Шантаж чудовища

20. Торн

Я, черт побери, в таком бешенстве… что, мать твою, не могу… сказать ни слова за всю дорогу домой. Господи, я даже смотреть на нее не могу. Кровь кипит, мне хочется что-нибудь сломать или ударить. Причем ужасно.

— Ко мне в кабинет, — приказываю я, как только мы подъезжаем к дому. Она выглядела такой ранимой, когда я не захотел рассказывать ей о своем ИИ, что я почувствовал себя некомфортно, Господи, каким идиотом я был. Стоило мне на секунду от нее отвернуться, и она уже соглашается на свидание во время ланча с другим мужчиной. Черт побери ее и этого старого дурака. Он думает, что справится с ней. Эта сука обведет его вокруг пальца и заставит лизать свои сапоги.

Я иду впереди, намеренно широким шагом. Позади слышу стук ее каблуков, когда она пытается поспеть за мной. Я открываю дверь и придерживаю для нее. Она входит, смотря прямо перед собой, а потом с вызывающим выражением на лице поворачивается ко мне.

Я мысленно считаю до десяти, пытаясь успокоиться. Она однозначно не заслуживает доверия. Какого черта, я вообще с ней делаю? Я должен выгнать ее из своего дома. Она перевернула мою жизнь с ног на голову. Чем дольше я удерживаю ее здесь, тем большим рабом ее тела я становлюсь.

Мне казалось, что насыщение ею, излечит меня. Если я буду иметь ее дважды, три, четыре раза за ночь, я наконец устану от ее запаха, ее вкуса, ее ощущений, но она как болезнь, которая находится внутри. И эта болезнь только распространяется. Существует старая индийская поговорка, к которой мне давно стоило прислушаться: «Потакать желаниям — все равно, что подливать в огонь масло. Оно не погасит пламя, а только раздует его».

Я должен ее выгнать, я должен сказать ей, чтобы она ушла.

— Ты моя, Челси, — сами собой слова вылетают из моего рта. Подкрепленные рычанием, зашкаливающей яростью и ревностью. — В течение трех месяцев ты принадлежишь только мне. Ты полностью моя, и это означает, что ты не можешь флиртовать с другим мужчиной. Ты не можешь соглашаться на ланч с ними. Ты не можешь дотрагиваться до другого мужчины. И никто не может дотрагиваться до тебя. Все понятно?

— Ничего такого не было. Он просто хороший парень, — шепчет она.

— Мне насрать, что было и не было. Ты не имеешь права разговаривать, черт возьми, ты даже не имеешь права смотреть на другого мужчину за эти три месяца. Понятно?

Она выглядит шокированной, потом открывает рот, чтобы что-то сказать, но всего лишь опускает голову и кивает. Я не удовлетворен таким ответом.

Поэтому делаю шаг вперед, она вздрогнув, напряженно отступает. Я делаю еще один шаг в ее сторону, она делает такой же шаг назад. Мы продолжаем играть в эту игру, пока ее задница не упирается в мой тяжелый стол из красного дерева.

С медленно расплывающейся холодной улыбкой я делаю последний шаг к ней. Она смотрит на меня со странным выражение в глазах желания и страха.

Я обхватываю ее своими огромными руками за талию.

Она резко выдыхает, не стараясь выбраться из моих объятий. Я прохожусь ладонями по ее бедрам, приподнимая подол платье, пока он не собирается у нее на талии. Приподнимаю и усаживаю на стол. Грубо раздвигаю ее ноги. Она в упор смотрит на меня. Она точно знает, что произойдет дальше, но ни в коей мере не останавливает меня. Только облизывает губы, делая вид, что ей все равно.

Я еще раз прохожусь руками по ее бедрам, притягивая ее к краю стола. Мило, маленькие розовые стринги — это все, что скрывает ее красивую киску от меня. Я срываю этот кусочек кружев и швыряю себе за спину. У нее вырывается то ли стон, то ли тихий вскрик, я чувствую тепло и напряжение в воздухе.

— Ты мокрая, моя дорогая, — смеюсь я.

Она с трудом сглатывает, продолжая молчать, пока я разглядываю ее открытую киску. Член, конечно, пульсирует, желая заполучить ее. Мне сию минуту хочется очутиться внутри нее, но ей нужно запомнить, кому она принадлежит. Ей понравится все, что я буду с ней проделывать на этом столе, будь я проклят!

Я развожу ее ноги, она упирается на ладони позади себя.

Я опускаюсь на колени, и от ее запаха у меня кружится голова. Черт побери ее и ее чертовое заклятие, которое она наложила на меня. Я зарываюсь лицом между ее ног. Рефлекторно ее рука взмывает в воздух, чтобы схватить меня за волосы и придвинуть мое лицо поближе к себе.

Я улыбаюсь, продолжая вылизывать и сосать ее влажные складки. Ее киска на вкус такая сладкая, я прочерчиваю дорожку от ее входа к клитору. Челси стонет и впивается пальцами в волосы мне на затылке. Она полностью отдается наслаждению, отчего я наслаждаюсь ею еще больше.

Я кладу ее ноги себе на плечи, она старается успокоиться, ощущения внутри нее становятся сильнее. Она спрашивает, что я такое вытворяю с ней, но я молчу. Она даже не заметила, что я не ответил, судя потому, что ее стоны становятся громче.

Я сосу ее клитор, кончиком языка облизывая. И уйма ощущений заставляет вибрировать и вздрагивать ее тело, непроизвольно ноги она начинает сжимать вокруг моей головы. Она на грани. Ей так хорошо, что все ее тело начинает бесконтрольно бить дрожь. Заскрежетав зубами, она еще больше вытягивает мои волосы кулаками, как бы притягивая меня к себе, будто хочет, чтобы я ее проглотил.

У нее вырывается долгий пронзительный стон.

Мне нравятся подобные стоны и крики, которые вылетают из нее в такие минуты почти так же, как мне нравится звук, который издает ее киска от моего языка. Этот восхитительный чмокающий звук ее соков и удовольствия. Она такая мокрая. Но поглощая ее, я становлюсь еще более оголодавшим. Потом я возьму ее, но сначала хочу, чтобы она кончила мне на язык. Я хочу испить ее оргазм.

Все ее тело трясется, мне приходится удерживать ее на столе, пока продолжаю сосать и лизать. Потом щелкаю языком по ее клитору, затем с силой вхожу в нее языком, и она распадается на части от оргазма.

Я слышу ее шепот:

— Боже мой! — бесконечно повторяет она.

Ее ноги сжимаются петлей вокруг моей шеи, затем внезапно напряжение спадает, она отпускает меня, выпуская окончательный, очень длинный крик от экстаза, который продолжается и продолжается.

Это меня не останавливает.

Я вылизываю ее соки, и жду, когда ее крик превратится в нежное мурлыканье. Она достигает высшей точки и расслабляется от удовольствия. Я же не расслабляюсь. Воспоминания о ее флирте с Бланшетт все еще свежи у меня в памяти. Я даю ей еще минутку понежится в оргазме, потом подхватываю ее вялое, расслабленное тело на руки, чтобы проделать с ней намного больше.

И наступаю на ее трусики, валяющиеся на ковре, пока выхожу из кабинета.