Шепот моего сердца

6

Карен пробыла в больнице почти два часа. Приходила Кира, возмущалась, что «мисс мешает мистеру Рэндому отдыхать». Ей не вняли. Пришел доктор Морган, стареющий мужчина с густой шевелюрой и усталым взглядом из-под полуопущенных век. К его словам Карен прислушалась, хотя Йен и настаивал на своем.

— Ну так я позвоню завтра? — спросил он на прощание.

— Звони, — улыбнулась Карен. — И поправляйся.

— И еще раз спасибо за цветы.

Она подарила ему еще одну улыбку и вышла за дверь. Дошла до конца коридора, спряталась в женском туалете и долго-долго умывала лицо холодной водой. Ну и что, что тушь потекла. Как же с ним хорошо!

«Не будь дурой! Это не тот мужчина, в которого можно так вот запросто влюбиться!» — ярился внутренний голос.

«А кто говорит о любви? — философски ответствовала Карен. — Мы просто подружились. К тому же он сам проявляет ко мне интерес. Так что кто в кого влюбится — это еще вопрос».

И если уж совсем откровенно, то Карен была вовсе не против, чтобы его интерес оказался тем самым, каким пуританские мамаши пугают своих маленьких дочерей. С Йеном ей вчера легко было почувствовать себя женщиной. Он галантен, в нем чувствуется внутренняя сила. Сегодня ей легко было с ним чувствовать себя интересным человеком. И она не знала, какое ощущение ей понравилось больше. Между ними проскочила одна-единственная искра — в тот момент, когда его руки задержались у нее на плечах. Но и этого было более чем достаточно. Карен чувствовала себя с ним в безопасности. Абсолютной, почти неестественной и невозможной. И это ощущение безопасности рождало откровенность. Он спрашивал ее. Спрашивал обо всем: о первых воспоминаниях из детства, о родном городке, о друзьях из детского сада, о первом поцелуе, о выпускном, о самой несчастной любви и первой студенческой вечеринке… И ему хотелось отвечать, потому что он спрашивал не просто так. Она чувствовала, что ему нравится ее слушать — как она говорит, что она говорит — и сама наслаждалась этим порывом откровенности.

— Я уже говорила, что из тебя бы вышел отличный священник? К тебе на исповедь выстраивалась бы очередь.

Он смеялся.

— А из тебя получилась бы отличная журналистка. Ты очень живо все рассказываешь. Зримо.

— А я и училась на журналиста. Просто работы по профессии сразу не нашла, а потом не искала.

— Судьба — странное явление, правда?

— Если мы чего-то не понимаем или с чем-то не согласны, это еще не значит, что так не должно быть.

— А ты фаталистка…

Выйдя из больницы, Карен села в такси. Расходы на транспорт можно будет вписать в смету «Би-эм софт». Они ведь тоже, случается, злоупотребляют ее ответственным отношением к делу…

До вечера Карен успела переделать кучу дел по дому, которые откладывала в долгий ящик. Явление вдохновения, похоже, универсально. Век живи — век учись. Оказывается, и порядок в шкафу можно наводить под действием порыва.

Бывают такие дни, когда все складывается самым удачным образом. Даже с Карен такое случается. Поэтому — чем черт не шутит — она позвонила своему стилисту. Оказалось, что за двадцать минут до нее клиентка отказалась от записи на восемь… Карен хотелось петь. Она, тем не менее, не пела, потому что это претило ее эстетическому чувству.

Уже из салона она позвонила Кэтти.

— Ну и как ты там, жизнь еще теплится в твоем бренном теле? — устало поинтересовалась подруга.

— Еще как! Может, сходим куда-нибудь потанцевать?

Пауза.

— Что с тобой?

— Со мной все прекрасно, впервые за долгое время. А какие новости у тебя?

— Подожди, ты что, повеселилась на похоронах босса? Или съездила полюбоваться на пожар в «Би-эм софт»?

— Кэтти…

— Ну ладно, прости мой черный юмор. Но ты меня пугаешь.

— Если тебя пугает мое оптимистическое настроение, это действительно плохо. Так как насчет встретиться? Обещаю на этот раз не грузить тебя своими проблемами.

— Ну, в таком случае ничего не имею против. Поехали в «Мунхаус»?

— Супер. Буду там через двадцать минут.

— Ты купила машину?

— Нет, разоряю свою фирму на такси.

Сегодня Кэтти была в красном. То есть в красном топе и с красными волосами. Она никогда не стеснялась выглядеть экстравагантно и любила разнообразие, а потому красила волосы примерно раз в две недели, ну раз в месяц — самое большое. Как ей при этом удалось сохранить вполне приличную шевелюру, оставалось для Карен загадкой.

«Мунхаус» был средних размеров диско-баром в Гарменте, на Седьмой авеню. Там можно было попробовать коктейль с каким-нибудь экзотическим названием, не опасаясь оставить в кассе половину недельного заработка, и потанцевать без риска привлечь к себе пристальное внимание каких-нибудь панков.

Карен и Кэтти заняли места у стойки, подальше от танцплощадки.

— Выглядишь потрясающе! — констатировала Карен.

— Да. Именно это я и собираюсь делать. Потрясать Джоша. — Кэтти, как и Карен, имела бакалаврский диплом по современной литературе, но обожала коверкать слова и употреблять неправильные формы. В сочетании с авангардными прическами это часто вводило в заблуждение тех, кто был с ней знаком только отдаленно.

— Джош — это новый парень?

— Хорошо забытый старый. Помнишь, на последнем курсе мы ездили на озеро Мичиган?

— А-а…

— Да, жизнь — забавная штука. Встретились в кафетерии три дня назад. Он меня сразу узнал.

— И вы уже опять вместе?

— Ну да. А чего тянуть?

— А и правда, — усмехнулась Карен.

Кэтти ко многим вещам относилась с подкупающей простотой.

— А ты и сама цветешь. Приятно посмотреть. Нет, не в смысле, что обычно мне на тебя неприятно смотреть. Просто необычно.

— Да, у меня вчера был выходной. — Карен хотелось оставить самую интересную историю «на сладкое». А может быть, вообще не рассказывать. «Оставить себе», как говорила ее мама.

— С ума сойти! Ты отважилась попросить дополнительный выходной? Или пришлось симулировать?

— Нет, представь себе, даже симулировать не пришлось! — развеселилась Карен. — Миссис Филлипс и так обеспокоилась моим душевным здоровьем…

И Карен в лицах поведала подруге про свой нервный срыв, который обернулся для нее так удачно. И только закончив рассказ, обратила внимание на то, что Кэтти время от времени будто невзначай поводит плечом и поглядывает куда-то ей за спину.

— Извините, что прерываю…

Карен обернулась — и чуть не свалилась с высокого трехногого табурета. Позади нее сидел тот самый парень из метро, который всего-то… Боже, всего два дня назад так поразил ее тоскующее без любви воображение!

Парень улыбался.

Карен ответила ему улыбкой — в меру отстраненной, чтобы не надумал себе лишнего, — и обернулась к Кэтти, отчаянно гримасничая. Смысл пантомимы сводился к «ради всего святого, не надо!». На лице Кэтти отразилось искреннее недоумение, смешанное почти что с обидой. Еще бы, ребенку предложили конфету, как можно ее тут же отобрать?

— Леди, я помешал?

— Нет, но… — начала Карен.

— Нет, совершенно нет, — проворковала Кэтти. — Мы как раз тут скучаем.

«И угораздило тебя подружиться с нимфоманкой», — посочувствовал внутренний голос.

Будь он чуть более материален, Карен влепила бы ему пощечину. Кэтти вовсе не страдает нимфоманией, просто любит общаться с мужчинами, и не обязательно в постели. Флирт — ее стихия. «Хватит! Лучше поучиться у нее обаянию», — оборвала она его вступление.

«Ты на пути к моральному падению», — предупредил голос.

Наверное, он — последствие бабушкиного влияния, осенило Карен.

— Как мне повезло! — обрадовался парень.

Карен повернулась так, чтобы не сидеть к нему спиной — это откровенно грубо, — но и не показывать излишней заинтересованности.

— А меня зовут Майк, и, если вы сегодня без кавалеров, то я к вашим услугам. Негоже таким очаровательным девушкам скучать субботним вечером.

У него был поставленный голос. Карен подумала, что он, может быть, актер или музыкант… Его присутствие ее беспокоило. В другой раз она, наверное, приложила бы все усилия, чтобы этой ночью он пошел провожать ее домой, и втайне надеялась бы, что он позвонит завтра или хотя бы через день.

А сейчас он вызывал у нее интерес чуть больше, чем все остальные посетители бара.

— Меня зовут Кэт, то есть так меня зовут некоторые коллеги по работе. А вообще я Кэтти. А эта неразговорчивая девушка — Карен.

— Очень приятно, Кэтти и Карен. Кстати, мы с вами раньше не встречались? Мне ваше лицо кажется удивительно знакомым…

Карен перехватила торжествующий взгляд Кэтти. Раздражение бессмысленно, нужно взять себя в руки, Кэтти ведь не знает ничего о Йене…

— Сложный вопрос. Пару дней назад мы встретились взглядами на эскалаторе.

— А-а… Точно! У вас память на лица еще лучше, чем у меня. Между прочим, я жду друга, он отличный парень, и мне кажется, что мы могли бы неплохо провести время. Как вы считаете?

Карен пожала плечами. Кэтти многозначительно — и многообещающе — кивнула.

— Извините, я сейчас! — Карен встала и направилась в сторону дамской комнаты.

— Майк, ничего, если я тоже припудрю носик? — Кэтти скользнула следом за ней.

Туалет был отделан черной и красной плиткой, причем без всякого узора. Чистый хаос.

Карен отметила, что они с Кэтти хорошо смотрятся в этом колорите.

— Ну и в чем дело? — Кэтти стояла у нее за спиной. Скрестив руки на груди. Карен видела в зеркале ее недовольное лицо.

— Не кипятись, я… я не в настроении.

— Ах не в настроении? На тебя что, парни гроздьями вешаются, чтобы ты так вольно с ними обращалась? Он же просто душка! И как раз в твоем вкусе! Забудь ты про эти месячные, ну честное слово, ведь от такого долгого воздержания и заболеть недолго!

— Кэтти, милая, я обожаю твою прямоту! Но если этот парень тебе нравится, можешь без всякой задней мысли с ним флиртовать. Я буду не в обиде.

— Нет, он запал на тебя. Кстати, что за история с эскалатором и почему я не знаю?

— Ну, это короткая история, и совершенно не важная, потому я и не успела рассказать. — Карен достала из сумки флакончик с жидкой помадой. — Я на своей станции поднималась к выходу, он спускался, вот и все.

— Но ты его запомнила? Это же знак судьбы!

«Эх, знала бы ты, что такое знак судьбы!» — усмехнулась про себя Карен.

В кармане сумки тренькнул телефон — пришло сообщение.

— Ладно, разберемся. Уважаю твое благородство. — Карен справедливо рассудила, что если он ей в экзистенциальном масштабе не нужен, то «само отвалится». Подкрасила губы. Спрятала помаду в сумку, достала телефон…

«От твоих гербер исходит тепло».

Карен призвала на помощь всю свою выдержку, чтобы не расплыться в счастливой улыбке и не выдать себя Кэтти с головой. Пританцовывать от радости тоже неуместно… Она быстро набрала ответ: «Я пришлю тебе еще».

— Что, по работе? — сочувственно спросила Кэтти. — Отчего у тебя лицо такое каменное?

— Да так, ничего особенно важного. Не бери в голову.

Лгать подруге было стыдно, но рассказать — страшно. Вдруг вместе с тайной уйдет из этой истории вся прелесть? Тем более что ничего особенно важного в этой эсэмэс не содержалось.

Уже вернувшись в зал, Карен ощутила легкую вибрацию на боку — расслышать звук мобильного в том шуме, который царил в клубе, было делом невозможным.

«Нет, теперь моя очередь», — написал Йен.

К Майку уже присоединился высокий брюнет в толстовке «Техасских рейнджеров». Его звали Бен, и обаянием он ничуть не уступал Майку. Кэтти была верна своему слову и вскоре увлекла Бена беседой, полностью завладев его вниманием. «Бедный Джош», — вздохнула про себя Карен. Но за такое счастье, как Кэтти, ему и вправду придется расплачиваться с судьбой. Не бывает ведь так, чтобы девушка была умная, симпатичная, сексуальная, отзывчивая, открытая — и совершенно без недостатков. Ветреность, кстати, кому-то даже кажется достоинством. Вон, Бен явно в ней ничего плохого не находит.

В течение последующих полутора часов Карен сделала еще одно интересное наблюдение в области взаимоотношений полов. Когда в ее жизни мужчин не было в принципе, а были только бывшие бойфренды, коллеги и прохожие мужского пола, все одинаково ей безразличные, то никто и не стремился «сократить дистанцию». Но стоило только появиться Йену, стоило завязаться этим непонятным отношениям — как другие мужчины тоже ее заметили. Причем, кажется, все одновременно. Майк выбивался из сил, похваляясь своими мыслимыми и немыслимыми достижениями (кстати, она не ошиблась — он был музыкантом). Невзирая на его присутствие в непосредственной близости от себя и даже руку, небрежно положенную ей на плечо, Карен то и дело ловила на себе заинтересованные мужские взгляды. Может, она пропустила тот момент, когда хрупкие брюнетки с короткими стрижками и в очках внезапно вошли в моду, потеснив длинноногих пышногрудых блондинок?

Карен с удовольствием потанцевала — тело давно просило движения, да и душевный настрой был соответствующий. Майк составил ей компанию. Двигался он неплохо и, что особенно ей понравилось, быстро подстраивался под нее. Надолго, правда, энтузиазма Карен не хватило, и она засобиралась домой. День удался, пока его заканчивать. Майк вызвался ее провожать. Она говорила, что без проблем доедет на такси, но он был непреклонен. Видимо, ему хотелось романтики. И Карен, подумав немного, не стала возражать. Во-первых, у нее есть прекрасный опыт нарушения собственных правил. А во-вторых, для чистоты эксперимента нужен еще один, «контрольный экземпляр». Может быть, после этого вообще придется пересмотреть весь свой опыт общения с мужчинами, да и список жизненных принципов заодно?

— А как ты вообще развлекаешься? — Майк пытался занять ее разговором.

— Смотрю фильмы. — Карен почти хотела, чтобы он посчитал ее скучной и ограниченной.

— А какие фильмы ты любишь?

— Комедии и японские мультики.

— Вот, точно, вспомнил! Все думал, кого ты мне напоминаешь — героиню одного сериала аниме. Если чуть-чуть отрастишь волосы и соберешь их в хвостик, будешь точь-в-точь как она.

— Не уверена, что хочу быть как она.

— И правильно. Надо быть собой. Это я просто сказал.

— Я поняла.

— А вечер сегодня очень красивый, тебе не кажется?

Карен отвлеклась от сосредоточенного созерцания расстилающейся перед ней асфальтовой дорожки и огляделась: вечер как вечер. Рождественские атрибуты, мелькающие то здесь, то там, рождали в ней тоску по снегу, празднику, сказке — и в общем-то все.

— Ну да.

— Пройдемся до Мэдисон Сквер Гарден?

— Прости, Майк, у меня был долгий день… — Карен, как ни старалась, не могла переступить через внутренний барьер, который мешал ей быть с ним такой… какой она вчера была с Йеном: непосредственной, открытой, милой. Она чувствовала, что нравится Майку, и еще неделю назад это осознание подарило бы ей пару крыльев и улыбку, яркую, как электрическая лампочка, а сегодня — сегодня ей было все равно. Немного забавно, немного приятно, но не более того. Будто бы за ней каждый день принимаются ухаживать такие милые ребята.

— Понял-понял. Конечно. Давай поймаем машину. Только я обещал тебя проводить и поэтому доставлю к самому дому. Ты не против?

— Нет, не против.

Почему-то все такси были заняты. А, это же субботний вечер! Народ ищет развлечений. Кто-то уже нашел, и теперь ему нужно добраться домой…

Майк сидел рядом с ней на заднем сиденье. Он, видимо, понял, что Карен — девушка неразговорчивая, и решил попробовать другие способы установления контакта. Ненавязчиво накрыл ладонью ее руку. Карен поборола первое смущение и прислушалась к себе: да, приятное ощущение, чего уж там кривить душой. Она же все-таки живой человек. Здоровая молодая женщина, если уж на то пошло.

«Ну-у, голубушка… Если романтические прикосновение к руке вызывает у тебя такие мысли, то дело действительно плохо. Вот что делают с человеком долго подавляемые сексуальные желания!» — начал внутренний голос.

Карен вздохнула и согласилась с ним.

Как-то так получилось, что Майк расплатился за такси и вышел вместе с ней. Открыть ей дверцу он не успел — феминизм приучил Карен самостоятельно справляться с такими вещами.

— Спасибо за приятный вечер, Карен. — Майк мялся и явно чувствовал себя неловко. Неужели такому симпатичному парню недостает опыта в вопросах общения с девушками? Понятно, что Карен чувствует себя как рыбка на сковородке, а ему-то что?

— Взаимно, — кивнула она.

— А может быть, ты оставишь мне свой номер? И мы как-нибудь повторим?

Карен не сдержала улыбки. После событий последних дней она может в точности сказать, что прекрасно понимает, что чувствует сейчас Майк.

— Да, без проблем.

Она продиктовала ему свой мобильный.

Подумала, что его ей почему-то не стыдно было бы пригласить к себе. И пусть Мэрайа с Сибил думают что угодно, это, в конце концов, не их дело, а Майк — парень простой, его крохотной комнатой с незаделанной стеной не напугаешь.

Пауза явно затягивалась. Карен не знала, куда девать руки. Майку было проще — он поигрывал сотовым.

Внутренний голос пискнул что-то о самоуважении и достоинстве, Карен не стала его слушать. Она уже открыла рот, чтобы предложить Майку подняться и чего-нибудь выпить, но задумалась, а есть ли дома что-нибудь, кроме пива и чая… И в этот момент в сумке тренькнул телефон.

— Ой! — обронила Карен вместо подготовленного «может, зайдешь на чашку кофе или чая». Сердце забилось чаще. Что-то ей подсказывало, что сообщение пришло от Йена.

Что бы это ни было, оно ошиблось. Кэтти желала ей долгого и приятного вечера, который плавно перетек бы в долгую и приятную ночь.

Карен покраснела и порадовалась, что фонарь над подъездом светит тускло, и Майк, может быть, ничего и не заметит. В то же время из груди рвался вздох разочарования. Приехали. Йен ничего ей не должен, и писать эсэмэс поздними вечерами — меньше всего, так почему внутри образовалась пустота, как будто у нее что-то отняли?

— Может, поднимешься, выпьем чего-нибудь? Познакомлю с соседками, — будничным тоном предложила Карен.

— Да, я с удовольствием! — Майк прямо-таки просиял.

Как просто, оказывается, сделать человека счастливым.

Он открыл ей дверь парадного. Карен казалось, что свершается что-то важное и что если бы это был фильм, то кадры обязательно должны были бы сопровождаться музыкой. Тревожной. В ритме ее беспокойного пульса. В голове сделалось пусто, и в сердце — тоже пусто. Как будто все происходит не с ней, а с другой, незнакомой, чужой девушкой. В лифте Майк привлек ее к себе — довольно осторожно — и поцеловал в губы.

И в этот момент в пустоте появилась мысль о Йене.

Карен показалось, что она — манекен, и Майк целует бесчувственные пластиковые губы. Манекену все равно. А ей, Карен, больше всего хочется провалиться сквозь землю — о нет, в лифте это слишком опасное желание — или узнать, что делает и о чем думает сейчас Йен.

Майк отстранился: видимо, тоже почувствовал, что держит в объятиях безжизненную куклу. Заглянул вопросительно ей в глаза: что не так?

— Прости, — проговорила Карен тихим, каким-то шершавым голосом. — Я… нехорошо себя чувствую.

— Это ты извини, мне самому следовало подумать, почему ты такая бледная.

Карен не стала уточнять, что бледность — это ее нормальное состояние.

Лифт наконец-то остановился на нужном этаже.

Майк проводил ее до дверей. Карен нашарила в сумке ключ.

Он осторожно взял ее за подбородок:

— Знаешь, давай ты как-нибудь в другой раз угостишь меня кофе. А сейчас ляжешь спать и хорошенько выспишься.

Карен благодарно улыбнулась. В душе шевельнулось острое чувство вины перед этим парнем. Надо же, потратил на нее целый вечер, а ведь мог бы гораздо более «продуктивно» провести время с какой-нибудь нормальной девчонкой.

— Спасибо. За все. С меня причитается.

— Осторожнее в выражениях: у меня есть твой номер.

— Ой, боюсь, боюсь…

— Ладно. — Он потрепал ее по плечу. — Поправляйся. Я позвоню. И вообще — романтично все получилось. Я про эскалатор и про сегодня. Пока.

Его ботинки застучали по лестнице.

Карен не с первого раза попала в замочную скважину: рука отчего-то дрожала. На этот раз войти удалось без проблем — ключей в двери никто не оставил.

Как там говорится: отрицательный результат — тоже результат? Эксперимент показал, что парень, который еще два дня назад вызвал у нее живейший интерес, сегодня оставил ее абсолютно равнодушной. Ни эмоционального, ни интеллектуального, ни сексуального отклика. Возможно, он при ближайшем рассмотрении оказался вовсе не тем, кто ей нужен. Может быть, дело в ней, в ее «замороженности». Но вчера ведь этой замороженности и в помине не было! С Йеном все было по-другому. Значит…

Значит, дело в Йене.

«Нашла себе друга, который отбивает охоту общаться с мужчинами одним фактом своего существования?» — съехидничал внутренний голос.

— Вот, наверное, Йен бы повеселился, если бы узнал, что я отшила парня из-за того, что это не он прислал мне сообщение! Хотя при чем тут сообщение? Дело же в желании… или в нежелании.

Подозрительно, насколько это «нежелание» (всего чего угодно) влияет сейчас на ее жизнь. Хотя нет. Переброситься парой слов с Йеном Карен не отказалась бы.