Сиротка в Академии Драконов

Глава 14

Я приходила в себя мучительно и долго, борясь с поглощающей сознание непроглядной темнотой. Она накатывала волнами, то плотно накрывая меня с головой и отключая все проблески сознания, то отступая и давая мне возможность понимать, что я жива и дышу, просто сплю.

Отчего-то в моем сне тётя Бригитта визгливо кричала дурным голосом о том, что этот недоумок подведет всех под монастырь и, что она не станет больше связываться с герцогом Тарбеном. Дядя вторил ей неуверенным тенорком о том, что девчонку нужно вернуть обратно в академию, пока не поздно, а я, сквозь толстый слой ваты в моей голове, пыталась сообразить, откуда в моем сне взялись тётя и дядя.

И, наконец, очнулась оттого, что продрогла. Открыла глаза и поморгала ими несколько раз, пытаясь понять, почему ничего не вижу. Потом сообразила, что, видимо, там, где я нахожусь, темно. Я ощупала себя и поняла, что лежу на чем-то твердом, как была, в форменном платье.

Тело болело от неудобной позы и магической вспышки, как прошлый раз. Голова разламывалась. Я подтянула к себе колени и попыталась сесть. Деревянная шершавая поверхность подсказала мне, что лежу я на каких-то неоструганных досках.

Я вспомнила о том, что последнее, что видела, было ухмыляющееся лицо Клауса, и тело пробрала дрожь, как от холода, но я понимала, что это страх. Необъяснимый, животный, внутренний страх, словно Клаус представляет для меня какую-то несовместимую с жизнью опасность. Но ведь он и впрямь представляет для меня опасность, иначе, почему я здесь? И где я? Неплохо было бы это понять.

В помещении пахло сыростью, копченостями и прошлогодней квашеной капустой. Я поднялась и сделала шаг, вытянув руки перед собой. Наткнулась на что-то холодное, висящее на уровне моего лица. Ощупав остро пахнущее перцем нечто, я чихнула и поняла, что это копченый окорок. Отлично! С голоду я здесь не умру.

Дальше руки уперлись в шершавые доски, и я, ощупав запечатанные пергаментом банки, поняла, что это стеллажи с вареньем. Левее обнаружились бочонки с квашеной капустой, мочеными яблоками и солеными огурцами.

Рот наполнился слюной. Как давно я не ела? Сколько я уже здесь? Вспомнились съеденные в карете пирожки, и я, приподняв крышку бочки, достала одно яблоко раньше, чем успела подумать, насколько мой поступок аморален. Яблоко было мягким и крепеньким одновременно, кислым от квашеной капусты и сладким, видимо, само по себе. Сгрызла я его очень быстро.

Желудок жалобно пискнул и попросил еще одно яблоко. Или хотя бы огурчик. С этим звуком ко мне пришло осознание, что я в подвале чьего-то жилого дома. Чьего дома? И почему в подвале? Да потому, что меня привезли сюда силой, а не пригласили в гости. А вот чей это дом — не так уж и важно, куда важнее сейчас понять, как отсюда выбраться.

Ощупывая все предметы подряд, я двинулась вдоль предполагаемых стен. Обойдя небольшое помещение по периметру, и обнаружив множество различных ящиков с картофелем и морковью, бочонков с вином и пивом и висящие на стенах запасы колбас и копченого мяса, я добралась, таки, до того проема, который, по моим представлениям, мог оказаться дверью в это помещение. И даже не удивилась, поняв, что дверь заперта.

Голова все еще болела довольно сильно, и я обессиленно опустилась прямо здесь же на ступеньку. Зачем я этим людям, которые меня похитили? Что им от меня нужно? Станет ли кто-нибудь меня искать? Ответов у меня не было. Была лишь слабая надежда, что тисс Тарбен догадается, что я в опасности. Вот только сможет ли он найти меня?

Металлический хруст ключа где-то прямо над ухом вывел меня из состояния ступора. Я поднялась и инстинктивно отшатнулась в сторону, к шкафу с вареньем.

Через несколько секунд дверь отворилась, впустив сверху в темное холодное помещение узкую полоску света. Подсвеченный сзади силуэт Клауса шагнул внутрь и двинулся вниз по ступеням, усиленно вглядываясь в пространство перед собой.

Страх охватил меня с головы до ног, но каким-то невероятным усилием я смогла его преодолеть. Крайнее напряжение толкало меня в спину, требуя действовать! Мне нужно действовать! Никто не придет и не спасет меня. Только я сама должна вырваться на свободу!

Мои руки сами нашарили на стеллаже банку, что потяжелее, и в тот момент, когда Клаус, повернувшись, наклонился в сторону полки, где меня оставил, я замахнулась, что было сил и опустила полную банку ему на затылок.

Удар получился довольно сильным. Банка развалилась на несколько крупных осколков, заливая темным липким содержимым затылок, шею и рубашку Клауса. Он схватился за затылок, посмотрел на испачканную руку и повернул озадаченное лицо в мою сторону. Увидев меня, выражение его сменилось на крайне удивленное.

Клаус протянул ко мне липкие руки, я в ужасе отпрянула и попятилась, но натолкнулась спиной на стеллаж и, понимая: «Это конец, сейчас произойдет что-то ужасное!», закрыла лицо руками. Но в следующее мгновение подкошенным снопом Клаус рухнул на, усыпанный острыми осколками, пол.

Колени мои задрожали и подогнулись, я опустилась на пол. Изображение на мгновение расплылось в навернувшихся слезах, горло сдавил комок. Всхлипнув, я почувствовала, как холодные щеки обожгли горячие мокрые дорожки. Сердце в груди колотилось как бешеное, намереваясь выпрыгнуть. «Я убила его? Я его убила?!», — беспрерывным набатом звучало в моей голове.

Я отняла от лица ледяные пальцы и, смахнув слезы, посмотрела на неподвижное тело Клауса в полосе света. Поднялась и склонилась над ним: дышит или нет?

Слабый магический импульс осветил кончики пальцев голубым сиянием, и я направила руки на место удара. Магия заструилась в рассеченную рану, соединяя и зарубцовывая края пореза, рассасывая кровоподтек. Через пару минут я была уверена, что Клаус будет жить. На душе значительно полегчало.

Я поднялась и посмотрела на дверной проем. Теперь нужно уходить отсюда. Есть ли в доме кто-нибудь еще, кто сможет меня остановить и вновь запереть в холодном погребе?

— Аста? — раздался сверху до боли знакомый детский голосок. — Мама, мама, здесь Аста! Почему она в подвале?! — удивленно вопрошал мой маленький кузен Гуди, стоя в проеме открытой двери.

— Гуди, что ты здесь делаешь? — всполошенный голос тёти Бригитты донесся откуда-то издалека. — Почему ты не в постели? Я ведь тебя уложила, дорогой! Иди сюда!

— Мама, здесь Аста! — стоял на своем ребенок возмущенно, а я лишь растерянно хлопала глазами, не в силах вымолвить ни слова.

Загородив свет дверного проема, тётя Бригитта с высоты метнула в меня предостерегающий взгляд и потянула Гуди за руку, оттаскивая его подальше от двери в подвал и увещевая:

— Аста пошла за вареньем, Гуди! Ты же знаешь, какая она сладкоежка! Всегда доедала за тобой все твои пирожные!

— Но почему Аста приехала и не повидалась со мной? — продолжал вопить мальчик, оборачиваясь и пытаясь вырваться и вернуться.

— Она приехала только что, Гуди, ты уже спал. И сразу же пошла за вареньем! — раздраженно и невесело щебетала тётя Бригитта, практически силой уводя мальчика.

Так вот, значит, как! Тётя в курсе, что Клаус запер меня в подвале. Или тётя не просто в курсе, но и помогала Клаусу? А дядя? Тоже в курсе?

Совершенно незнакомое мне раньше чувство горечи поднялось откуда-то снизу и затопило меня с головой. Мои родные всегда обращались со мной не лучшим образом, но я прощала их, понимая, что им непросто, они ведут дела моего дома и я обязана им. Но то, что они сделали сейчас — не вписывалось ни в какие рамки и представления.

Мне не хотелось плакать. Мне хотелось просто уйти отсюда, вернуться в, ставшую мне домом, академию. Смогу ли я так просто уйти отсюда?

— Клаус! Клаус! — голос тёти Бригитты вывел меня из переживаний и вернул в реальность. Она ищет Клауса. Если Клаус сейчас очнется, то я останусь здесь навсегда. Нужно выбираться отсюда.

На не совсем твердых ногах я поднялась по ступеням и выглянула за дверь.

В небольшом коридоре над дверью напротив горела лампа. Я шагнула за дверь и пошла вдоль коридора в поисках выхода. Помещение было небольшим и по дешевым, местами порванным, обоям и тонким дощатым, расположенным напротив друг друга, дверям, я догадалась, что это крыло для прислуги.

Послышались тяжелые шаги, словно кто-то грузно спускался по лестнице. Сердце мое, и без того загнанное в бешеном ритме, ухнуло куда-то в пятки. С трудом переставляя, сделавшиеся вдруг ватными, ноги, в отчаянии я толкнула внутрь одну из дверей и поспешно скрылась за ней. На моё счастье, дверь оказалась не заперта, и отворилась без скрипа и шума. Я быстро прикрыла ее за собой и, боясь привалиться спиной к тонкой ненадежной створке, осторожно перевела дыхание.

В комнате было пусто и темно, лишь свет от уличного фонаря проникал сквозь узкое окно под потолком, освещая, крайне скромно обставленное, маленькое помещение с двумя кроватями, комодом и стулом.

Тяжелая поступь за дверью возвестила о себе визжащим скрипом половых досок. Кто-то прошествовал по коридору в сторону подвала.

Вытянувшись в струну, я прислонилась спиной к стене, в волнении ожидая того, что за этим последует и, не решаясь выглянуть в коридор.

Через минуту за дверью раздался пронзительный женский крик. Кричала, подвывая, тётя Бригитта. Мне было понятно, что она обнаружила Клауса.

Подавив в себе дикое желание, покинуть свое убежище и броситься ей на помощь, я, закусив ладонь, буквально силой оторвала себя от стены и шагнула вглубь комнаты. Мне нужно оставаться здесь, иначе эти люди снова запрут меня в подвале. Представить не могу, зачем им это, но, по всей видимости, у них есть какие-то причины так поступать со мной. Я должна сама позаботиться о себе и не позволить им причинить мне вред.

За Клауса я не переживала. Я неплохо его подлечила, и вскоре он должен прийти в себя. Главное, чтобы они не начали искать меня. Оставаться здесь было страшно, и я понимала, что мне нужно уходить, но идти куда-то одной посреди ночи, не зная, где я нахожусь, было еще страшнее.

Нервное напряжение достигло пика, меня затрясло, и я обессиленно опустилась на край кровати, у изножья которой стояла. Тонкое покрывало было постелено прямо на матрас, но я потянула его на себя, пытаясь укрыться и хотя бы немного согреться.

Внезапная усталость укрыла меня вместе с пледом волной толстой, упругой ваты. Из коридора явственно, но уже, словно издалека, доносились крики, шум, беготня, но отчего-то меня это больше совсем не волновало. Повалившись боком на кровать, я подтянула к себе колени и свернулась клубочком, словно эта поза могла как-то защитить меня от жестокого мира. Немного согревшись, я провалилась в сон.

Проснулась я от абсолютной, гулкой тишины и еще от того, что что-то под платьем обжигало мне грудь. Потянув за цепочку на шее, вытащила из горловины платья подарок Ёрдис — маленький золотой ключик. Украшение было горячим наощупь и тускло светилось в предрассветном мареве, льющемся в узкое окно под потолком.

Встрепенувшись, я села на жесткой кровати и тут же вспомнила все произошедшее.

Мне нужно уходить. Срочно, пока рассвет не поднял на ноги дом.

Я встала, заплела потуже косу и поправила на кровати покрывало, убирая следы своего пребывания. Мне просто повезло с ночлегом, видимо, дядя и тётя, как и прежде, экономят на прислуге. Осторожно подойдя к двери, приоткрыла ее и выглянула в коридор.

Коридор был пуст. Я шагнула за дверь, стараясь ступать бесшумно, и двинулась в сторону лестницы, по которой, по звукам, слышимым мною вчера, спускалась тётя Бригитта.

Голодный желудок напомнил о себе так не вовремя, что я готова была согнуться пополам, чтобы унять его ворчание. Другие физиологический потребности тоже требовали от меня найти выход в сложившейся ситуации.

Я помнила, что еда есть в подвале, но не стала бы туда возвращаться, даже если бы знала, что больше другой еды не будет никакой.

Невысокая лестница закончилась, и я оказалась в небольшой кухне с несколькими дверями. Скорее всего, одна из них выходит на улицу.

Взгляд мой зацепился за небольшое блюдо на широкой полке буфета. Черешня, лежащая на нем, выглядела так аппетитно, что я, почти не осознавая, что делаю, вцепилась в ягоды, и стала есть их тут же, на месте, силой воли заставляя себя не наглотаться косточек.

Немного утолив голод, я подавила в себе чувство стыда за свой необдуманный поступок, и направилась в сторону двери, которая, по моим представлениям, скорее всего, вела прямо на улицу.

— А ну, стой! — раздался за спиной зычный голос, в тот момент, когда я уже отодвинула засов.

Сердце гулко ухнуло о ребра. Я застыла у двери, обратившись в соляной столб. Что делать? Толкнуть дверь и бежать, что есть мочи? Далеко ли я убегу в длинном платье по незнакомой местности? Возможно, стоило бы хотя бы попытаться? Возможно, но после пережитого, я понимала, что нахожусь не в лучшей своей спортивной форме.

Медленно я обернулась от двери к заставшему меня на пороге… девушке?! Этого не может быть! Глаза мои округлились так, что едва не вывалились на каменный пол. Подозреваю, что и челюсть отвисла самым неподобающим образом.

Рослая девица с длинной светлой косой, босиком и в простой льняной рубахе, при виде такой моей реакции, весело хихикнула глубоким баском и скрестила на груди руки, заняв более устойчивую и расслабленную позу.

Рассматривали мы друг друга довольно долго, молча, внимательно и с большим интересом.

Я, привыкшая к сельским жителям, знала, что среди них всегда больше рослых и сильных, нежели в городе. И даже парней такого богатырского роста и сложения видела в академии не единожды, но девушку… Должна признаться, девушку с такими физическими данными я видела впервые.

Девица рассматривала меня с не меньшим интересом, что для меня явилось полной загадкой: я-то совершенно обычная, ничем не примечательная. Она еще раз прошлась по мне сверху вниз недоверчивым веселым взглядом и прогудела трубно, при этом, все же пытаясь говорить шепотом:

— Так это ты, что ли, тисса Клауса в подвале отдохнуть уложила? — издав в конце фразы похрюкивание, отдаленно похожее на совершенно неприличный смешок.

Гордости я за свой поступок не испытывала, потому смутилась под её, полным неприкрытого любопытства и восхищения, взглядом.

Видимо, приняв моё молчание за признание, девица снова коротко хрюкнула и, схватив меня за руку, потянула на лавку вдоль длинного стола. Я и моргнуть не успела, как уже сидела чинно на лавке.

Девица плюхнулась рядом и, почти разлегшись на столе, облокотилась, подперев голову. Улыбаясь во весь рот понимающе, хитро и загадочно, снова уставилась на меня любопытным блаженным взглядом.

Я не понимала совершенно, что происходит. И как теперь от нее сбежать, спрашивается?

— Ну, — благодушно подпихнула она меня в бок. — Ну, давай, рассказывай!

— Что, простите… рассказывать? — снова непонимающе уставилась я на собеседницу.

— Ой, да все подряд и рассказывай! — добродушно разрешила девушка, махнув у моего лица лопатообразной ладонью, и снова своеобразно фыркнула. — Ну, ты, конечно, огонь! — заметила восхищенно. — Так-то по тебе и не скажешь, а вишь, внешность-то, обманчивая какая! Ой! — проворно подхватилась с лавки. — Ты ж голодная, поди! Я все ждала, что ты очнешься, думала покушать тебе отнесть. А тут Клаус сам, собственной персоной, — девушка смешно изобразила Клауса. — Кормить тебя запретил, укрывать запретил, сказал, невеста, мол, провинилась сильно, пусть одумается, охолонется немножко. Во как!

Рассказывая все это, девушка проворно разожгла очаг и повесила над огнем небольшой чайник на прокопченном металлическом крючке. Никому никогда не пришло бы в голову назвать её изящной, но надо отдать ей должное, двигалась она очень пластично для её большого тела и небольшого пространства кухни.

Вот, значит, как! Невеста! И что это значит? Значит ли это, что Клаус намерен жениться на мне силой? Я погрузилась в размышления, наблюдая за тем, как русоволосая великанша стаскивает на стол всю имеющуюся в доме провизию, не иначе.

— Ой! — снова взмахнула рукой девушка и, вытерев ладонь о сорочку, протянула мне. — Я ж Брюнья. Кухарка ихняя и прислуга. Одна тут у них по хозяйству успеваю, кручусь вьюном, ну, да у тиссы Бригитты не забалуешь, — девушка добродушно мне подмигнула.

— Аста, — поднялась я с лавки, пожимая поданную руку. — Аста Вебранд.

Девушка, выпустив мою ладонь, просияла и сделала книксен. Метнулась к печи, где на плите уже что-то аппетитно шкворчало, затем обернулась с еще более радостным и боевым видом:

— А вот мало ты ему, барсуку вислоухому, врезала, Аста! Надо было шибче! — взмах рукой. — Знамо дело, сам набедокурил, индюк малосольный! Нешто ты бы на пустом месте артачиться стала?! — блестя глазами и ловко переворачивая на сковородке одну гренку за другой, вещала богатырша.

— Он жив? — наконец-то задала я волнующий меня вопрос.

— А то! — фыркнула девушка в своей обычной манере. — Живёхонек, сало волосатое!

Поставив передо мной исходящую паром тарелку с большим ломтем хлеба, жареного с луком, девушка разлила по кружкам ароматный травяной чай и опустилась на лавку, подвинув к себе сковородку с оставшейся гренкой в полсковороды.

Меня не пришлось долго уговаривать, и через минуту я уже с удовольствием жевала аппетитный хлеб.

Между тем, рассвет за окном занимался все более явственно. Я поглядывала в окно с тревогой и надеждой: что, если эта добрая девушка отпустит меня? Надо попробовать ее попросить.

— Хозяйка-то моя вчерась как взревела, я уж не знала, чего и думать! — продолжала меж тем моя общительная собеседница. — Выскочила, зенки вылупила! Беги, говорит, обыщи все комнаты, живо! — Брюнья задумчиво прожевала гренку и вытерла рот тыльной стороной ладони. — Нет, ну, а как ты хотел, я не понимаю?! Запер девушку без сознания в подвале. Полез туда, чего ждал-то? Что она тебе на шею кинется? — и снова очаровательно захрюкала. — Она и кинулась, как смогла!

Мне вдруг стало хорошо, спокойно и радостно рядом с моей новой знакомой. Вопреки всей невеселой ситуации, захотелось улыбнуться ей, что я и сделала. Больше я не ждала от этой девушки ничего дурного и потихоньку расслабилась.

— Я его на плечо взвалила и унесла в опочивальню, — Брюнья махнула рукой в сторону закрытых дверей в углу комнаты и вздохнула. — Завтрак надо готовить. Тиссы рано не встают, однако, впереди еще готовка обеда, а мне надо на рынок пораньше, за овощами.

— Брюнья, — выпалила я. — А можно мне с тобой на рынок? — предательская надежда сделала мой голос почти умоляющим.

Девушка понимающе кивнула:

— Развеяться хочешь? А пойдем!

Дверь в углу комнаты отворилась тихо, почти беззвучно.

— Какая ты умница, Брюнья, что поймала её! — Клаус расхохотался невеселым демоническим смехом.

— Экий неласковый вы с невестой-то, тисс Клаус! — возмущенно упрекнула Клауса Брюнья.

— Я ему не невеста, Брюнья, — поднявшись с лавки, решила я внести ясность. Девушка обернулась ко мне озадаченно, уставив на меня прямой, бесхитростный взгляд. — Я кузина, которую он похитил и удерживает силой. С какой целью, Клаус? Зачем я тебе понадобилась?

Не отвечая на мой вопрос, и хищно осклабившись, Клаус двинулся в мою сторону. Я, сохраняя преграду между нами — стол, двинулась в противоположном от него, направлении.

— Так это что же выходит, ты согласия ему не давала, что ли? — Брюнья в недоумении поднялась на ноги, создавая дополнительную спасительную преграду между мной и кузеном.

— Держи её, Брюнья! — крикнул Клаус, сделав резкий рывок в мою сторону, но девушка не пошевелилась.

А в тот момент, когда я оказалась рядом с дверью на улицу, она отгородила меня от Клауса собой, бросив мне через плечо:

— Уходи, Аста! Я его задержу! — и сграбастала Клауса в свои медвежьи объятия.

Клаус, не ожидавший такого подвоха, принялся вырываться и сыпать в адрес Брюньи оскорблениями и угрозами, на что девушка только перехватила его поудобнее, скрутив за спиной ему руки. Глядя на них со стороны, было понятно, что мериться силой в данном случае просто неуместно.

Я стояла у двери, понимая, что вот он, мой реальный шанс убежать, но что-то мешало мне сделать этот шаг. Меня тяготила мысль о дальнейшей судьбе моей спасительницы. Жестокий и мстительный Клаус не потерпит свидетелей своего позора и тёмных дел. Да еще и человека не подчинившегося, принявшего не его сторону в таком серьезном деле, как похищение. Я не могла просто так уйти, оставив спасшую меня, добрую девушку на погибель этому ничтожеству.

Решение в моей голове выстроилось само за считанные секунды. Я метнулась за кухонным полотенцем и, скрутив его, вставила кляп в рот Клаусу, выкрикивающему грязные ругательства.

Дальше схватила с подоконника моток бечевки и протянула его моей защитнице:

— Брюнья, давай его свяжем и уйдем вместе! В академии найдется для тебя работа! Я попрошу ректора за тебя, он не откажет! — произнесла, горячо уверенная в правильности того, что делаю.

Девушка взглянула на меня недоверчиво и восхищенно. Быстро и легко ткнула согнутыми костяшками пальцев Клауса по загривку, отчего тот моментально обмяк в её руках, и почти бережно уложила, враз переставшее дергаться и ставшее послушным, тело хозяина на лавку.

— Вот, так оно надежнее будет, — осмотрелась. — Собраться, что ли? Не в сорочке же идти…

Я нетерпеливо тряхнула головой:

— Только быстрее, Брюнья! Нам не стоит медлить. Я куплю тебе одежду и все необходимое. Если не захочешь остаться в академии, ты всегда сможешь жить в моем замке Вебранд.

Девушка растрогалась так, что смахнув слезу прямо рукавом плеча, в следующее мгновение метнулась вниз по лестнице в свою комнату. Через пару минут она уже вернулась в кухню в просторном платье и с небольшим узелком в руках. Осторожно отстранив меня в сторону, она шагнула ко входной двери и распахнула её, пропуская меня вперед.