Секундо. Книга 1

Глава восьмая

Вцепившись в поводья и почти лежа на холке коня, принц кратко, с болезненным присвистом рассказал спутникам о засаде. Вдохнуть полной грудью он не мог, ушибы от арбалетных болтов болели все сильнее, но даже растереть грудь, чтоб хотя бы немного уменьшить боль, было невозможно из-за сжавшей грудь кольчуги.

На повороте приказал замедлить ход, отряд поскакал медленнее. На середине перегона остановился и кивком головы показал сенешалю на, казалось бы, пустой уступ на скале.

— Част, видишь, там снег несколько отличается от окружающего?

Присмотревшись, тот протянул руку к крутому склону.

— Вижу. Похоже на белые простыни на белом снегу. Не знаешь, куда смотреть, ни за что не заметишь. Но нам туда не забраться. Как они там очутились, да еще с тяжелыми арбалетами? А с такого расстояния достать до цели можно только тяжелыми арбалетами, легкие до дороги не достанут.

— Я думаю, они не залезли, а спустились. Воон с той вершины, — и принц показал наверх, на соседнюю скалу, нависавшую как раз над уступом. — Но ты прав — нам к ним не забраться. Они скинут наши веревки, даже если кошки и зацепятся за камни. Но мы можем их выкурить. Кто в отряде стреляет лучше всех?

— Гард и Мартин, — ответил сенешаль и, не дожидаясь приказа принца, скомандовал: — Гард и Мартин, сюда!

Стражники подъехали. Част указал на подозрительный снег и велел:

— Достаньте-ка его!

Стрелки враз ударили по выступу из тяжелых арбалетов. И тут же раздался крик: со скалы сорвался и упал в ущелье человек в белом балахоне.

— Он не один, бейте еще!

Стрелки выстрелили снова. После третьего выстрела стало видно, как на сероватом снегу расползается кровавое пятно.

— Мы его достали! — от радости сенешаль готов был прыгать, как мальчишка.

— Это не все, — принц возбужденно дернулся, заразившись его радостью, и тут же пошатнулся в седле, едва не потеряв сознание от пронзившей ребра боли. С трудом вдохнув воздух, согнулся, стараясь уменьшить боль. Продолжил уже еле слышно: — Нам нужно его оттуда как-то вытащить и допросить. Что это не простые разбойники, ясно. Это наемные убийцы. Но кто их подослал, нужно выяснить непременно.

Част кивнул.

— У меня есть парни, что умеют ползать по скалам, как ирбисы. И абордажные крюки с веревками у них всегда с собой. Эй, Мадир, Гарби и Леман, ко мне!

Получив приказ командира, воины раскрутили веревки над головами, забросили крюки на выступ и довольно быстро, страхуя друг друга, взобрались на опасный выступ. Обвязали веревками лежавшего там без сознания раненого и не слишком нежно спустили вниз.

Сенешаль первым подошел к нападавшему. Посмотрел в лицо и брезгливо поморщился.

— Что за мерзкая рожа! Настоящий урод! Никогда таких не видел. Ему бы на ярмарках людей пугать, цены б ему среди циркачей не было. Но остановите ему кровь и перевяжите голову, а то мы его до замка не довезем, и допрашивать будет некого.

Принц спускаться с лошади, чтоб посмотреть на пойманного, не стал. От боли он уже с трудом удерживался в седле, разум то и дело мутился, и единственной здравой мыслью было поскорее добраться до замка, снять кольчугу и вздохнуть полной грудью.

Через полчаса, во время которых Торрен несколько раз был на грани потери сознания, отряд с пленником, перекинутым поперек седла на лошади одного из самых легких всадников, вернулся обратно. Сползая с лошади на площади перед донжоном, принц был вынужден крепко сжать зубы, чтоб не застонать. Но под встревоженными взглядами стражников горделиво расправил плечи и твердой поступью вошел в замок.

Обеспокоенный глава тайного королевского сыска с нетерпением ожидал его в холле. Рядом с ним стоял низенький человек в зеленой хламиде.

«Целитель!» — с облегчением подумал принц, понимая, что долго не продержится.

— А вот и наш герой! — элдормен шагнул к принцу и подставил плечо. — Обопритесь на меня, ваше высочество, — еле слышно предложил он. — Вы слишком бледны.

Принц послушно положил руку на подставленное плечо.

— Вы вовремя, элдормен. Еще немного, и я растянулся бы посреди коридора. Величия бы мне это точно не добавило, — он еще нашел в себе силы пошутить.

Они добрели до бирюзовых покоев. Сняв с принца плащ и тунику, глава тайного сыска помог ему освободиться от кольчуги и нижней рубахи. И болезненно закусил губу, увидев страшные кровоподтеки во всю грудь.

Уложив раненого на кровать, велел осмотреть его целителю. Тот бесстрастно, будто каждый день лечил ушибы от арбалетных болтов, проверил ребра принца, ощупывая каждое из них. Когда он задевал кровоподтеки, боль была такая, что принц стонал в голос, не в силах сдержаться.

В полубреду вспомнилось красивое лицо Агусты. Если ей после рокового удара в живот было так же больно, как ему сейчас, то как же ему ее жаль! Но все равно она сама виновата в своей смерти. Могла бы и вовремя принять изгоняющее плод зелье, что приготовил для нее придворный лекарь. Но нет, она решила проверить на прочность принца! Вот и проверила, так что винить теперь некого.

Видимо, последние слова он невольно произнес вслух, потому что Ветте утешил его в полный голос:

— Что сделано, то сделано. Ничего уже не поправить. Да и надо ли? Теперь у вас одна задача: как можно быстрее выздороветь. А я займусь пленником.

Он ушел, а Торрен, вытерпев все положенные в таком случае припарки и выпив отвратительного вкуса обезболивающую настойку, уснул.

Спустившись вниз, в подземелье, где в темнице на соломенном тюфяке валялся раненный пленник, глава тайного королевского сыска велел зажечь висевший у входа масляный фонарь. Сел на стул напротив пришедшего в себя уродливого мужчины с перетянутой окровавленной тряпкой головой, спросил:

— Кто ты?

Тот промолчал. Молчание было до того надменным, что элдормен от всей души расхохотался.

— Ты что, всерьез думаешь, что сможешь утаить от меня имя своего хозяина? Ты так глуп? Или наивен? Поверь мне, я за бытность свою главой тайного сыска развязал не сотни — тысячи языков! И мне вовсе не надо прибегать к пыткам или угрозам. Мои гм… собеседники все рассказывали мне сами! Так что решай, расскажешь ты мне все, что знаешь, добровольно или я прибегну к своим методам. Так что ты решил?

Пленник с ненавистью посмотрел на Ветте и упрямо сжал губы, горделиво задрав подбородок.

— Что ж, будет даже интересно посмотреть, как быстро я тебя расколю, — глава тайного королевского сыска ничуть не сомневался в своих возможностях.

Вынув из кармана висевший на цепочке отполированный до зеркального блеска золотой диск, он приказал пленнику:

— Смотри сюда! — и принялся качать диск перед его лицом.

Тот с усмешкой принялся водить глазами туда-сюда вслед за маятником. Постепенно глаза у него потускнели, подернулись пленкой, и элдормен задал первый вопрос:

— Кто ты?

— Я Бен, слуга элдормена Аверна, — ответил не осознававший свои действия мужчина.

— Это он послал тебя убить нас? — глава тайного королевского сыска больше не сомневался в своих выводах.

Но зачем родственнику так рисковать, уничтожая любимца короля и главу собственного рода? Ведь после этого он был бы непременно казнен, причем вместе со всеми своими родственниками. На что он надеялся?

— Да! — последовал глухой ответ.

— Почему? — этот вопрос волновал Ветте больше всего. Нелогичность действий Герта была настолько неожиданной и странной, что вывод напрашивался сам собой — колдунья его все-таки опоила какой-то дрянью.

— Он сказал, что вы приехали для того, чтоб отобрать у него жизнь.

— Жизнь — это та девка, что он притащил из города? — не спросил, а выплюнул глава тайного королевского сыска.

— Да.

Ветте решился. Если Герт настолько его ненавидит, что решил обречь на смерть, пусть и под влиянием заклятья, то грех этим случаем не воспользоваться.

— Хорошо. Живи пока. Я пришлю к тебе лекаря. Ты должен будешь дать показания перед королем. И тогда род Аверн будет уничтожен, а его состояние перейдет к старшей ветви рода, то есть ко мне. Так что это неплохая плата за царапину на моем колене.

Глава тайного королевского сыска вышел из темницы. Нашел лекаря, велел тому идти к пленнику и заняться его головой. Заглянул к беспокойно спящему принцу, что-то прикинул и пошел в свои покои.

Едва он с удобством улегся на мягком ложе, подложив валик под раненое колено, и устало прикрыл глаза, собираясь передохнуть после сумасшедшего дня, в покои заглянул испуганный лекарь.

— Элдормен, ваш пленник мертв!

Ветте выругался самым неподобающим образом, но вставать не спешил, боясь побеспокоить больную ногу.

— Что случилось? Когда я уходил, он был очень даже жив.

Лекарь доложил, все еще нервно поеживаясь от увиденного:

— Он на моих глазах разбил свою голову о каменную стену, бросившись на нее с разбега. Сказал, что предал своего господина и больше не хочет жить.

Глава тайного королевского сыска завистливо присвистнул.

— Есть же еще верные слуги. Мне бы таких!

— Элдормен Аверн спас его от побивания камнями, — лекарь никак не мог успокоиться и говорил подрагивающим тонким голоском. Прежде на его глазах никто самоубийств не совершал, да еще таким ужасным способом. — Бен утащил курицу в одной из деревень элдормена, крестьяне присудили его к смерти.

— Похоже, он был слишком голоден, чтоб думать о последствиях, — глава тайного королевского сыска не раз видел подобные случаи. — Но теперь его поведение вполне понятно. Такие люди умеют быть благодарными. — И равнодушно приказал: — Велите где-нибудь закопать труп. Или просто сбросьте его в море. К утру от этого бедняги ничего не останется.

Скривившись, лекарь отправился выполнять распоряжение, но по дороге передумал. Бен был неприятным человеком, но верным слугой. И не заслужил участи быть сожранным рыбами без похоронного обряда, как жалкий бродяга.

Пошел к своему господину в башню, поведал о случившемся. После проклятий, посланных Аверном на голову старшего родственника, получил другое указание: похоронить верного Бена на родовом кладбище, в части для доверенных слуг. Передав приказ мажордому, лекарь предупредил его, чтоб не болтал, все-таки глава тайного королевского сыска не из тех, кому можно безнаказанно прекословить.

В это время элдормен Ветте обдумывал, как ему поступить. Вышагивая по своим покоям, он проговаривал мысли вслух, вслушиваясь в их звучание и оценивая смысл:

— После смерти этого слишком верного придурка мне сложно будет обвинять собственного младшего родственника в организации покушения на меня. Перед королем будет только мое слово и слово Аверна. Конечно, король поверит мне, но как я буду оправдываться перед остальными дворянами, прекрасно знающими, кому отойдут земли рода Аверн после казни его главы? Подколок и насмешек не избежать. Ладно, пусть уж лучше все остается так, как есть. — Досадливо поморщившись, успокоил сам себя: — Не так мне и нужен этот маленький городишко с разрушающимся древним замком. Хлопот от них больше, чем прибыли.

На следующий день вся компания в том же составе собралась за завтраком в трапезной, на сей раз в малой, за столом, заставленным разносолами так, будто они справляли великий праздник.

По растерянному и виноватому виду вдовствующей элдормессы было видно, что о покушении на главу тайного королевского сыска и начальника королевской стражи, организованном ее старшим сыном, ей доложили. И она, как могла, старалась загладить его вину, приказав выставить на стол все деликатесы, что имелись в замке, надеясь, что вкусная еда смягчит сердца голодных мужчин.

Высокий гость не спешил ее ни в чем обвинять, но от этого она чувствовала себя еще хуже. Как всем недалеким, но деятельным людям, ей было проще нападать или, в худшем случае, обороняться, чем ждать обвинений.

Подали десерт, и она, не выдержав, спросила:

— Что вы намерены предпринять, дорогой племянник?

Тот меланхолично жевал приторно сладкий рулет, повар, в стремлении продемонстрировать дорогим гостям расположение своей хозяйки, переборщил с дорогостоящим сахаром, и не сразу понял, что имеет в виду его тетя.

Сообразив, ответил, предварительно прожевав и промокнув липкие губы вышитой салфеткой:

— Подожду до субботы, остался-то всего один день. А там видно будет. Скорее всего, отниму эту особу у невменяемого кузена, только и всего.

Былые заботы показались элдормессе сущей мелочью. Одно дело — принять в семью неподходящую особу и уронить достоинство рода перед предками и соседями, и совсем другое — лишиться не только состояния, но и собственной головы, не говоря уже о жизнях собственных детей и внуков!

— Я не про невесту Герта, — стыдливо проговорила она, уже жалея, что позвала на помощь племянника, нарвавшись при этому на кучу смертельных неприятностей, — я про вчерашнее нападение.

— А, вы про это? Ну, я-то отделался легкой царапиной, а вот Нерр пострадал весьма сильно, — элдормен кивнул в сторону бледного до смертельной белизны принца. — Если он захочет подать жалобу, то дело будет очень даже серьезным.

Вдовствующая элдормесса заметно приободрилась. Это ее не страшило. Нападение на главу рода ее пугало куда больше, чем на какого-то охранника, пусть и любимца короля. Ведь простолюдин, как ни верти, гораздо ниже дворянина.

— Какую виру вы хотите за нанесенные вам раны? — прямо спросила она, решив перевести проблемы в расходы. — Мы обязаны вам слишком многим, чтоб обойтись простой благодарностью.

В другое время принц просто посмеялся бы над подобной шуткой, но теперь ему было не до смеха. Грудь болела так, что трудно было вздохнуть. Перед глазами прыгали кровавые искры, и каждое, даже самое незначительное движение давалось с огромным трудом.

Она с замиранием сердца ждала ответа, боясь непомерной для бюджета рода суммы, но раненый только небрежно повел ладонью.

— Мне ничего не надо. Я не женат, семьи у меня нет. Мне не на кого тратить и те деньги, что я получаю от короля.

Элдормесса захотела немедля его просветить, что женитьба облагораживает даже самые пропащие души, но вовремя прикусила свой болтливый язык. Ведь это то же самое, что красть у самой себя! Вдруг он проникнется ее разумными речами и потребует немаленькую виру, чтоб достойно содержать свою будущую семью!

Гости ушли на отдых в свои покои. Принц уснул сразу, едва целитель дал ему обезболивающую настойку и смазал вонючей мазью ставшие еще больше страшные черные пятна на боках. Элдормен Ветте, сидя в своих покоях в удобном кресле и стараясь не тревожить раненое колено, расспрашивал слуг, по его приказу один за другим вызываемых на допрос его стражниками.

Перед ужином, выяснив все, что можно, о Герте, его возлюбленной и распорядке в замке, глава тайного королевского сыска пришел к принцу, полностью одетому, но лежащему на постели и лелеявшему раненные ребра.

Удобно развалясь в кресле рядом с его кроватью, глава тайного королевского сыска подставил под больную ногу мягкий пуфик и приступил к планированию завтрашней свадьбы элдормена Аверна. Вернее, к ее расстройству.

— Кузен не дурак и прекрасно понимает, что мы попытаемся ему помешать. Что он может сделать, чтобы этого избежать? Как вы думаете, мой принц?

Торрен, чувствовавший себя после полноценного сна гораздо лучше, прикрыл глаза, воображая себя до безумия влюбленным владетелем этого замка.

— На его месте я бы не стал принимать неравный бой, в который непременно выльется любая попытка увезти невесту в храм для проведения обряда. Ведь ее могут не только отобрать, она может во время этой стычки и пострадать. Я бы тихонько вывел ее через тайный ход и доставил прямиком к храму. И шустренько провел церемонию, заранее сговорившись с настоятелем. А уже потом, если она еще невинна, сделал бы ее своей женщиной где-нибудь в келье и привез обратно. После свершившегося факта женитьбы мало что можно сделать.

— Точно! Я и сам думал точно так же. — Глава тайного сыска выпрямился в кресле и уверенно добавил: — И чтоб провернуть эту аферу, Герт наверняка увезет девицу в какой-нибудь маленький неприметный храм. Вокруг таких навалом.

— Если навалом, то плохо, — принц осторожно сполз с кровати, стараясь двигаться как можно бережнее, подошел к окну и взглянул вниз. Штормило. Под стенами грозно бились об скалу высокие пенистые волны, вознося брызги почти до самых окон. — Как мы его найдем? Хотя, возможно, вы знаете потайные ходы замка? Встретить их возле выхода из него было бы вернее.

— Мне известен только один, и он в восточную башню не выходит, — с сожалением доложил Ветте. — Но Герт наверняка знает, как можно тайно покинуть замок, это же его вотчина. Здесь караулить глупо и бесполезно. Нам нужно устроить засаду у храма. Вот только бы еще узнать точно, у какого.

Принц зевнул, вновь почувствовав сильную усталость. Напрасно он встал с постели, целитель его предупреждал, что от разлагающейся под кожей крови он еще долго будет чувствовать себя отравленным, и просил не двигаться хотя бы этот вечер, он не послушался и зря. Но ложиться снова не стал, не желая показывать свою слабость.

— Демон все побери, и когда я снова стану человеком? — раздраженно бросил он в никуда и приказал главе тайного королевского сыска: — Велите позвать своего младшего кузена, будем выяснять, с каким дроттином близлежащего храма у нашего хозяина дружеские отношения. Ведь чтобы провести обряд, дроттину нужно его подготовить. Значит, договоренность между ними уже есть.

Чтоб не злить лишний раз и без того вспыльчивого принца, глава тайного королевского сыска не стал напоминать, что лекарь посоветовал ему покой, и поспешил вызвать младшего родственника.

Позванный на семейный совет Кристоф думал не долго.

— Насколько я знаю, брат доверяет только одному дроттину — главе храма у Голубого озера. Но туда несколько часов ходу верхом.

— Это если ехать по вашей петляющей дороге. А если идти прямо? — принц злился на свою немощь, а заодно и на всех окружающих.

Кристоф уверенно покачал головой.

— Другой дороги нет.

— А ты представь, что есть. Сколько времени займет прямая дорога, причем пешком? — принца раздражал недогадливый собеседник.

Так и не поняв, для чего из него выпытывают подобные глупости, младший Аверн прикинул:

— Быстрым шагом минут двадцать — двадцать пять. — И пошутил: — Но проще сесть и скатиться. Мы же на горе, а храм под горой.

Глава тайного королевского сыска довольно осклабился.

— Хорошо, Кристоф, ты нам помог, теперь можешь идти. И никому ни слова о нашем разговоре!

Со словами «могли бы мне этого и не говорить», тот ушел, а принц, обмякнув после приступа раздражения, вяло спросил, превозмогая болезненную усталость:

— Где этот храм, знаете?

Элдормен кивнул.

— Прекрасно знаю. Бывал там несколько раз и с дроттином знаком. Храм этот под горой у озера, практически прямо под замком, с другой стороны от моря. Но кузен прав — по дороге до него добираться не менее четырех часов, а другого пути у нас нет. Как я понимаю, засаду мы будем готовить именно там?

Торрен осторожно сел в кресло неподалеку от Ветте. Переставить кресло поближе сил у него не было.

— Не вижу других путей, — он мягко погладил ноющие ребра. — Завтра отправимся в дорогу пораньше. Пусть даже таинство соединения, как и положено, начнется в полдень, но мы на всякий случай прибудем часам к десяти. Владетель замка нервничает и вполне может потребовать начать обряд пораньше. А если дроттин его друг, он на это пойдет. Нарушение незначительное, на подобную мелочь никто внимания не обращает.

Глава тайного королевского сыска согласно кивнул, но все же заметил:

— Но если мы просчитались и кузен задумал что-то другое, мне придется или требовать расторжения брака, что возможно только по постановлению конклава всех храмов, или просто убить новоявленную жену, сделав кузена вдовцом. И то и другое неприемлемо в принципе.

— Почему? — принц заинтересовался столь странными выводами. — Вам жаль эту девчонку? Но она же колдунья. Их вообще на кострах сжигают. Не думаю, что это более приятно, чем нож в сердце или легкий яд. Смерть быстрая и почти безболезненная.

— Это так, но как потом себя поведет элдормен Аверн? — Ветте уставился в темнеющее окно, наблюдая за появляющимися на небе звездами. — Не начнет ли он мне мстить? У меня и без того много врагов, и заводить их в собственной семье не хочется. А собрание конклава храмовников по такому смешному поводу, как развод моего вассала, это то же, что заявить о собственном бессилии. А я, как глава тайного королевского сыска, такой славы о себе позволить не могу. Я олицетворяю одну из ветвей королевской власти, а она априори не может быть слабой.

Ветте поднялся, чтоб попрощаться и уйти, но Торрен его остановил, требовательно подняв руку.

— Завтра нужно оставить несколько человек в замке, чтоб создавали видимость суеты и готовности к сопротивлению. Предупредите моего сенешаля, пусть подберет с десяток людей, часть их поставит у выхода из башни, часть внизу у ворот. Остальные поскачут с нами. И уезжать надо будет верхом, затемно и скрытно, без факелов и фонарей. Пусть Част проследит, чтоб все огни во дворе были погашены, и наш отъезд со стороны восточной башни, где окопался наш хозяин, был незаметен. Слуг элдормена запереть в одной из комнат нижнего этажа и не выпускать до самого конца. У него, несомненно, есть осведомители из числа старых верных слуг.

— Да, слуги у него верные, нам бы таких, — согласился глава тайного сыска, поклонился и вышел выполнить приказания принца.

Он был доволен разговором. То, что они с наследником мыслят одинаково, уже было благом. С Торреном не приходилось спорить по пустякам и доказывать очевидное, что ему постоянно приходилось делать с неуверенным и непоследовательным в своих действиях королем.

А это еще раз подтверждает, что он недооценивал наследного принца. Но теперь-то он не будет смотреть на него свысока. Хотя доживет ли тот до передачи ему престола — это вопрос из вопросов.

После ухода главы тайного королевского сыска Торрен, уже не скрывая своей слабости, доковылял до мягкой постели, упал на подушку, еще раз подосадовал на простреливающую грудь боль и уснул, пропустив ужин. Спал он беспокойно, то и дело вздрагивая и просыпаясь от неосторожного движения.

Принять удобное положение не получалось, грудь горела огнем, действие обезболивающего кончилось, и принц проклинал целителя, не удосуживавшегося дать ему настойку на ночь. Искать его посреди ночи в незнакомом замке было глупо, и ему поневоле пришлось терпеть до утра.

Ранним утром целитель все-таки пришел к нему и принес настойку. На укоры принца ответил:

— Увы, помогает она хорошо, но вызывает привыкание. Поэтому я даю ее вам один раз вдень, хотя и понимаю, что этого мало. Но уж лучше потерпеть, чем потом требовать ее все больше и больше. Вы же не хотите стать зависимым от какой-то травы?

Принц смирился и молча вытерпел болезненное обмазывание вонючей мазью своих страшных кровоподтеков.

После этого они с главой тайного королевского сыска, наскоро подкрепившись холодным мясом с хлебом и запив все это кисловатым сидром, вышли на площадь. Сев на чужую лошадь, принц подосадовал, что его верный конь все еще не в состоянии ходить под седлом из-за арбалетной раны. Лошадь под ним непослушно загарцевала, почувствовав слабые поводья. Пришлось натянуть их посильнее, надеясь, что у него хватит сил справиться с норовистой лошадкой.

На треть уменьшенный отряд принца скакал тайно, без огней, в полной тьме, по опасной горной дороге. Но кони, ориентирующиеся в темноте куда лучше своих всадников, через четыре часа без потерь доставили их к храму возле Голубого озера.

Густой хвойный лес, вплотную подходивший к красивому зданию из белого песчаника, без труда скрыл небольшой отряд принца. Сам он с главой тайного королевского сыска, не снимая капюшон, вошел в храм с бокового придела и скрылся за подпирающими высокий свод толстыми колоннами.

Изнутри храм был выложен редким голубоватым гранитом, искристый блеск которого придавал ему редкостно торжественный вид. Посредине пустующего небольшого ритуального зала стоял алтарь, уже украшенный накидкой с золотыми узорами для обряда соединения. Осмотревшись, принц приказал Ветте привести в храм почти весь отряд, тайно рассредоточившийся по помещению.

Через тонкую подошву сапог из козьей кожи Торрен чувствовал хлад каменного пола. Наверняка под залом некрополь для богатых усопших, как это принято во всех храмах. Это у знати родовые склепы, а богачи заранее покупают места для своего упокоения в храмах, дающих приют всем, у кого на это хватает денег.

Пошатнувшись, он подосадовал, что не взял с собой ничего съестного и плохо позавтракал утром, а вечером вообще ничего не ел. На скачку в темноте, да еще на чужой норовистой лошади ушли все его силы. Слабость, помноженная на голод, делала его почти бессильным.

Даже собственный меч, привычно висевший на поясе, казался слишком тяжелым. Если возникнет потасовка, то он ничем помочь не сможет, скорее наоборот, его людям придется защищать его самого, а не отнимать невесту у Аверна.

Все замечающий глава тайного королевского сыска оперся плечом о колонну, перенеся вес с больной ноги на здоровую, и приглашающее кивнул принцу на стоящее рядом каменное сиденье. Тот отрицательно качнул головой. Скамья гранитная, ледяная, не хватало еще к ушибам и трещинам на ребрах добавить легочную горячку, да и не только ее.

Ждать пришлось недолго. Как они и предполагали, элдормен Аверн появился куда раньше положенного по обычаю времени. Он был не один. Как они и ожидали, с ним была закутанная с ног до головы в темный плащ женщина, которую он нес на руках. Принц не заметил, откуда они вышли. Перед его глазами то появлялась, то пропадала кровавая пелена, заслонявшая все вокруг.

Торжественно прошествовавший к алтарю из внутренних помещений дроттин в сером длинном одеянии незамедлительно приступил к таинству. Элдормен с принцем бесшумно подошли поближе. Девушка вела себя необычно — вырывалась, кричала и никакого желания стать женой элдормена не проявляла. Дождавшись главного вопроса таинства, согласна ли невеста стать женой, услышали решительное «нет».

Но дроттин сделал вид, что все в порядке, и продолжил обряд, не слушая протестующие крики колдуньи.

Принц кивнул главе тайного королевского сыска, тот сделал знак воинам, и алтарь вмиг был окружен.

— С каких это пор вы проводите в своем храме насильственные обряды, дроттин? — голос элдормена был подобен скрежету камня.

Тот поспешно вытащил из ушей странные затычки и вопросительно воззрился на недовольного прихожанина. Ветте повторил свой вопрос.

— Я провожу его по требованию владетеля этих мест, элдормена Аверна, — не дрогнув, ответил дроттин. — А вы кто такие, чтоб мешать священному таинству?

Глава тайного королевского сыска угрожающе положил руку на рукоять меча.

— Таинство священно только при взаимном согласии жениха и невесты. А без него обряд недействителен, и вы это прекрасно знаете. А я владетель владетеля этих мест, глава старшего рода элдормен Ветте. И я запрещаю вам проводить этот незаконный обряд!

Дроттин посмотрел на побелевшего от гнева и досады Аверна, извинительно развел руки в стороны, поклонился и отступил в сторону.

Колдунья рванулась, пытаясь выскользнуть из захвата стоявшего рядом с ней мужчины, но он не пустил.

По знаку главы тайного королевского сыска элдормена Аверна скрутили двое дюжих стражников, и удерживаемая им невеста оказалась свободна. Она тут же побежала к выходу, но по дороге ее перехватил принц.

— Не так быстро, моя дорогая, — насмешливо начал он. — Ты поедешь со мной.

Обхватив ее за талию, повлек к выходу. Она не сопротивлялась, еле живая от волнения и душевной муки. И это было хорошо, потому что принц и сам еле шагал от скрутившей его боли.

Оставив элдормена Аверна со связанными руками корчиться от злобы и бессилия у алтаря, воины принца во главе с Ветте вышли из храма и вскочили на лошадей. Принц подтолкнул бывшую невесту Аверна к своему сенешалю.

— Част, у тебя крепкая лошадка, она легко унесет двоих. Я пока взять ее к себе в седло не в силах. — И насмешливо посоветовал: — Смотри, не влюбись! В нее влюбляются все подряд. Так что не пади жертвой ее несравненной красы. Из-за нее кто только чего ни выкидывал, а ты мне нужен целым и невредимым.

Сенешаль презрительно фыркнул и небрежно забросил все так же закутанную в толстый меховой плащ девушку в седло. Потом вскочил сам, и отряд помчался к Авернбургу. Принц покачивался в седле, напрягая последние силы, чтоб не упасть, но, тем не менее, не желая просить о помощи.

На развилке дорог, ко всеобщему удивлению, их уже ждала карета принца с обступившими ее оставшимися в замке Аверн верховыми стражниками.

— Как вы догадались, что пора спускаться? — обрадовано спросил Част. — Мы думали, вы будете ждать нас в замке, хотели посылать к вам гонца, чтоб вы уезжали в город как можно быстрей, не дожидаясь возвращения хозяина.

— А что нам оставалось делать, если птички улетели? — вопросом на вопрос ответил оставленный за старшего Мерик.

— Как вы это узнали? — заинтригованные принц с элдорменом Ветте подъехали поближе.

— Мы поднялись в восточную башню, постучали в перегораживающую лестницу решетку, нам никто не ответил. Тогда мы принялись ее раскачивать. И после нескольких толчков она пала! Просто рухнула и все. Оказывается, она проржавела насквозь. Такую же полусгнившую дверь, ведущую в башню, выбить было пара пустяков. Мы обшарили все помещения сверху донизу, но никого не нашли, ни самого Аверна, ни его слуг. Поняли, что все ушли через потайной ход. Мы собрали свои и ваши вещички, попрощались с хозяйкой, весьма озадаченной нашим отъездом, и подались вам навстречу. И вот мы здесь, — браво доложил Мерик. И, засомневавшись в собственных выводах, осторожно спросил: — Мы правильно сделали или нам нужно было сидеть в замке и ждать вас?

К его облегчению, глава тайного королевского сыска ободряюще хлопнул его по плечу.

— Сделано все верно, молодец! Элдормен Аверн лишен повода для глупостей, то есть свою задачу мы выполнили. А тетушке я напишу, думаю, она будет рада выполнению ее просьбы. — Лукаво посмотрев на принца, добавил: — Теперь осталось довести до конца наше дельце в Авернбурге, и можно будет возвращаться в столицу.

Чувствующий себя все хуже Торрен махнул рукой, привлекая к себе внимание.

— Я поеду в карете! — мрачно заявил он, хотя его бесило замкнутое пространство, но сил ехать верхом больше не было. — И эту девицу давайте ко мне! Посмотрю, что она собой представляет.

Послышались похабные смешки и пожелания не терять времени даром. Не обращая на них внимания, хотя в обычном состоянии никогда бы подобной непочтительности стражникам не спустил, принц тяжело забрался внутрь, придерживаясь за ремни.

Част не слишком почтительно отправил вслед за ним свою обузу, забросив девушку на противоположное от принца сиденье. Карета рывком двинулась, качаясь из стороны в сторону на неровной дороге, но Амирель продолжала неловко сидеть на самом краешке сиденья, лишь, чтоб не упасть, уцепившись тонкими пальцами за его край.

Принц же постарался устроиться как можно покойнее. Подложив под бока пуховые шелковые подушки, во множестве раскиданные по карете, насмешливо предложил невольной спутнице:

— Ну же, Амирель, скинь этот дурацкое покрывало. Яви мне свою неописуемую красоту! Недаром же в тебя влюбляются все, кто видел хоть раз! Вдруг мне тоже повезет, и я узнаю, что это за волшебное чувство — любовь? Или без своего колдовского зелья ты никого обольстить не в состоянии? Где ты его держишь? Под юбкой?

Девушка продолжала сидеть молча, не шевелясь, похожая на бесстрастное каменное изваяние. Только тяжелое дыхание доказывало, что перед ним не статуя, а человек.

Принц раздраженно пошевелился. Ребра тут же отозвались болезненным стоном, и он замер, стараясь не двигаться понапрасну.

— Тебя что, раздеть? — угрожающе прошипел, не в силах говорить во весь голос. — Но только это придется делать не мне, слишком болят ребра. Позвать на помощь моего сенешаля? Тебе, кажется, понравилось нежиться в его объятиях? Част был ласков и тебя впечатлил? Он мощный мужчина и вполне может доставить удовольствие женщине, даже такой опытной, как ты. Так что, зову Часта?

Она медленным движением выпростала из покрывала изящные руки. Принц как зачарованный следил за ней, готовясь в любой момент схватить ее, невзирая на боль и укоряя себя в недальновидности. Зачем он дразнил эту колдунью? А если у нее есть средство, способное моментально убить человека? Лучше бы она так и ехала до остановки, замотанная в плащ, а уж там бы ее раскутали его стражники.

Но вида не подал и продолжал все так же над ней подшучивать:

— Уже хорошо. А то я боялся, что этот недоумок тебя связал. А теперь снимай свой драный плащ! И не бойся замерзнуть — в сиденье есть медвежий полог. Уверяю, он гораздо удобнее и теплее того старья, что ты носишь.

Чуть слышно вздохнув, девушка привстала, аккуратно стянула с себя плотный плащ, убрала его на край сиденья, оказавшись в простом шерстяном бурнусе купеческого пошива. И только потом повернулась к принцу.

У него зашумело в голове, и подстреленной птицей забилось сердце. Но не потому, что девушка была невероятно красива. Просто она была хорошо знакома. Причем знакома давно, с самого детства.

И он полузадушено повторил слова элдормена Аверна, сказанные тем при первой встрече с Амирель:

— Это она!