Шестерка Сердец

ГЛАВА 22

Я просыпаюсь только к полудню следующего дня в собственной кровати и раздетая до нижнего белья. Улыбаюсь при мысли о Джее, несущем меня из своей машины до моей комнаты, а затем получающим удовольствие от снятия с меня платья. После долгих часов сна чувствую себя отдохнувшей.

Я немного разочарована, что Джей не остался со мной, но, видимо, из-за того, что папа дома.

Не знаю, как преподнесу ему то, что мы с Джеем пара, но еще слишком рано. Возможно, мы можем провести еще какое-то время, наслаждаясь новизной ощущений, прежде чем примем какие-нибудь решения о том, что именно происходит между нами.

Я встаю и залезаю в душ, думая о том, как переживу переезд Джея через неделю. Больше не будет приготовленных им завтраков или его флирта во время еды. Больше не будет шипучих пузырьков в животе от осознания того, что он спит по другую сторону стены моей спальни.

Хотелось бы, чтобы существовал какой-нибудь способ ему здесь остаться.

Как только выхожу из душа, высушиваю волосы и одеваюсь. Собираясь спуститься вниз, прохожу мимо комнаты Джея, и его дверь открыта. Заглядываю вовнутрь и вижу, что он снова разложился на полу: вокруг лежат раскрытые книги, а по ковру разбросана куча бумаг. На другом конце комнаты целая колода карт, на которых маркером написаны разные цифры, аккуратно разложена рубашкой вниз.

Все любопытней и любопытней. Я даже не удосуживаюсь спросить, чем он занимается, ведь знаю, что не скажет. Когда замечаю корзинку хлеба рядом с ним, из которой — должна добавить — он небрежно ест, я скрещиваю руки на груди.

— Это та корзина хлеба, которую подарил мне Оуэн? — спрашиваю я, не веря своим глазам.

Его глаза поднимаются на меня, с одобрением осматривая мое тело, прежде чем остановиться на лице.

— Ага. Ты оставила ее у меня в машине. Владение имуществом почти равносильно праву на него и все такое. Хочешь немного? Довольно вкусный.

— Ты невероятен, — говорю я, качая головой, но не в силах сдерживать улыбку.

— Это ты сказала прошлой ночью, — язвит он.

— Не говорила.

— Может, и нет, но мы оба знаем — ты так думала. Что ты как не своя, родная. Иди сюда. — Джей раскрывает руки, и я не могу устоять, чтобы не пойти к нему. Опускаюсь на пол, и он притягивает меня к себе, крепко обнимая.

— Доброе утро. Хорошо спала? — спрашивает он нежно.

— Да.

Его рука проникает под мой топик, поглаживая живот и поясницу. Ощущаю покалывания по всему телу, и не могу сдержать легкую дрожь. Джей подносит какой-то травяной хлеб к моему рту, и я нерешительно откусываю.

— Вау. Он очень вкусный. Мне жаль Оуэна, — говорю я, морщась.

Рот Джея вытягивается в прямую линию.

— Почему тебе жаль? Он тебе нравится?

— Не то чтобы он мне не нравился. Он хороший парень и не заслужил, чтобы его вот так использовали.

Одна бровь взлетает вверх.

— Использовали? ­

О, Боже. Неужели я это только что сказала? Мое лицо становится ярко красным. Это невозможно скрыть, поскольку я почти у него на коленях. Джей большим пальцем проводит по моей щеке, и я опускаю глаза к полу.

— Ты затеяла со мной маленькую игру? — шепчет он, его рот близко к моему.

— Ты отверг меня. Я не хотела оказаться на вечеринке одна в случае, если бы ты привел с собой девушку. Я бы почувствовала себя ужасно, увидев тебя с кем-то другим, — вынуждаю себя признаться.

— Я не встречаюсь. И прости, что оттолкнул тебя. Это было дерьмовое решение.

Я поднимаю взгляд, закусывая губу.

— Почему ты оттолкнул меня?

Он отстраняется немного и проводит рукой по волосам.

— Ах!

Его выражение лица заставляет забрать свои слова обратно.

— Нет, погоди, тебе не нужно говорить мне. Если ответ плохой, то я бы, возможно, предпочла, чтобы ты не говорил. Знаю, что последние пару недель, вероятно, смотрела на тебя щенячьими глазами. Мне просто тяжело не любить тебя. Уверена, любой девушке сложно не любить тебя.

Он улыбается:

— Не останавливайся. Я наслаждаюсь твоей речью.

Слегка шлепаю его по груди.

— Но, если серьезно, это не было связано с нежеланием тебя, — продолжает он глубоким, рокочущим голосом. — Проблема была в том, что я начинал теряться в тебе так быстро, что стал забывать себя. Ты ведь знаешь — у меня столько всего сейчас происходит. Это дело отнимает все мое внимание, а когда я с тобой, хочется полностью сосредоточиться на тебе.

Притягиваю его за воротник рубашки, мои губы расплываются в широченной улыбке.

— Не останавливайся. Я наслаждаюсь твоей речью.

Он склоняется ко мне и награждает меня нежным и влажным поцелуем.

— Считаешь себя умной.

Я ничего не говорю, просто целую его в ответ. Минуту спустя Джей прерывает поцелуй и продолжает объясняться:

— Я пытаюсь сказать, что мне бы хотелось быть с тобой, Матильда. Черт, я хочу быть с тобой. То есть, я полностью «за», ты понимаешь, о чем я? — он замолкает и потирает шею. — Дерьмо, я все говорю не так.

Мое сердце трепещет. Никогда не подозревала, что он может быть настолько милым, когда нервничает.

— Ты все верно говоришь. Продолжай.

— В общем, скорее всего мои слова будут противоречивыми, но я хочу действовать медленно. Хочу романтики с тобой, Ватсон. — Он широко улыбается, а я сжимаю свои бедра. — Дать тебе все, чего ты заслуживаешь в мужчине.

— Мне нравится такой подход, но ты только что сказал, что не встречаешься. А прошлую ночь можно назвать как угодно, только не медленной.

— Прошлой ночью я был ревнивым мудаком, и мне нужно было заявить свои права. Я не встречаюсь, но с тобой буду. Ты исключение. — Джей слегка подбрасывает меня на коленях, и я хихикаю.

— Тогда я согласна на твое предложение, Джейсон, — объявляю я, протягивая ему руку. Мы пожимаем их.

Он стискивает мои бедра и сажает на себя.

— Никак иначе.

Мы целуемся, и это происходит очень медленно, его язык скользит по моему, вызывая совсем неприличные мысли в такое-то время суток. Я практически спрыгиваю с его колен на другой конец комнаты, когда слышу, что папа выходит из своего домашнего кабинета и направляется к лестнице. Я оказываюсь возле полки с музыкальной коллекцией Джея, в то время как папа говорит ему «привет» и спускается вниз, не подозревая, что его дочь прячется там, и какая она шлюшка. Ага, я снова использую слово «шлюшка». Терпите.

— Еще не готова сказать своему старику обо мне? — спрашивает Джей, усмехаясь.

Заливаясь румянцем, я качаю головой и обращаю внимание на его CD, пытаясь отвлечь себя от того поцелуя и насколько он повысил мой уровень гормонов. Я улыбаюсь, замечая, что у него есть почти все альбомы Эминема. У нас есть что-то общее. Джей, должно быть, тоже проходил через рэперский период.

— Тебе нравится Эминем, — говорю я, когда он подходит, садится сзади и притягивает меня к себе между ног.

— В 2000-ом я был злым молодым человеком. Конечно, мне нравился Эминем, — говорит он. — И по сей день нравится. Этот парень — гений.

— Согласна. Я покупала его альбомы и слушала их в тайне, потому что папа ничего не позволял покупать с предупреждающим знаком. Какая у тебя любимая песня?

Задумавшись, он издает звук, похожий на тихий и протяжный гул себе под нос, его рука поглаживает внутреннюю часть моего бедра. Дыхание Джея щекочет мне шею, вызывая покалывания, а затем он начинает петь припев «Hailie’s Song» потрясающе низким, хриплым голосом.

О, Боже.

Если мне казалось, что поцелуй повышал мой уровень гормонов, то это ничто в сравнении с тем, что пение Джея делает со мной. В его тоне есть что-то такое восхитительно притягательное. Мое сердце практически перестает биться.

Джей поет о том, что чувствует будто на его плечах лежит тяжесть всего мира, и это крадет маленький кусочек моего сердца. Когда он заканчивает, целует мне шею, и я тяжело вздыхаю.

— Она ведь о его дочери?

— Да. Моя любимая. На самом деле, чем-то напоминает о тебе.

— Вот как? — спрашиваю я. У него родительские чувства ко мне? — Это, хм, ничего.

— Отношение, Матильда, отношение. Когда я смотрю на тебя, моя голова прояснятся. Большую часть времени в моем мозгу бушует шторм, но затем ты входишь в комнату, и я могу собраться.

— Джей, — выдыхаю я.

— Что?

— Займись со мной снова любовью.

Он посмеивается:

— Твой отец прямо внизу.

— Я знаю, но… Боже, ты не можешь говорить подобные вещи, когда папа дома. На будущее прими это к сведению.

— Принято, — салютует он.

— Мне нужно идти.

— Почему?

— Потому что я все еще хочу, чтобы ты занялся со мной любовью. А папа внизу.

Джей рычит и щипает меня за зад, когда я собираюсь встать.

— Иди тогда, Ватсон. Уходи, пока ты не изнасиловала меня как своего сексуального раба. Наше швейное свидание сегодня вечером по-прежнему в силе?

— Ты имеешь в виду, можешь ли ты по-прежнему лежать на своей кушетке и наблюдать, как я шью платья? Должна сказать это очень странно, но конечно. Все в силе.

Его смех сопровождает меня вплоть до выхода.

***

Этой ночью я ворочаюсь в кровати. Пробыв два часа воздержания в компании Джея, пока работала над дизайнами платьев, а он бросал на меня пылкие взгляды, я не совсем готова спать. Зато готова заниматься другими вещами, включающими в себя кровать. И в этом-то вся проблема.

Я согласилась с ним, что не будем спешить. Означает ли это, что больше никакого секса?

Снаружи моей комнаты скрипит половица и открывается дверь, явив Джея в футболке и пижамных штанах. Не говоря ни слова, он залезает в кровать рядышком со мной, хватая меня за бедра и притягивая к себе, моя спина вровень с его грудью.

— Не мог заснуть? — тихо спрашиваю я, когда Джей целует меня в шею.

— Нет. Зато теперь смогу, — отвечает он и прижимается ко мне.

Спустя несколько минут дыхание Джея выравнивается, и он засыпает. Вскоре я следую его примеру.

***

На следующий день — по просьбе папы — я работаю в офисе над расшифровкой его записей из разговоров с Джеем. Мне кажется все это очень интригующим, но что-то не дает покоя. На бумаге все выглядит прекрасно, но у меня странное предчувствие, что там есть пробелы, части рассказа, которые специально опустили.

Мои подозрения мигом забываются, когда приходит неожиданный посетитель. У нас назначены встречи только в послеобеденное время, поэтому я поднимаю взгляд, чтобы посмотреть, кто только что вошел в приемную. Когда узнаю кто это, меня охватывает тревога.

Уна Харрис непринужденно заходит в ярко-красных туфлях на высоком каблуке в тон помаде и узком сером платье, дизайнерская сумка красуется на ее руке. Если бы я не испытывала к ней такого отвращения, то похвалила бы за то, что выглядит такой горячей, хотя уже далеко не первой свежести.

Сложновато определить ее настоящий возраст от такого количества ботокса.

Я прочищаю горло.

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

Она снимает очки от Gucci и опускает на меня зеленые глаза, долгое время изучая. Затем внезапно указывает на мою шею, где находится шрам.

— Я знаю отличного доктора, который мог бы это поправить. Хочешь его номерок? — спрашивает она небрежно, ее глаза блуждают по комнате.

Я неосознанно потираю шею.

— Эм, спасибо, но это ничего. У вас назначена встреча? — Я знаю, что у нее не назначено.

Конечно же, нет. Просто не могу придумать, что еще сказать.

— Нет. Это просто мимолетный визит. Я была довольно огорчена, когда пришла утром на работу и услышала от шефа, что на нас подали в суд из-за нескольких статей, которые я написала. Хотела зайти и проверить против кого мы имеем дело. А теперь, когда я здесь, честно, это кажется таким смехотворным. Неужели Джей Филдс действительно думает, что может выиграть с представительством от такой захолустной фирмы, как эта?

Я смотрю на нее, раскрыв рот.

— На самом деле, на секунду я заволновалась. А теперь вижу, что все это просто убогая шутка.

Вставая со своего места, я кладу руки на бедра.

— Вы серьезно?

Уна поджимает губы и снова обращает свои кошачьи глаза на меня.

— Я всегда серьезна, моя дорогая. Не принимай все в штыки. Уверена, это едва ли работа твоей мечты. — Она смеется, что действует мне на нервы.

— Это контора моего папы, — говорю я сквозь сжатые зубы.

Ее глаза расширяются, и она слегка ухмыляется.

— Упс. В таком случае, без обид.

— Слишком поздно. Если вы пришли сюда только чтобы посмотреть на нас свысока, тогда вам стоит уйти.

— Я не поэтому пришла. Хотела поговорить с… ну, значит, с твоим отцом. Спросить, знает ли он, какого человека представляет.

— Уверена, человека получше вас.

Ее хихиканье заставляет меня сжать кулаки, а я никогда не была кулакосжимательницей. Во мне совсем нет жестокости. Забавно, что ехидный смех Уны Харрис может вызвать в людях.

— О, дорогая, ты, что, слегка увлеклась им? Понимаю, правда, понимаю. Джей Филдс ходячий секс, но он также опасный человек с комплексом Бога. Ты когда-нибудь заглядывала на его фан-сайты? Они все думает, то, что он делает — это все по-настоящему или другой подобный бред, а это нехорошо, учитывая большое количество его последователей. Ты не помнишь Храм народов³⁰ или Джима Джонса? Да ты такая молодая, так что вряд ли.

— Я знаю, кто такой Джим Джонс.

Она смотрит на свои наманикюренные ногти.

— Тогда ты также знаешь, насколько опасно влияние Джея на всех этих молодых людей, которые следуют за ним. Уверена, если бы он сказал им спрыгнуть со скалы, они бы так и сделали.

Господи, как эта женщина заблуждается.

— Он артист. Он не пытается создать собственную религию.

— Да, и единственный, кто здесь слепо следует убеждениям — это ты, Уна. Своим собственным. Какого хрена, по-твоему, ты делаешь? — спрашивает рассерженно Джей, ступая в офис. Его походка напоминает мне пантеру, вот-вот готовую напасть.

— Ничего себе, мистер Филдс, какой приятный сюрприз, — мурлычет она и плывет к нему, пробегая длинным, заостренным ногтем спереди по его рубашке. В глазах Джея пылает гнев, и он уверенно делает шаг назад, испытывая отвращение от ее прикосновения.

— Убирайся, — кипит он от злости. — Тебе здесь нечего делать.

— Я всего лишь немного поболтала с милой секретаршей. Ты же знаешь как у нас, у девочек — мы любим посплетничать. — Ее расплывающаяся улыбка указывает на то, как она довольна гневом Джея.

Ему нужно успокоиться и не позволять ей выводить себя. Я пытаюсь разрядить обстановку юмором.

— Ага, мисс Харрис предложила дать номер своего пластического хирурга. Подумываю увеличить себе грудь на несколько размеров. Ну, ты понимаешь, сделать себе парочку симпатичных пляжных мячиков.

Рот Джея поддергивается, его глаза сверкают любовью, когда на долю секунды опускаются на меня. Увы, это длится недолго.

— Тебе не нужно увеличивать сиськи, — говорит Уна, ее беспристрастный взгляд блуждает по моей груди прежде, чем переходит на шею. — Проблема в этом кошмарном шраме. — Она говорит это, словно сообщает о том, что наслаждается сахаром в чае, в ее словах едва ли заметна колкость, но реакция Джея на эти слова полностью противоположна.

Он делает два шага в ее сторону.

— Тебе действительно нужно уйти, Уна. Я никогда не ударю даму, но стерву вполне.

Ее надутые губы раскрываются, и она фыркает от возмущения.

— Это угроза?

Джей закатывает глаза.

— Просто вали на хрен.

— Ладно, — шипит она. — Я ухожу, но знайте, что ваше маленькое дело никогда не дойдет до суда. Во время переговоров мистер Скотт предложит вам определенную сумму денег, и вы, мистер Филдс, возьмете их.

— Ага, еще посмотрим.

Она хлопает за собой дверью офиса, и наконец я выдыхаю. Глаза Джея встречаются с моими, и я взрываюсь смехом.

— Неужели ты только что сказал: Я никогда не ударю даму, но стерву вполне? Боже, Джейсон, это было первоклассно! Ты теперь официально мой новый герой.

Джей потирает шею и садится на край стола, хватая мою руку и располагая ее на своей груди, начиная поглаживать ее моей ладонью через ткань рубашки.

— Прости. Мне нужно, чтобы твое прикосновение стерло факт того, что ее дьявольские когти были на мне. А я просто хотел разозлить Уну этими словами. Я не бью женщин, даже таких истинных стерв, как Уна Харрис. И, кстати, ты не слушай ее. В тебе ничего не надо менять.

От искренности его глаз у меня перехватывает дыхание, но я не могу ответить на комплимент. Меня переполняют чувства.

— Не могу поверить, что она пришла сюда. Что это с ней?

— Целый винегрет из стимуляторов и депрессантов, если мое детективное расследование верно, — невозмутимо говорит Джей. — Все, забудем о ней. Я пришел забрать тебя на обед в парк. Такой день — удовольствие для уставших глаз. — Он выходит в холл и возвращается с сэндвичами в коричневом пакете и двумя стаканами кофе на вынос.

— Да ты действительно знаешь путь к сердцу женщины: кофеин и углеводы.

— Да-да, знаю. Теперь поднимай свою миленькую попку со стула и идем со мной.

— Это… как ты называешь то, что ты не делаешь, но для меня сделаешь исключение? Ах, точно, свидание. Это свидание, Джейсон? — люблю дразнить его.

Его рот слегка изгибается в улыбке, он подносит ладонь к моей шее и нежно сжимает ее.

— Возможно.

Он протягивает мне руку, и я принимаю ее. Вместо того чтобы поехать на машине, мы идем пешком в парк и находим чистый стол для пикника, чтобы присесть и поесть.

— Кто такой мистер Скотт? — спрашиваю я, когда делаю глоток кофе.

Джей искоса смотрит на меня.

— Не понял, что?

— Уна Харрис сказала, что мистер Скотт предложит тебе определенную сумму денег, чтобы ты закрыл дело. Кто это?

— Да, точно. Брайан Скотт. Он владеет газетой.

— Я слышала это имя прежде. Он как ирландский ответ Руперту Мёрдоку³¹ или типа того, верно?

— Или типа того.

— Есть ли какая-то сумма денег, которую они могли бы предложить, чтобы ты взял? Просто любопытно.

Его рот сжимается в тонкую линию, а ответ мгновенный и окончательный.

— Нет.

— Тогда, наверно, нет смысла в переговорах.

— Наверно, нет. Но мы должны пройти через весь процесс, Ватсон. Позволить им думать, что они могут нас побороть. Ну, знаешь, как в боях без правил, когда маленький поджарый парень попадает на ринг с большой грудой мускулов. Все думают, что мускулы выиграют, но тогда маленький парень превращается в охренительный торнадо и поражает всех до чертиков.

Я улыбаюсь его сравнению.

— Так ты маленький парень?

Он закидывает руку мне на плечи, прижимая к своему боку.

— В сравнении с Дейли Пост — да.

Я таю от его близости, медленно откусываю свой сэндвич прежде, чем взглянуть на него.

— А знаешь что, Джей? Не могу дождаться, когда ты превратишься в торнадо. Думаю, тебе есть чем всех нас поразить.

Его единственный ответ — легкая, понимающая улыбка, и оставшуюся часть обеда мы едим в тишине. По дороге обратно в офис Джея узнают несколько проходящих мимо женщин.

— Как он бесчестно поступил с тем бедным человеком, — восклицает одна из них, высоко задрав свой нос.

— Его следовало бы арестовать, — поддерживает другая.

Я сплетаю свои пальцы с его, пробегая большим по внутренней стороне его запястья:

— Не обращай на них внимания.

— Не обращаю.

— Каждый считает, что его мнение самое важное, даже если они не имеют понятия о положении дел.

— Знаю.

Когда женщины проходят дальше, я притягиваю Джея в нишу между магазином и нашим офисом. С минуту его глаза следят за удаляющимися женщинами прежде, чем сфокусироваться на мне, его зрачки расширены. Помню, как он говорил Мишель, что это признак возбуждения. Хм, думаю, мне это нравится.

— Хей, — шепчу я.

Он пробегает кончиками пальцев по моей ключице.

— Хей, Ватсон. Что случилось?

— Можно поцелуй до того, как вернусь на работу? — спрашиваю я робко, облизывая губы.

Джей ухмыляется и склоняет ко мне голову.

— Это зависит…

— От чего?

— Что ты готовишь на ужин?

Я копаюсь в голове в поисках идей о том, что ему может понравиться, останавливаясь на самой очевидной мужской еде.

— Бифштеск.

— Хороший ответ. Ладно, ты можешь получить свой поцелуй. Но только один. — Он проводит языком от моей челюсти к мочке уха, от чего у меня бешено стучит пульс. Затем берет меня за подбородок и погружает свой язык мне в рот. Мое дыхание учащается, и я хватаюсь за его рубашку. Язык Джея входит и выходит, и это немного распутно для дневного поцелуя на улице, но спустя мгновение меня это уже не волнует. Я издаю стон, а его другая рука сжимает мое бедро. Отстраняясь слишком быстро, он кусает меня за губу, и я хныкаю.

— Что такое?

— Я не должна была просить о поцелуе.

— Почему нет?

— Потому что теперь я не смогу сосредоточиться на работе, а мне много нужно сделать.

Джей смеется и обнимает меня за талию, провожая внутрь и вверх по лестнице.

— Тебе нужно будет отпустить меня в случае, если папа рядом, — говорю я тихо.

— Я что, твой маленький грязный секретик, Ватсон? — дьявольски шепчет Джей мне в ухо.

Я пользуюсь его же фразочкой.

— Ты любишь это.

Его ответ непреклонен:

— Да, люблю.

В офисе сажусь за свой стол, а Джей отправляется в ванную комнату, прежде чем уйти. Его пиджак лежит на краю стола, и я замечаю его, только когда телефон начинает вибрировать в кармане. Не задумываясь, засовываю туда руку и вытаскиваю телефон. На экране высвечивается текстовое сообщение от неизвестного абонента:

Сегодня. В девять вечера. На обычном месте.

Мой мозг работает с молниеносной скоростью, и я быстро убираю его обратно в карман, пытаясь придать пиджаку вид, будто его не трогали. О чем, к черту, это сообщение? Я прихожу к тошнотворному выводу, что это, небось, приглашение на перепихон. Встреча ночью. Обычное место. Боже, неужели Джей видится с кем-то помимо меня?

Мгновенно мое сердце падает с больших высот, в которых раньше парило.

Секундой позже он возвращается, берет свой пиджак и надевает его. Перегибаясь через стол, он быстро и нежно чмокает меня в губы и говорит, что мы увидимся позже за ужином. Во мне даже не хватает места переживаниям о том, что папа мог видеть этот поцелуй, потому что я до сих пор думаю о сообщении.

Делаю пару глубоких вдохов, чтобы собраться, и заглядываю в офис папы. Он яростно печатает на компьютере, не замечая ничего вокруг и, скорее всего, поцелуй не видел.

Следующие несколько часов тупо выполняю работу за день, но вопрос о сообщении остается главным у меня в голове. Мне нужно знать, что оно означает. Необходимо знать, что оно совершенно невинное, и не о чем беспокоиться. Поэтому решаю, что мне ничего другого не остается.

Я собираюсь проследить за ним.