Секретарша из романа

Глава десятая

Это всё равно что вернуться обратно в университет на пары по литературе.

– Что вы об этом думаете, Натали?

Я прочищаю горло.

– Знаете, в таких вещах самое важное – это отличать фантазию от реальности. Большинство читателей, и, пожалуйста, обратите внимание на ключевое слово здесь, хочет читать о таких парнях, с которыми они никогда бы не вступили в отношения в реальной жизни. И не потому, что эти парни недосягаемы, а потому что в реальной жизни из них получились бы ужасные партнёры. Поэтому вы придумываете эту фантазию о контролирующем всё плохом парне, который на протяжении истории становится кем-то другим, но не теряет при этом своих ключевых черт. Он точно знает, когда проявить настойчивость, а когда уступить.

Ну и чушь же я мелю. Последний раз, когда я несла такую ахинею, я пересказывала эпизод «Вилочки» [26] . Не спрашивайте меня, какого чёрта «Легенда о Сонной Лощине» вообще делала в списке литературы для студентов университета, но хвала Богу за малые милости.

Один из слушателей спрашивает, беря в руки микрофон:

– Но не кажется ли вам, что всё меняется? Что плохие парни перестали быть популярны? Я всё чаще слышу, как читатели говорят о том, что хотели бы читать про хороших парней.

Кто-то откашливается.

Изи бросает взгляд на список докладчиков.

– Кто-нибудь хочет высказаться?

– Что ж, – слышу я свой голос, – безусловно, всегда будут те, кому хочется чего-то другого. Но и не то, чтобы доминирующие плохие парни были чем-то новым. Это «мне на всё насрать» отношение, простите мой французский, всегда было и всегда будет сексуальным. Оно сигнализирует о власти и контроле. Оно говорит о том, что этот мужчина будет бороться за вас, поддержит вас даже тогда, когда весь остальной мир обернётся против вас. И если он чего-то захочет, он будет этого добиваться. Если вы внимательно присмотритесь к тем нескольким популярным книгам, в которых главными героями действительно являются хорошие парни, то заметите, что и они тоже обладают этими качествами. Они просто чуть-чуть более мягкие по натуре.

– Хороший аргумент, – говорит Изи. – Секция почти подошла к концу, но, думаю, у нас есть время на ещё один вопрос.

Я поднимаю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как появившийся из ниоткуда Эдриан уламывает следующую в очереди женщину отдать ему микрофон.

О, да ради всего святого.

– Меня интересует феномен миллиардеров, – говорит он, удерживая мой взгляд своим. – Многие читатели говорят, что хотели бы читать об обычных парнях и что устали от миллиардеров до такой степени, что отныне будут избегать все книги, в которых слово «миллиардер» упоминается в заголовке или в аннотации. Считаете ли вы, что мы достигли той точки, когда такой герой приносит книге скорее вред, чем пользу?

Изи бросает на меня взгляд, как будто спрашивая, не подговорила ли я его задать этот вопрос. Я слегка качаю головой.

– Что ж, – говорит она, – мне не хотелось бы утруждать вас снова, Натали, но вы здесь эксперт по любовным романам о миллиардерах. Что скажите?

Я пожимаю плечами.

– Во многих книгах герои являются миллиардерами, просто не везде об этом говорится прямо. Полагаю, сейчас и правда лучше иногда не выставлять этого напоказ, но сами образы таких героев как использовали, так и продолжают использовать. Эти герои могущественны, но изолированы. И, мягко говоря, они немного странные. Как все мы знаем, «эксцентричный» – это то же самое что странный, только с деньгами.

В аудитории раздаются смешки.

– Мы просто нашли для них новое слово. Сегодня мистер Дарси был бы миллиардером. То же самое можно сказать про всех тех герцогов, лэрдов и нахальных принцев из старых серий «Арлекина» [27] . Они щёлкают пальцами, и вы кончаете.

Эдриан самодовольно усмехается.

– Но я думаю, что читательская аудитория у них всё ещё есть, – продолжаю я, игнорируя его, даже несмотря на то, что заливаюсь краской. – Нельзя угодить всем и всегда, но читатели романов о миллиардерах никуда не денутся.

Он продолжает мне улыбаться.

Изи объявляет об окончании круглого стола, и нам аплодируют. Я вижу, как Эдриан пробирается через толпу ко мне, и ещё до того, как я успеваю встать, он кладёт руку мне на плечо. Все остальные восприняли бы это как дружелюбный жест, может быть, чуть-чуть интимный, но я чувствую власть и контроль, которые за ним стоят.

– Значит, я немного странный, да? – тихо спрашивает он.

– Уж поверь, – говорю я ему, не поднимая глаз. – Я подумываю пойти сейчас на тот мастер-класс по книжным сериям. Если у тебя нет других планов.

– Сходи, – отвечает он. – Я ненадолго вернусь в номер. Мне нужно сделать пару звонков.

Я раздражена, но стараюсь этого не показывать. Я больше не чувствую себя здесь не в своей тарелке, и кислый привкус на корне языка, который возник от того, что я косвенно лгала всем этим людям, стал постепенно пропадать. В конце концов, он нанял меня для этого. Не то чтобы я украла чью-то личность.

Я задаюсь вопросом, кому такому важному ему нужно позвонить. Кара практически не появлялась на наших мероприятиях. Я была рада этому, поэтому и не интересовалась причинами её отсутствия, но каждый раз после разговора с ней у Эдриана было очень кислое выражение лица. Интересно, слышала ли она историю про мои трусики. Я волновалась, когда только зашла в конференц-зал, но пока никто ничего о них не упоминал и насмешливых взглядов на меня не бросал. Наверное, модели с обложки отмочили что-то действительно безумное после того, как я ушла, и это затмило всё остальное.

В другой ситуации я бы расстроилась из-за того, что всё пропустила, но не могу сказать, что жалею о том, что позволила Эдриану утащить меня в свой номер.

Нет, нисколько не жалею.

Мастер-класс по созданию книжных серий оказывается нестерпимо скучным, так что я выскальзываю в коридор и возвращаюсь в свой номер. Эдриан говорил, что ему нужно позвонить, так что я решила дать ему немного уединения. Да и потом я всё ещё не до конца уверена в том, хочет ли он, чтобы я околачивалась рядом, когда мы не трахаемся или не спим вместе. Я скидываю туфли и отдёргиваю занавески, чтобы впустить в комнату немного солнечного света. И спрашиваю себя, обнаружил ли Эдриан балкон. Быстрый взгляд за окно подтверждает, что да, обнаружил.

В одной руке у него телефон, который он держит у уха, другая спокойно лежит на перилах, пока он смотрит на город. Я наблюдаю за ним с минуту, а потом мне снова становится не по себе и, отойдя вглубь комнаты, я плюхаюсь на кровать.

Если он подойдёт чуть ближе, то легко сможет меня увидеть. Я не уверена, понял ли он это уже. Порочная идея начинает созревать в моей голове, и чем больше я стараюсь её подавить, тем соблазнительнее она становится. Я сажусь на кровати и снова выглядываю наружу. Он всё ещё там, где и был. Но может быть теперь он стоит чуть-чуть ближе ко мне, или мне это только кажется?

Улыбаясь про себя, я вытаскиваю из угла стул и ставлю его прямо перед стеклянными дверьми. Если он повернётся, то увидит, как я сижу на нём, откинувшись. Я расстёгиваю несколько пуговиц на блузке и развожу ноги чуть шире, чем позволяет эта юбка.

Как только я начинаю думать, что он так меня и не заметит, он слегка поворачивает голову.

Я вижу это – тот момент, когда он сначала поражён, затем шокирован, а потом до него доходит, что я отлично осознаю, что делаю. Он медленно поворачивается, улыбка играет на его губах.

Я машу ему рукой, и вижу, как он усмехается.

Стекло слишком толстое, чтобы я могла услышать через него его голос, да и всё равно он, по-видимому, больше слушает своего собеседника. Может быть, это своего рода конференц-звонок. Фу. Скука смертная, не пожелала бы этого и злейшему врагу.

Но я могу сделать всё немного интереснее.

Учитывая, как мы высоко, только он и может меня видеть. Я играю с воротником, провожу рукой по рубашке, как бы невзначай касаюсь пуговицы и пропускаю её через петлю. Его глаза слегка сужаются, и он делает шаг вперёд.

Моя рубашка теперь распахнута на груди, я поднимаюсь и неторопливо иду к мини-бару. Прихватив крошечную бутылочку виски и стакан, я кидаю в него лёд и наливаю себе алкоголь. Я больше не смотрю на него, но надеюсь на то, что всё ещё владею его вниманием.

Так и есть.

Вернувшись к своему стулу, я размешиваю напиток пальцем и подношу его ко рту, медленно слизывая алкоголь. Виски слегка обжигает мне язык, но я закрываю глаза от удовольствия.

Эдриан продолжает прижимать телефон к уху, но другая его рука сжата в кулак. Я ещё недостаточно зацепила его. Пока.

Я ставлю на пол свой напиток и до конца расстёгиваю рубашку. Позволяю ей соскользнуть с плеч, и бросаю на него взгляд из-под ресниц. Он качает головой и показывает мне раскрытую ладонь. Он всё ещё сдерживает улыбку, но я знаю, что это скорее обещание, чем угроза.

Я складываю ладони чашечкой и накрываю ими грудь, позволяя своим соскам стать твёрдыми. Сейчас, когда я смотрю на него, много времени им на это не требуется. Я вижу, как растёт его возбуждение. Вижу, как он становится твёрдым, и это всё поощрение, которое мне нужно.

Я расстёгиваю лифчик и отбрасываю его в сторону.

Через стекло я вижу, как поднимается и опускается его адамово яблоко. Он слегка прикрывает глаза и делает ещё один шаг вперёд.

Я встаю и направляюсь к нему. Он касается рукой стекла, как если бы мог через него коснуться меня, и я повторяю его жест, так что кажется, будто кончики наших пальцев соприкасаются.

Наши глаза встречаются, и внезапно я понимаю, что прыгнула выше своей головы. Между нами происходит нечто большее, чем стриптиз. Моё сердце стучит словно сумасшедшее, и я не могу точно сказать, что на самом деле сейчас происходит, я только знаю, что это не то, на что я подписывалась.

Внезапно он опускает телефон.

Засовывает его в карман.

И затем тянется к дверной ручке.

Я не могу сдержать ухмылки. Он тянет ручку, и снова её тянет. Нахмурившись, он поднимает на меня глаза.

На этот раз прочитать его слова по губам довольно легко, потому что я уже знаю, что он говорит.

Она закрыта.

Я просто пожимаю плечами. Не слышу тебя.

У него темнеют глаза. Эта чёртова дверь закрыта.

Я качаю головой и указываю на своё ухо.

Он снова вытаскивает телефон, и через мгновение я слышу, как вибрирует мой. Но я притворяюсь, что не слышу его.

Эдриан стучит по стеклу и прожигает меня взглядом. Я лишь продолжаю пожимать плечами и улыбаться, и возвращаюсь к кровати, поднимая по дороге сброшенную рубашку и натягивая её на себя.

Мгновением позже он покидает балкон, и стук теперь раздаётся со стороны межкомнатной двери. Я продолжаю игнорировать его, даже когда он прекращает стучать, а потом начинает снова, на этот раз в наружную дверь моего номера.

Теперь, когда он не может меня видеть, я беру в руки свой телефон.

НУ ТЫ И СТЕРВА

Я смеюсь как безумная.

Что посеете, то и пожнёте, Мистер Р.

Ответ приходит быстрый и яростный.

Ты чертовски об этом пожалеешь, когда я, наконец, доберусь до тебя.

За окном мелькает тень, и я поднимаю глаза. В одной руке Эдриана зажат ремень, в другой – галстук, и взгляд, который он кидает на меня, настолько сексуален, что от него расплавилась бы любая женщина. «Что?» – снова спрашиваю его взглядом, и он закатывает глаза перед тем, как снова вытащить телефон. Сообщение приходит мгновение спустя.

Используй воображение.

Я смеюсь и бросаю телефон на кровать. Он снова уходит, и на этот раз больше не возвращается.

Как бы весело ни было пустить его в комнату, он должен заплатить за то, что дразнил меня утром. И у меня такое чувство, что дай я ему потомиться подольше, всё будет только лучше.

Я сижу некоторое время в номере, чтобы точно не столкнуться с Эдрианом в холле, а потом перехватываю пару бокалов с Изи в баре отеля, чтобы убить время. Она задаёт мне несколько наводящих вопросов на тему наших с Эдрианом отношений, но я умудряюсь обойти большую их часть. Она определённо чувствует какие-то флюиды. Слава богу, она торопится на какую-то другую вечеринку, на этот раз частную, на которую я не приглашена.

И это хорошо, потому что сегодня у меня есть кое-что другое на повестке дня.

После долгого подъёма в лифте я делаю глубокий вдох и стучу в его дверь. Он открывает довольно быстро, и в его руке зажата ключ-карта.

– Я собирался отдать тебе это чуть раньше, – говорит он. – Хотя, должен заметить, с моей стороны межкомнатная дверь всегда открыта.

– … спасибо, – благодарю я, слегка опешив.

Он пожимает плечами, поворачивается и неторопливым шагом идёт к столу, на котором разложены бумаги.

– Никаких ожиданий. Но если сама захочешь перенести сюда свои вещи, я буду рад. Больше я не повторю своей ошибки и не буду делать этого сам.

Я закатываю глаза:

– К твоему сведению, нормальные люди говорят так: «эй, знаешь, если хочешь пожить в одном номере до конца поездки, то можешь перенеси сюда свои сумки и поставить в стаканчик зубную щётку».

– Я не хотел быть слишком напористым, – пожимает он плечами.

Я многозначительно смотрю на него.

– Ладно, оглядываясь назад, хотел, – он делает примирительный жест. – Я тебя понял. Можешь перестать так на меня смотреть.

– Не уверена, смогу ли, – говорю я ему.

Он вздыхает.

– Я подумал, возможно… Я не хотел, чтобы ты подумала, будто я шутил. Вот и всё. Так что, знаешь, совершил смертный грех и прикоснулся к твоим вещам.

– И вломился в мою комнату, – напоминаю я.

– Вломился, – усмехается он. – У меня был ключ.

– Который ты взял из моего кармана.

– Который ты оставила на моём полу, – говорит он. – Как то, что я перенёс твои вещи в свою комнату, может быть большим нарушением твоего личного пространства, чем то, что я буквально засунул часть своего тела в твоё тело?

Я бросаюсь поперёк кровати с драматичным вздохом.

– Нормальные люди не задают таких вопросов, Эдриан. Нормальные люди просто уважают границы других людей, не превращая это в экзистенциальную дилемму. И нормальные люди не роются в вещах женщины в поисках ключа от двери её номера.

– Рыться – это сильное слово, – говорит он. – Я ведь не искал твои трусики.

– Вау, – я переворачиваюсь на живот и сердито смотрю на него. – Тебе и правда лучше замолчать сейчас.

Он качает головой и садится обратно за стол.

– Ну и ладно. У меня ещё есть работа.

Работа? Серьёзно? Теперь он собирается разыгрывать неприступность?

Я поднимаюсь на ноги, потому что, очевидно, желающая женщина, распростёртая на его кровати – недостаточное для него искушение.

– Единственная причина, по которой ты не искал мои трусики, заключается в том, что ты уже заполучил одни, – мурлычу я, подходя к нему сзади и обнимая его за плечи. – Можешь оставить их себе, кстати.

– Хмм, – он и в самом деле продолжает притворяться, что изучает те бумаги, засранец.

Я делаю шаг назад.

– О, этого недостаточно? Хочешь, чтобы я оделась как стюардесса?

Он моргает.

– Что?

Я нисколько не горжусь собой за то, что подняла эту тему, но, эй, кота в мешок обратно не посадишь.

– Да ладно, не притворяйся, будто не пускал по ней слюни весь полёт, – я пытаюсь отшутиться, пытаюсь звучать непринуждённо, будто просто прикалываюсь над ним. Вместо того, чтобы, знаете, кипеть от ревности. Учитывая то, как мы провели большую часть времени в этой комнате, довольно глупо, что я не могу просто выбросить это из головы.

Конечно, на самом деле я ревную его вовсе не к стюардессе. Но последний человек, о котором я хочу сейчас думать, это Кара.

– Уверен, твоя попка выглядела бы просто фантастически в обтягивающей синей юбке, – признает он, обхватывая моё запястье и притягивая меня ближе. – Но если бы ты разула глаза, Меган, то заметила бы, что большую часть времени я смотрел на тебя. Разница лишь в том, что ты не хотела этого видеть. Всю поездку на машине я пытался не замечать, как высоко задирается твоя юбка. Я был в очень плохом состоянии. Очень, очень плохом.

Он встаёт и кладёт мою руку себе на ширинку, так крепко прижимая её к себе, что я чувствую, как он становится твёрже от моего прикосновения.

– И когда мужчина доходит до такого состояния, то замечает, если женские ягодицы оказываются прямо перед его глазами. Не может не замечать, – он расстёгивает молнию и направляет мою руку между складками ткани. – Но это не значит, что она была той, кого я хотел.

– Я не ревную, – настаиваю я, нежно сжимая его.

Он на мгновение закрывает глаза.

– Ну конечно же ты не ревнуешь, – говорит он хрипло. – С чего бы тебе ревновать? Не её же рука сейчас находится у меня в штанах, не так ли?

Я фыркаю, но это нисколько не уменьшает его желания.

– Можно подумать, ты бы отказался, предложи она это.

Эдриан наматывает на кулак мои волосы и запрокидывает мне голову достаточно резко, чтобы у меня перехватило дыхание.

– Ты и правда хочешь пробежаться по списку всех женщин в мире, которых я хотел бы трахнуть? Это бы тебя порадовало? – его глаза сверкают от гнева и похоти. – Я перетрахал множество женщин, миз Бёрнс. Давайте не будем заблуждаться на этот счёт. Не могу сказать сколько, но не потому, что их было непристойно много, а просто потому, что не знаю. Ты это хотела услышать?

Я продолжаю поглаживать его, теперь двигая рукой гораздо быстрее. Моё сердце так сильно колотится, что у меня никак не получается выровнять дыхание.

– Не знаю и знать не хочу, – рычит он, – но уж лучше я буду здесь, с тобой, когда ты неохотно дрочишь мне, чем устрою оргию с любой из них. Это предельно ясно?

Мои колени подгибаются, и он ловит меня, вжимает меня в своё тело. Моя рука и его член теперь зажаты между нами, пойманы в ловушку, и я чувствую, как он пульсирует в том же настойчивом ритме, что и моё возбуждение.

– Мне плевать, веришь ты мне или нет, потому что это правда, – он наклоняется ко мне и яростно целует меня в губы, отстраняясь только тогда, когда я кусаю его за губу.

– Чёрт, – шипит он, касаясь ранки, которую я оставила. – Хочешь поиграть грубо, малышка?

– Возможно, – я прикусываю собственную губу, пытаясь скрыть усмешку. Я лучше оргии с моделями и богатыми наследницами. Я ни на мгновение не допускаю мысли, что он действительно имел это в виду, но это самая горячая вещь, которую мне когда-либо говорили, так что прямо сейчас мне плевать.

– Твоё стоп-слово – красный, – он хватает меня и поворачивает кругом, прижимая вплотную к себе. Толкается бёдрами в мою задницу. Его рука скользит по мне спереди и останавливается между моих ног, отодвигая юбку в сторону и собственнически накрывая меня ладонью. – Это моё. Ты поняла?

Я киваю, и он утыкается носом мне в шею, покусывает мочку моего уха. От этого ощущения меня пронзает дрожь, я вращаю бёдрами, трусь о него, пытаясь насадить себя на его пальцы. У нас обоих одновременно вырывается стон, его зубы царапают моё плечо.

– И если хоть один из этих красавчиков-мудаков из модельного бизнеса хотя бы прикоснётся к тебе, я выбью ему его чёртовы зубы, – шепчет он. – А затем буду трахать тебя часами, пока ты не вспомнишь, что ты моя.

– Заманчиво, – задыхаясь, говорю я, когда его пальцы отодвигают в сторону мои трусики и проникают глубже. – Но я бы предпочла сразу перейти ко второй части и избежать насилия.

Другой рукой он хватает меня за грудь, ласкает сначала одну, затем другую, чувствуя сквозь мой кружевной лифчик, который нисколько не скрывает мою реакцию, насколько отчаянно твёрдые у меня соски, словно кусочки гальки.

– Тот пожарный, – бормочет он. – Тот, который смотрел на тебя, будто хотел проглотить живьем. Было бы это так с ним? – он сгибает пальцы внутри меня, и я вскрикиваю. – Твоё тело реагировало бы так на другого мужчину?

– Нет, – хнычу я. – Пожалуйста, Эдриан…

– Сэр, – рычит он. – Ты будешь обращаться ко мне с должным уважением.

– Пожалуйста, Сэр, – он – единственное, что удерживает меня в вертикальном положении, его большой палец скользит вдоль моего клитора, подводя меня к грани оргазма. Я даже не знаю, о чём прошу его, но он знает.

– Кончи для меня, – его большой палец описывает маленькие круги, так что ему просто невозможно не повиноваться.

Хватая ртом воздух и содрогаясь, я сжимаюсь вокруг его пальцев. Мой оргазм быстрый и острый, его интенсивность застаёт меня врасплох.

– Ммм... спасибо вам, Сэр, – шепчу я, когда он вытаскивает руку. Он поворачивает меня к себе лицом, глаза у него почти чёрные от желания.

– Хорошая девочка, – он прижимает кончик большого пальца к моему рту, и, закрыв глаза, я всасываю его внутрь и омываю языком. Я чувствую свой вкус на его коже, и это будоражит. – Кто-то наконец научился быть благодарным.

Я смотрю на него сквозь полуприкрытые веки. Когда он вынимает свой палец, я облизываю губы.

– Позвольте мне показать, насколько сильно я вам благодарна, – мурлычу я.

– О, ты хочешь отблагодарить меня должным образом? – он улыбается, и это улыбка хищника. Хотя его эрекция продолжает выглядывать из ширинки, он расстёгивает ремень и позволяет штанам упасть на пол. На нём всё ещё надеты рубашка и чёртов пиджак, и он должен выглядеть в них глупо, но это совсем, совсем не так. – Попроси о том, чтобы отсосать у меня.

С колотящимся сердцем я опускаюсь на колени у его ног.

– Пожалуйста, Сэр. Разрешите мне довести вас до оргазма своим ртом. Мне нужно напомнить, кому он принадлежит.

Он тихо чертыхается, хватает меня за голову и тянет вперёд.

– Ты была рождена для этого, ты это знаешь?

Я даже не могу с этим спорить. Я никогда не чувствовала себя такой живой, каждый нерв в моём теле поёт и искрит от волнения. И это не только возбуждение, но и адреналин. Я могла бы процитировать одну из его книг, но не делаю этого – моё собственное воображение берёт верх, мои собственные желания и тайны срываются с губ. Пусть я стою на коленях, пусть мои волосы зажаты в его кулаке, но у всего этого вкус власти.

Я жажду её. Я хочу больше, хочу её всю, сейчас. Я словно одержима, мои ногти впиваются в твёрдые мышцы его задницы, пока он неглубоко толкается мне в рот. Какой же он всё-таки душка – помнит о том, что мне нужно дышать. Я бы даже ухмыльнулась, не будь мой рот полон им.

Когда он кончает мне в рот, горячий и нетерпеливый, то едва ли даёт мне время отреагировать перед тем, как рывком поднять меня на ноги. Я быстро сглатываю, подхватывая последние капли языком, и он бросает меня на кровать, затем скидывает пиджак и стягивает рубашку через голову. Расстёгивать каждую пуговицу было бы слишком долго, полагаю.

Его ноги всё ещё подрагивают от отголосков оргазма, но чувственный голод из его глаз никуда не исчез. Одного оргазма было недостаточно для того, чтобы удовлетворить ту страсть, которую я в нём пробудила. Теперь он полностью обнажён, и как бы хорошо он ни выглядел в костюме, в таком виде он нравится мне больше.

С пола он поднимает ремень и галстук. Моё сердцебиение убыстряется, когда я вспоминаю о данном им ранее обещании. Я всё ещё не до конца уверена в том, что именно он обещал, но я жду не дождусь узнать.

Это странно. Я всё ещё полностью одета, но под его взглядом не могла бы чувствовать себя более уязвимой. Эдриан же, напротив, и в таком виде излучает власть. В нём нет ничего уязвимого: ни в скульптурных мускулах его груди, ни в мощных длинных сухожилиях его ног, ни в его полувозбуждённом члене.

– Подними руки над головой, – командует он.

Я поднимаю, и тогда он наклоняется надо мной, его колено упирается в матрас и немного мне в рёбра. Я ёрзаю немного, пока он оборачивает ремень вокруг моих запястий, оставляя свободным длинный конец, чтобы было за что хватать.

– Двигайся со мной, не борись с этим, – шепчет он. – Расслабь плечи. Если почувствуешь боль, используй стоп-слово. Сразу же. Ты поняла?

Я киваю.

С помощью ремня он подтягивает меня повыше, и я следую его указаниям, чтобы избежать слишком большой нагрузки на плечи. Мгновение он просто смотрит на меня, глазами пробегает по всему моему телу, как будто ищет что-то. Не знаю, что именно.

Наконец, он отпускает мои руки. Они падают прямо передо мной, хвост ремня щёлкает меня по бедру, из-за чего я вздрагиваю. Я рада тому, что он не решил выпороть меня им, но, полагаю, всё ещё может быть впереди.

Затем он берёт в руки галстук и завязывает мне глаза.

Как только я оказываюсь в темноте, то чувствую, как моё возбуждение поднимается ещё на пару делений. Дыхание убыстряется, и я инстинктивно ищу малейшие намёки на то, где он сейчас. Мне кажется, я всё ещё могу чувствовать жар его тела рядом с собой, но начинаю сомневаться.

– Раздвинь ноги.

Он находится, по крайней мере, в нескольких футах от меня. Я делаю то, что он говорит, раздвигаю ноги так широко, как позволяет юбка. Когда я слышу тихий треск, то понимаю, что немного переусердствовала.

Я подскакиваю, когда внезапно чувствую его руки на своих бёдрах. Судя по звуку его дыхания, он, должно быть, опускается на колени рядом со мной. Я чувствую что-то странное: холодный метал, как мне кажется, скользит по моей коже.

Надрез.

Юбка и мои совершенно новые трусики летят в сторону.

Я пораженно ахаю.

– Они были дорогими!

Серьёзно? Это всё, что приходит мне в голову в такой момент?

– Я знаю, – тихонько посмеивается он. – Я заплатил за них, помнишь?

Его дыхание щекочет меня, скользит по внутренней части моего бедра. Всё моё тело застывает.

– Будешь хорошей девочкой, я куплю тебе десять таких, – шепчет он, а спустя мгновение я чувствую, как он глубоко целует меня, проникая языком прямо в мою дрожащую киску. Я издаю жалобный стон, пытаясь определить, где он, чёрт возьми, находится, с какой стороны наклоняется ко мне. Его руки сжимаются на моих голенях, помогая мне сохранять равновесие, и теперь он точно находится прямо передо мной, но я не знаю, когда это произошло.

Никто никогда не целовал меня так – так, как если бы он целовал меня в губы, но только это не могло бы быть более другим. Его губы трутся о мою чувствительную кожу, его язык скользит внутрь и исследует меня там. Я дрожу, в очередной раз поражённая его способностью превратить столь простой, банальный акт во что-то, что я никогда раньше не испытывала.

Всё моё тело сотрясается, не знаю, как долго это уже продолжается: часы или минуты? Вероятно, минуты. Может быть, секунды. Чёрт его знает.

– Сэр? – нетерпеливо окликаю я его шёпотом.

Он издаёт приглушённый звук протеста, но не останавливается

– Сэр! – хнычу я. – Пожалуйста, я должна кое-что у вас спросить.

Он медленно отстраняется, целуя моё бедро.

– Да, принцесса?

Моё сердце болезненно сжимается. Ласковые словечки звучат так здорово, когда их произносит он. Даже когда он немного саркастичен. Я облизываю губы, пытаясь вновь обрести голос:

– Мне разрешено кончать?

Я слышу, как он усмехается.

– Когда я делаю это? Всегда. Пока я не скажу обратного.

Я издаю вздох облегчения, но он не сразу возвращается к тому, что делал.

– Так значит, ты близко, хмм? Снова? – он наклоняется ближе, покусывая нежную кожу в складке между моим бедром и пахом. – Было бы забавно подразнить тебя так, как ты дразнила меня ранее. Знаешь, как долго я отговаривал себя от того, чтобы кончить? Я не хотел дрочить. Хотел сохранить свой оргазм для тебя. И, в конце концов, я так и сделал. Но мне пришлось несколько раз провести по своему члену рукой. Я должен был. Даже несмотря на то, что знал, что будет почти невозможно остановиться, я ничего не мог с этим поделать, – он вздыхает. – Но сейчас ты была такой хорошей девочкой, спросила разрешение, было бы нечестно заставлять тебя ждать дольше.

Я стону, мои внутренние мышцы сокращаются только при мысли о том, как он сжимает кулак вокруг своего члена, останавливая себя. Затем его рот снова оказывается на мне, и я погружаюсь в экстаз.

Благодаря ему всё кажется таким простым. Это раздражало бы, не будь это так чудесно.

– Мне нравится выражение твоего лица, когда ты не можешь сказать, где я, – говорит он, его голос восхитительно хриплый от возбуждения. – Но я хочу видеть твои глаза.

С этими словами он развязывает импровизированную повязку, позволяя ей соскользнуть на пол. Я несколько раз моргаю, и когда широко открываю глаза, он ложится на кровать.

– Забирайся, – говорит он с полуусмешкой.

Мои руки связаны, поэтому балансировать после оргазма оказывается ещё труднее, чем обычно. Я фокусируюсь на том, чтобы забраться на него, оседлать его, его руки на моих бёдрах удерживают меня прямо. Его член скользит внутрь меня, как будто там ему самое место. Я вздыхаю, почти позабыв о том, что ему открывается чертовски хороший вид на меня с наименее удачного ракурса. Но ему он нравится. Как бы сильно он ни пытался удержать на лице строгое выражение лица Дома, каким, вероятно, он представляет себе выражение лица Дирка, когда тот трахается, у него не получается до конца скрыть улыбку. Улыбку, означающую «не могу поверить, что сверху на мне сейчас именно эта женщина». Улыбку, означающую «я дал бы себе пять, окажись у меня под рукой зеркало».

– Что смешного? – спрашивает он и сжимает мои бёдра так сильно, что его пальцы погружаются в мягкую плоть.

– Ничего, – мне хочется наклониться и поцеловать его, но поскольку мои руки связаны спереди, я не очень представляю, как это сделать. – Ты выглядишь довольным собой.

– Ты чертовски права, я доволен собой, – вздыхает он, его бёдра выгибаются навстречу моим. – У меня ушло пять лет на то, чтобы расколоть этот орешек. У меня есть право быть самодовольным.

Я смеюсь. Он ведь не пытался все эти пять лет затащить меня в постель, правда же? Я бы заметила. Конечно же, я бы заметила.

– Мне нравится то, как ты кончаешь для меня, – внезапно говорит он. Серьёзным тоном. – Почти как по команде. Знаешь, я всегда мечтал обучить женщину делать это. С тех самых пор, как узнал, что меня это возбуждает. И ты делаешь это почти на семьдесят процентов.

– Так только с тобой, ты ведь знаешь, – говорю я ему, потому что мне кажется бессмысленным притворяться, что это не так.

– Я знаю, – отвечает он полушёпотом. – Я вижу это по выражению твоего лица. Каждый раз это как будто удивляет тебя.

Слегка ухмыляясь, он касается пальцами места, где мы соединены. Касается меня именно так, как я этого хочу. Именно так, как мне нужно.

Мы кончаем почти одновременно, наши тела покачиваются, мы почти смеёмся над собой – и друг над другом. Он развязывает ремень, и я наклоняюсь вперёд, мои волосы падают ему на лицо. Он гримасничает, когда они щекочут его по носу.

Наши пальцы переплетаются, словно наши тела делают всё возможное, чтобы быть как можно ближе друг к другу, пусть даже наши сердца и умы всё ещё слишком упрямы.

Но прямо сейчас я устала бороться.