Серафима спешит на помощь

Глава 14. В большом хозяйстве все пригодятся

Ночь спали, как убитые — после такого дня немудрено, конечно. А утром проснулись от воплей и ругани. Хьюго завозился, мы расплели руки-ноги — ночью было откровенно холодно, а дырявое крыло нашей скотины — так себе утепление. Вот и переплелись, как детёныши в гнезде. Сейчас же он, кажется, не сразу сообразил, что происходит, потом встряхнулся, быстро поцеловал меня и выкатился из-под крыла наружу. Я ещё некоторое время поленилась и пожмурилась — потому что под плащом было тепло, а снаружи, очевидно, нет, и вообще меня никогда, наверное, не целовали с утра с такой регулярностью, да и вообще не целовали с утра, некому было. Пришлось сказать себе строго — Симка, успокойся и не воображай лишнего. Ты тут для дела, а то, что это дело неожиданно связано со всей этой поцелуйной хренью, ну… ну просто таковы правила, и всё. Не более.

Я потёрла глаза и тоже выбралась наружу, и вытащила оба плаща. Наша скотина тут же подобрала крыло. Кажется, голову он на ночь прячет под второе крыло, и тоже ещё не сообразил, что происходит. Не проснувшаяся до конца костяная голова выглядела забавно.

— Спасибо, дырявый, — я подошла и погладила голову.

На ощупь — кость и кость, да. Я привыкну?

А дальше нужно было идти и понимать, что там происходит и по какому поводу шум. Ещё хотелось в кусты, но кустов как-то не было, разве только если на горку забраться и там среди деревьев присесть, но ладно, сначала разберёмся, что тут случилось.

Тут случилось, что вот совсем недавно сбежал один из разбойников. Не главный, но кто-то с головой, как мне показалось, и вчера на него кивали, и сейчас орали, что это он во всём виноват. Главного звали Рыжий Волк, то есть, человеческое имя у него тоже, наверное, было какое-то, просто нам его не сказали. А того, что сбежал, звали Бродяга, тоже очень информативно. И вроде бы он где-то у кого-то раньше служил, отчего имел представление о страже и как она должна работать, о том, как нападать и как обороняться от обычных людей, не рыцарей и не магов. А против рыцарей да магов ему сказать-то и нечего, вот они вчера и сплоховали тут все, а раньше такого не было, пока крестьяне из соседних деревень с топорами, ножами да луками приходили.

Хьюго выслушал, потом кликнул скотину. Я поняла, что он хочет сделать — поискать с воздуха. Сама была готова предложить, но он первый сообразил. В общем, залез на шею и взлетел.

А я спросила тихонько рыжего Роберта:

— Как вышло-то?

— Да как, — вздохнул он. — Заглянули сейчас проверить — все ли целы, и вообще, а он умелый, на ноги поднялся и рухнул на нашего Теда, тот ещё молод и не особо опытен, оба упали, а разбойник этот, гадина такая, умудрился связанными руками дёрнуть у Теда нож. И ноги себе освободить. И пока сообразили, что к чему, он уже и дал дёру, и ладно бы просто так, а он коня увёл, из тех, что тут в загоне стояли. Теперь ищи ветра в поле!

— Или Хьюго сверху увидит, или сам вылезет, — сказала я. — А может и сбежит от греха подальше, и не сунется сюда больше, но почему-то я в это не верю.

Все остальные разбойники нашлись на месте, их бывшие пленники тоже, выбирались наружу, грели воду, варили кашу, кто-то подоил корову и добыл молока. Я ещё с тремя девчонками сходила на горку в кустики, и мне потом ещё на руки полили, чтоб умыться.

— Так ты правда невеста лорда Хьюго? — спросила одна, Айрис.

— Правда, — кивнула я.

— А почему ты ходишь с ним в поход? Где твой замок? Неужели твой отец дозволил тебе такое?

— Моего отца убили, и давненько уже. Я уже лет семь ни у кого ни на что дозволения не спрашиваю, сама о себе решаю, и иногда ещё о других. А в ваших краях я совсем недавно, и ещё не поняла, что у вас и как.

— Видно, что издалека, — Айрис потрогала рукав моей куртки.

А я с ужасом подумала, сколько я уже не мылась, и на что похожа моя одежда.

— А ты местная?

— Да, — вздохнула она.

— Домой вернёшься.

— Не хочу домой, а больше некуда. Кто там мне дома-то обрадуется? У родителей ещё семеро, и им не нужна опозоренная дочь. Замуж теперь никто не возьмёт, и зачем я им такая? Будут тыкать каждый божий день.

— А ты не говори, что опозоренная, да и всё.

— Да и не спросят, так подумают, — пожала Айрис плечами. — А не подумают, так кто-нибудь другой сообразит и скажет, а они поверят.

Я осмотрела её с ног до головы.

— Что умеешь? — спросила строго.

— Умею? — растерялась она. — Да всё. Ну там по дому что сделать, шерсть прясть, ткать, за скотиной ходить.

— Наверное, шерсть прясть и за скотиной ходить не надо, скотина жрёт магию и вообще сама справляется, даже лоток убирать не надо. А вот кто-то в замке, кто б еду готовил да убирался, нам нужен. Умеешь в замке убираться? Это как в доме, только побольше.

— А в каком замке-то?

— Да у лорда Хьюго. Он говорит, прислуга была, да разбежалась, как он начал с ума сходить.

— Ой, — сказала Айрис. — А кто меня возьмёт-то?

— Да я же и возьму. Мне ж там жить.

— А если он снова станет с ума-то сходить?

— Да вроде знаем, что делать, — отмахнулась я. — Там в самом деле работы прорва, а людей нет.

— Наверное… я согласна.

— А к своим потом съездишь и носом покрутишь, чтоб знали, что нечего ерунду думать о людях, — припечатала я. — Когда с нашим хозяйством разберёмся.

— Так может, ещё кого-нибудь спросить? Ну, кого тоже украли?

— А пошли.

Мы пошли к пленницам и спросили — а, собственно, что и как. Всем ли есть, куда возвращаться, всех ли ждут дома. Оказалось — нет, не всех. Среди пленниц нашлись ещё две девицы, которые не девицы, у одной на глазах убили жениха, у второй — отца и брата, а матери уже давно и не было. Ещё была женщина с двумя мелкими пацанами, тоже всех остальных убили, а жили не в деревне, а где-то в лесу, где мужнин отец служил лесничим, а они при нём жили, и теперь придёт новый лесничий, а ей-то деваться и некуда, всё имущество разграбили, а дом и постройки сожгли. И на удивление, некуда податься оказалось бабушке Эдит, умеющей лечить руками. Она странствовала между деревнями, не имея родных, и за пропитание лечила. Я как услышала, так сразу и вцепилась — идите, мол, госпожа Эдит, к нам жить, будем холить и лелеять, и разрешим ходить лечить, куда захотите, если вам практика нужна, но вы нам тоже нужны.

Потому что как вспомню ту пустую громадину, так тоскливо делается. А толпой как-нибудь обживём.

Ещё оказалось, что пятеро детей в возрасте от трёх до восьми, три мальчика и две девочки — сироты. Их подобрали, чтобы куда-то продать, где-то в городе, так сказали. Ну, я решила, что тоже с нами поедут, куда их теперь?

И когда Хьюго со скотиной вернулись и он грустно сказал, что никого не нашёл, я взяла его за руку и потащила осматривать прибавление в хозяйстве.

— Вот, смотри. Будут жить у нас и смотреть за твоим пустым замком. А то ни приготовить, ни убраться, ничего. Ещё скажешь, где мужиков найти, чтоб воду таскали и дрова рубили, я найду.

Он таращился и явно не понимал, что такое я тут затеяла.

— На детей не смотри, что маленькие, они вырастут и тебе служить будут. А сейчас им деваться некуда, у них все погибли.

— Миледи Серафима, — он поклонился. — Ты добра и великодушна, и заботишься о моём хозяйстве, да так, как я сам не умею. Будь по-твоему. Бери в услужение всех, кого сочтёшь подходящим. Тебе виднее.

Кандидатки в замковые служащие поклонились ему все разом, а я подмигнула им из-за его плеча.

А там уже и кашу есть позвали.

День в итоге вышел хлопотный. Сначала Хьюго двумя рейсами перевёз в замок всё новое население. Из детей кто-то верещал от восторга, а кто-то боялся до слёз, пришлось зубы заговаривать, чтобы не плакали. Взрослые тоже боялись, я стояла радом, пока их всех грузили, и рассказывала, что тоже боялась, но меня не спрашивали — посадили на шею и повезли. Помогло.

Тем временем остальные вязали разбойникам руки и ноги, но чтоб могли немного двигаться, и грузили их в телегу, найденную тут же. И кажется, собирались отвезти ещё в какой-то замок, где хорошая большая темница, то есть — несколько каменных мешков, откуда просто так не выбраться, а только если тебе сверху сбросили верёвочную лестницу. Я одобрила — ну, самое то же для этих сволочей.

Ещё разбирались со скотиной — не с костяной, а с той, что в загоне стояла, которую у крестьян увели. Где, чьё и откуда. Одна корова, свинюшка с поросятами и лошадь, оказывается, были от той лесничихи, которая лишилась всей семьи, кроме детей, и которую я сговорила жить дальше в замке. Это что же, у нас будет эта самая скотина? Может, ничего, справимся? В общем, их отделили от общего стада, которое должны были гнать отсюда в сторону жилья, и раздавать по деревням, где жили хозяева. И собрались доставить в замок.

Люди тоже собирались домой — под охраной. А жрец Остамир вызвался проводить домой того мальчика, который сбежал от воспитателя, но Бриан велел им обоим дожидаться Хьюго, мол, тот так распорядился. Тогда пацан под шумок схватил из оружейной стойки, составленной на ночь, чей-то меч, и принялся размахивать им, устрашая воображаемого врага.

— Эй, а ты уверен, что сейчас не придёт хозяин меча и не даст тебе по голове? — спросила я.

— А пусть попробует! Я вызову его на поединок! И скажу — покажи, чего ты стоишь!

— А он подойдёт сзади и поддаст тебе по заднице.

— Не подойдёт! И не поддаст, я быстрее!

Я огляделась, увидела палку, хорошую палку, и подобрала её.

— Положи меч. Попробуй сначала с палкой, — меч был ему ощутимо тяжёл, прямо видно, что не хватало сил нормально его поднять.

— А что с палкой? — не понял он.

— Меч положи, увидишь. Расскажу.

Мальчик Бертран хотел бросить оружие просто на траву, но я рыкнула:

— Вот откуда взял, туда и положи. И ещё у хозяина попроси прощения, пока подзатыльник не схлопотал.

Он завертел головой.

— А кто хозяин-то?

— Вот с этого надо было начинать. Сэр Бриан хозяин.

Надо сказать, что тот самый сэр Бриан вместе с парой парней с интересом поглядывали на нас — что это мы тут делаем и чем всё это закончится. Правда, пацан не стал лезть в бутылку и подошёл к кошаку, и повинился — мол, прощу прощения, сэр рыцарь. Тот сначала сурово сказал, что нечего хватать чужое оружие без разрешения, а потом так же сурово велел вернуть туда, где взял. И прямо проследил, чтоб парень вернул.

Парень вернул, подошёл и отчитался — сделал, мол. А Бриан потрепал его по макушке и сказал, что его бы в обучение, конечно, и они подумают, что тут можно сделать.

Воодушевлённый Бертран вернулся ко мне.

— Ну? Слышала — меня возьмут в обучение?

— И чему будешь учиться? — хмыкнула я. — Сначала у матери отпросись своей, в обучение-то. А то сдаётся мне, не обучение ты получишь, а поджопник.

— Что-что получу? — не понял он.

— Увидишь — не перепутаешь. Бери палку.

Взял, с опаской на меня смотрел. А я встала перед ним.

— Ну вот, ты с оружием. А я — нет. Сумеешь пройти мимо меня?

— А чего нет-то? Ты девица! Отойди и жди, пока славный рыцарь освободит тебя!

— Да подустала я уже ждать-то, — усмехнулась я. — Хочешь учиться у рыцарей? Пройди сначала мимо девицы.

Ну что же, он ломанулся напролом. Я легко увернулась и ещё палку у него забрала.

— Нечестно! — завопил малец.

— А чего это нечестно-то?

— А за настоящий меч ты бы так не схватилась!

— За меч я бы схватилась по-другому, — смеюсь, возвращаю ему палку. — У тебя ещё две попытки. Справишься — замолвлю за тебя словечко лорду Хьюго.

— А с чего он тебя послушает?

— С того, что я его невеста.

— Неправда твоя, невесты у лордов такими не бывают!

— Какими?

— В штанах!

— У-у-у-у, а ты многих видел?

— Да вот видел, когда год тому лорд Свон в третий раз женился, у него невеста была совсем не такая! В длинном платье, с волосами до пят и в струящемся белом плаще, казалось, она не идёт ногами, как все люди, а плывёт ему навстречу, так говорили!

— Мало ли, что говорили! В длинном платье на драконе летать неудобно. И драться тоже.

— А леди Свон не дерётся!

— Не умеет, наверное, — пожала я плечами. — А я умею. Так что вперёд. Задание помнишь?

— Помню, — вздохнул пацан и встал напротив меня.

Что ж, второй раз он тоже не преуспел — попытался отмахнуться от меня палкой, был за эту самую палку изловлен и приподнят над землёй за шиворот, ненадолго. И поставлен на место. С сопением пошёл становиться в позицию, я даже не стала напоминать про последнюю попытку, сам проникся.

И тут он придумал. Отошёл шагов на десять, и как побежит на меня с криком, размахивая палкой! А уже совсем перед лицом как бросил её мне под ноги, а сам — кувырком мимо меня!

Конечно, там было несколько моментов, когда можно было подножку подставить, и пока по земле катился, поймать. Но я дождалась, пока остановится и поднимется, и похлопала ему.

— Молодец, придумал.

— Скажешь лорду Хьюго, что обещала? — тоже молодец, правильно замотивирован.

— Скажу, — кивнула я.

— Уфф, — выдохнул он.

И тут как раз над деревьями показалась наша скотинка. Приземлились, один спрыгнул на землю, второй принялся отряхиваться — всей костлявой тушей.

— Так, юный лорд, вы собрались домой? — поинтересовался у парня Хьюго.

— Да, но… — вздохнул тот. — Господин жрец собирался проводить меня.

— Я сам провожу, — сказал Хьюго.

— Молодого человека надо бы поучить уму-разуму, — заметила я. — Есть там у него дома кто-нибудь, кто возьмётся это сделать? — мало ли, может тот лорд Свон — славнейший рыцарь своего времени?

— Да вот не знаю, — вздохнул Хьюго. — Лорд Свон в молодости был горяч, но давно это было, теперь даже разбойников не ловит.

— А чего женился тогда? — не поняла я.

— Ну как же, должен же кто-то постель зимой греть, да и наследника леди Свон породила ещё одного, — усмехнулся Хьюго.

— Тогда, драгоценный мой, кроме тебя, некому, — сообщила я.

Он посмотрел на меня, на парня, потом снова на меня… и расхохотался.

— А если тебе, миледи Серафима, дать два десятка моих воинов, ты их тоже к делу пристроишь?

— Постараюсь, — пожала я плечами. — Но всё равно нужно сообщить матери молодого человека, что он жив и здоров.

— А это обязательно. Вот прямо сейчас и сделаем, по дороге домой.

Жрец Остамир как услышал, что Хьюго лично готов увезти парня домой, вздохнул с облегчением и сказал, что тогда с радостью на сердце отправляется дальше, а нам всем желает удачи в наших благих делах. Благословил — и был таков.

Когда малец понял, что сейчас полетит на драконе, то очень захотел завизжать от восторга. Но потом вздохнул и чинно сказал:

— Да, милорд, я почту за честь отправиться вместе с вами и миледи вашей невестой на этом удивительном звере.

Вот, это его драться толком не учили, а манерам — учили. И то хлеб.

Мы взгромоздились на костяную шею втроём, малец — между мной и Хьюго. И взлетели.