Шепот ветра

Глава 3 Мыс Кейп-дю-Куэди

Эван подтащил Амелию к тому месту, где начинались заросли. Кустарник здесь был высотой с человеческий рост, и здесь же начиналась тропа. Затем он толкнул ее вперед себя, так как тропа была слишком узкая для двух человек. Эван не хотел, чтобы девушка тащилась позади него или убежала и потерялась в чаще. Хотя бежать отсюда было некуда.

Амелия шла молча, дрожа на холодном ветру, практически в полуобморочном состоянии, и даже не замечала, как острые ветви цеплялись за ее платье. Она собрала все силы, чтобы идти, потому что ее ноги, в порезах и синяках, болели так же сильно, как и голова, в которой боль отдавалась при каждом шаге. Амелия чувствовала, ее судьба внезапно оказалась во власти злых сил. Она хотела кричать и бороться, но поняла, что все попытки будут напрасны. И все же она не могла поверить, что была преступницей. Это просто невозможно. Или возможно? Амелия думала, что, может быть, совершила что-то ужасное и теперь это скрыто в самых глубинах ее подсознания? Даже если и так, что-то все равно не сходилось. Что-то было не так. Амелия была уверена.

— Как далеко ваша ферма? — спросила она Эвана, когда они прошли несколько минут в молчании. Амелия решила, что чем больше она разузнает о своей прошлой и будущей жизни, тем скорее найдет возможность доказать, что произошла ошибка. Это дало ей надежду. Надо продолжать жизнь. Иначе Амелия наверняка бы подошла к краю скалы и не задумываясь шагнула вниз.

Но прежде чем она услышала ответ, что-то проскочило прямо перед ней и исчезло в кустах. Амелия в ужасе закричала.

— Какого черта ты орешь? — нетерпеливо спросил Эван, выглянув из-за ее плеча.

— Вы видели это?

— Что?

— Ну… большого грызуна? — содрогнулась Амелия, отступая назад, на ноги фермеру. — Я никогда в жизни не видела такую большую крысу.

Эван толкнул ее вперед.

— Что ты несешь? Я видел только молодого кенгуру-валлаби. Они тут повсюду.

Амелия смущенно заморгала.

— Валлаби!

Эван вдруг понял, что она никогда не видела ничего подобного.

— Это просто уменьшенная копия обычных кенгуру. Они постоянно жрут овощи с моего огорода, но они совершенно безобидные.

— Вы… уверены?

— Конечно, я уверен, все равно смотри себе под ноги.

— Почему?

— Тут полно змей. А теперь давай шевелись. У нас полно дел, и малыши будут голодными, если Сисси не покормит их.

Все, что произнес Эван после слова «змеи» даже не дошло до слуха Амелии.

— Змеи! А… они ядовитые?

— Некоторые.

Амелия побелела как мел и, прошмыгнув мимо Эвана, спряталась за его спину.

— Какого черта ты делаешь, женщина? — Он постарался снова вытолкнуть ее вперед, но она не сдавалась.

— Идите первым, — проговорила она. Ее глаза были широко раскрыты от испуга. — Я… не хочу наступить на змею. — Она чувствовала себя очень уязвимой, ведь она шла босиком.

Эван рассудил, что теперь она будет бояться каждой ветки на тропе.

— Хорошо, но не отставай.

Амелия закивала. Когда Эван зашагал вперед, она последовала за ним, теперь внимательно разглядывая землю под ногами. После того как они прошли еще какое-то время, Амелия спросила:

— А сколько у вас детей?

— Шесть.

Она остановилась.

— Шесть!

Эван повернулся и подозрительно посмотрел на нее. Она должна была знать, сколько у него детей. Ей говорили об этом.

— Пять девочек и мальчик. Помнишь?

— Откуда мне знать?

Эван вытаращил глаза.

— Ты вообще собираешься перестать?

— Перестать что?

— Ничего. Я не люблю играть в игры, поэтому просто прекрати.

Амелия совершенно не понимала, о чем говорит фермер.

— Сколько лет вашим детям?

Эван выругался. Очевидно, что он не привык много говорить. Он мог бы вообще не отвечать ей, но чем скорее она узнает имена детей, тем лучше.

— Майло два. Джесси четыре, Молли шесть, Бесс восемь, Роуз десять, а Сисси почти тринадцать. Их мать умерла почти год назад. Я делал все, что мог, но они все равно запущены, потому что у меня много работы. Теперь ты здесь и все изменится.

Амелия была слишком напугана, чтобы спрашивать, что он имел в виду.

Эван хотел сказать, что детям нужна женская забота, но он не желал, чтобы преступница была слишком близка с ними.

— Что касается детей, то ты просто должна следить, чтобы они были чистыми, одетыми и накормленными. Все. Поняла?

Амелия возмущенно посмотрела на Эвана. Она не понимала, что еще, по его мнению, она может с ними делать.

Через несколько минут они оказались у изгороди, отделяющей буш от открытого пространства, и Амелия выступила из-за спины Эвана.

— Где мы? — спросила она, разглядывая две грубо построенные хижины, одна из которых была намного меньше другой.

— Это мой дом, — объяснил Эван, показывая на большую хижину. — Здание поменьше — твой дом.

Амелия от изумления открыла рот. Она рассматривала дома в полном недоумении. Хижины были построены из деревянных обрезков. Плоская крыша из железа сверху была покрыта соломой, в каждой хижине было по одному маленькому окну. На крыше основного дома торчала печная труба, сложенная из грубого камня и глины; из трубы шел дым. Дверь Амелия не разглядела, вероятно, она была открыта. Ветхая изгородь огораживала открытое место, где посреди, на изрытой земле расположился огород. Позади строений кустарник был вырублен и, видимо наспех построенные, там расположились загоны для животных. Амелия слышала, как кудахчут куры, поют петухи. Она также заметила стреноженную корову, которая жевала траву. Амелия решила, что в этой местности часто идут дожди, так как трава была зеленая и сочная. Но, темная почва у нее под ногами казалась ей сухой и твердой, словно камень, поэтому она сделала вывод, что благодаря частому и сильному ветру влага быстро испаряется.

Эван открыл ворота, и Амелия медленно прошла через них, не отрывая взгляда от строений. Когда они подошли к большому дому, Амелия услышала шум детских голосов. Она не думала, что ее кошмар станет еще страшнее. Но Амелия ошибалась. Очень сильно ошибалась. Она не знала, чего ожидать, но воображение Амелии нарисовало ей массивную, но удобную мебель и большую кухню.

Внутри мрачного строения расположился большой стол, сделанный из местного дерева. Вокруг него стояли восемь совершено разных стульев, связанных между собой веревкой. Определенно, Эван сделал их сам, скорее всего из тех деревьев, которые спилил, чтобы построить себе дом. Как оказалось, в доме не было печи, а был просто открытый очаг, с большим черным котлом на нем. В другой части комнаты стояла кровать. Другой мебели в комнате не было. Пол был грязным, а с потолка свисала паутина.

Шум детских голосов доносился из второй комнаты, из глиняной пристройки за «домом».

— Я дома, — закричал Эван, и дети с пронзительными криками начали наполнять комнату. Увидев Амелию, они замолчали.

— Это Сара Джонс, — объявил Эван. — Как я говорил вам раньше, она будет работать здесь два года.

Амелия рассматривала чумазые лица детей. Хотя она ничего не помнила о своей жизни, Амелия была уверена, что никогда раньше не видела таких неряшливых и грязных детей. Одежда напоминала тряпки, а на ногах была лишь грязь. Все, кроме старших девочек, чьи волосы напоминали грязно-коричневые мочалки, были рыжими, с веснушками на лице. Волосы детей представляли собой весьма плачевное зрелище, похоже, что они не причесывались месяцами.

— Здравствуйте, — проговорила Амелия, но девочки молча, с подозрением продолжали рассматривать ее. Вероятно, она выглядит так же ужасающе, как и эти дети, подумала девушка и машинально поправила прическу. Дотронувшись до головы, она почувствовала, что из-за морской воды и ветра ее волосы стали жесткими. Амелия, с синяками и ссадинами по всему телу, в порванном платье, выглядела весьма непривлекательной. Ей хотелось сказать, что она чудесным образом выжила после кораблекрушения, что она совсем не та, за кого ее принимает их отец, но Амелия не знала, с чего начать.

— Чему я вас учил? — спросил Эван детей, и они пробормотали слова приветствия.

Эван беспокойно огляделся.

— Где Майло? — прорычал он.

— Папа, — раздался тоненький голосок, из комнаты выбежал малыш и бросился в объятия к отцу. Лицо Эвана засияло, когда он поднял мальчика с черными кудряшками с грязного пола. Малыш был уменьшенной копией своего отца, только без волос на лице. Эван снял шляпу, под которой были точно такие же кудрявые волосы, как и у его сына, только длиннее. Амелия была очарована озорным малышом, лицо которого было таким же грязным, как и у его сестер. Нос мальчика оказался не таким большим, как у Эвана, но все же не маленьким, как у ребенка. Забавно, но этот нос придавал малышу вид умудренного жизнью человека.

— Приготовь котел с овсянкой. — Эван обратился к Амелии.

— С овсянкой?

— Да, с овсянкой. Детей надо кормить.

— Я не умею, — отозвалась Амелия.

Эван удивленно уставился на нее.

— Каждый может приготовить овсянку, — сказал он.

Амелия покачнулась.

— Что с тобой? — спросил Эван, когда девушка рухнула на стул, обхватив голову руками.

— Я не знаю, — ответила она. — Мне нехорошо.

— Ты здесь должна работать, — заявил Эван. — Так что нечего тут рассиживаться, как какая-нибудь мадам. Не знаю, как ты отлынивала от работы в тюрьме, но, судя по твоим рукам, ты в своей жизни и дня не проработала.

— Я же не преступница. Я уже это говорила, — заплакала Амелия. — Тут какая-то ужасная ошибка.

— Единственная ошибка в том, что ты пытаешься запудрить мне мозги. Сегодня я не буду с тобой строг, но с завтрашнего дня и все следующие два года все будет совсем по-другому.

Амелия разрыдалась.

— Мне нужно прилечь, — проговорила она.

Девушка поднялась и, еле волоча ноги, вышла на улицу. По дороге к своей хижине Амелия услышала, как Сисси предложила сварить овсяную кашу, а Эван проворчал, что она лентяйка.

В доме Амелии была одна комната, в которой на полу лежал матрас из грубой мешковины, набитый соломой. Амелия со слезами повалилась на него.

Она проснулась поздним вечером. Дрожь все еще не прошла, но голова уже почти не болела. Амелия уловила запах жареного мяса, и ее желудок отозвался голодным урчанием. Она была уверена, что не ела уже давно, но никто не принес ей даже каши. Амелия встала, подошла к большому дому и отворила дверь. На большой сковороде Эван готовил отбивные из баранины, которые пахли восхитительно.

— Я могу войти? — спросила Амелия.

Эван удивленно посмотрел на нее. Вежливость и достоинство, с которым были произнесены эти слова, поразили фермера, но Эван был уверен, что все это только для того, чтобы убедить его в том, что она дама и ей не приходилось работать.

— Входи и садись, — проговорил он. — Можешь поесть с нами, но впредь знай, если не будешь работать, не будешь есть. Поняла?

Амелия была настолько голодна, что кивнула без всяких возражений. Она подошла к ведру у огня и помыла руки, прежде чем сесть за стол. Эван не заметил этого, так как достал куски мяса со сковороды и положил на большую железную тарелку, которую поставил в центре стола. Амелия, не веря своим глазам, наблюдала, как Эван длинной вилкой выудил черную лепешку прямо из золы, отковырял верхний слой сгоревшего теста и тоже положил на стол.

— Налетайте, — прокричал он, и дети со всех сторон сбежались к столу. Малыша Майло едва не задавили в толчее.

Амелия была поражена, что никто из детей не помыл перед едой руки. Она еще больше удивилась, когда они стали с жадностью поглощать пищу, словно дикари. Амелия молча смотрела, как они запихивают руками куски мяса себе в рот, а потом жуют с открытыми ртами. Она впервые заметила, что на столе не было ни вилок, ни ложек.

Так как мясо быстро исчезало, Амелия взяла кусок мяса и хлеба и положила все это на свою тарелку. Она смотрела на Эвана, который жадно чавкал.

— В чем дело? — спросил он, продолжая жевать.

Амелия сжалась от страха.

— У меня нет вилки и ножа.

На мгновение Эван перестал жевать, затем пошарил у себя за спиной и извлек из ящичка нож и вилку. Он протянул их Амелии, оставив на приборах жир от своих пальцев. Амелия поморщилась, принимая нож с вилкой, а затем вытерла их о подол своего платья. Дети с удивлением посмотрели на нее, но продолжили есть, словно дикие звери.

— Завтра можешь потушить мясо, — проговорил Эван, обращаясь к Амелии.

Она не ответила. Амелия не имела ни малейшего представления, как тушить мясо. Но сейчас, подумала она, не самый подходящий момент говорить об этом.

— Неужели в женской тюрьме у всех такие манеры? — спросил Эван, пока Амелия нарезала мясо на маленькие кусочки.

Она понимала, что Эван посмеивается над ней.

— Я ничего не помню о женской тюрьме, — ответила Амелия. — Ведь я никогда там не была.

Эвану пришлось признать, что она не похожа на обычную необразованную и неотесанную преступницу из низших слоев общества, но он считал, что наличие преступной сущности никак не связано с происхождением или богатством человека.

Почти мгновенно еда исчезла со стола, а дети убежали на улицу. И снова они не помыли руки.

— Прибери этот бардак, — приказал Эван. — Мне надо проверить стадо.

Амелия посмотрела на стол, заваленный костями и крошками. От этого зрелища ей стало нехорошо. Когда Эван ушел, она снова заплакала.

— Я не могу, — сказала она себе. — Не могу.

Кингскот

— Мы причалим на городской пристани примерно через десять минут, мисс Дивайн.

Сара была очень озабочена тем, сколько времени займет это путешествие, но капитан Картрайт заверил ее, что пока не доставит ее в Кингскот, не будет делать никаких остановок. Они были в пути уже около десяти часов. После того как Сара взошла на борт корабля на мысе Кейп-дю-Куэди, они направились в сторону мыса Кейп-Борда. Корабль обогнул мыс, потом вошел в течение Инвестигейтор-Стрейт, и ветер подгонял судно вперед. На всех парусах корабль очень быстро преодолел расстояние вдоль северной части острова.

— Спасибо, капитан Картрайт. — Сара стояла в капитанской рубке. Судно только что вошло в бухту Бэй-оф-Шоулс и огибало Беатрис-Пойнт. Сара зашла в рубку под предлогом, что ветер слишком холодный, но на самом деле она хотела уйти подальше от резкого запаха улова — саргана, хека, снука и кальмаров.

— Полагаю, вы будете довольны, — проговорил капитан.

Сара нервно посмотрела на него.

— Довольна?

— После того, что с вами случилось, вы наверняка с нетерпением ждете момента, когда окажетесь на суше.

— О да. По крайней мере, на море сегодня спокойно.

— Как вы знаете, погода может измениться в любую минуту. Если хотите, я сам провожу вас до Хоуп-Коттедж. — Капитан посмотрел на босые ноги Сары.

— Хоуп-Коттедж?

— Дом семьи Эшби.

— А… — Сара подумала, должна ли она была это знать. Надо быть очень осторожной. — Это очень мило с вашей стороны, капитан. — Сара не знала, как найти дом Эшби, и, конечно же, ей не хотелось бродить по городу босиком. Она примерила туфли, что были в чемоданчике Амелии, но те оказались ей малы.

— Эдна и Чарльтон будут так рады, что вы живы и здоровы.

Сара постаралась запомнить имена опекунов Амелии, ведь смотритель маяка тоже называл их вчера, но она слишком нервничала и не запомнила их. А забывать их ни в коем случае нельзя.

— «Антилопа» должна была пришвартоваться в порту позавчера, — продолжал капитан, — поэтому они, конечно, извелись от волнения. В Аделаиде и Мельбурне многие не получат хороших вестей о судьбе своих любимых.

— К сожалению… — Сара подумала о всех тех, кто погиб, когда корабль пошел ко дну, о ста восьми пассажирах и членах команды, включая капитана. Среди пассажиров были матери, отцы и их дети. Все они думали, что это просто морская прогулка, как и Люси. Сара никогда не забудет бедняжку Люси. Эта трагедия помогла ей понять, насколько повезло ей самой, но ей еще нужно немного везения, если она в ближайшем будущем собирается вернуться в Англию.

— Вы сможете подождать несколько минут? — произнес капитан Картрайт. — Я должен сообщить в порту о том, что случилось с вашим судном. — Он не хотел говорить, что властям придется направить береговую охрану, чтобы найти тела погибших, которые могли быть унесены течением и впоследствии выброшены на берег. — Возможно, власти захотят задать вам несколько вопросов, так как вы одна из двух спасшихся. Если вы не расположены делать это сегодня, я уверен, что они подождут, пока вы соберетесь с силами.

— Думаю, я отвечу на вопросы позже, капитан.

— Конечно, я понимаю.

Сара вдруг вспомнила, что тюремное начальство приказали ей отметиться здесь в отделении полиции по прибытии, а затем местные полицейские должны были проследить, что она попала на ферму к Эвану Финнли. Сара совсем не хотела, чтобы констебль, отправившись на ферму, обнаружил, что у Амелии амнезия. И что еще хуже, к тому времени к ней уже может вернуться память, и девушка расскажет, кто настоящая Сара Джонс.

— Капитан Картрайт, вы могли бы также известить местную полицию, что осужденная девушка Сара Джонс находится на ферме Эвана Финнли? Если вам не составит труда. Полагаю, она должна была сообщить им о своем прибытии, и они, возможно, будут, искать ее.

— Конечно. Мне совсем не трудно. Я сообщу об этом сразу, как только провожу вас к Эшби.

Сара улыбнулась.

Сара сидела рядом с капитаном в легкой двухместной коляске. Они направлялись в Кингскот по Эспланейд-роуд. Саре было так странно ощущать себя свободной, но она продолжала напоминать себе о том, что она — Амелия Дивайн и что никто не собирается хватать ее и отправлять обратно в тюрьму. Проезжая по городу Сара смотрела на магазины, мастерские. Они проезжали мимо разных общественных зданий, мимо ателье и булочной.

Город не был похож на провинциальное захолустье, какими обычно бывают маленькие городки в Англии. Улицы здесь были широкие, магазины просторные, и дома не жались друг к другу. Все казалось новым. Улицы даже не были вымощены. Дороги были грязными, но так как недавно прошел дождь, по улицам не летала пыль. Так же казалось, что город не так уж и процветает, но это подходило Саре. Она просто хотела на время незаметно влиться в тихую спокойную жизнь до тех пор, пока не сможет покинуть своих мнимых опекунов и вернуться обратно в Англию.

Когда они свернули на Сивью-роуд, капитан Картрайт указал на Ривз-Пойнт, пригород Кингскота.

— Здесь посажено тутовое дерево в честь первых поселенцев, — рассказал он. — Первым остров открыл Мэтью Флиндерс в тысяча восемьсот втором году, но двадцать седьмого июля тысяча восемьсот тридцать шестого года в бухте Непеан-Бэй бросил якорь корабль «Герцог Йорка». Тот день считается официальным днем основания поселения на Ривз-Пойнт. Но в самом начале, с тысяча восемьсот второго по тридцать шестой год, на острове была бойня, где разделывали китов и тюленей. Это место привлекало разных сомнительных личностей.

— Что вы говорите! — Сара фыркнула. Ей совсем не нравилось, в какую сторону направлялась беседа.

— Все их действия тщательно документированы, но деталей из личной истории очень мало. Тогда, в те годы, этот остров был известен под названием Алтима-Туле.

— Что это значит?

Капитан засмеялся:

— Край света.

Сара подумала, что это название ироничное, потому что именно так заключенные в Порт-Артуре называли Ван-Демьенз-Лэнд.

— Тогда здесь было очень мало женщин, и поселенцы брали в жены местных женщин с Большой земли, поэтому здесь повсюду цветные женщины и дети. Ривз-Пойнт был первоначальным местом, где планировали строить город, но когда дела пошли не так, как хотелось, многие вернулись на Большую землю. Когда же сюда вновь стали приезжать люди, город начали строить в месте под названием Квинсклиф.

— Какова сейчас численность населения? — спросила Сара.

— Последняя перепись была в тридцать восьмом году, и тогда численность населения была три тысячи пять человек. Больше пересчета не было, но говорят, что сейчас здесь живет примерно четыре тысячи человек. Полагаю, семья Эшби обосновалась здесь в тридцать седьмом.

— Последний раз я встречалась с ними, когда была еще маленькой девочкой, — продолжала Сара. — Я немного нервничаю. — Сара просто дрожала от страха. Сумеет ли она, родившаяся в семье рабочего в Бристоле, сойти за Амелию Дивайн, выросшую в благородной семье? Сара вздрогнула от мысли, что даже не знает, где жила семья Амелии. Надо как можно лучше подражать своей матери. У нее нет бристольского акцента. Она родом из Салсберри-Уэссекс. — Я выгляжу как страшилище, — добавила Сара.

— Они поймут. Они замечательные люди, много сделали на благо города. Несколько лет назад Чарльтон построил три особняка на Сентенери-стрит. Их назвали «Вера», «Надежда» и «Милосердие». Первый особняк сдается в аренду, во втором живет сам Чарльтон с Эдной, а Лэнс обитает в третьем особняке.

— Лэнс?

— Их сын. Вы забыли?

Сара покраснела.

— Ах Лэнс. Если откровенно, то я так волнуюсь, что действительно забыла его. Мне так неловко.

Может, у Эшби есть еще дети, про которых она не знает?

— Не беспокойтесь. Вы очень храбрая девушка. Вы пережили ужасное потрясение, не будьте так строги к себе.

К счастью, капитан на некоторое время умолк. Это дало Саре возможность придумать причины своей забывчивости. Можно сказать, что ударилась головой, когда корабль налетел на риф, или что на нее сильно подействовала смерть родителей. Девушка надеялась, что ей удастся скрыть то, чего она не знает, и взять у Эшби достаточно денег, чтобы вернуться в Англию.

— Вот мы и приехали, — сообщил капитан Картрайт и повернул коляску к особняку «Надежда». Одноэтажное здание из камня с железной крышей находилось в стороне от дороги на большом участке земли.

— Вам будет здесь очень уютно, — добавил капитан. — В доме шесть комнат, если считать пристройку позади.

Судя по его тону, Сара поняла, что на острове дом из шести комнат считается довольно большим. Когда они проходили к дому, из окна выглянула девушка, и Сара задумалась, кто бы это мог быть. Капитан не остановил коляску перед домом, у которого был незатейливый фасад, наполовину скрытый пышной растительностью, а проследовал мимо по дороге, ведущей вокруг дома. Наконец они остановились во дворе. Веранда была закрыта, но когда коляска остановилась, женщина вышла из распахнувшейся двери.

— Здравствуйте, капитан Картрайт, — приветствовала она, с любопытством посмотрев на Сару.

— Здравствуйте, Эдна. Это…

— Я Амелия, — смущенно представилась Сара, спускаясь на землю. — Полагаю, вы ждали меня. — Сара говорила медленно, с расстановкой, старательно пытаясь говорить так, как ее мать. В этот момент решалась ее дальнейшая судьба: удастся ли ей осуществить свой план или она потерпит неудачу. Ее сердце сильно стучало, Сара была уверена — все слышат звук его гулких ударов. Ее руки нервно дрожали.

Глаза Эдны расширились от удивления. Она не могла поверить, что эта грязная девушка — дочь ее подруги, Камиллы.

— Дорогая Амелия. Я — Эдна Эшби, — произнесла она, взяв девушку за руку.

Эдна была весьма пышной женщиной с большой грудью и темными волосами, собранными в пучок на затылке. Она так крепко обняла гостью, что едва не задушила ее. Когда Эдна все же отпустила Сару и та смогла отдышаться, она почувствовала приятный запах лаванды.

Девушка посмотрела на эту милую женщину. Пока Эдна внимательно изучала ее, Саре очень хотелось узнать, о чем думает хозяйка дома.

— Мы так волновались, — продолжала Эдна, вопросительно глядя на капитана Картрайта. — Но наконец-то ты здесь.

— «Антилопа» затонула у мыса Кейп-дю-Куэди. Нам известно только о двух спасшихся — одна из них наша Амелия, — объяснял капитан Картрайт.

Эдна явно не могла понять, почему ее подопечная выглядит так, словно пережила ураган.

— О боже мой! — в ужасе воскликнула Эдна. Она снова внимательно оглядела Сару, ее потрепанный вид и босые ноги. — Хвала Всевышнему. Это просто чудо, что ты выжила, дорогая. Настоящее чудо. Ты должна все мне об этом рассказать, но не сейчас. Я уверена, что ты совершенно измотана, стоит только посмотреть на тебя.

— Я знаю, я выгляжу ужасно, — проговорила уверенно Сара. — Вчера днем нас подобрал смотритель маяка, а этим утром мимо проплывал капитан Картрайт. У меня не было времени помыться…

— Самое главное, что ты цела, дорогая. Чарльтон будет очень рад. Вообще-то, он только что уехал в порт узнать, есть ли какие-нибудь новости.

— Должно быть, мы разминулись, — произнес капитан, решив, что Чарльтон поехал прямиком через город, а не по дорогам Сивью и Эспланейд-роуд.

Эдна в который раз внимательно посмотрела на Сару.

— У тебя цвет волос как у отца, но ты совсем не похожа на свою мать.

Сара быстро сообразила.

— Мама всегда говорила, что я больше похожа на бабушку, — ответила она.

— Вот как? Камилла была моей очень хорошей подругой, — добавила Эдна, — и мне ее так не хватает. Почта сюда идет очень долго, но мы обменивались, по крайней мере, тремя письмами в год. Давным-давно, когда мы вместе вышли замуж, мы пообещали друг другу, что присмотрим за нашими детьми, если случится что-то трагичное. — Слезы заблестели в глазах Эдны. — Никто не ожидал… — Она замолчала и высморкалась. — Я никогда не думала, что нам с Чарльтоном придется выполнять это обещание. Не могу поверить, что твои мать и отец и бедный Маркус покинули этот мир, но мы сделаем для тебя все, что в наших силах, Амелия.

Сара с благодарностью кивнула, притворилась, что у нее нет сил говорить.

— А теперь проходи, проходи, милая, выпей чаю с чем-нибудь, а потом можешь пойти в ванную.

Сара почувствовала, что выдержала первое испытание. Она еще не встретилась с Чарльтоном, но самое страшное уже позади.

— Вы останетесь выпить чаю, капитан Картрайт? — спросила Эдна.

— Простите, не могу, но спасибо за приглашение. Возможно, я зайду в другой раз, проведать, как мисс Дивайн.

— Конечно.

— Спасибо, что были так любезны, капитан Картрайт, — поблагодарила Сара. Она все еще не могла поверить в то, как легко ей удалось осуществить свой план, поверить, что теперь свободна.

Войдя в уютную кухню, Эдна позвала служанку. Полли прибежала из соседней комнаты с метелкой для пыли в руке.

— Да, миссис Эшби.

— Полли, это моя подопечная, Амелия.

— Здравствуйте, Амелия.

На вид Полли было не больше пятнадцати. Сара узнала в ней ту девушку, что выглядывала в окно, когда они с капитаном Картрайтом подъезжали к дому.

— Здравствуй, Полли.

Девушка напомнила Саре Люси. У нее были такие же прямые светлые волосы и доброе, открытое лицо.

— Корабль, на котором Амелия плыла сюда, утонул. Ей очень повезло, что она осталась в живых, — сообщила Эдна.

Полли удивилась.

— Сделай чаю и несколько сандвичей. Можешь использовать для них холодную жареную баранину и соленые огурчики. А потом, пожалуйста, наполни ванну в комнате, которую ты приготовила для Амелии.

— Хорошо, миссис Эшби.

Полли отправилась выполнять то, что сказали.

Эдна повернулась к Саре.

— Ты потеряла все свои вещи, Амелия?

— Да, у меня нет ничего, во что я могла бы переодеться, миссис Эшби, — пробормотала Сара.

— Ради бога, не называй меня так, — попросила Эдна.

Сара насторожилась.

— Простите.

— Зови меня тетя Эдна, дорогая. Знаю, я не твоя настоящая тетя, но мы с твоей матерью росли вместе и стали практически сестрами. Когда захочешь, мы поедем к портному и закажем тебе прелестное платье. — Эдна взглянула на руки Сары. — Боже мой! В каком состоянии твои руки и ногти! — в ужасе воскликнула она. — Они похожи на руки прачки!

Сердце Сары гулко забилось. Надо было быстро найти оправдание.

— Когда спасательная шлюпка перевернулась и мы все оказались в море, меня выбросило на камень. Прежде чем нас спасли, четыре часа мне пришлось держаться за него, чтобы волны не смыли нас в море, где вокруг плавали акулы. Этот камень был весь покрыт острыми ракушками, поэтому у меня синяки и ссадины.

— Ох, бедняжка, — ахнула Эдна.

— Я знаю, что выгляжу ужасно… — В глазах Сары заблестели слезы.

— Теперь с тобой будет все в порядке, Амелия. Для этого мы приложим все силы. А был еще один спасшийся?

— Да, еще одна девушка. Она преступница, ее направили на ферму в другой части острова. — Сара решила, что будет лучше, если она расскажет об этом, на случай если смотритель маяка свяжется с Эшби и упомянет о настоящей Амелии.

— О! Должно быть, это ферма Эвана Финнли, соседа Габриеля. Он полагает, что там богатая земля, но никто, кроме него, не рискует забираться так далеко от Кингскота. Какой же кошмар ты пережила. А вот твой чай и сандвичи. Поешь, дорогая, прими ванну и поспи. После ты почувствуешь себя намного лучше.

Сара лежала в ванне, нежась в теплой ароматизированной воде. Она никогда в жизни не была в такой большой ванне. В детстве ей приходилось пользоваться маленькой ванной по очереди со своими родителями, братьями и сестрами. Когда очередь доходила до последнего, вода была уже холодной и грязной. Поэтому лежать одной в «новой воде» было для Сары настоящим наслаждением.

В дверь постучали, Эдна заглянула в ванную.

— Просто скажи Полли, когда закончишь, и она сольет воду. — Эдна уже положила пеньюар Саре на кровать. — Не хочешь ли выпить теплого молока перед сном?

— Это было бы замечательно, — обрадовалась Сара. Она почувствовала себя принцессой.

— Полли принесет его, и ты можешь поспать до ужина. Я скажу ей, чтобы она приготовила что-нибудь особенное. — Эдна улыбнулась и закрыла дверь.

Сара размышляла о том, как ей повезло, как здорово, что Эдна Эшби так заботится о ней… Тут она услышала, как к дому приближается экипаж. Через несколько минут в доме раздался мужской голос. Определенно это был Чарльтон Эшби.

Сара слушала, как Эдна рассказывала своему мужу, какое испытание выпало на долю их подопечной. По его взволнованному восклицанию стало ясно, что Чарльтон потрясен.

— Бедная девочка, — сокрушался он. — Какое ужасное происшествие случилось с ней после смерти ее родителей! Но теперь она с нами, и мы позаботимся о ней, — закончил он.

Сара улыбнулась. Она задумалась о том, чем занимается сейчас настоящая Амелия. Что бы ни делала Амелия, Сара была уверена в одном — их положение сейчас совершенно противоположное. Размышления об Амелии заставили Сару вспомнить о бедняжке Люси, которая наслаждалась своей жизнью, пока корабль не налетел на риф, и эгоизм Амелии лишил ее шанса выжить.

— Ты заслужила то, чего заслуживаешь, Амелия, — прошептала Сара. Она вспомнила о Шерри и Луизе Мердок, это из-за них она попала в тюрьму. Они разрушили ее жизнь, но однажды Сара заставит их заплатить за это.

— Вероятно, Габриель Доннели снял с рифа Амелию и другую девушку, — продолжала Эдна. — Капитан Картрайт сказал, что «Антилопа» затонула у мыса Кейп-дю-Куэди.

— Тогда это может быть только Габриель, — согласился Чарльтон. — Мы должны выразить ему нашу благодарность.

Сара вспомнила, что смотритель маяка говорил ей, что хорошо знаком с семьей Эшби. Она встала и обернулась полотенцем. «Что, если к Амелии уже вернулась память и она все сообщила Габриелю? А он расскажет Эшби, что я самозванка», — заволновалась Сара.

— Я должна убираться отсюда как можно скорее, — прошептала она.

Эдна постучала в дверь спальни Сары, открыла ее и заглянула внутрь.

— Просыпайся, Амелия, дорогая. Ужин почти готов, — позвала она.

Сара открыла глаза. Она не знала, как долго спала, но за окном были уже сумерки.

Запах вкусной еды влетел в открытую дверь, и в животе у Сары заурчало от голода.

— Спасибо, тетя Эдна, — сонно пробормотала она.

— Ты хорошо спала? — спросила Эдна.

— Да, спасибо. — Сара еще никогда не спала на такой удобной кровати, но признаться в этом не могла. — Что мне надеть?

Эдна вошла в комнату.

— Я нашла тебе пару платьев, — проговорила она. Платья висели у нее на руке. Эдна положила их на край кровати. — К счастью, они все еще висели у меня в шкафу. Платья стали малы мне с тех пор, как я вышла замуж. Боюсь, они не такие модные, но их вполне можно поносить, пока мы не поедем к портному.

Платья были очень хорошо сшиты, и они совсем не были похожи на серую тюремную одежду, которую носила Сара пять лет.

— Чуть не забыла, капитан Картрайт приходил, пока ты спала, — продолжала Эдна. — Он принес чемодан, который ты забыла у него на корабле.

У Сары перехватило дыхание.

— Кажется, ты говорила, что потеряла все, когда корабль пошел ко дну?

— Я совсем забыла про чемодан. В нем не так много вещей. — Сара не могла поверить, что оставила чемодан на корабле «Рыба-меч», ведь ей так была нужна тетрадь Амелии.

— Там была твоя тетрадь, милая. Конечно, она дорога тебе…

— Да, безусловно. Она бесценна. Но как вы узнали, что она в чемоданчике? — Сара не могла поверить, что Эдна посмела открыть чемодан, не спросив ее разрешения. В будущем она обязательно спрячет ключ.

— Надеюсь, ты не против, что я открыла чемоданчик, чтобы посмотреть, сильно ли морская вода испортила твои вещи. Полли постирала и погладила твое нижнее белье, и ты можешь его надеть. Мы также высушили у огня твои туфли.

— Туфли? — Сара внезапно вспомнила, что уже примеряла их в доме смотрителя маяка, и они оказались малы ей. — Они больше мне не подходят, тетя.

— Как это? — Эдна с недоумением посмотрела на Сару.

— Я… не знаю. — Она лихорадочно соображала. — Я пыталась надеть туфли в доме смотрителя, но не смогла. Наверное, они сели от соленой воды.

— Ах. Я не подумала. Ну, не важно. У тебя ножки, кажется, такого же размера, как и у Полли, поэтому можно занять у нее пару обуви, пока мы не поедем в город.

Сара надеялась, что нижнее белье придется ей впору, она была довольно худой.

— Спасибо вам, тетя Эдна. Я очень благодарна за вашу доброту. — Голос Сары звучал печально. Она вздохнула с облегчением, когда не нужно было больше лгать.

— Не говори ерунды, дорогая. Теперь мы — одна семья. Полли, наверное, уже готова подать ужин. Я сейчас принесу твое белье, туфли, и ты сможешь одеться. И пожалуйста, поторопись, потому что Чарльтону не терпится снова тебя увидеть.

— Я тоже очень хочу его увидеть, тетя Эдна.

Сара мысленно взмолилась, чтобы он принял ее так же радушно, как и его жена.

Через десять минут, надев панталоны Амелии и зашнуровавшись в ее корсет (к счастью, он полностью подошел Саре), она вышла в столовую в одном из платьев Эдны. Чарльтон был уже там. Сара волновалась, но Чарльтон тепло встретил ее, принес соболезнования, которые она приняла с почтением. Чарльтон был высоким мужчиной с живыми голубыми глазами и аккуратно подстриженными усами. Он выдвинул для нее стул и налил небольшой бокал вина. Сара не привыкла к тому, что с ней обращаются как с леди. Она так нервничала, что у нее пересохло во рту.

Полли приготовила бифштекс и пирог с почками, который подали со свежими овощами из собственного сада. На десерт был яблочный пирог со сливками. Сара похвалила Полли за прекрасное умение готовить в таком юном возрасте, Эдна уточнила, что, хотя девушка и выглядит не старше пятнадцати лет, на самом деле ей уже двадцать.

— Мать Полли работала у нас многие годы, — рассказывала Эдна. — Она прекрасно готовила, но у нее развился ревматизм, поэтому теперь у нас работает Полли.

Эдна и Чарльтон очень удивились, какой хороший аппетит у их подопечной. Она съела бифштекс и кусок пирога, съела целую тарелку картошки и бобов, а потом заела все это двумя кусками яблочного пирога. Они еще больше изумились, когда после того, как с пирогом было покончено, их подопечная громко рыгнула.

— Простите, — извинилась Сара, увидев выражение лиц своих опекунов.

Чарльтон удивленно замер, а у Эдны был такой вид, будто бы ее оскорбили. Сара прикрыла рот рукой и покраснела. Она совсем не хотела рыгать, но на какое-то мгновение забыла, что находится не среди заключенных, которые частенько забавлялись, пародируя привычки рабочих. У них было мало поводов для веселья, но это их забавляло.

— Должно быть, ты очень голодна, дорогая, — начала Эдна, все еще с неверием глядя на Сару.

Она никогда раньше не видела, чтобы женщина столько ела, и уж точно ни одна ее знакомая не могла себе позволить подобное за столом.

Сара была в ужасе, что выдала себя так быстро.

— Не считая сандвича, что я съела недавно, я не ела почти три дня, с утра того самого дня, когда корабль затонул. Мне очень неловко.

Она внезапно поняла: у того, кто страдает, вряд ли будет такой хороший аппетит.

— Полли будет польщена, что тебе понравился ее ужин, — вежливо добавил Чарльтон.

— Она восхитительно готовит, — восторгалась Сара. — Честно, не могу вспомнить, когда последний раз еда была такой вкусной.

Тюремная еда была отвратительной. Им давали жидкую овсянку или разбавленный водой суп с черствым или плесневелым хлебом. Еда на корабле была настоящим наслаждением, но ее никак нельзя сравнить с тем, что она только что съела. Сара действительно наслаждалась каждым кусочком и подумала, что разговор о еде поможет замять неловкую ситуацию.

— Насколько я помню, твоя мать наняла отличного повара. Как же ее зовут? Милли или Тилли…

Сара запаниковала.

— У нас была… Милли какое-то время… Но мама часто меняла поваров за последние несколько лет, тетя Эдна, поэтому я не совсем понимаю, о ком ты говоришь.

Про себя Сара отметила, что ей надо прочитать тетрадь Амелии как можно скорее. Она надеялась, что в ней может найти какую-нибудь полезную информацию.

— Неужели? — Эдна нахмурилась, Сара затаила дыхание. — Не похоже на Камиллу. — Я помню, она обычно дорожила хорошими людьми.

Сара не знала, что ответить.

— Впрочем, это не важно, — сказала Эдна. — Я довольна, что у тебя хороший аппетит, ведь ты слишком худа.

Сара опустила глаза. Она снова вспомнила о тюрьме. Там отвратительной была не только еда. Заключенные работали с утра до ночи, потея у котлов в прачечной. Почти все быстро худели.

— Амелия пережила ужасное потрясение, — обратился Чарльтон к жене. — Поэтому она так сильно похудела.

Сара посмотрела на Чарльтона и, улыбнулась ему. Она поняла, что он будет ее союзником.

— Да, конечно, — согласилась Эдна.

— Не пройти ли нам в гостиную, дамы? — спросил Чарльтон, поднимаясь и отодвинув от стола их стулья. Не раздумывая, Сара взяла свою тарелку, столовые приборы и понесла их на кухню. Она делала так всегда дома и, конечно же, в тюрьме не было прислуги, чтобы убирать со стола.

— Оставь, дорогая — попросила, Эдна. Она не могла поверить своим глазам. — Полли уберет со стола.

— Ах да, конечно, — смутилась Сара, заметив удивление Эдны. — Простите, я сама не своя.

— Не волнуйся, Амелия, милая, — тепло проговорил Чарльтон, но Сара видела, что Эдна совершенно сбита с толку ее поведением.

— С тобой все будет хорошо, — добавил Чарльтон. — Мы с Эдной все для этого сделаем. — Он взял ее под руку и повел в гостиную. — Не хочешь ли бренди?

— Нет, спасибо, — отказалась Сара. Она боялась, что алкоголь развяжет ей язык или она просто расслабится и позабудет об опасности. У нее пока выходит не все гладко. Допущенные ошибки только подхлестнули ее намерение скорее покинуть дом Эшби, пока они не поняли, что она не настоящая Амелия Дивайн.

Эдна и Сара устроились в гостиной. Налив себе бренди, а жене вина, Чарльтон встал у камина с очень серьезным видом. Сара чувствовала, что он собирается сказать что-то важное. Она сложила руки, чтобы они перестали дрожать. Сара больше всего боялась, что ей начнут задавать вопросы о жизни Амелии или ее семьи, а она неправильно ответит на них.

— Амелия, у нас, как у твоих опекунов, есть перед тобой обязательства, — начал Чарльтон. — Мы должны удостовериться, что ты готова к будущей жизни.

Сара задумалась, подходящее ли сейчас время рассказать Эшби о своих планах, но она пока не была готова ответить на их вопросы. Надо сформулировать свой план более четко, представить веские причины для своего возвращения, нужно, чтобы ее обеспечили средствами на обратный путь в Англию.

— Я понимаю, возможно, ты не хочешь обсуждать свое будущее, пока скорбишь, но я хочу, чтобы ты знала, что мы очень серьезно относимся к этому вопросу, — добавил Чарльтон.

— О чем вы говорите, дядя? — спросила Сара. Эдна сказала ей, что так надо обращаться к нему.

— Адвокаты твоей семьи свяжутся с нами в ближайшем будущем, но мы знаем, что на твоем двадцатом дне рождения, которого осталось ждать совсем не долго, ты вступишь в права наследства. Как ты, наверное, уже догадываешься, это весьма значительная сумма денег, а также недвижимость и ценные бумаги.

Сара замерла от изумления. Она догадывалась, что семья Амелии жила в достатке, как и семья Эшби, но она не могла предположить, что они были так богаты. Сара даже не могла и мечтать о чем-то подобном. Чарльтон Эшби говорит, что это так, значит, все это будет ее в ближайшем будущем. Сара пыталась собраться с мыслями. Ведь это все меняет. Будучи богатой, она сможет поддержать свою семью, сможет делать все, что хочет. Но осмелится ли она рисковать, оставшись в доме Эшби на несколько месяцев?

— Генри разумно вложил свои деньги, — продолжал Чарльтон, — и наша обязанность научить тебя обращаться с таким крупным состоянием.

Сара не могла вымолвить ни слова. Вдруг она скажет что-то, что немедленно выдаст ее? Чарльтон и Эдна приняли ее молчание за замешательство и печаль.

— Амелия, я знаю, ты любила танцевать, — вставила Эдна, поглаживая Сару по руке. — Камилла всегда писала о том, что у тебя успехи в танцевальной школе и что ты даже давала уроки более юным ученикам. Мы совершенно не представляем, что ты намерена делать в будущем, но как состоятельная женщина, ты можешь открыть свою школу. Твоя мать рассказывала мне, что это было твоей мечтой.

Сара запаниковала. Она ничего не знала о танцах. Из школы она ушла, когда ей едва исполнилось четырнадцать, и сразу начала работать в доме семьи Мердок, откуда отправилась прямо в тюрьму. Она не выходила в свет, у нее не было свободного времени.

— Я… не думала о танцах… с тех пор, как все это случилось, тетя Эдна.

Тут Саре пришло в голову, что она должна спросить Эдну, можно ли ей прочесть письма матери Амелии, если она сохранила их. Письма помогут ей пережить ее потерю.

— Я понимаю, дорогая.

— Твои родители предполагали, что ты удачно выйдешь замуж, Амелия, — произнес Чарльтон. — И что тебе никогда не придется заботиться о деньгах, но теперь тебе надо самой тщательно обдумывать свои поступки.

Сара кивнула. Она соображала с трудом. Оказалось, что ей необходимо думать о гораздо большем, чем она себе представляла, и что ей следует делать каждый последующий шаг с огромной осторожностью. А тот факт, что Амелия хорошо танцевала, напоминал о том, что она балансирует на краю пропасти.

— Я очень устала, — пожаловалась Сара. — Вы не против, если я пойду отдыхать?

Чарльтон и Эдна переглянулись, пытаясь понять, не обидели ли они свою подопечную разговорами о наследстве.

— Конечно, не против, Амелия. У нас много времени, чтобы все как следует обсудить, — успокоил ее Чарльтон.

— Иди в постель, милая, — добавила Эдна.

— Здравствуйте, — произнес кто-то.

Эдна посмотрела в сторону прихожей и улыбнулась.

— Это Лэнс, — пояснила она. — Мы в гостиной, Лэнс.

— Лэнс очень хочет снова тебя увидеть, — обратился Чарльтон к Саре.

Сара снова занервничала. Она не знала, виделась ли Амелия с Лэнсом в последнее время. И как надо вести себя с ним. Лэнс появился в дверях, и Сара замерла. Она еще никогда не видела такого красивого мужчину. Лэнс был высоким молодым человеком со светлыми каштановыми волосами, отливающими золотом. Его загорелая кожа была цвета меда, а в больших зеленых глазах плясали озорные искорки. У Лэнса были очень чувственные губы, на которых играла улыбка. Но Сара успела заметить, что, как только он увидел ее, его улыбка немного поблекла.

Сара затаила дыхание, ожидая, что скажет Лэнс.

— Здравствуй, Амелия, — поприветствовал он. — Добро пожаловать на остров.

— Здравствуй… Лэнс. Спасибо, — ответила она с облегчением. Сара обрадовалась, он принял ее за настоящую Амелию Дивайн. Сара не могла больше ничего сказать. Его образ и теплый тембр голоса лишили девушку дара речи.

— Амелия уже собиралась ложиться спать, — сообщил Чарльтон. — Она очень устала.

— О! Простите, но я не мог приехать раньше. Пришлось задержаться в банке.

Сара взглянула на Эдну.

— Лэнс работает в Коммерческом банке в городе, Амелия. Ты забыла?

— Нет. Ну, может быть, на секунду. Боюсь, что вам придется набраться терпения. После того, что со мной случилось, я действительно сама не своя.

— Мы понимаем, милая, — проговорила Эдна. Она повернулась к сыну. — Лэнс, корабль, на котором плыла Амелия, налетел на риф и затонул недалеко от мыса Кейп-дю-Куэди. В живых осталась только она и еще одна девушка.

— Боже милостивый, Амелия. Этот ужас, должно быть, навсегда оставит печать в твоей душе, — посочувствовал Лэнс.

Сара кивнула.

— Кажется, я ударилась головой, когда «Антилопа» накренилась набок, попав на риф. Свет погас, и мы все оказались словно в аду. Если я что-то забываю, пожалуйста, не думайте, что я сошла с ума…

— Конечно нет, — успокоила ее Эдна. — В подобных испытаниях выжить может только сильный человек.

— Когда будешь в настроении, я все тебе здесь покажу, — пообещал Лэнс.

Сердце Сары снова учащенно забилось. Она сразу представила себе, как они вдвоем разъезжают по окрестностям и, может, даже останавливаются, чтобы устроить пикник в тени раскидистых крон деревьев.

— Большое спасибо за предложение, Лэнс.

— Не стоит. Мне будет очень приятно.

«Очень приятно будет мне», — подумала Сара.

— Желаю всем доброй ночи, — попрощалась она. Саре очень хотелось поскорее отправиться в свою комнату и поразмыслить над тем, что сказали Чарльтон и Эдна. Надо быть осторожной. — Прежде чем я уйду, я просто хотела сказать, что у меня нет слов, чтобы выразить мою признательность за то, что вы приняли меня в свой дом и свои сердца. Не знаю, что бы я стала делать без вас… — И снова Сара притворилась, что чувства переполняют ее, промокнула воображаемую слезинку.

Глаза Эдны наполнились слезами. Она думала о своей подруге, Камилле.

— Нам очень приятно, Амелия, милая. — Эдна взяла Сару за руку. — Ты всегда была частью нашей семьи и всегда будешь ею. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь себя одинокой, но это не так, потому что мы будем с тобой. А теперь ступай и хорошо выспись. Увидимся утром.

Покидая комнату, Сара еще раз взглянула на Лэнса.

Когда она закрыла за собой дверь спальни, Сара едва сдержалась, чтобы не завизжать от счастья. Даже в мечтах она не представляла, что Лэнс Эшби будет таким красивым молодым человеком. Сара не могла поверить, что ей так повезло. Если в течение нескольких месяцев она сможет выдавать себя за Амелию Дивайн — она станет очень богатой девушкой и обретет очень милого спутника. Теперь поспешный отъезд уже не казался Саре такой уж хорошей идеей.

Сара разделась и улеглась в кровать. Ей требовалось подумать о многом. В одно мгновение жизнь Сары стала такой беззаботной и светлой. Сара боялась одного — к настоящей Амелии может вернуться память.

«Но поверят ли ей?» — спрашивала себя Сара. Она была убеждена, что Эван Финнли не станет верить словам какой-то девчонки, но Сара опасалась, что смотритель маяка, Габриель Доннели, может поверить Амелии. Надо узнать, как часто он видится с семьей Эшби. Только так можно выяснить, как долго, без опасений, удастся играть Амелию. Сара взяла тетрадь Амелии и начала читать.

— Ну, сын, что ты думаешь об Амелии? — спросил Чарльтон, когда Сара ушла.

— Я видел ее всего минуту, отец, но она показалась мне… милой девушкой.

Эдна нахмурилась. Она знала Лэнса слишком хорошо и уловила сомнение в его голосе. Раньше он очень обрадовался известию о приезде Амелии, но теперь Эдна видела, что весь энтузиазм Лэнса пропал.

— Что такое, Лэнс? — спросила Эдна. — Ты думаешь о чем-то, не так ли? И я уверена, что это имеет отношение к Амелии.

— Если откровенно, мама, — произнес мягко Лэнс, — то я помню, что в детстве Амелия была очень красивой девочкой. Я ожидал, что она будет красивой женщиной, но у нее… довольно непритязательная внешность.

— Признаю, что испытала некоторое потрясение, когда увидела ее впервые, — заметила Эдна. — Она выглядела действительно ужасно. В Лондоне я видела уличных бродяг, которые выглядели лучше.

— Ей пришлось пережить ужасные события, — выступил в защиту Амелии Чарльтон.

— Как только капитан Картрайт рассказал мне обо всем, я это поняла. Она не такая красивая, какой я ее себе представляла, ведь Камилла была красавицей, но я уверена, что если Амелию хорошо одеть и причесать, то она будет выглядеть весьма достойно. Однако нам придется что-то сделать с ее ужасными манерами за столом. Едва ли мы можем отвести ее в отель «Озон» на званый обед.

— Почему нет, мама? — поинтересовался Лэнс.

— Во-первых, она ест больше тебя, — пояснил Чарльтон, все еще находясь под впечатлением от аппетита Сары.

— И рыгает за столом, — добавила Эдна.

Лэнс засмеялся, но мать укоризненно посмотрела на него.

— Не могу представить, чтобы Камилла мирилась с подобным, — заметила Эдна. — У нее были безупречные манеры, и я надеюсь только на то, что, по словам Амелии, он сама не своя и что вскоре все станет на свои места.

Позже на кухне Эдна взяла туфли Амелии и внимательно осмотрела их.

— Думаю, туфли подойдут мне, — обратилась она к Полли, которая мыла посуду. Обувь была очень изящной.

— Наверняка нет, миссис Эшби. Ваша обувь на два размера меньше моей, а мои туфли подходят вашей подопечной.

Эдна сняла свою обувь и вдела одну ногу в туфлю Амелии.

— Она мне в самый раз, — удивилась она. — Странно. Разве намокшая кожа может сесть на два размера?