло быть воспоминанием, и наконец, осознала, что её так обеспокоило. Насколько Сиенна знала, Парис никогда не был в этом замке, а она нигде больше не встречала горгулий, поэтому он никогда не сражался с ними в её присутствии.

Мог ли он... Был ли он...

Её сердце пропустило удар.

– Сиенна!

Ещё один удар.

– Кто здесь? – Потребовала Винтер.

– Ещё один пленник? – Предположил Камерон.

– И кто эта Сиенна? – Спросил Ирландец.

Они слышали голос Париса, хотя никогда прежде не слышали и не видели её воспоминаний. Этого не было... Просто не могло быть... Сердце Сиенны остановилось.

– Сиенна! Проклятье! – Послышалось ворчание, а затем удар. – Отвали от меня, каменная извращенка. – Ещё один удар. – Сиенна!

Это не воспоминание, не видение; это реальность, происходящая прямо сейчас. Парис здесь. Он пришёл за ней.

Он искал её, пытался добраться до неё. Секунду спустя сердце Сиенны ринулось вскачь, заставляя её задыхаться. Орда Гаргл, возможно, ранила его, а может, причиняла боль прямо сейчас.

– Парис! – Запаниковав, Сиенна промчалась по коридору и спустилась по лестнице. Как и прежде, её крылья волочились по ковру. Она зацепилась ими и по инерции рухнула вниз. Сиенна скорчилась, застонала, но уже пару секунд спустя поднялась на ноги и устремилась дальше. – Парис, я здесь!

Если он и дальше продолжит сопротивляться горгульям, то те закусят его органами. Сиенна видела подобное бесчисленное количество раз. А как только они отведывали внутренности человека, ничто и никто не могли остановить банкет.

Сиенна ускорила шаг и молилась, чтобы было не слишком поздно.