Секундо. Книга 1

Глава седьмая

Кабинет бургомистра ничем не выделялся среди сотен таких же заурядных служебных помещений: посредине полукруглой светлой комнаты с неширокими окнами стоял длинный прочный стол из кедра, вокруг него стулья с высокими спинками. Шкафы из мореного дерева, заставленные толстенными папками с документами, выстроились вдоль оббитых кедровыми панелями стен, придавая кабинету положенную ему солидность.

Глава тайного королевского сыска спокойно сел на предложенное ему кресло, вольготно закинув ногу на ногу. Принц последовал его примеру. Заметив острый взгляд бургомистра, направленный на Торрена, элдормен счел необходимым предупредить:

— Вижу, вы узнали его высочество. Но прошу запомнить: для всех он просто Нерр, королевский стражник, и не более.

Бургомистр почтительно склонил голову, но нервно заметил:

— Я-то промолчу, но вот смолчит ли тот, кто видел приезд его высочества в прошлый раз? Таких ведь было немало, а принц почти не изменился. И хотя принц не афишировал свое здесь пребывание, но о нем знал весь Авернбург.

Торрен его не помнил, значит, в то время он еще не был главой города.

Бургомистр нервно схватил стопку лежащих перед ним бумаг и переложил их на дальний конец стола. Что-то кольнуло принца изнутри, и он насторожился. Не подав вида, отметил, что владелец кабинета нервничает гораздо сильнее, чем обычно нервничают при встрече высоких гостей те, кому бояться нечего.

В чем дело? Он ворует? Но это уж прерогатива рода Аверн — разобраться с нечистым на руку бургомистром собственного города. Или дело все-таки в чем-то другом? И Торрен принялся внимательно следить за изменчивой мимикой бургомистра, пытаясь уразуметь, в чем тут соль.

Не озабоченный подобного рода подозрениями элдормен Ветте мирно улыбнулся и спросил:

— Садитесь на свое место, бургомистр, не мельтешите перед глазами. — После того, как тот исполнил приказ, Ветте перешел к делу: — Что за история у вас приключилась с элдорменом Аверном? Его мать спешно вызвала меня, оторвав от государственных дел. Хотелось бы поскорее с этим разделаться.

Сморщившись так, будто у него внезапно заболели все зубы разом, бургомистр ответил:

— Это неприятная история, мой господин. Элдормен увидел на рынке какую-то девчонку и решил увезти ее с собой, видимо, она ему сильно понравилась. Но местные жители этому воспротивились. Завязалась драка, ее хотели отбить. Элдормен усадил ее перед собой на седло и ускакал, в то время как его охрана сдерживала драчунов. Вот и все, что я знаю.

Слишком краткое изложение интересующего его события главе тайного королевского сыска не понравилось, и он приступил к допросу:

— Что это за девчонка такая, что за нее вдруг вступились горожане? Она чья-то дочь? Причем того, кого в городе уважают? Или невеста почтенного жителя? Она вам знакома?

Бургомистр отрицательно качнул головой.

— Вот это-то и самое странное в этой истории. Я ее не знаю, хотя помню всех горожан, если не по имени, то в лицо, я ведь здесь родился и вырос. А ее не видел никогда. Она явно нездешняя. Причем никто не знает, откуда она взялась и сколько в городе прожила, это я узнавал.

— Она красива? — принц задал мучивший его вопрос и тут же укорил себя за это. Для чего так явно обнаруживать свой интерес?

Бургомистр призадумался.

— Говорят, что да. На фоне наших грубоватых женщин кажется изящной куколкой.

В разговор вступил что-то заподозривший глава тайного королевского сыска:

— Вы же утверждаете, что ее не знаете? Или вы все-таки ее видели?

Бургомистр крепко сжал зубы и ответил тогда, когда его нежелание говорить стало уж вовсе подозрительным:

— Моя жена во время столкновения горожан с элдорменом оказалась на рынке, покупала кое-что к нашему столу и все видела. Она мне об этом и рассказала. И как выглядела эта девушка, я представляю с ее слов.

Глава тайного королевского сыска тотчас выпрямился и приказал:

— Позовите супругу сюда! Пусть она нам все расскажет сама. Любой, даже самый добросовестный пересказчик не может знать того, что знает очевидец.

Но принц воспротивился, видя, как этот приказ не понравился бургомистру:

— Дорогой элдормен Ветте, это же не допрос в застенках тайного королевского сыска, а приватная, можно сказать, дружеская, беседа. Может быть, будет гораздо лучше, если бургомистр пригласит нас в свой дом, а уж там в непринужденной обстановке мы все узнаем?

Не решившись возражать принцу, элдормен перевел вопросительный взгляд на бургомистра, ожидая немедленного приглашения. Помявшись, тот с обеспокоенными нотками в голосе согласился и с поклоном пригласил их в свой дом.

Они вышли из ратуши с черного хода, чтоб не мелькать перед служащими и просителями, прошли до конца узкой кривой улочки. Навстречу им никто не попался, чему принц был рад. Слухи о его появлении в Авернбурге были совершенно ни к чему.

Дом бургомистра стоял с самого края, задней стеной упираясь в городскую стену. Высокий, внушительный, сложенный из красного обожженного кирпича, он притягивал к себе взор. Три этажа, выкрашенные в веселый ярко-желтый цвет, освещали всю улицу мягким светом, будто утреннее солнышко.

Зайдя в небольшую прихожую, бургомистр отдал свою шляпу удивленному слишком ранним приходом хозяина слуге и приказал:

— Позови Лиссу в гостиную.

Это имя показалось принцу чем-то смутно знакомым, и он напрягся. Они прошли в полукруглую уютную комнату, больше похожую на дамский будуар, чем на гостиную, из-за стоявших вдоль стены мягких диванчиков с гнутыми ножками и небрежно брошенной на столике для рукоделья дамской вышивки. Бургомистр предложил им сидра, они отказались, не желая опускаться до плебейского пойла.

Пока они осваивались, появилась жена бургомистра. В простом широком платье и высоком накрахмаленном чепце, покрой которого выдавал ее принадлежность к купеческому сословию, она поначалу не произвела на принца никакого впечатления. Но стоило ей заговорить, как он встрепенулся и впился в ее лицо изучающим взглядом. И сразу понял, почему так странно вел себя бургомистр.

Тот просто ревновал! Он знал, в чьей постели провела три ночи до свадьбы его будущая жена. Она и сейчас оставалась на редкость привлекательной, и принц почувствовал неожиданное напряжение в ширинке.

Может быть, приказать ей приехать в замок элдормена Аверна и уложить в свою постель снова? Вспомнить те беззаботные юношеские деньки? Но, заметив, с какой опаской поглядывает на него Лисса, отказался от своего намерения. Одно дело — спать с несвязанной обязательствами незамужней девицей, и другое — заставлять жену изменять мужу. Это непростительно даже для наследного принца.

Стараясь выкинуть из головы нескромные мысли, вслушался в слова главы тайного королевского сыска, расспрашивавшего жену бургомистра о неизвестной обольстительнице, встреченной той в городе. Внимательно выслушав его вопросы, женщина принялась с достоинством отвечать, скромно сложив руки под грудью. И только муж с бывшим любовником догадывались, как ей неуютно и беспокойно.

— В тот день я, как обычно, засветло отправилась на наш городской рынок за продуктами, потому что свежие продукты привозят именно ранним утром. Все рачительные хозяйки были уже там. Я купила рыбу в рыбном ряду и пошла в мясной, когда меня привлек необычный шум. Оглянувшись, увидела тоненькую юную девушку. Она бежала в мою сторону, и я невольно заметила, что она очень красива. Не хорошенькая, как многие юные девушки в наших местах, а именно красивая: стройная, изящная, с тонкими чертами лица, она напомнила мне прекрасные старинные картины с восхитительными знатными дамами из Терминуса. Девушка была чем-то напугана.

Лисса запнулась и раскашлялась. Поняв, что у нее пересохло в горле, бургомистр поспешил налить в стакан воды из стоявшего на столе кувшина. Принц отметил, что Лисса взяла поданный ей стакан без удивления, поблагодарив супруга за заботу лишь кивком головы, видимо, в этой семье ухаживание мужа за женой было обычным делом.

Выпив, продолжила:

— Она была очень напугана. Я посмотрела вокруг, но ничего опасного не заметила. Перегородила ей дорогу, ведь я жена бургомистра и знаю, как мой муж печется о порядке и благополучии всех жителей нашего города.

Она с ласковой улыбкой посмотрела на мужа, тот ответил ей любящим взором. Заметивший эти переглядки принц почувствовал прилив самой настоящей черной зависти. Вряд ли когда-нибудь он встретит женщину, которая будет смотреть на него с таким же уютным доверием.

В памяти возникло несчастное лицо Аугусты, молящей его оставить ребенка, сменившееся ее же лицом, но уже на смертном ложе. Он поморщился, заглушая угрызения совести, и сосредоточился на рассказе Лиссы.

— Я посмотрела на нее и поняла, что никогда ее прежде не видела. Наверное, она приехала в наш город недавно. Спросила у нее, что случилось, и чего она так боится. Она оглянулась, никого не заметила и робко ответила: «За мной гонится купец Брюкт. Я его боюсь».

— Гнался купец? — перебил рассказ глава тайного королевского сыска. — Она что, у него что-то стащила?

Жена бургомистра с неудовольствием посмотрела на элдормена, но тут же почтительно опустила взгляд.

— Я задала девушке этот же вопрос. Она так на меня глянула, что мне захотелось провалиться сквозь землю. Знаете, в ней было что-то такое… — женщина помолчала, не в силах подобрать нужное слово.

— Королевское величие? — шутливо пришел ей на помощь принц.

К его удивлению, она ухватилась за эту нелепую подсказку:

— Да! Именно! Вы правильно сказали — в ней было королевское величие! И я сразу поняла, что она никогда бы ничего подобного не сделала. «Нет, — ответила она мне. — Он вздумал на мне жениться, а я не хочу идти за него замуж». Честно говоря, я ей не поверила.

— Для того, чтобы понять, почему моя супруга не поверила девушке, нужно знать самого Брюкта, — торопливо пояснил бургомистр в ответ на удивленно приподнятую бровь элдормена. — Он довольно привлекателен внешне и вовсю этим пользуется. К тому же у него водятся деньжата, прельщающие легкомысленных молодых особ. Его матушка, как ни старалась, так и не смогла женить его ни на одной подходящей особе. Еще ни разу девице не удавалось увлечь его настолько, чтоб он захотел отвести ее в храм.

Лисса благодарно улыбнулась мужу за поддержку.

— Именно так. Поэтому я ей и не поверила. И тут перед нами появился сам Брюкт, красный, растрепанный и недовольный. И как он себя вел! Как самый распоследний мужлан из забытой всеми богами рыбацкой деревушки! Он схватил девушку за руку и потащил за собой, не обращая внимания на ее сопротивление и ведя себя так, будто не видит меня и моего недовольства. Такого безобразия я снести не смогла и что было сил закричала: «на помощь!».

«Еще бы, творить столь вопиющее непотребство на глазах жены бургомистра, это то же самое, что нагло нарушать закон передо мной или принцем», — саркастично подумал глава тайного королевского сыска, — «ну и самомнение у этой простолюдинки», — но внешне остался совершенно безучастным.

— Мне на помощь тут же пришли уважающие меня горожане, — гордо заверила Лисса, приняв его безучастность за неодобрение. — Они принялись отнимать бедняжку из лап этого чудовища. Началась свалка, потому что Брюкт ни за что не хотел ее отпускать, и на его сторону встало несколько дуралеев из тех, что обожают свары и скандалы и для которых повод помахать кулаками — настоящий праздник.

— Когда появился элдормен Аверн? — уточнил глава тайного королевского сыска, испугавшись очередной морали, на сей раз из уст озабоченной своим высоким предназначением бургомистровши.

— А тут и появился. Он вмешался в драку, одним ударом отправил Брюкта на землю. Потом посмотрел на девушку, пробормотал что-то вроде «это она», схватил ее в охапку, забросил на своего коня, запрыгнул сам и ускакал.

— Что значит «это она»? — принц встал и сделал шаг к стоявшей перед ними женщине. Она испуганно отшатнулась и затараторила:

— Я не знаю, ваше высочество. Я никогда прежде не видела эту девушку. И что имел в виду наш сюзерен, не знаю.

Принц прикрыл глаза, втягивая ее запах. Желание стало таким сильным, что он с трудом сдерживался. Еще немного — и ему будет все равно, замужем она или нет. Ему хотелось прижать ее к себе, плюнув все запреты.

Ветте недовольно покачал головой, не зная, как обуздать слишком близко подошедшего к женщине принца. Но тот понял это и сам. Сделав шаг назад, учтиво поклонился, но при этом обжег лицо Лиссы многозначительным взглядом.

Та тут же вспыхнула от смущения. Бургомистр сжал кулаки, не зная, как ему поступить. Вмешиваться он не смел, сопротивление наследному принцу грозило смертью, но и оставить любимую жену на растерзание охальнику тоже не мог. Недаром он так не хотел вести его в свой дом, чувствовал, что принц снова будет посягать на его Лиссу.

— Спасибо, мы все поняли! — поспешил рассеять возникшее напряжение глава тайного королевского сыска. — Думаю, нам нужно поговорить с этим самым Брюктом. Он житель этого города?

— Да, — с благодарностью поспешил ответить бургомистр и с усилием разжал ладони. — Он живет неподалеку. Я велю слуге показать вам его дом. Я мог бы показать его и сам, но вы же не хотите огласки?

В ответ на кивок принца он любезно растворил дверь, пропуская гостей вперед. Позвал слугу, велел ему проводить мужчин до дома Брюкта и вернулся к все еще смущенной супруге.

Лисса стремительно подошла к нему и прижалась щекой к его груди, слушая учащенные удары его сердца. Он крепко обнял ее и утешающе прошептал:

— Не бойся, он уехал и больше не вернется.

Она тоненько всхлипнула и потерлась лбом об его дублет.

— Как я испугалась, увидев его на пороге нашего дома! На мгновенье мне пришла в голову страшная мысль, что он снова прикажет мне прийти в его постель! — она вздрогнула и поежилась.

— Принц не станет этого делать, моя дорогая, — невероятно спокойным голосом ответил глава Авернбурга. — Ты теперь почтенная замужняя дама, жена бургомистра, и ему не поздоровится, если он учудит что-либо подобное.

Он врал ради ее спокойствия, и они оба это знали. Но что всего более смущало женщину и рвало на части ее совесть, это то, что она была бы вовсе не против вновь оказаться в постели принца. Да что не против! Она была бы рада!

Воспоминание о горячих ласках принца до сих пор грело ее сердце, и то, что из-за нее он отложил свое путешествие на три дня, наполняло ее гордостью. И хотя говорить об этом вслух было нельзя, но она знала, что почтенные горожанки до сих пор вспоминают то время если не с восторгом, то с завистью точно.

Если б она была знатного рода, то вполне могла бы сейчас быть фавориткой наследного принца. Она знала это точно, потому что на прощанье он сам сказал ей об этом. И она верила, что то были не пустые слова.

Эти мысли были так постыдны и неправильны, что она сочла себя падшей женщиной и мысленно наградила пощечиной. Но это не помогло. Воспоминание о жарких настойчивых ласках принца волной прокатилось по ее телу.

Волнение плоти прекратилось только тогда, когда в комнату с громкими воплями ворвались убежавшие от няни расшалившиеся дети. Бургомистр, тут же вспомнивший о своих прямых обязанностях, поспешил в ратушу, предоставив более опытной в этих делах супруге утихомиривать малышей.

Слуга довел гостей до узкого, выкрашенного в неприятный болотный цвет дома, с зарешеченными окнами на всех трех этажах. Сообщив, что здесь и живет нужный им человек, торопливо ушел. На окованных позеленевшей медью дверях не оказалось никакого подобия дверного молотка, и принцу с элдорменом пришлось стучать кулаками.

Долгое время никто не откликался, и только после того, как глава тайного сыска в ярости повернулся спиной и вдарил по двери подбитым железом сапогом, от чего по всему проулку прокатился переливчатый звон, из окна второго этажа высунулась старуха в черном вдовьем чепце и сердито крикнула:

— Чего надо, охальники? Чего так колотите? Вот я сейчас стражу-то как позову! Посадят вас в каталажку, узнаете, как попусту беспокоить честных горожан!

— Где купец Брюкт? — холодно осведомился элдормен, не повышая голоса.

Старуха враз присмирела. Ей случалось слышать, как разговаривают аристократы, и она узнала этот властный тон.

— Так на рынке он, в своей лавке, где ж ему еще-то быть? — подобострастно ответила она вопросом на вопрос дребезжащим старческим голоском. — Работает, родимый, с утра до ночи, дома-то, почитай, и вовсе не бывает.

Молча повернувшись, мужчины поспешили на рынок, а старуха, захлопнув окно, закричала вглубь дома невесть откуда взявшимся властным басом:

— Винька, ась сюды!

Из каморки под лестницей вылез заспанный парнишка лет пятнадцати и, вяло почесывая впалое пузо, по-свойски спросил у старухи:

— Че стряслось-то опять? Че орешь?

Та протянула в сторону улицы иссохшую руку.

— А ну вихрем беги к хозяину, скажи, что его какие-то аристократы ищут! Да поскорее! Небось, опять неприятности какие… После его выходки с той девкой уж кто только к нему не совался…

— Да так уж аристократы… — начал было выкамариваться парень. — Ты аристократов-то сроду не видывала! А наш элдормен Аверн он простой дворянин, а не аристократ вовсе. Чего зря шумишь, людей пугаешь? — и он сладко зевнул во весь рот, поглядывая на разобранную постель.

— Цыц! — старуха аж перекосилась и притопнула ногой в суконном чеботе. — Не успеешь хозяина предупредить, он тебе все волосенки на твоей дурной головенке повыдерет, да и выгонит вдобавок! Будешь тогда на улице вшей с блохами кормить! — и она зло погрозила нерасторопному служке кулаком.

До парня, наконец, дошло, что дело и впрямь нешуточное. Влез в опорки, накинул на плечи заношенный до дыр старый хозяйский кафтан и рванул напрямки через дворы к хозяйской лавке, уверенный, что обгонит медлительных приезжих. Расчет у него был простой: они явно не знают, где стоит эта самая лавка. А пока они телепаются, он Брюкта и предупредит.

В полутемной лавке купца, заваленной разномастным товаром, гомонил самый разный народ. С тех самых пор, как тот столкнулся с самим владетелем здешних мест из-за заезжей девки, в его лавку постоянно приходили любопытные. Не столько за товаром, сколько посудачить, лясы поточить. Но и покупали кое-что, пусть и по мелочи, но доходы Брюкта ощутимо выросли. Хоть какой-то, но прок был от его неудавшегося жениховства.

Увидев маячившего ему у порога служку, купец сразу понял, что это неспроста. Подозвал его, и тот на ухо прошептал, обдавая запахом гнилых зубов и чеснока:

— Хозяйка велела передать, что вас аристо… аристо… аристократы ищут, во!

И тут же отпрянул, боясь, что за подобную шутку хозяин отдерет его за вихры. Но Брюкт поверил сразу. Он и сам чувствовал, что история с синеглазой колдуньей, укравшей его сердце, просто так не кончится.

Удивительно, что столько времени прошло, а его еще не трогали. Пусть эмиссары тайного сыска и расспрашивали, даже угрожали, ведь он посмел противиться самому элдормену Аверну, но в отделение не водили и с пристрастием не допрашивали. Хотя он и не говорил никому, что у полюбившейся ему девчонки были синие глаза.

Повернулся к покупателям и твердо возвестил:

— Лавка закрывается! Выходите! Быстро!

Народ недоуменно зашумел. И в этот момент в лавку вошли двое. В скромных дорожных туниках, в меховых плащах, но ушлые горожане смекнули сразу — люди не простые. И быстро исчезли от греха подальше, впрочем, оставаясь неподалеку и навострив любопытные ушки.

— А почему закрывается лавка? — спросил тот, что выше. — И что, уж и купить ничего нельзя?

Брюкт подошел к дверям и запер их на внушительную щеколду. Потом повернулся к посетителям, слегка поклонился и с толикой насмешливости заявил:

— Да будто вы сюда за покупками пришли. А тайный разговор с ненужными свидетелями вам ведь ни к чему?

— Какой догадливый! — тот, что пониже, с длинным острым носом, указал служке: — Брысь отсюда! Живо!

Парень сам не заметил, как открыл щеколду и оказался стоящим перед лавкой. И ведь даже позволения хозяйского уйти не получил, чего с ним отродясь не бывало! Это кто же такие пожаловали, что он с одного слова им повиновался? Колдуны, что ли?

Встал рядом с толпившимися неподалеку любопытствующими и принялся рассказывать, как его послала госпожа Брюкт предупредить сына о появлении ищущих его аристократов. Быть в центре всеобщего внимания ему льстило, и он по-воробьиному выпячивал впалую грудь, добавляя в свой рассказ все новые и новые подробности, делавшие его почти героем.

Брюкт задвинул за служкой щеколду и исподлобья взглянул на по-хозяйски расположившихся в лавке господ. Тот, что пониже, вопросительно посмотрел на высокого красавца, получил разрешающий кивок и начал:

— Откуда ты знаешь девку, которую увез элдормен Аверн?

Купец подобрался. Да это эмиссар из тайного сыска, а вовсе не аристократ. Кто еще стал бы встревать в такое мутное дело?

Осторожно осведомился:

— А кто вы, люди добрые, будете? Кому попало такие вещи ведь говорить не след. Я законы знаю.

Высокий прошелся по лавке, рассматривая выставленный на полках товар, будто разговор его вовсе не интересовал. Второй небрежно присел на край стола и заявил так просто, будто о цене на безделушку торговался:

— Я элдормен Ветте, глава тайного королевского сыска, — второго гостя представлять не стал.

Он сказал это так, что купец сразу понял — не врет. За свою жизнь он научился отличать прощелыг, прикидывающихся честными людьми, от порядочных людей. Так вот, этот говорил чистую правду!

Побледнев, склонился в низком корявом поклоне.

— Рассказывай. Да ничего не пропускай! — пригрозил элдормен. — Не то очутишься сам знаешь где.

— Да чего мне рассказывать? — Брюкт горестно вздохнул, будто наяву увидев невероятные глаза девчонки. — Рассказывать-то нечего. — И принялся вспоминать:

Поехал он как-то ранним утром несколько месяцев назад на окраинную улицу городского посада по делам. Возле самого перелеска встретил хрупкую девчонку в скромном сером платье, повязанную по-крестьянски голубым платком.

Шла она в тени, стараясь не выходить на солнечные места. Это показалось ему подозрительным, и он, спешившись с лошади, проследил за девчонкой до старого домишки на самой окраине. Насколько он знал, домик давненько уж пустовал.

Люди к домишке не подходили, он считался проклятым, его предыдущую хозяйку сожгли на городской площади за колдовство да ворожбу. Кто в такое жилище на трезвую голову сунется? Да никто! И вдруг ни с того, ни с сего, этот опасный домик обзавелся жиличкой.

Кто она и откуда? Небось, тоже колдунья какая-нибудь, это только они друг друга не боятся. Решил потихоньку расспросить соседей, но осторожно, чтоб лишнего внимания не привлекать. Поспрашивал всех окрест, но девчонку даже и не видал никто, что было дюже странно, ведь ходила-то она средь бела дня по посадской улице, а там пусто не бывает, кто-то да должен был заметить да поинтересоваться, кто она и откуда.

Решил действовать нахрапом. Как-то ночной порой перелез через хлипкую ограду, пошатался вокруг дома, понаблюдал. Поняв, что девчонка живет одна, забрался через окно в заднюю часть дома. Прошел в горницу, где и застал ее спящую.

— Разбудил, посмотрел ей в глаза и понял, что пропал, — что глаза у девчонки были синими, говорить не стал, знал, чем грозит ему недоносительство. — Вот никогда не верил, что такое бывает. Напугать хотел, чтоб не шлялась одна где попало, а влип сам по самую маковку. Принялся ухаживать, а она одно твердит: чтоб я к ней дорогу забыл и никому про нее не говорил. Что она проклята и что с ней меня ждет несчастье. Но кто влюбился, разве обращает внимание на глупые бабьи отговорки? Вот и я не обращал.

Купец разгорячился, принялся бегать по лавке, нелепо взмахивая руками, стараясь успокоить раненую душу.

— А дальше что? — красавец не вытерпел заминки в разговоре.

— А дальше я ее попросил моей женой стать, хоть и понимал, чем рискую. Но уж без нее и жизнь мне была не мила. А она ни в какую. Ну, я как-то утром к ней вломился и сказал, чтоб выбирала — быть ей моей законной женой или полюбовницей. Но она все равно моей будет. Она в слезы и бежать. Я за ней. Шустрая такая, верткая, не догнать. Метнулась на рынок, там людей много, спрятаться хотела. Вот там ее и увидел элдормен Аверн. Если б не его охрана, нипочем бы Амирель не отдал.

Принц иронично усмехнулся. Колдунья? Он видел колдуний, которых обвиняли за насланные болезни или падеж скота, ну и за привороты. Но никто из них от привороженных ими мужиков не убегал, наоборот, откровенно пользовались мужской слабостью. Или он таких, как эта странная Амирель, не встречал? Интересно будет на нее посмотреть, когда ее отберут у элдормена Аверна.

— Кто она и откуда, не узнал? — глава тайного королевского сыска был куда практичнее.

— Нет. — Купцу явно не хотелось доносить о своей зазнобе. — Спрашивал у нее, она не говорила. Но она образованная, писать-читать умеет, у нее книги в домике были и бумага с перьями писчими. И вела себя так, будто не из простых. Может быть, она и впрямь благородных кровей? Тогда понятно, почему в мою сторону и глядеть не хотела. А больше я ничего о ней не знаю.

Кивнув, элдормен кинул купцу золотой, тот машинально поймал его и небрежно бросил в ящик с деньгами. Потом пришибленно спросил у господ:

— А что с ней будет? Если осудить за что думаете, то я выкуплю. Что хотите за нее отдам. Только чтоб моей была.

Принц сделал шаг к выходу, предоставив право отвечать на вопрос главе тайного королевского сыска. Тот неопределенно ответил:

— Ничего обещать не могу. Посмотрим. Если не колдунья, то отчего так быстро охмурила элдормена Аверна? — Встрепенувшись, спросил: — Кстати, ты здесь синеглазой особы не видал или не слышал чего? Говорят, она где-то тут бродит, в Авернбурге или поблизости.

Брюкт дико на них посмотрел, что-то невнятно промычал и отвернулся, уронив голову на грудь. Поняв, что больше от него ничего не дождутся, мужчины вышли. Ветте провел принца в неприметный серенький домик за городской ратушей. К удивлению Торрена, это оказался тайный сыск Авернбурга.

Элдормен наскоро переговорил с эмиссаром и доложил принцу:

— Ничего толком сказать не может. Ни он сам, ни его осведомители ее не видали. По слухам, она была где-то здесь, но кто ее видел — непонятно.

— А не может ли быть эта Амирель, на которую запал этот простофиля Брюкт и на которой решил жениться ваш родственник, той самой разыскиваемой нами синеглазой девицей? — предположил Торрен.

Глава тайного королевского сыска поднял голову к небу, задумчиво посмотрел на пробегавшие по нему темные снеговые тучи.

— Не думаю, чтоб Герд столь вопиюще относился к своему долгу. То, что он обязан непременно доложить в сыск о виденных им синеглазых особах, он прекрасно знает. И своим долгом дворянина пренебрегать не станет. Он знает, что ему грозит за отступничество.

— Ну, раз вы считаете, что это не она, то так оно и есть, — принц не стал опровергать слова элдормена. — Вы свою родню знаете лучше меня.

Он замолчал и с коварством ухмыльнулся. Вот он-то ни за что бы не стал сообщать в тайный сыск, встреть он на месте элдормена такое сокровище. Для начала бы выяснил, на что девица способна, а потом извлек бы из этой встречи всю возможную для себя пользу.

Закончив дела, они вскочили на оставленных возле ратуши коней и направились обратно к замку Аверн. Железные подковы высекали голубоватые искры, ударяясь о камень дороги. Из-за окружающих скал дробный цокот множился, возвращаясь бесконечным эхом, и казалось, что к замку направляется целая армия. Ветер стих, позволяя снегу беспрепятственно засыпать дорогу и мешая скакать коням.

На очередном повороте принц оглянулся по сторонам и заметил:

— Тех, кто хочет приблизиться к замку бесшумно, ждет горькое разочарование. От такого грохота никакой самый предусмотрительный враг врасплох не застанет. Обмотать тряпками копыта не получится тоже — кони будут скользить по замерзшей дороге. Но у меня возникло препротивное чувство, что за нами наблюдают и не с добрыми намерениями. Не нравится мне это. На вас кольчуга?

Элдормен кивнул и заметил:

— Если будут целить в голову, кольчуга не поможет. Зря мы поехали без охраны. И почему я поддался на ваше безрассудство?

Принц угрюмо возразил:

— Что сделают вооруженные мечами воины против арбалетных болтов? Да ничего! Для прикрытия нужны железные щиты, а мы с ними не ездим, слишком уж они тяжелы. Самое противное — мы здесь как на ладони. Перестрелять нас с любой окрестной скалы легче, чем кроликов в чистом поле. Давайте-ка лучше поспешим и уйдем с открытого пространства. Вряд ли нас попытаются убить в замке.

— Если это дело рук Герта, то вполне возможно, что он попытается нас достать и в замке, — глава тайного королевского сыска нервно оглядывался вокруг, нутром чувствуя чужой пристальный взгляд. В отличие от принца он не привык к покушениям. К тому же с ним всегда была его охрана.

Прищурившись, Торрен внимательно осматривал окрестные скалы. Покрытые слепящим снежным покрывалом, они безмолвно возвышались вокруг. Ничего опасного на них не наблюдалось.

Но принц привык доверять своему чутью. Он и выжил только благодаря ему. Пережить столько покушений и не сгинуть можно было только благодаря покровительству богини удачи. Вот и сейчас он безмолвно взывал к своей божественной покровительнице.

— Не думаю, что Аверн настолько глуп, — ответил элдормену, прикрыв глаза рукой: от разглядывания заснеженных гор в них прыгали солнечные зайчики. — Если нападение здесь, в скалах, можно свалить на разбойников, то покушение в замке будет приравнено к государственной измене и уничтожит весь род Авернов. Погибнет и столь любезная его сердцу Амирель. И элдормесса Аверн. Неужто ему вовсе не жаль собственную мать?

— Хорошо, вы правы, давайте-ка поспешим, мой принц, — торопливо согласился с ним Ветте и пришпорил коня.

Спеша, пустили лошадей галопом. Снежная пыль вилась из-под копыт, снег, падавший весь день, мешал набрать скорость. Лошади быстро устали, но всадники нещадно их погоняли, спеша очутиться в безопасном месте.

Они вылетели на очередном повороте дороги — смертоносные арбалетные болты, не знающие пощады. Один вонзился в бок лошади, слегка оцарапав колено главы тайного королевского сыска, другой ударил в грудь принца, тут же отскочив от предусмотрительно надетой им кольчуги.

Принц задохнулся от острой боли, но поводья не выпустил. Схватил за поводья вставшую на дыбы от боли лошадь растерявшегося элдормена и заставил скакать за собой. Им навстречу понеслись еще два болта.

Один пролетел мимо, но второй снова угодил в принца и снова в грудь, почти в то же место, что и предыдущий. Боль была нестерпимой, но Торрен сжал зубы и как можно сильнее втянул голову в плечи. Если следующий болт попадет в шею или голову, это верная смерть. Умирать он не хотел.

— Их всего двое! — крикнул элдормен, прижимаясь к шее раненой лошади. — Если б знать, где они засели…

Но выяснять это было некогда, да и бесполезно. Чтоб они, безоружные, могли сделать с арбалетчиками, даже если б и знали, где те устроили засаду? Еще один болт просвистел рядом с головой Ветте, сняв с него шляпу. Другой задел лошадь принца, заставив ее болезненно заржать и сбиться с ноги.

— Скорее! За новым поворотом им нас не достать! — принц проговорил это свистящим шепотом из-за резкой боли в груди, но элдормен его услышал.

Они доскакали до поворота, где обстрел и в самом деле прекратился. Лошади сбавили шаг и, тяжело дыша, минут через десять мелкой трусцой добрались до решетки, отгораживающей мост от дороги. Мост был опущен, значит, Аверн в их распоряжение не вмешался, что их изрядно порадовало. Ждать еще и здесь, когда их впустят в замок, не было сил.

Решетку при их появлении тотчас открыли. Заехав на предмостную площадь, принц полузадушено приказал:

— Собрать всю мою охрану, немедленно! И новую лошадь мне! И лучших стрелков из стражников королевского сыска! Живее!

Элдормен Ветте с трудом спустился с истекающей кровью лошади и, прихрамывая, подошел к Торрену.

— Нерр, вы ранены, вас должен осмотреть лекарь. К тому же вы не имеете права рисковать собой. Пусть стражники едут без вас.

Не слушая его, принц кивком подозвал к себе своего сенешаля:

— Захватите тяжелые двухзарядные арбалеты. Стрелять придется далеко и высоко. — И уже элдормену: — Я видел, где они засели, заметил, когда они во второй раз меня достали. Нужно спешить, пока не удрали!

Элдормен взмолился:

— Я вижу, вас не остановить. Но наденьте хотя бы шлем! Я не хочу отвечать за вас перед королем!

Послушавшись мудрого совета, принц натянул на голову железный шлем одного из охранников замка. Пересел на свежего коня и помчался во главе своего отряда на поиски нападавших, чувствуя, как от боли мутнеет в глазах, и стискивал зубы, чтоб удержать уплывающее сознание.