Секрет успеха

13

— Твой дизайнер, — повторил Флетчер ровным голосом.

Так кажется спокойной поверхность полуденного моря, но в глубине таятся неведомые, необузданные силы. Чар по его тону догадалась, как он расстроен, но не могла понять чем.

— Да, мой дизайнер, — подтвердила она, удивленно глядя на Флетчера. — Я наняла его около месяца назад, но он приступил к работе только на прошлой неделе. У него есть прекрасные работы.

Чар нервно засмеялась, не вполне понимая, что произошло и почему вдруг в их отношениях опять появилась трещинка. Но она видела, что это случилось. Улыбаясь, с ласковым вопросом в глазах, она подошла к Флетчеру и обняла его за талию.

Придерживая фотоаппарат, он смотрел на нее сверху вниз, не отвечая на ее ласку. С опущенными густыми ресницами, бросающими густые тени вокруг глаз, с черными волосами, упавшими на лоб, он вдруг показался ей зловещим предвестником беды. В его глазах, цветом напоминавших расплавленную смолу, ничего нельзя было прочитать. Они были непроницаемы.

— Понимаю, — сказал Флетчер и высвободился из объятий Чар.

Он излишне внимательно принялся изучать фотоаппарат, проверил крышку объектива, словно это было самое важное занятие на свете.

Он направился к выходу, но, сделав несколько шагов, остановился на мраморной террасе перед дверью. Чар с ужасом следила за Флетчером. Он вдруг показался ей таким одиноким, несмотря на то что их разделяло расстояние в несколько шагов. Он стоял, широко расставив ноги, в глубокой задумчивости, сильный, стройный, с прямой спиной и черными, спадающими на лоб волосами, и был похож на генерала, изучающего поле предстоявшего сражения. Чар видела его насупленное лицо в профиль, напоминавший серп молодой луны на ночном небе.

Ей показалось, что в доме потемнело, словно туча закрыла солнце, она даже готова была в этом поклясться. Но за окном все сверкало, яркий солнечный свет слепил глаза, и она поняла, что ошиблась. Нахмурившись, засунув руки в карманы шортов, она подошла к Флетчеру. Сердце подсказывало ей, что он опять чем-то недоволен. «Интересно, — подумала она, — как быстро у него меняется настроение». Может быть, раньше, ослепленная любовью, она этого просто не замечала?

— Он у меня работает, Флетчер. Между нами ничего нет, я клянусь тебе.

Флетчер невесело засмеялся. Он даже не взглянул на Чар. Он не мог. Он так любил ее, а теперь должен был оставить свою любовь. Последнее приводило его в отчаяние, и в эту минуту он хотел, чтобы их любви не существовало вовсе. То, что он должен был произнести, казалось неимоверно трудным. Он поднял на нее глаза, полные слез, которые уже подступили к горлу, кипели в груди. Он никогда раньше не испытывал ничего подобного и надеялся, что ему не придется так страдать в будущем.

— Чар, меня не оставляет одна мысль, — устало вздохнул Флетчер.

— Флетчер, о чем ты? Чем я опять тебя расстроила? Почему каждый раз, когда мне кажется, что наши отношения достигли наивысшей точки, что мы оба счастливы, какое-нибудь мое слово или действие приводит тебя в это ужасное, мрачное настроение?

— Это не настроение, Чар. Это отчаяние. Я так люблю тебя, Чар, и поэтому так больше продолжаться не может.

Флетчер умолк. Он не мог произнести ни звука. Чувства, разрывавшие его душу, были слишком сильны, их нельзя было выразить словами. Он любил не только каждый дюйм ее прекрасного тела, но и каждый всплеск ее фантазии, позволявшей открывать красоту в том, в чем другие видели только кусок ткани. Такой была прежняя Чар. Но теперь многое изменилось, и она смотрела на мир другими глазами, ослепленная рационализмом и экономической целесообразностью. Она безжалостно рассталась с лучшей частью своего «я», своей натуры, чтобы…

— Флетчер, я тоже люблю тебя. Я ни к кому и никогда не испытывала таких чувств. Как ты не понимаешь?

Чар подошла совсем близко и, взяв его за руки, пыталась заглянуть ему в лицо. Флетчер отвернулся. Он не мог и не хотел видеть ее глаз, полных тревоги, но Чар не сдавалась. Обойдя Флетчера, она оказалась с ним лицом к лицу.

— Не отворачивайся, Флетчер, не отворачивайся от меня, если я тебе действительно небезразлична, как ты говоришь. Это несправедливо и малодушно. Я никогда не думала, что ты можешь быть таким жестоким.

Флетчер неожиданно понял, что у Чар есть все основания упрекать его. Она была права. Их связывало такое глубокое, сильное чувство… Просто они не могут быть вместе. И чтобы облегчить, унять эту боль, нужно быть честным до конца. Обхватив ладонями ее прекрасное лицо, он старался сохранить в памяти каждый его дюйм, каждую черточку, каждую еле заметную морщинку. Потом, наклонившись, Флетчер поцеловал Чар нежно и печально. Он прощался с ней, и это был его последний поцелуй.

— Ты права, Чар, — сказал он, отпуская ее и поправляя на плече ремешок фотоаппарата. — Я обязан быть честным. Я должен был признаться себе в этом еще несколько месяцев назад. Это Пилар заметила, что мне не хватало мужества посмотреть правде прямо в глаза. И тогда с ее помощью я смог разобраться, в чем был не прав, и признался тебе во всем. Я ревновал тебя к твоему новому положению, к тому интересу, к той страсти, с которой ты отдавалась работе. Я хотел быть частью той силы, которая создавала «Броуди Дизайн». Я знал, зависть — глупое чувство, но тогда ничего не мог с собой поделать. К счастью, теперь все это прошло. Но Пилар была права, я действительно завидовал твоему успеху. Ведь когда-то и у меня была крупная компания. Пилар знала, что семь лет назад я все бросил. И все-таки в одном она ошибалась.

— Ну ничего, мы придумаем, как справиться с твоей ревностью, — уверяла его Чар, хватаясь за последнюю соломинку. Она была так несчастна, что готова была расплакаться.

Флетчер грустно покачал головой. Губы его изогнулись в горькой улыбке.

— Мы не сможем ничего придумать, любовь моя.

— Сможем, мы вместе все исправим, Флетчер, — в отчаянии прошептала Чар.

— Нет.

Флетчер произнес это резкое слово так твердо, что Чар невольно съежилась, но не от страха, что он уйдет, а от сознания, что Флетчер четко представлял свое будущее. И он был там один, без нее. Неожиданно Чар начала сотрясать крупная дрожь, словно во время озноба. Флетчер обнял ее и не выпускал из своих рук, пока она не перестала дрожать.

— Ты ошибаешься, — всхлипывала Чар у него на груди.

— Нет, это Пилар ошибалась. Она говорила, что твое чрезмерное увлечение работой естественно, что со временем это пройдет и ты успокоишься, найдешь золотую середину и вновь станешь той женщиной, в которую я влюбился когда-то. Она клялась мне, что ты не изменилась. Она говорила, что мне это докажет время.

— Она была права, Флетчер. Конечно, права. Мы были так счастливы эти последние несколько недель. Я наняла Джерри и других сотрудников, чтобы самой меньше работать. Ты должен был заметить, что у нас появилось время друг для друга…

Флетчер прижал голову Чар к своей груди, провел горячей ладонью по ее шелковистым волосам. Наклонившись, он поцеловал ее в затылок.

— Ничего не говори, — ласково приказал он. — Мы только делали вид, что счастливы. Мы были заняты только собственными чувствами и больше ни о чем не говорили, ничего не обсуждали. От напряженности, натянутости в отношениях, Чар, нас избавляла только физическая близость. Но как бы прекрасна она ни была, ею все не исчерпывается. Ты изменилась, и я не могу с этим смириться. Ты с легкостью предала свой талант. И когда это случилось, не осталось почти ничего от прежней Чар.

— Я не понимаю тебя. — Чар откинула голову и посмотрела Флетчеру прямо в глаза. Ее голос сорвался, когда она увидела его лицо, исказившееся от боли.

— Чар, ты наняла кого-то, кто будет создавать модели вместо тебя, — продолжал Флетчер. — Как ты не понимаешь, что совершила при этом ужасную ошибку? Ты — модельер, в этом твое призвание, а ты позволяешь какому-то идиоту с конским хвостом творить для тебя, ты ставишь свое имя на его рисунках. Ты похожа на мать, которая говорит, что любит своего ребенка, а сама, бросив его на няню, сидит в банке и считает деньги. Ты ставишь финансовые проблемы на первое место, а творчество отодвинула на второй план. Ты каждому, с кем сталкиваешься в жизни, присваиваешь номера по степени значимости. Росс и эта кучка профессионалов, работающих на тебя, идут под номером один. Я не собираюсь стоять здесь и ждать, когда наступит моя очередь. Мне нужна жизнь, чтобы жить, ты нужна мне, но только в том случае, если я буду твоим равноправным партнером в жизни. А сейчас мы идем параллельными дорогами, и я не вижу точки, в которой они могут пересечься.

Чар попыталась протестовать, но не могла выдавить из себя ни звука. Она оттолкнула Флетчера, ее переполняла ярость, ее бросало то в жар, то в холод. Все исчезло: океан, голубое небо, прекрасный дом на берегу. Разум покинул ее. Она не слышала, что он говорил на самом деле. Флетчеру была нужна беззаботная женщина, которая смеялась бы и делала наброски, сидя рядом с ним. Он мог бы примириться с другими сторонами ее жизни, если бы она вернулась к творчеству. Но Чар из его слов не поняла ничего, ее разозлила его самоуверенность, его нетерпимость.

— Ты — ублюдок, — закричала она. — Как ты смеешь стоять здесь и упрекать меня в том, что я продала свою душу за деньги и славу? Если ты так думаешь про меня, то знай: ты ничуть не лучше. У тебя куча денег, полученных от продажи твоей компании, и теперь ты — обыкновенный дилетант, бегающий с фотоаппаратом и щелкающий все подряд. А ты воображаешь, что все это останется для истории. Расстанься со своими миллионами, Флетчер, и тогда посмотрим, сколько ты заработаешь как фотохроникер.

Чар сделала шаг вперед, потом отошла назад, она решила облегчить душу и высказать Флетчеру все, что мучило ее.

— Кто, черт возьми, дал тебе право судить меня? Ты ведешь себя как шут, ты это понимаешь? Мне кажется, что передо мной персонаж из плохой мыльной оперы. «О, Чар, ты растеряла лучшее, что в тебе было», — передразнила она Флетчера, сверкая глазами, и он опешил от ее ярости. — А сам ты в кого превратился? Слушай, ты ни с кем не можешь ужиться. Я ни на минуту не поверю, что ты избавился от зависти. Я думаю, ты завидуешь все сильнее, скоро ты станешь рабом этого чувства, хотя и не понимаешь этого. Ты ненавидишь мой успех, набрасываешься на меня со своими глупыми упреками!

Чар вся дрожала от гнева, ее глаза сверкали. В глубине души она понимала, что ее поведение — лишнее доказательство той правды, которую Флетчер так мягко пытался довести до ее сознания. Но Чар не могла даже допустить мысли, что он прав. Если бы она посмотрела на себя со стороны, то, наверное, ослабила бы напор, с которым окунулась в дела своей едва оперившейся компании. Ведь на самом деле она, Чар Броуди, — дизайнер из маленькой мастерской на острове Коронадо. Подавив страх, загнав его в самый дальний угол своей души, Чар посмотрела на Флетчера.

— У тебя не хватило мужества управлять своей компанией, а теперь ты хочешь участвовать в моих делах. Или ты хочешь, чтобы, подобно тебе, я все бросила, потому что мой успех тебя расстраивает, напоминает о твоем провале? Нет, Флетчер, этого не будет. Я не собираюсь стоять здесь и смиренно выслушивать твои упреки. Вряд ли ты можешь трезво судить обо мне или о чем-нибудь еще. Ты говоришь, что любил меня. Почему? Потому что я боролась за свое будущее. Но разве борьба входит в круг твоих жизненных ценностей?

Флетчер, не отвечая на ее упреки, направился к лестнице, ведущей к дороге. Чар взвилась, ее бесило, что она не видит его лица.

— Оглянись, Флетчер! Посмотри на меня!

Он молча подчинился. Чар стояла совсем рядом, с пылающими щеками и горящими глазами. Как она была прекрасна! В ней все было совершенным даже в беспощадном, ярком свете солнечного дня. И он любил ее. И ненавидел ее и себя. Как он хотел, чтобы ничего этого не было. Чтобы их отношения никогда не подвергались испытанию ни деньгами, ни властью. Но им пришлось пройти через эти искушения, и оба потерпели неудачу. Инстинктивно Флетчер поднял фотоаппарат и сделал еще один последний снимок.

— Чар, мы — не те, за кого себя выдаем, — сказал он, опустив фотокамеру. — Мы хотим казаться лучше, чем есть на самом деле. И я не так ужасен, как следует из твоих слов. Но есть вещи, на которые мы смотрим по-разному. Мне необходимо, чтобы ты меня понимала и ценила, разделяла мои творческие устремления. Я думал, что ты ждала от меня того же. Но ты хочешь, чтобы наше существование протекало вдали от реальной жизни. Когда ты доверила этому парню разрабатывать новые модели, ты лишилась самого главного. Я скорее дал бы отсечь себе руку, чем доверил бы кому-то фотоаппарат, и, стоя рядом, стал подсказывать, что и как снимать. Я любил всю тебя, Чар, не только твою прекрасную телесную оболочку, но и твою энергию, твой интеллект, твой талант, твою душу.

Чар не могла позволить ему уйти, оставив ее в тишине, где звенели его последние слова.

— А я любила человека, который достаточно знает мир, чтобы не мешать другим искать свое место в жизни, — парировала она. — Я любила справедливого, умного мужчину, который из увиденного им старался отразить самое интересное и важное в своих фотографиях. Думаю, я — единственное существо, в котором, по твоему мнению, ничего не должно меняться. Разве не так, Флетчер? За всеми этими разговорами о равенстве полов, о взаимопонимании, о встрече двух родственных душ на самом деле скрывается желание видеть в женщине только женщину, а в мужчине — мужчину.

Флетчер грустно покачал головой.

— Ты знаешь, что это не так. Давай прекратим этот разговор. Я очень много думал о наших отношениях, стремясь понять, что меня в них не удовлетворяло. А ты ни о чем не задумывалась. Ты просто надеялась, что, раз мы любим друг друга, все будет прекрасно. Мы не должны бояться расставания, если все так складывается. Пойми это, Чар. Да, это невыносимо больно, но будет еще больнее, если мы попытаемся сохранить все, как есть. Пойми, Чар. У нас нет другого выбора.

Чар била дрожь, внезапная боль пронзила ее с головы до ног, пальцы похолодели. Она хотела закричать, кинуться к Флетчеру на шею, умолять его, чтобы он изменил свое решение. Но в следующую минуту она была готова бежать от него, чтобы никогда больше не видеть его лица, забыть об их любви, о чувствах, которые она испытывала, растворяясь в его объятиях. Нерешительность, боль и гнев боролись в ее душе, но Чар пыталась справиться с ними. Она сжала пальцы в кулаки, слезы слепили ее. Вместо Флетчера, стоявшего на несколько ступенек ниже ее, она видела только расплывчатый силуэт. Но и этого было достаточно, чтобы понять, как ему больно, какую пустоту скрывает он в своем сердце. Нет, она не была в этом виновата.

Чар гордо вскинула голову. В том, что их любовь умерла, виновата не она. Может быть, это было просто любовное приключение. Как она была глупа, что верила всей этой чепухе о вечной любви, мечтала о ней всю жизнь. Медленно, обдумывая каждое слово, Чар сказала, пытаясь сдержать дрожь в голосе:

— Значит, вот в чем дело. Все кончено. Просто потому, что ты решил: я не соответствую твоим ожиданиям.

— Это не мои ожидания. Ты живешь в разладе со своим собственным «я».

Чар прервала Флетчера, подняв руку.

— Избавь меня от философской дискуссии. Я больше ничего не хочу слышать. Я сейчас только возьму сумочку и отвезу тебя в Коронадо. Мы расстанемся, как цивилизованные люди, пусть будет так. Но, Флетчер… — Чар неожиданно умолкла. Слезы катились по ее щекам, душили ее, не давали говорить. Порывисто вздохнув, Чар продолжила: — Но помни, Флетчер, когда будешь думать обо мне и о нашей любви. Помни: ни один человек не может изменить другого по своему желанию. Люди меняются только под влиянием обстоятельств, чувств и окружения. Они прислушиваются к мнению тех, кому доверяют, на чей совет и поддержку рассчитывают в трудные минуты. Может быть, мы были рождены, чтобы любить друг друга в этом суровом мире. Но встретившись, оказались слишком эгоистичными, чтобы дать друг другу то, в чем нуждался каждый из нас.

— Ты права, Чар. Я знаю, я оказал тебе плохую услугу, ожидая от тебя того, на что ты не была способна. Но я знаю также, что не смогу следовать за тобой туда, куда ты сейчас идешь. Мне не нравится то, что с тобой происходит, и меня не устраивает то, что происходит со мной.

Чар опустила голову. Ей хотелось закричать, броситься на Флетчера с кулаками и колотить его в грудь, пока не утихнет ее боль, не отступит гнев, заставить его понять наконец, что она не изменилась, что она такая же, как была раньше. Но вместо этого Чар пробормотала:

— Пойду возьму ключи.

— Оставь, не надо, — Флетчер отверг ее предложение, — я доберусь сам.

И он ушел. Потрясенная, Чар смотрела ему вслед. Он предпочел остаться один так далеко от дома, вместо того чтобы провести с ней в автомобиле всего один час. Пусть будет так, Флетчер. Через несколько минут он подошел к повороту дороги и скрылся из вида. Чар не могла видеть гримасы страдания, исказившей его лицо, не могла слышать стонов, срывавшихся с его дрожавших губ. Он шел все быстрее, боясь, что не выдержит и бросится назад, к ней, потому что без Чар ему было так одиноко на этой земле.

Ничего этого Чар не знала. Она знала только, что он ушел от нее легко, без сожаления. А она осталась одна на пустынном берегу бескрайнего океана, перед неправдоподобно красивым мраморным домом, который не мог услышать ее жалоб. Колени ее подогнулись, она опустилась на пол и зарыдала. Прислонившись лицом к холодному мрамору балюстрады, обрамлявшей террасу, она заливалась слезами. Когда они наконец иссякли, Чар поняла одно: без Флетчера у нее не было больше ничего, кроме «Броуди Дизайн», и» Броуди Дизайн» останется с ней навсегда.

— Кэрол, немедленно соедини меня с Россом.

Чар вихрем пронеслась мимо стола Кэрол и бросила указание своей помощнице, даже не взглянув на нее. Был конец рабочего дня, и служащие заканчивали последние дела, собирались домой.

Четыре часа Чар сидела на террасе своего нового дома, плакала, всматривалась в даль, ждала. Как глупо с ее стороны было надеяться, что он вернется, думать, что это был очередной приступ плохого настроения, уныния, меланхолии… Как всегда, когда она думала о Флетчере, у нее не хватало слов.

По крайней мере, она не убегала ни от каких жизненных испытаний. Ему не нравилось руководить компанией, и он бросил ее, спрятался за объективом фотоаппарата. Ему не нравилось, как развивались их отношения, и он ушел. Но она ему еще покажет! Она не даст ему так легко уйти! Память о ней не позволит Флетчеру выбросить ее из своего сердца. Она продемонстрирует ему, как надо управлять компанией. Куда бы он ни пошел, везде перед ним будет ее лицо, в каждом магазине он будет видеть ее работы. Она создаст такие модели, которые приведут Флетчера в восторг, и тогда он наконец поймет, что ошибался. Тогда он наконец… Неожиданно слезы опять подступили к горлу. Сердце вновь сжалось от страха, который, казалось, оставил ее навсегда. Без Флетчера она не могла быть прежней Чар Броуди. Без Флетчера она ничего этого сделать не могла. В голове было пусто, карандаш валился из рук, она не могла придумать ни одного нового платья. Нет, придется действовать по-другому. Ей нужен был Росс и…

— Кэрол!

Молодая женщина бесшумно появилась в дверях кабинета.

— Ты не должна на меня кричать, — тихо произнесла она.

Чар сделала вид, что не расслышала ее слов, она боялась поднять глаза на свою помощницу. Чар не сомневалась, что, если она посмотрит на Кэрол, та сразу заметит ее неуверенность, поймет раздирающие ее противоречия. Нет, в ее положении никто не позволил бы себе проявить слабость перед подчиненными. Если это случится, она потеряет их доверие, и они тоже уйдут от нее, как и Флетчер. Поэтому, опустив глаза, Чар листала папку с документами.

— Соедини меня с Россом прямо сейчас. День кончается, мне нужно с ним поговорить.

— Чар, в чем дело? Я с удовольствием выполню твою просьбу, но…

— Кэрол, — резко оборвала ее Чар. — Почему ты задаешь мне вопросы? Я сказала, что мне от тебя нужно, и жду, когда ты выполнишь поручение.

Кэрол с горькой усмешкой посмотрела на своего босса. Она никогда не думала, что Чар Броуди может дойти до такого. Кэрол задумчиво покачала головой и решила покончить с той проблемой, которая уже давно мучила ее.

— Я не знаю, что тебе на самом деле нужно, Чар, но уверена, что все это меня больше не устраивает. Я думаю, будет лучше, если ты найдешь себе другую помощницу. Я ухожу. И если другие твои старые служащие не дураки, они тоже уйдут. Ты обращаешься с нами так, словно мы твои рабы, а все время ждешь от нас благодарности. Да, ты повысила нам зарплату, я даже не ожидала от тебя такой щедрости, но это не сможет меня удержать. Раньше ты всегда хвалила нас, если работа удавалась. Что же случилось теперь? Что произошло с прелестной, милой женщиной, которая всем говорила «пожалуйста» и «спасибо»? Перед тобой открылись небывалые возможности, Чар. Но чем лучше идут дела в «Броуди Дизайн», тем ниже опускаешься ты. Я пришлю кого-нибудь за своим чеком, приходить сюда я больше не хочу.

И, повернувшись на каблуках, Кэрол вышла так быстро, что у Чар не было ни секунды на размышление. Она не задумываясь бросилась за молодой женщиной и остановила ее у самого выхода.

— Кэрол, прости. Ты не можешь сейчас уйти. Ты мне очень нужна. Я… — Во рту у Чар все пересохло, глаза бегали по сторонам, она не сомневалась, что каждый, кто находился в офисе, с любопытством наблюдает за ней. Она понизила голос. — У меня сегодня был ужасный день, и, наверно, поэтому я сорвалась на тебе. Но, Кэрол, это больше не повторится. Ведь ты была со мной с самого начала. Разве ты не понимаешь, что без тебя все здесь изменится, станет другим?

— Чар, здесь и так все стало другим, но только из-за тебя. Я должна уйти. Может быть, кого-то это и устраивает, но я чувствую, что прежде, чем станет лучше, будет еще хуже. — Кэрол подошла к двери и, взявшись за латунную ручку, обернулась. — Постарайся вспомнить, как мы работали до того, как ты стала богатой и знаменитой, Чар. То было замечательное время. Тогда ты умела слушать. Ты тогда не считала, что на свете нет ничего важнее, чем деньги. Я думаю, раньше ты была счастливее. И мы тоже. До свидания!

С этими словами Кэрол покинула «Броуди Дизайн». Она оставила Чар одну в роскошном офисе, среди сотрудников, которых та знала всего несколько месяцев.

— Мисс Броуди?

Несколько секунд Чар стояла неподвижно. Из оцепенения ее вывел приятный голосок. Это была одна из молодых девочек, не старше восемнадцати лет. Чар подняла на нее глаза и посмотрела отсутствующим взглядом. Наконец она поняла, что секретарша держит пачку розовых листков с факсами. Чар никогда не разговаривала с этой девушкой с тех пор, как та пришла к ней на работу. Она даже не знала, как ее зовут.

— Спасибо, я займусь этим прямо сейчас, — пробормотала Чар и, беря корреспонденцию, посмотрела темноволосой девушке прямо в глаза. Та улыбнулась и кивнула. Чар немного успокоилась и, пройдя по коридору в свой кабинет, сама набрала номер Росса.

— Росс? Это Чар. Ты мне нужен. Я хочу, чтобы имя Чар Броуди вошло в каждый дом. И чтобы это произошло как можно быстрее. Можешь помочь?.. Поужинать? Хорошо. За ужином все и обсудим.

Она осторожно опустила трубку. С помощью Росса ее имя будет повсюду. Флетчер не сможет от нее спрятаться и очень скоро поймет, от какой женщины он ушел.