Самый темный соблазн

Глава 18

– Где моя женщина! Моя... женщина... нужна... мне...

Виола наблюдала за тем, как неуклюжий черноволосый гигант громил вторую половину комнаты развлечений. Телевизор, бильярдный и стол и прочие предметы уже были уничтожены. Та же самая обстановка царила и в соседней комнате, и в следующей за ней комнате. Виола знала это наверняка, потому что Мэддокс разгромил между ними стены, предоставляя ей отличный вид противоположной стороны крепости. Остались только руины.

Остальные воины снова набросились на гиганта. Несколько ударов и им удалось повалить его на пол. Тем не менее, Мэддокс продолжал бороться, выкрикивая такие мерзкие проклятия, каких Виола никогда не слышала, даже от заключённых Тартара. В предыдущий раз друзьям Мэддокса не удалось его удержать. На этот раз, они справились с этой задачей. Тем не менее, Виола испугалась, что было чуждо для неё.

– Где она? Я должен найти её!

Произнеся последнее слово, Мэддокс рухнул в грязь и зарыдал так сильно, что должны были затрещать рёбра. Слёзы наполнили и глаза Виолы, но она сморгнула их. Мэддокс хотел вернуть свою жену. Потеря её разрушала его.

– Мы найдём её, – послышался чей-то голос.

– Она и дети будут живы и невредимы.

– Успокойся, друг.

Воины говорили спокойно, но даже Виола слышала напряжение и сомнение в их голосах. Рыдания Мэддокса стали ещё сильнее.

Виола чувствовала себя пассивным наблюдателем, казалась себе бесполезной. Вокруг было слишком много эмоций, слишком много утрат, а она никогда хорошо не справлялась с такими вещами.

– В ближайшее время мы узнаем ответы и сможем выдвигаться.

– Всего несколько минут.

– Он заполучил её, – сумел выдавить Мэддокс между всхлипами. – Этот ублюдок заполучил её. Я не знаю, где искать. Никаких следов... ничего... Только перо... всего лишь перо.

Один за другим воины отпустили его и медленно отошли. Мэддокс остался на полу, прикрывая рукой глаза от слишком яркого света над головой. Как же сильно он любил свою жену и ещё не рождённых детей. Виола и раньше предполагала это, когда видела их вместе, но то, что предстало перед ней сейчас, подтвердило её непонимание всей безграничной глубины их чувств.

– Отправимся на охоту, – впервые произнесла Камео с того момента, как они услышали крик Эшлин и рёв Мэддокса.

Виола хотела, чтобы воительница вообще ничего не говорила. Она потёрла грудь, пытаясь избавиться от ноющей боли, оставленной голосом Камео.

– Сегодня ночью, – прорычал тот, которого звали Рейес. На его шее был глубокий порез, из которого сочилась кровь. – Не позже.

– Нам удалось найти Амуна. Он на пути в Будапешт. – Страйдер, самый свирепый воин в комнате, практически дрожал. Его взгляд то и дело возвращался к жене, которая стояла неподалёку со своей сестрой, словно Страйдер нуждался в успокоении, что она здесь и в безопасности. – Он кое-что узнал. То, что укажет нам верное направление.

– А если с Амуном не получится, с этим делом справится Люциен, – сказала Анья, горделивая подружка Люциена, который отслеживал духовный след Галена.

– Гален не посмеет навредить Эшлин или детям. – Хайди, подружка Амуна, расхаживала вперёд и назад, слишком взволнованная, чтобы оставаться на одном месте.

– Гидеон и Скарлет возвращаются домой вместе с Амуном. Скарлет сможет сказать, дети всё ещё... всё ещё... – Аэрон провёл рукой по бритой голове. Он должен был с остальными искать Кейна, но остался по причине, о которой никто не узнает.

Виола была здесь не долго, но запомнила имена воинов, лица, демонов, которыми они одержимы, и способности.

Скарлет была хранителем Кошмаров и, входя в мир грёз, она могла найти ментальную дверь конкретного человека.

Закрытая ментальная дверь означала бодрствование. Открытая дверь – сон. А отсутствие двери – смерть.

Но Мэддокс и Эшлин были связаны, что означало, если умрёт один, то умрёт и второй, поэтому об Эшлин никто не задавался вопросом. Однако, дети... Не надо об этом. Также Скарлет могла убивать людей, пока они спали так, что и в реальной жизни они умирали. Возможно, этой ночью Гален сделает последний вздох.

Хотя, возможно, и нет. Если бы Скарлет могла войти в его сны, то уже покончила бы с Галеном, но Виола догадалась, что что-то её блокировало.

"Я могла забрать его."

"Хватит об этом", – нахмурившись, подумала Виола. Однажды она уже запрыгнула в поезд самолюбия, и не было пути назад.

Виола сосредоточилась. Воины. Да. Они не доверяли ей, и она слегка удивилась, что никто не предъявил ей обвинение в этом происшествии.

В конце концов, она была здесь чужой, и похищение произошло вскоре после её прибытия. Но Оливия, ангел, который заставил расслабиться их по поводу её приезда, сказала, что Виола не причастна к этому происшествию, и все без вопросов ей поверили.

Кроме Оливии, Скарлет, Аньи, всё ещё расхаживающей Хайди и Даники, обнимающей девочку Джили, здесь находились ещё две гарпии-сестры – Гвен и Кайя.

Гвен была возлюбленной Сабина, а Кайа – Страйдера. Сёстры стояли, склонив друг к другу головы, и шептались. Гален был отцом Гвен и, если довериться острому слуху Виолы – а он никогда её не подводил – Гвен планировала самостоятельно уничтожить папочку, вскрыть грудную клетку и вырвать его чёрное, гнилое сердце.

Просто её маленький способ реабилитироваться после когда-то проявленной перед ним мягкости.

– А парень, тот, который Торин, не заметил Галена ни на каких записях? – спросила Виола, вспоминая целую гору его компьютеров и мониторов.

Никто не посмотрел в её сторону и не обратил внимания на вопрос.

Демон Виолы начал царапаться, впиваясь своими острыми рожками в её виски, и Виоле пришлось подавить стон. Игнорирование являлось самым быстрым способом привлечь внимание Нарциссизма, и когда вниманием этого демона обделяли... о, святые небеса. За этим следовали неприятности. Всегда. Виола не хотела, чтобы вторая её половинка вылезла в разгар этого душераздирающего события, пробуждая всю её сущность.

– Нет никаких записей, – послышался тихий, нежный голос рядом с ней.

Виола резко развернулась. Она не слышала, чтобы к ней кто-то подошёл, но сейчас рядом с ней стояла высокая, стройная девушка с длинными, белокурыми волосами, которая выглядела хрупкой... испуганной. В её тёмных глазах плескалась боль... столько боли, которую вряд ли мог вынести один человек. Девушка посмотрела на Мэддокса, и по её бледной щеке скатилась слеза.

Виола думала, что встретилась со всеми жителями дома, но эту девушку она видела впервые. А та была укутана в одеяло, ткань которого тесно обхватывала её грудную клетку. В костяшках пальцев не было ни кровинки.

– Ты говорила с ним? С Торином?

Подбородок девушки так сильно дрожал, что она не могла ничего произнести и просто покачала головой.

– Тогда откуда ты знаешь о записях? А ещё лучше... кто ты?

Полилось больше слёз. Должно быть, они жгли кожу, потому что оставляли после себя красные дорожки на щеках.

– Я... я Легион. – Такой тихий, тихий шёпот.

Легион. Да, точно. Демон, который заключил сделку с дьяволом, который даровал ей человеческое тело. Сделку, которую она проиграла и вынуждена была вернуться в ад, где её подвергали самым страшным пыткам, насиловали, избивали, передавали по кругу и ещё больше издевались.

Виола посмотрела на девушку. Вгляделась в неё по-настоящему, тем способом, которым могла это сделать. Сквозь кожу, кости, прямо в душу. Легион умирала. Вообще-то, какая-то часть девушки уже умерла. Её воля к жизни была уничтожена. Легион была похожа на хрупкий листок, раскачивающийся на ветке, и следующего порыва ветра хватило бы, чтобы сорвать его и отправить в свободный полёт.

По природе своего рождения, Виола могла стать этим ветром. Всё, что ей требовалось сделать, это протянуть руку, обхватить запястье Легион и притянуть её ближе. Обычно, не так легко и просто. Тем не менее, готовность создавала большую разницу. Глубокий вдох, и от Легион ничего бы не осталось. Она перестала бы существовать на всех уровнях.

Возможно, Виола смотрела слишком долго или слишком пристально, потому что Легион начала дрожать, переступая с ноги на ногу, а затем, когда этого стало недостаточно, отступила назад.

– Я не сделаю тебе больно, – сказала Виола.

Легион остановилась, как будто Виола закричала. Бедная, сломленная девушка. Разбитая китайская фарфоровая кукла. Она ещё плотнее притянула одеяло, пытаясь завернуться в него и спрятаться.

– Люциен. – Облегчение Аньи после появления хранителя Смерти ощутимо заполнило комнату.

Виола обернулась, наблюдая, как низшая богиня бросилась в объятия своего мужчины. Он притянул её к себе с непреклонной силой. Их любовь была осязаема.

И снова у Виолы заныло в груди. Как же она хотела этого. Хотела так сильно, что убила бы, только бы получить желаемое. Но, естественно, этого она никогда не получит. Виола обречена любить себя, и только себя.

Все в комнате замерли, ожидая услышать, что воин скажет, настолько напряжённые, что их тела готовы были сорваться с места. Покрытый шрамами воин посмотрел на них, открыл рот и закрыл его.

– Просто скажи это, – приказал Мэддокс. Он поднялся на ноги, проверил обойму в одной из своих пушек. – Скажи, что ты узнал.

Поджав губы, Люциен начал заново осматривать комнату. На этот раз его взгляд остановился на Легион, которая храбро придвинулась к Виоле.

– Легион, милая, – сказал он тоном таким нежным, которым мог разговаривать с ребёнком, который заперся в шкафу, боясь монстра, ожидающего его под кроватью, – поднимись в свою комнату. Это не для тебя. Хорошо?

После того, как все повернулись к Легион, она поникла под таким вниманием, развернулась и убежала прочь. Прошло несколько мучительных ударов сердца, прежде чем Мэддокс сломался.

– Расскажи мне. Сейчас же.

Люциен ещё крепче прижал к себе Анью.

– Гален не пытался скрыться. Он знал, что я последую за ним, поэтому поджидал меня. Эшлин с ним не было, – добавил он, когда Мэддокс открыл рот, чтобы что-то произнести. – Гален сказал, что я не долго смогу его преследовать, что я нашёл его лишь потому, что он позволил это сделать. И он оказался прав. Позже я пытался, но не смог. Прости.

– Расскажи мне! – Мэддокс спрятал пистолет и достал два ножа. Один из них он сжимал за лезвие, а не за рукоять, и на его ладони уже был глубокий порез. Мэддокс, казалось, не замечал, как капала кровь. – Покончим с этим.

Жёсткий кивок. Люциен выглядел так, словно каждое слово давалось ему с трудом и причиняло боль.

– Гален сказал, что она в безопасности... пока. Он отправит видео, доказывающее это. Гален сказал... сказал... если мы хотим вернуть Эшлин живой, то взамен должны отдать Легион.

Виола не была уверена, что кто-либо ещё услышал вздох и быстрые шаги за разрушенной стеной, но она услышала. И она знала, что Легион не поднялась в свою комнату. Она прокралась обратно и подслушивала. Однако, теперь она уже на пути к своей комнате и ищет убежище в её стенах.

Воины начали спор. Слова сыпались между ними с автоматной очередью.

– Где он хочет встретиться? Когда? – спросил Мэддокс.

– В Риме. В Храме Неназываемых. Завтра. В полночь, – ответил Люциен.

– Перенеси меня туда. Сейчас же, – сказал Мэддокс.

– Будь благоразумным, – произнёс Страйдер. – Это типичные ублюдки, и если они на его стороне...

– Мне плевать! Пойду по вашим головам. Мне плевать на всех, кроме моих женщины и детей. И ты перенесёшь меня туда, я выслежу Галена, а когда доберусь до него, то убью. Слышишь меня? Перенеси меня на тот остров. У тебя на это пять секунд, иначе я за себя не ручаюсь, и тогда никто в этом мире или другом не сможет помочь смертным, вставшим на моём пути.

Решив не дожидаться ответа Люциена, Виола выскользнула из комнаты. Этого никто не заметил, что ещё раз задело её Нарциссизм.

– Будь хорошей девочкой, – сказала Виола второй половинке себя, – и я покажу, какая ты миленькая.

Демон прыгал вверх и вниз в её голове.

"Когда?"

"Скоро."

"Сейчас", – захныкал демон.

"Скоро."

"Сейчас", – послышалось требование.

"Никогда."

"Скоро?" – Ещё одно хныканье.

"Скоро. У тебя слишком большие запросы."

Виола последовала за духовным следом Легион – Люциен не единственный владел таким талантом – и переместилась в её комнату. Девушка расхаживала по помещению, её волосы дико развивались позади неё. Она не оставила одеяло, а ещё сильнее прижала его к себе.

– Я не могу, не могу, не могу. Я не могу уйти. Не могу отправиться к нему.

– Легион, – нежно произнесла Виола. Да, ей было не по себе от чувств других людей, но она заглянула в душу этой сломленной куклы и хотела помочь.

Как странно. Когда-то Виола питалась душами, их энергией. Она осушала их, уничтожала. Однако, однажды она взяла не ту душу не в то время – единственное ужасное воспоминание, которое ей удалось сохранить – и обнаружила себя запертой в Тартаре. Затем, конечно, её соединили с Нарциссизмом, и единственная душа, которой она могла питаться, стала её собственной.

Как и часть тела бессмертных, душа Виолы восстанавливалась, и девушка продолжала ею кормиться. Но душа никогда не восстанавливалась полностью, потому что Виола никогда, по сути, не прекращала есть. Из-за отсутствия лучшей альтернативы. Поэтому, в основном, Виола была человеком и духовным каннибалом, и никогда не интересовалась другими.

"Зачем она снова сюда пришла? Она должна уйти."

Легион посмотрела на неё тёмными глазами, полными слёз и ноги Виолы приросли к месту.

– Я не могу. Не могу этого сделать. Он захочет прикоснуться ко мне. Причинить мне боль. Я... не могу.

Легион помчалась в ванную, согнулась над унитазом и её вырвало. Виола, наконец, смогла шевелить ногами, но не ушла из комнаты. Она зашла в ванную, придержала волосы девушки, и поняла, что ту на самом-то деле и не вырвало. Просто было нечем. Бедняжка, должно быть она неделями не ела приличной еды.

Казалось, бесконечное страдание длилось часами. Между рвотными позывами Легион рыдала. А когда переставала плакать, её начинало так трясти, что был слышен стук зубов. Никто не подошёл к двери её спальни, и Виола решила, что Повелители предпочли не отдавать девушку за освобождение Эшлин.

К счастью, в конце концов, нервный срыв Легион иссяк. Она сгорбилась над унитазом и больше не смогла выдавить из себя и слезинки.

Виола отступила, но эти красные, опухшие глаза следили за ней.

"Мне действительно пора уходить", – подумала Виола. Она пробыла в комнате слишком долго, чтобы вернулось внутреннее беспокойство.

– Я скажу воинам, что ты в затруднительном положении, ладно? – Мэддокс, возможно, попытается убить её за подобные усилия, но Нарциссизму необходимо внимание, и не важно какое.

– Я не могу уйти, не могу уйти, – шептала Легион. – Он был здесь, я почувствовала его, поняла, что он здесь, но не могла выдавить и звука, не могла выдать своё присутствие, не могла даже закричать, хотя мне хотелось кричать, и кричать, и кричать. Я спряталась под кроватью. Я должна была закричать, должна была закричать.

Слова Легион были насыщены чувством вины – эмоцией, с которой Виола отказывалась связываться.

– Да, понятно... гм, удачи тебе с этим. Приятно было познакомиться и всё такое. – Виола сделала шаг, затем ещё один, пятясь к выходу. Она не заводила дружбу. Никогда. Ни с кем. Особенно, не со сломленными китайскими куклами, которые требуют слишком много времени и усилий.

Глаза Легион не успели высохнуть от слёз, как начался новый поток.

– Но я не могу оставить с ним Эшлин. – Легион всхлипнула. – Она такая милая, и детки... однажды она позволила мне почувствовать, как они толкаются. Она в любой день может родить. Ей нужно вернуться домой. Мэддоксу нужно, чтобы она вернулась домой. Что мне делать?

Виола так сильно хотела достать свой телефон, задать вопрос в блоге и дальше следить за последующим потоком советов, но также сильно, как она хотела покинуть эту комнату, она хотела остаться в крепости.

При всех своих недостатках Повелители не пытались навредить ей. Не заставляли смотреть в зеркало, и они крайне обожали её. Ну, ладно, возможно последнее и не было правдой, а всего лишь заслугой демона Виолы. Но ничто не является ложью, если вы в это верите. Поэтому, да, Повелители её обожали.

– Думаю, ты должна, гм, следовать велению своего сердца? – О, дерьмо. Полный отстой. Девушка не знала, чего хотело её сердце, поэтому и спрашивала совета.

– Что бы ты сделала? – спросила Легион.

Виола предположила, что могла сочинить милую речь о том, что всегда готова помочь другим. Парни внизу, вероятно, предпочли бы это. Вот только проблема в том, что ложь кому-то, за исключением себя, создавала неприятности, а Виола ненавидела неприятности.

– Я бы спасла себя, и не важно, что пришлось бы пожертвовать теми, кто меня окружает. Хотя, я всегда только о себе и заботилась, поэтому... – Виола пожала плечами. – Решать тебе. Кого ты любишь больше? Себя или тех, кто тебя принял?