Шатаут

Глава 10

В тот день наши отношения изменились. Теперь мне хотелось узнать Ригли больше… узнать о нем все. Пожалуй, даже когда мы росли, я неправильно его оценивала. Я думала, что он такой милый бейсболист, обожающий свою семью, но любящий и вызов. Особенно, когда этими вызовами были девочки. Я предполагала, что он увивался за ними, потому что ему это нравилось. Его отношения никогда не длились долго после того, как он начинал встречаться с девушкой, и рождались слухи, что они спали вместе. Я обнаружила, что это совсем не так. Или, может, в этом была доля правды, но на самом деле он просто не встречался с той, с кем это могло длиться долго.

Я поняла, что вы на самом деле не знаете кого-то как цельную личность, пока не узнаете его на физическом и чувственном уровне. Вы можете знать человека всю жизнь, он может быть вашим лучшим другом, однако окажется, что за закрытыми дверьми он является кем-то другим. Я узнала, что Ригли был учителем. Узнала, что он получает столько же удовольствия от моего удовольствия, сколько имел бы, являясь на принимающей стороне. Я узнала, что Ригли — больше, чем просто красивое лицо и отличное тело. Теперь я видела его по-настоящему.

На следующий день после того, что произошло на парковке, я проснулась с новым взглядом на мир. Более ясным взглядом. Взглядом, что уже не был столь наивным. Я не могла представить, насколько больше увижу и почувствую, когда буду готова пойти ещё дальше.

После того вечера прошёл месяц. Он был полон исследований, хотя мы всё ещё не сделали тот самый последний шаг. Я не была уверена, почему не хочу пройти этот момент, но что было, то было. Ещё слишком много страхов окружало меня, и я не горела желанием размышлять об этом.

Октябрь наступил и быстро закончился. Мы оба преуспевали в учебе, и я всё ещё находилась на стадии принятия того, что мы были вместе. Было много прогулок и веселья. Мы даже сходили на вечеринку в честь Хэллоуина. Аврора уговорила меня нарядиться в нечто более сексуальное, чем костюм банана, который я изначально планировала надеть. Мне казалось, что костюм был смешной, и что он всех повеселит. На что она сказала, что когда тебе исполняется пять лет, следует перестать выбирать милые и забавные костюмы и начать одеваться так, чтобы произвести впечатление. Я посчитала её доводы смешными, но получила массу комплиментов и брошенных взглядов, когда появилась на вечеринке в костюме горячей летчицы. Шорты были настолько короткими, что постоянно задирались. Ригли оделся в костюм, подходящий моему, и мы завершили дуэт Top Gun (прим. пер.: фильм с Томом Крузом). Он, само собой, был Мавериком, в лётных очках и с сексуально уложенными гелем волосами, а я была Гусем. В конечном итоге я получила удовольствие, потому что Гусь, несомненно, был тем ещё дурашкой, и мне нравилось говорить с южным акцентом всю ночь, как и ему.

Ноябрь принёс более прохладную погоду… по крайней мере, для юга. Листья на деревьях на самом деле не сменили цвет. Ну, то есть, они это сделали, но так быстро, что в один день они были оранжевыми, в следующий — красными, затем — коричневыми, и к концу недели улицы оказались полны опавших листьев. Хотелось бы, чтобы это не произошло так быстро. Осень — моё любимое время года, и я не смогла в полной мере насладиться ею, как обычно. Ригли, как раньше, побаловал меня тем, что вывез на тыквенную ярмарку, чтобы я могла выбрать тыкву и вырезать из нее рожицу. Ещё мы посетили три футбольных матча ЛГУ.

— Ты едешь домой на День благодарения? — спросила я Ригли, как только мы ушли с политологии.

— Не уверен. Знаю, что мама хочет, чтобы я приехал, но поездка на машине займет почти все выходные, не хочу проводить в дороге столько времени. Я, наверное, не возражал, если бы летел на самолете, как ты.

Я собиралась домой на три коротких дня. Я практически видела энтузиазм моей мамы, когда она сказала, что купила мне билеты, чтобы смотаться домой. Она и папа скучали по мне, и я знала, что им это нужно. Я была взволнована, что увижу их, но также нервничала. Я задавалась вопросом, заметят ли они во мне перемены. Если так, я бы стала ощущать себя более взрослой. Кроме того, я понимала, что дом больше не будет прежним.

— Ну, если ты поедешь, дай мне знать, и я зайду к тебе в гости.

Он улыбнулся.

— Тебе стоит повидать моих родителей. Ты им очень нравишься, и ты знаешь, как моя мама любит хорошую компанию.

Да, так и было.

— Посмотрим, что запланировала моя семья.

Мы прошли через кампус, который почти опустел после окончания семестра. Студенты уезжали на каникулы пораньше, хотя и пропускали свои последние занятия. Я стянула рукава моего лонгслива пониже, чтобы прикрыть руки. Я замерзала. В Афинах теперь, конечно, похолодало, но я уже стала адептом более теплого местного климата. Стоило температуре опуститься до пятидесяти градусов (прим., по Фаренгейту, т. е. 10 градусов Цельсия) или ниже, вы обнаружили бы меня трясущейся, как лист, и кутающейся во всё подряд, чтобы сохранить тепло. Ригли всегда находил это забавным.

Он подтолкнул меня, прежде чем мы добрались до моего общежития.

— Ты выживешь без меня?

Я ухмыльнулась.

— Думаю, что буду жить.

— Я имею в виду, что у тебя не будет всего этого, — он провёл ладонями по своему телу, — чтобы согреть тебя.

Я ударила его по руке.

— Стоп. Ты слишком о себе возомнил.

— Не-а, просто не хочу, чтобы ты забыла обо мне.

— За три дня?

— Эй, три дня могут быть долгим временем для некоторых.

— Да уж, но мы справимся.

Я смеялась над его детскими выходками. Я привыкла к тому, что Ригли постоянно шутил. Но по лёгкой нахмуренности, различимой на краешках его глаз, я могла сказать, что он расстроен тем, что не едет со мной. Он скучал по семье. Я не думала, что это было связано с тем, что меня не будет рядом. Наступали праздники, а он оставался здесь один. Все парни, с которыми он общался, собирались домой, и как бы он ни утверждал, что это просто ещё один день, на самом деле это было не так. Его семья процветала благодаря традициям так же, как и любая другая семья. У меня даже был соблазн не ехать домой тоже, просто чтобы остаться и приготовить ему что-то похожее на настоящую индейку, но я не могла подвести родителей.

Мы остановились прямо перед дверью, и я повернулась к нему лицом. Ригли положил ладони на мои бёдра и потянул к себе. Обвив себя его руками, я уткнулась лицом в его грудь и глубоко вдохнула. Запах улицы смешался с его средством для стирки, став опьяняющим. Я бы с удовольствием наполнила запахом пузырек, чтобы увезти с собой, но я подожду, пока не увижу Ригли снова на следующей неделе.

— Эй.

Я подняла голову, чтобы посмотреть на его кажущиеся почти жёлтыми глаза.

— Хммм?

— Повеселись, ладно?

Я кивнула.

— Хорошо.

Он нагнулся и нежно поцеловал меня в губы. Части моего тела, которые были холодными, мгновенно согрелись, когда я растворилась в его нежности. Отстранившись, он усмехнулся, потом снова склонился, чтобы продолжить поцелуй.

— Не заставляй меня начинать, иначе мы можем никогда не остановиться, и завтра ты опоздаешь на самолет.

Смеясь, я сказала:

— Да, да. Как скажешь.

Повернувшись, чтобы войти внутрь, я почувствовала шлепок по заднице и пискнула. Дешевый трюк. Но я обожала эту его игривость. Оказавшись в комнате, я уселась на кровать и сняла обувь. Мне всё ещё нужно было упаковать вещи и прочитать главу в учебнике по искусству, так, чтобы не делать это поспешно в последнюю минуту перед возвращением домой.

Я вздохнула: мне не хотелось ничем заниматься. Я просто хотела вздремнуть. Завтрашний полёт должен занять больше двух часов, я могла бы почитать в это время, да и не потребуется больше тридцати минут, чтобы бросить одежду в сумку. В любом случае, кое-что я не смогу упаковать до завтра, например, туалетные принадлежности. Стоило лечь, и мне не потребовалось много времени, чтобы тепло одеяла, а также комфорт и чувство счастья утащили меня в свой кокон.

***

Существует поговорка, что только стоит покинуть какое-то место, оно уже никогда не будет прежним по возвращению. Именно так это ощущалось, когда моя мама въехала в Афины, направляясь к дому. Город был точно таким же. Те же здания, фонтан в центре города, украшения, которые доставали каждый год. Я не знала, почему, но ожидала увидеть что-то другое, и так оно и было.

Когда мы оказались у подъездной дорожки нашего дома, а после вошли внутрь, я огляделась. Ностальгический запах корицы и выпечки с яблоками поразил меня прямо в сердце. Прошло пять месяцев с тех пор, как я была здесь, и я забыла, что мама всегда жгла одни и те же ароматические свечи.

— Хочешь, чтобы я взяла твоё пальто? — спросила мама, обойдя меня и положив сумочку на стол у двери.

Я взглянула на неё и моргнула.

— Нет, все в порядке.

Она тепло улыбнулась.

— Знаю, прозвучало так, будто я отношусь к тебе как к гостю.

Она пристально наблюдала за мной, как будто ждала, что я зальюсь слезами из-за чего-нибудь, чтобы она могла снова сыграть мамулю. Вместо этого она крепко обняла меня, поцеловала в щёку и сказала:

— Папа будет дома через час. Ему пришлось поехать на работу. А мне нужно проверить индейку. Тетя и дядя приедут в ближайшее время, говорю на случай, если ты хочешь успеть занести сумку в свою комнату. Нелепо, что эта чёртова компания заставила твоего отца работать в праздники.

Она направилась в кухню, всё ещё разговаривая сама с собой.

— Можно подумать, что у них самих нет семей.

Вот она, мама, которую я знала и любила. Эту привычку болтать сама с собой я получила от неё. Мы обе делали так постоянно. Иногда мне даже было жаль отца, потому что он постоянно переспрашивал «Что?», будто мы с ним разговаривали. Я очень любила их обоих за это.

Как только я добралась до своей комнаты, то бросила сумку у двери и осмотрелась. Словно увековеченное пространство, к которому родители никогда не прикасались: точно такое, каким я его оставила. Правда, даже прикроватный столик всё ещё был открыт после того, как я, собираясь перед отъездом в колледж, прихватила из него гигиеническую помаду. По крайней мере, мама немного смахнула пыль. Мои награды всё ещё висели на стене. Плакат с изображением Майли Сайрус на разрушающем шаре, ударяющемся о кучу миньонов, висел над кроватью, напоминая мне о мелочах, которые я находила комичными. Шторы были отдёрнуты, пропуская свет в комнату. И хотя это, возможно, должно было чувствоваться прекрасно — сидеть на кровати, которую любила, в комнате, в которой я жила большую часть своей жизни — мне было грустно. Грустно от того, что при виде окружения всё казалось прежним, только не я сама. Я совсем не была той, что раньше.

Я поднялась и прошлась по комнате, вспоминая о мелочах. Вот моё зеркало в полный рост: я практиковала перед ним свои речи. Часто это были разговоры, которые я просто придумала, которых никогда бы не случилось. Большинство, конечно, с Ригли. Кое-какие с девчонками, которых я терпеть не могла.

Я прикоснулась к прохладному стеклу, прежде чем перейти к комоду, на котором всё ещё стояли мои лаки для ногтей. Я раздумывала, какой оттенок выбрать, и какой наряд будет ему соответствовать, в надежде, что Ригли заметит и похвалит меня за мой превосходный вкус.

Затем взгляд упал на шкаф, где хранилась моя небольшая коллекция бейсбольных мячей. Я открыла дверцу и заглянула внутрь, чтобы просто проверить. Да, коробка все ещё была там. Любой, кто нашел бы ее, подумал, что у меня просто была коробка с бейсбольными мячами.

Но это было не так.

Это были мячи, с которыми Ригли тренировался и после забывал забрать. Я ходила на поле и подбирала их на протяжении многих лет. Их было не так много, всего девять, но я любила каждый из них. Очень девчачья и глупая вещь, но для меня это было важно.

Моя влюблённость.

Взглянув на них и их изношенную кожу, я не ощутила того же, что раньше.

Почему? Почему я чувствовала себя столь иначе?

И почему ощущала себя чужой в своём собственном доме?

Это всё ещё был мой дом, и я знала, что, если мне когда-нибудь понадобится, я всегда смогу вернуться и жить тут. Но я начала задаваться вопросом, не заставляет ли колледж меня взрослеть раньше, чем я предполагала. Или, может быть, всё из-за отношений, которые возникли у нас с соседом по улице. Он менял меня. Я узнала, что моя влюблённость была сумасшедшей, и провела годы, тоскуя по парню, который, вероятно, не заметил бы меня в этом смысле, пока не увидел позже. Всё происходило тогда, когда должно было произойти. Это была не судьба, а реальность.

Я взрослела и росла. Мне не нужно было коллекционировать старые бейсбольные мячи и красить ногти из ложной надежды.

Прихватив коробку, я спустилась по лестнице, мама заметила меня, когда я добралась до нижней ступеньки.

— Эй, что там у тебя?

Она чистила целый мешок картошки.

— Хочу выбросить немного хлама.

Мама кивнула.

— Что это?

Я взглянула вниз и улыбнулась.

— Просто вещи, которые мне больше не нужны.

— Ладно. Когда закончишь, не против помочь мне приготовить запеканку из бобов?

— Конечно.

Следующие два часа мы с мамой болтали без умолку. Она хотела знать каждую деталь о колледже и о том, как у меня обстояли дела на самом деле. Я засмеялась и сказала, что она уже всё это знает. Словно мы не разговаривали несколько раз в неделю. Для неё это не имело значения, она рвалась услышать «новые» новости.

— А как насчёт парней? Кто-нибудь уже привлёк твоё внимание?

Я накрывала на стол и уронила вилку на обеденную тарелку.

— Парни?

Она посмотрела на меня скептически.

— Да. Ну, ты знаешь, мужчины? Противоположный пол?

— Секс? (прим. пер.: игра слов в оригинале, пол и секс на английском звучат одинаково — sex).

Я кашлянула.

Соберись, Хэдли.

— Я имею в виду, нет. Никаких парней. В моём художественном классе есть один интересный, но я даже не знаю его имени. Мы сидим слишком далеко друг от друга, чтобы вести разговор, а урок состоит в основном из слайдов.

Я лгала прямо сквозь зубы. Интересно, рассказывал ли Ригли о нас своим родителям, и упоминала ли Донна что-нибудь моей маме? Не потому ли она спрашивала?

— Ну, разве ты не можешь поймать его вне класса или что-то в этом роде? Ты же не стесняшка, Хэдли.

— Мама, я не собираюсь преследовать парня, как сталкер. Я имею в виду, что мне сделать, подойти к нему и сказать: «Привет, моё имя Хэдли Мартен. А твоё?». Кажется немного примитивным.

Она закатила глаза.

— Ну, было бы смешно, если б ты сделала это в таком тоне. Но не вижу причин, по которым ты не можешь подойти к кому-то и представиться. Кто знает, потенциально он может быть любовью всей твоей жизни.

Я засмеялась.

— Мама, это не эпизод «Дней нашей жизни». Был ли у меня когда-нибудь парень в старшей школе?

— Нет, но это потому, что ты всегда была без ума от Ригли Брукса.

Мои глаза расширились, и я споткнулась, возвращаясь на кухню.

— Как ты узнала?

Она бросила на меня свой мамин взгляд. Знаете, такой, который как бы говорит «Я все знаю».

— Ты это спрашиваешь всерьёз? Дорогая, ты, возможно, никогда не приходила и прямо не говорила своему отцу или мне, что он тебе нравится, но это было довольно очевидно, когда ты просила пойти на каждый из его бейсбольных матчей… и носила футболку с его номером.

Я надменно убрала волосы с лица.

— И мне было десять лет, мама.

Её брови взметнулись вверх.

— Мама, вот как? Ну, просто знай, что мама знает всё.

Возможно, это была правда, но, похоже, она была не в курсе, что сейчас я встречалась с тем самым парнем, в которого втрескалась ещё в десять лет.

— Итак, ты видела Ригли в кампусе?

Я прошла мимо неё, проверила таймер на духовке и готовность запеканки. Оставалось ещё десять минут.

— Кого? О, нет. Наш кампус слишком большой. Я и не думала, что увижу его в любом случае.

Теперь я нагло врала, и для этого не было абсолютно никаких оснований. Как и словесный понос. Стоило ему начаться, и я не могла его уже остановить. Поэтому я продолжала лгать.

— Кажется, я видела его однажды, но, честно сказать, мы никогда не разговаривали в школе, поэтому у нас нет причин говорить и в колледже. Понимаешь?

Снова этот мамин косой взгляд.

— Хорошо, как скажешь.

— Дамы, дамы, что же мои две любимые девушки готовят?

Мой папа зашёл на кухню и положил какую-то странную деталь на стойку. Почти бегом я кинулась к нему и прыгнула в его ожидающие объятия.

— Папа!

Он крепко обнял меня.

— Привет, принцесса, как дела?

Он внимательно посмотрел на меня.

— Всё хорошо. Мы с мамой почти закончили готовить. Похоже, тебе не помешает немного индейки.

Он усмехнулся и повернулся в сторону, пыхтя и поглаживая живот.

— Да, я занимался собой. Похоже, сработало. Я потерял несколько фунтов.

— Да, это заметно, — восторженно заявила я. — Ты выглядишь сказочно, папа!

— Спасибо, детка.

Он взъерошил мои волосы, которые отросли, став на несколько дюймов ниже плеч.

— Ты тоже хорошо выглядишь. Тебе нравится в колледже?

— Мхм.

Он оглядел меня сверху вниз.

— Я не вижу пятнашки первокурсника (прим. пер: Freshman Fifteen — так говорят о частом наборе веса первокурсниками фунтов на 15 из-за перехода на фастфуд в колледже) как у всех. Ты вообще ешь всю эту вредную вкусную пищу так, как студенту положено?

— Папа, — я закатила глаза. — Я прекрасно питаюсь.

Раздался звонок в дверь, и мы повернули головы, когда мои тетя и дядя вошли в дом.

Запах от ужина для Дня благодарения был невероятным, и в моём животе урчало. С утра я поживилась только кофе Starbucks, кексом и несколькими кусочками индейки, которые стащила. Я была готова усесться за стол и наброситься на еду.

Ужин пронёсся незаметно, я была так сыта, что мне пришлось расстегнуть пуговицу на джинсах. Следовало бы вспомнить, что штаны для йоги — лучший выбор на время таких ужинов. Мои родители и сестра моей мамы с мужем всё ещё болтали о повышении, которое получила моя тётя, когда я услышала звук своего мобильника. Я взглянула на телефон, лежавший у меня на коленях, и увидела имя Ригли на экране.

Ригли: Эй, как праздник?

Я: Нормально. Наелась.

Ригли: Врушка. Собираешься вернуться ко мне на десять фунтов тяжелее.

Я: Наверное. Слопала уже три порции и знаю, что позже захочу ещё. Почему еда на День благодарения делает это со мной?

Ригли: Предательский индюшачий бастард!

Я: Хах. Как твои дела? Что-нибудь ел?

Ригли: Мой ужин с «Голодным человеком» (прим пер.: телевизионный канал) был невероятным.

Я: *грустный смайл* Извини. Я бы хотела, чтобы ты был здесь.

Ригли: Всё в норме. Съешь за меня тыквенный пирог с дополнительной порцией взбитых сливок.

Я: Ты и правда хочешь, чтобы я вернулась к тебе толстой и счастливой.

Ригли: Может быть, не толстой, но как насчёт счастливой?

Я: Я могу справиться с этим. Позвоню позже сегодня вечером, ладно?

Ригли: Ладно. Скучаю по тебе.

Он скучал по мне. Такое маленькое и сладкое чувство. Но оно же заставило мои пальцы зависнуть над клавиатурой, и я не могла набрать ни слова в ответ. Серьёзный вызов для меня, с которым требовалось что-то сделать, причём не откладывая, но сейчас… было не время.

— Хэдли, сделай одолжение. Не могла бы ты отнести эту банку желе миссис Брукс? Я сделала для неё дополнительную порцию, и если не передам её сейчас, Господь знает, то забуду.

Я затаила дыхание. Не была уверена, что готова увидеть семью Ригли. Не тогда, когда его не было здесь, рядом со мной.

— Конечно.

Я не знала, что ещё сделать, кроме как подчиниться. Я забрала банку у мамы и вышла за порог. Всю дорогу туда только и размышляла, как просто позвоню в дверь и передам ее тому, кто откроет.

На подъездной дорожке стояло несколько машин, и я знала, что следовало ожидать большую компанию в их доме в День благодарения. Я волновалась, и мои руки дрожали, но всё равно позвонила в дверь. Я возлагала большие надежды на то, что тот, кто откроет ее, просто возьмёт банку, и я смогу вернуться домой, не заходя внутрь и ни с кем не разговаривая.

У судьбы были другие планы.

Лицо Донны приветствовало меня: удивлённое выражение, быстро превратившееся в радость и улыбку. Она была действительно красивой женщиной. Её мальчики больше походили именно на неё, чем на отца, Пола. Но я слышала, как люди говорили обратное.

— Хэдли, дорогая, что ты здесь делаешь? Боже мой, милостивый, взгляни на себя! — воскликнула она. — Пожалуйста, входи.

Она практически дёрнула меня за руку и захватила в объятия.

— Здравствуйте, миссис Брукс. Просто принесла желе.

Я отстранилась и подняла банку.

— Да, да, точно, — воскликнула Донна. — Я забыла, что твоя мама сказала, что собирается что-то передать. Не знала, что будет личная доставка. Какой большой сюрприз.

Её южный акцент походил на глоток свежего воздуха. Каждое место на юге имело свой диалект. В ЛГУ это был каджунский акцент, смешанный с южным. Будто язык скручивается некоторыми словами. Когда я впервые услышала его, он показался весьма суровым для моих ушей. Но теперь я подстроилась. Техасские акценты казались прерывистыми, а здесь, в Джорджии, более гладкими, словно стакан бурбона. Глубокие и богатые — настоящий Southern Comfort (прим. пер.: сладкий крепкий ликёр на основе виски, «Южное гостеприимство»). Акцент Донны был сильнее, чем у меня или моих родителей. Если у Ригли он и был, я не слышала его слишком часто. Мы говорили почти одинаково.

— Ну, заходи, разувайся и побудь у нас немного. Мы как раз собирались приступить к ужину.

Я начала качать головой, но заметила её неодобрительный взгляд.

— Мы уже поели, но я бы могла посидеть у вас чуть-чуть.

Её блестящая улыбка так сильно напомнила мне Ригли, и грусть от того, что его здесь не было, охватила меня. Это была его семья, и я знала, что он хотел бы быть тут.

Осторожно я вошла на кухню, посуда с едой была расставлена по всем поверхностям, а со всего дома доносились звуки. Я знала, что Кэмден и Доджер дома, потому что заметила их машины на подъездной дорожке. Вероятно, они были в гостиной с Полом, смотрящим футбол, отсюда громкое ворчание и ругательства. Команда, за которую они болели, должно быть, проигрывала.

— Как тебе колледж?

Донна направилась на другую сторону кухонного острова и вытащила тыквенный пирог, который пах просто потрясающе.

Хорошо, я могу остаться подольше, чтобы получить кусочек этой вкуснятины.

Я взглянула на свои ноги и неуклюже переступила с места на место.

— Нормально. Занятия немного сложнее, чем я ожидала, но я, вроде, справляюсь.

— Ещё бы, дорогая. Ты всегда была яркой девушкой. Я удивлена, что ты не сбила ту ученицу, Миранду, с пьедестала лучшего выпускника.

Её вотум доверия был так сладок. Я была хорошей ученицей, но никогда не добиралась до высот.

— Думаю, что ее средний балл был выше, чем четыре и один. У меня же только три и девять.

— Погоди, — она прищёлкнула языком. — Не забывай, как усердно ты работала, чтобы достичь этого. Чёрт, я бы поехала на Таити, чтобы отпраздновать, если бы мои мальчики когда-нибудь получили такой высокий средний балл.

Я рассмеялась.

— Они закончили школу довольно прилично.

— О, пожалуйста. Камден едва прошёл со своими оценками. Он сделал достаточно, чтобы удержаться в любой спортивной команде, это да. Ригли закончил немногим лучше. Доджер был хорошим учеником. А Тернер сверхуспевающим. Но бейсбол и футбол — это всё, что когда-либо происходило в этом доме.

Она помахала тряпкой для посуды.

— Вы даже не представляете!

Мэйси, подруга Доджера, вошла на кухню.

— Эти мужчины… хотела бы я, чтобы они говорили о чём-то другом.

Они разговаривали друг с другом, пока я осматривалась. На холодильнике висело несколько фотографий, которые не снимались и не перевешивались вот уже два года. На одной Ригли обнимал свою маму, улыбаясь, как идиот. На остальных была вся семья в их ежегодном отпуске. Клянусь, они были похожи на Кливерсов (прим. пер.: семья из старого телешоу/ситкома Leave It to Beaver). Идеальная счастливая семья.

— О боже, я прошу прощения за свои манеры. Мэйси, это Хэдли. Она подруга Ригли.

Мэйси кивнула и улыбнулась мне.

— Говоря о маленьком братишке, где же он?

— Он остался в колледже, готовясь к финалу. Хэдли ненадолго приехала в город и зашла ко мне, чтобы передать банку желе от её мамы.

Боже, это прозвучало так, будто я какой-то ребёнок. Я почувствовала, как мои щёки загорелись от смущения. Что было ещё более странным, так это то, что я уже знала, кто такая Мэйси, по-видимому, из-за того, что преследовала Ригли, и она понятия не имела, кто я такая. Просто ещё один момент с отрицательной стороны. Если бы всё не было так по-дурацки в наши младшие школьные годы, никаких представлений не потребовалось бы.

— Так как же на самом деле обстоят дела у Ригли? — искренне спросила Донна.

Я была не уверена, почему пошла по тому пути, по которому пошла. Я открыла рот, и слова вытекли наружу прежде, чем поняла, что сказала, и не смогла забрать их обратно. Я солгала ей, и поскольку Мэйси была здесь, я лгала и ей. Это просто казалось тем, что нужно сделать в данный момент.

— Думаю, с ним всё в порядке, — я пожала плечами. — Я почти не вижу его, кроме одного совместного урока.

Донна выглядела растерянной. Она, казалось, обдумывала мои слова и пыталась собрать их воедино. По её лицу я поняла, что она знает о наших близких отношениях с её сыном. Я хотела закрыть лицо, извиниться и бежать домой, будто за мной черти гонятся. Но держать фасад казалось важным.

— Ох, — она покачала головой в недоумении. — У меня сложилось впечатление, что ты видишь его немного чаще.

Мэйси кто-то позвал, поэтому она вежливо вышла из комнаты.

— Я имела в виду, мы сидим рядом друг с другом на занятиях, и он приглашал меня на несколько своих тренировок, но это всё.

Могла ли я найти какой-нибудь угол, чтобы меня там стошнило? Или это считалось бы социально неприемлемым?

У меня закрутило живот, и я чувствовала, как поднимается желчь. Мне нужно было быстро извиниться, или День благодарения для семьи Брукс станет одним из тех, что записывают в книгу.

В её глазах плескалась грусть, которую я не совсем понимала.

— Уверена, что Ригли высоко ценит тебя. Он отзывался о тебе только приятными словами.

А теперь мне захотелось плакать.

— Да, мэм. Я также высоко его ценю.

Ложь, всё ложь.

— Не могли бы вы извинить меня на минуточку?

Она кивнула ровно перед тем, как я убежала в ванную, где меня стошнило в унитаз.

Видимо, пришло время обратиться за консультацией к специалисту. Мне явно нужно было проверить голову. Почему, во имя господа бога, я почувствовала необходимость сказать его матери, что едва встречала её сына, когда было всё наоборот? Почему я почувствовала необходимость скрыть отношения, которые, очевидно, имели место, и она явно что-то знала об этом? Ничего из этого не имело смысла.

Не то чтобы я стыдилась Ригли.

Это было в тысячу раз хуже, чем скрывать отношения от моей мамы. Это была его мать. Она заслуживала лучшего отношения, чем это. Моя мама заслуживала лучшего.

На самом деле, я начала задаваться вопросом, заслуживает ли меня Ригли? Я относилась к нему так, как будто он был моим грязным маленьким секретом, когда всё, чего я хотела всю свою жизнь, это — быть с ним. Я бы кричала с крыши, что он мой… не считая того, что это не соответствовало происходящему. Это было отвратительно, и я ненавидела себя за ложь. Мне следовало рассказать Ригли то, что я сказала Донне сегодня. И лучше раньше, чем позже.

Сообщения — не лучшая идея, потому что так не услышишь нюансов в голосе человека. Я хотела, чтобы он услышал меня и знал, что мне жаль, что я действительно не понимала, почему не сказала правду о нас.

Я открыла кран и брызнула прохладной водой на лицо. У меня осталось немного макияжа после путешествия и этого дня. Вытирая глаза и высушивая лицо, я расправила плечи и решила, что уклонение от темы на данный момент лучшая тактика. Пока я здесь, то не против поговорить о Ригли, но, если возникнут вопросы о том, как часто с ним встречаюсь, я постараюсь сменить тему.

В итоге у Бруксов я провела чуть больше часа. Я решила, что пришло время уйти, когда Мэйси объявила, что беременна и попыталась убить Доджера, потому что он сделал предложение о покупке дома, который она, по-видимому, также хотела приобрести. Он получил дом. Воистину, это была самая странная вещь, которую я видела.

Эта семья, безусловно, была создана для небольших передряг, но мой желудок не мог выдержать больше волнующих новостей, или еды, если уж на то пошло. Я решила, что собираюсь провести следующие три дня, размышляя о том, что сделала, что мне нужно изменить, и о чём нам с Ригли нужно будет поговорить, когда я вернусь в кампус.

Возможно, пришло время повесить те самые ярлыки.