Скандальный портрет

Глава 8

Эмитист не могла поверить в то, что он собирался сделать своим языком. Может быть, она должна остановить его? Но он заставлял ее испытывать такое… блаженство. Она подумала, что раз таким образом Нейтан хочет искупить свои прегрешения, зачем ей отказываться? К тому же, когда его пальцы скользнули в лоно, она совсем перестала осознавать, что с ней происходит. По всему ее телу разлился жидкий огонь, и потекли реки наслаждения. А потом ей показалось, что небо над ней взорвалось, и в тот же самый миг она почувствовала такую полноту бытия, какой не знала никогда прежде.

И вот уже Нейтан оказался над ней и, прежде чем Эмитист успела прийти в себя, чтобы сказать, что она не хочет делать это снова, осторожно вошел в нее.

На этот раз она совсем не почувствовала боли. Напротив, по телу пробежала еще одна волна удовольствия, от которой ее бедра приподнялись в инстинктивном призыве.

Нейтан поцеловал ее в губы. Нежно, бережно. Совсем не так, как целовал раньше. Его нежность придала ей уверенности, и Эмитист приоткрыла рот, впуская его язык. Ощущение оказалось почти таким же восхитительным, как то, какое дарила ей другая часть его тела. Чуть позже ей показалось, что Нейтан пытается отвлечь ее от мягкого, но настойчивого ритма своих движений внутри ее, преподав ее губам и языку урок любовной дуэли.

Но даже если это было так… она не возражала.

Тем временем Нейтан переместился к той нежной точке под ухом, от прикосновения к которой по всей спине Эмитист пробежала чувственная дрожь. Его движения делались все более настойчивыми, требуя ответа. И тело ответило, не спрашивая разрешения у ее сознания. Она узнала, что прикосновение к одной точке между ног способно доставить невероятное удовольствие. Теперь оказалось, что это ощущение можно сделать еще сильнее, еще ярче. И для этого достаточно было приподняться вверх, прижимаясь к Нейтану, когда он устремляется вниз.

Эмитист ни за что бы не поверила, что после перенесенной боли позволит мужчине снова войти в нее, не говоря уже о том, чтобы самой отвечать ему. Но так оно и было. Не ожидала, что после первой неуклюжей попытки Нейтан окажется способным быть таким чутким к ее желаниям. Но он был таким. Казалось, что теперь он двигается полностью в унисон с ней, давая ей именно то, что нужно, за секунду до того, когда она сама понимала это.

Так что Эмитист не нужно было впиваться ногтями Нейтану в спину или обвивать его ногами. Да Нейтан этого и не хотел, если судить по тому, что он то и дело повторял:

— Да, о боже, да, — стонал и содрогался, покрывая дождем поцелуев ее лицо и шею.

А потом разум снова покинул Эмитист, и гигантская волна наслаждения нарыла их обоих.

— Эми, — воскликнул Нейтан, когда все ее тело затрепетало в восхитительной разрядке. И было в его голосе что-то такое, как будто…

Нет. Это не могла быть нежность. Это была просто… страсть.

И все же его голос тронул какие-то давно и глубоко спрятанные в ее душе чувства, и Эмитист вдруг захотелось плакать.

Снова опустившись на землю, она подумала, что это смешно. Тогда, в прошлом, она уже пролила достаточно слез из-за этого человека. Теперь он должен был научить ее наслаждаться.

И он это сделал. Поняв, насколько она неопытна, Нейтан пустил в ход все свое недюжинное умение и сделал это с большой деликатностью.

Ей следовало предупредить его, что она мало знает о том, что происходит между мужчиной и женщиной в спальне.

Тогда почему она этого не сделала?

Дело было не только в том, что ей польстило признание ее привлекательности, ведь Нейтан думал, что она зарабатывает на жизнь своей красотой.

Нет. Правда была гораздо более греховной. Он обвинил ее, что тогда, в юности она чуть не заставила его жениться на себе. Если бы Нейтан знал, что она девственница, он мог бы подумать, что сейчас она снова покушается на его свободу. А Эмитист хотела его так сильно, что не могла допустить даже малейшей возможности, чтобы он передумал.

Внезапно ее охватила паника. Да, она хотела его, но не настолько, чтобы пожертвовать своей свободой. И совсем не ожидала, чтобы он жертвовал своей свободой.

— Я совсем не рассчитывала, что ты сделаешь мне предложение, — вырвалось у нее, — только потому, что я девственница. И не из-за этого решила, чтобы ты стал моим первым любовником.

— Первым? — Нейтан отодвинулся в сторону и, опершись на локоть, уставился на Эмитист. — Ты хочешь сказать, что теперь возьмешь за правило заводить любовников?

Нет, Эмитист имела в виду совсем не то, но она понимала, почему ее слова могли заставить его так думать. И он еще имел наглость неодобрительно смотреть на нее. Это с его-то репутацией!

— Не знаю. Но думаю, что когда-нибудь могу это сделать. В конце концов, я же не собираюсь навсегда остаться в Париже. И, вне всякого сомнения, я не собираюсь выходить за тебя.

— Ты уже достаточно ясно дала мне это понять.

Теперь он буквально впился в нее взглядом.

— Ради бога, не надо на меня так смотреть. Ты ведь тоже не хочешь на мне жениться! Давай не будем спорить. Я просто пытаюсь убедить тебя в том, что не имею на тебя никаких видов только потому, что отдала тебе свою девственность.

— Нет, я… не… Я понимаю. — Нейтан сморщил губы. Если бы он был женщиной, Эмитист сказала бы, что он надулся. — Но я никак не могу понять, чему обязан такой исключительной чести.

Какой несносный человек! Она пытается убедить его, что его драгоценная свобода вне опасности, а он извращает ее слова так, что они звучат, как… как… как какое-то оскорбление.

— Твой сарказм неуместен, — фыркнула она и, не глядя на него, потянула на себя одеяло.

Нейтан приподнялся и, высвободив одеяло, прикрыл ей грудь.

— Спасибо, — холодно поблагодарила она.

— К вашим услугам, — сухо ответил он. — Но учти: я говорил без всякого сарказма. Я действительно считаю, что ты сделала мне неоценимый подарок, явившись сегодня сюда и позволив приобщить тебя к любовным радостям. — На лице Нейтана появилось озабоченное выражение, и он добавил: — Правда, мне бы хотелось сделать это более удачным образом…

Эмитист сразу же захотелось успокоить его.

— О нет, все было очень хорошо. Правда.

Что с ней происходит? Неужели она пытается его утешить? Боже правый, он же мужчина. Абсолютно взрослый мужчина. И нет никаких причин потакать его тщеславию только из-за того, что он надулся, как маленький мальчик, и выглядел слегка расстроенным.

— Если не считать начала, — напомнила она и, почувствовав укор совести, поспешила добавить: — Но это отчасти и моя вина.

Нейтан лениво улыбнулся.

— Колючка, — сказал он, целуя ее в плечо. Единственную часть ее тела, выглядывавшую из-под одеяла. — Ты и в самом деле язва, верно? Большинство женщин мурлыкали бы после всего этого, как довольные котята.

Но Эмитист не относилась к большинству женщин. Кроме того, когда-то он так сильно обидел ее, что она непроизвольно пряталась под личиной сарказма, из-под которой могла ужалить его своим острым язычком. Чем еще она могла защититься?

— Что ж, если ты и дальше будешь так себя вести…

Когда Эмитист попыталась отодвинуться от него, Нейтан крепко схватил ее и прищелкнул языком.

— Я не критикую тебя, вовсе нет. Это просто наблюдение. И напоминание о том, что в следующий раз я не должен оплошать.

— В следующий раз? — Эмитист вытаращила глаза, ее губы раскрылись, а костяшки пальцев, которыми она прижимала одеяло к подбородку, побелели.

— Но ты же должна дать мне маленькую передышку, — сказал он, перекатываясь на спину и потянув ее за собой.

— Передышку? Что ты хочешь… о! Ладно. Я не думаю, что мы снова займемся любовью. Во всяком случае, сейчас.

— Нет, не сейчас, — миролюбиво произнес он. — Немного позже.

— Но я действительно…

— Не будь такой требовательной, женщина, — возразил он. — Я же сказал, что мне нужно немного отдохнуть перед следующим раундом.

— Я не это имела в виду! Я… о… — Эмитист посмотрела на него снизу вверх и увидела, что он смеется. — Ты меня дразнишь.

— А что, тебя никогда раньше не дразнили?

Она покачала головой:

— Нет, с тех пор как… ну, в общем, после тебя.

— Похоже, после того как мы расстались, ты общалась с очень скучными людьми. Ты не хочешь рассказать мне о них?

— Честно говоря, нет.

— Ладно, тогда о чем бы тебе хотелось поговорить?

Ее пальцы судорожно стиснули одеяло. Глаза прищурились. Если он не проявит осторожность, Эмитист снова спрячется в свой защитный панцирь, и ему ничего не удастся о ней узнать. А Нейтан чувствовал жгучую потребность выяснить, что с ней произошло после того, как он ее бросил. Ему было невыносимо думать, что жизнь Эмитист была такой же несчастной, как его собственная. Если бы оказалось, что, смирившись с участью старой девы, она обрела какое-то успокоение, это хоть немного смягчило бы его чувство вины. Хотя бы чуть-чуть.

Нейтан пожал одним плечом, как будто слова, которые он собирался произнести, не значили для него ничего особенного.

— Если ты не хочешь говорить со мной ни о чем личном, тогда… может, прочитаешь мне стихи?

— Стихи?

— Да. Так, для настроения. Я не думаю, что ты знаешь какие-то сомнительные.

— Нет, конечно!

— Ты жила простой и чистой жизнью, верно? Затворилась с родителями в своем доме?

— Нет. Ничего подобного, — фыркнула она.

— О-о? — Теперь он позволил себе проявить любопытство. — Значит, ты… путешествовала по миру, периодически изображая из себя женщину легкого поведения? И пользовалась услугами человека, называющего себя месье Ле Брюн, чтобы… прикрыть свои истинные шпионские цели?

— Теперь ты меня действительно насмешил.

— Ради того, чтобы увидеть на твоем лице улыбку, я готов на все. — Нейтан взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. — Давай, — произнес он просительным тоном. — Расскажи мне о себе. Удовлетвори мое любопытство. Иначе я так и буду строить на твой счет самые дикие предположения.

— Вроде того, что у меня настолько плохой вкус, чтобы продать свое тело такому человеку, как месье Ле Брюн?

— А что ты хочешь? Если ты не даешь мне другого объяснения, почему путешествуешь с ним, что я должен думать?

— Например, что мы с подругой наняли его. Чтобы исполнять обязанности посыльного и гида, потому что двум одиноким женщинам не положено путешествовать одним.

— Так вы его наняли?

Эмитист снова напряглась. На самом деле ей совсем не хотелось, чтобы он узнал что-нибудь о ее жизни. Но это только укрепило его решимость разузнать о ней все, что можно. Все, что с ней произошло с тех пор, как она скоропалительно исчезла из Лондона.

Рука Нейтана скользнула под одеяло и затеяла игру с одной из ее грудей, пока ее сосок не съежился и не превратился в твердую аппетитную ягоду.

— Кто твоя подруга? Как ты с ней познакомилась?

— Это что такое? Ты меня допрашиваешь?

Нейтан перевернулся и, оказавшись сверху, придавил Эмитист к кровати.

— Потому что ты мне ничего не рассказываешь. Расскажи о себе хоть что-нибудь. Ты должна удовлетворить мое возбужденное любопытство.

От такой, переходящей все грани приличий настойчивости у Эмитист глаза полезли на лоб. Кроме того, она заметила, что возбудилось у него не только одно любопытство.

— Хотя бы один факт, — прохрипел он.

— Хорошо. — Эмитист вздохнула. — Мы с Финеллой… — Она слегка заерзала. — Финелла вдова, у нее маленький ребенок и совсем нет средств. А я унаследовала дом от своей весьма эксцентричной тетушки и последние годы живу там. Мы… договорились.

— Это… — Нейтан насупился, пытаясь сосредоточиться, — целых семь фактов. Ты очень великодушна. — Он чмокнул Эмитист в бровь. — Думаю, это заслуживает награды.

Он раздвинул ей ноги.

— Ты самый наглый, самоуверенный тип, способный довести до бешенства кого угодно…

— Не забудь сказать «неотразимый», — перебил он, скользнув к ней внутрь. — И прежде чем ты выцарапаешь мне глаза, вспомни, что я тоже считаю тебя неотразимой.

Ее глаза расширились, мышцы обмякли.

— Правда?

— Совершенно неотразимой. — Он поцеловал Эмитист в подбородок, а потом, когда она отклонила голову в сторону, — в шею. — Неужели ты в этом сомневаешься? Я гонялся за тобой по всему городу, несмотря на то что считал тебя любовницей другого мужчины.

— О-о! Хм-м. Ты…

— Да. — Нейтан стянул с нее одеяло и устремился в очередную атаку.

Прошло много времени, прежде чем они снова смогли заговорить.

Когда Эмитист открыла глаза, Нейтан стоял над ней с подносом, на котором она увидела бокалы, сыр, фрукты и большой кусок хлеба.

На Нейтане не было ничего, если не считать ленивой улыбки.

— Закуска, миледи, — сказал он, опустив поднос на прикроватный столик и пристраиваясь на краю кровати. — Не хочу, чтобы по дороге домой ты упала в голодный обморок.

Эмитист вдруг осознала, что скоро ей придется встать и пойти домой. Она не знала, сколько времени проспала, но в этой постели они провели не меньше нескольких часов.

— Когда я снова тебя увижу? — спросил Нейтан и, налив вино из графина в один бокал, протянул его Эмитист. — Надеюсь, скоро?

Горячность в его голосе несколько сгладила укол, оставленный его более чем прозрачным намеком на то, что ей пора уходить.

— Завтра вечером, я думаю. Мне придется сказать… моей подруге Финелле, что, раз мы пробудем в Париже недолго, ты должен работать над портретом каждый день.

Нейтан, слегка нахмурившись, отвернулся, чтобы сорвать несколько виноградин.

— Я надеялся, что мы сможем встречаться и днем тоже, — сказал он, кладя одну из них в рот. — Мне бы хотелось показать тебе Париж. Настоящий Париж. Не тот, который покажет тебе твой наемный гид, а тот, в котором живут местные жители. К тому же завтра воскресенье.

Нейтан снова повернулся к Эмитист, и открытое нетерпеливое выражение его лица напомнило ей о тех днях, когда они были моложе и могли говорить… обо всем, о чем угодно.

— Я мог бы вывести тебя за barrier, например в Жардин-де-ла-Гетэ. В субботу парижане получают деньги и обычно отправляются за barrier, чтобы их потратить, потому что там не действуют парижские пошлины. Это похоже на огромный праздник под открытым небом, весь день веселье и танцы.

Что-то дрогнуло в душе у Эмитист. Нейтан понятия не имел, насколько она богата. Глядя на ее платье и выслушав ее историю, он думал, что они с Финеллой собрали свои сбережения и приехали, чтобы развлечься в соответствии со своими скромными возможностями. Это означало, что он действительно хотел провести время с ней.

— Извини, — ответила она, обнаружив, что, отказывая ему, испытала укол сожаления. — Но у меня уже есть другие планы.

— Ты можешь изменить их.

Да, она могла. И, по правде сказать, ей очень сильно хотелось сделать это. Как приятно было чувствовать на себе его взгляд, когда он попросил провести с ним день как будто на самом деле хотел быть рядом с ней. Впрочем, такое с ней уже было… в юности. И чем все закончилось!

Нет, гораздо честнее ограничить их отношения тем, ради чего они затевались. Если они станут вести себя, как… как влюбленная пара, у нее может возникнуть нечто помимо физического влечения к Нейтану, которое она уже не могла отрицать.

— Нет, я дала слово, — твердо возразила Эмитист. К тому же будет правильнее провести время с подругой. С подругой, которая останется с ней, когда эта связь с Хэркортом закончится. Что рано или поздно непременно произойдет. Судя по слухам, он не мог иметь отношения с женщиной дольше одной недели.

— Тогда как насчет завтрашнего вечера? У меня приглашение на званый вечер, который может показаться тебе весьма приятным. Мы могли бы пойти вместе.

Эмитист нахмурила брови:

— Сомневаюсь, что это хорошая идея. — Она не знала, в каких кругах теперь вращается Нейтан. Они могли столкнуться с кем-нибудь из торговцев, с которым она пыталась наладить деловые контакты. И если тот уже видел ее с месье Ле Брюном, действовавшим от ее имени, то мог обо всем догадаться. Это представлялось маловероятным, но все же…

Нейтан с шумом втянул воздух.

— Я понимаю. Ты хочешь, чтобы наши отношения остались в тайне. — Он пожал плечами и улыбнулся. Но это была улыбка циника, заставившая ее пожалеть, что она так резко осадила его. — Но ты же придешь ко мне еще?

Это звучало лучше. Куда лучше. Она казалась ему настолько неотразимой, что он готов был принять ее условия, лишь бы снова увидеть в своей постели.

Всю дорогу до дома Эмитист старалась удержать это ощущение и на следующее утро проснулась с улыбкой на лице.

Она не была странной и неженственной, как внушал ей отец из-за того, что Эмитист предпочла работать с тетушкиными гроссбухами вместо того, чтобы вернуться домой… Она чувствовала себя желанной. Нейтан Хэркорт — тот самый человек, который когда-то пренебрег ею, желал ее. Ее.

Не имея ни малейшего представления о ее богатстве.

Эмитист вытянула руки над головой и поморщилась, почувствовав, как больно тянет мышцы после нескольких часов занятий любовью.

Нет, не любовью. Она не станет принимать восхищение Нейтана ее телом за влюбленность. На этот раз она не совершит подобной ошибки. И не будет влюбляться в него.

Да он и не значил для нее ничего особенного. Просто Нейтан оказался здесь, под рукой. Именно в тот момент ее жизни, когда она решила, что пора испытать новые ощущения. Чтобы понять, чего ей на самом деле хочется от жизни. Эмитист уже поняла, что это не та ограниченная замкнутая жизнь, которую мог предложить ей Стентон-Бассет. Ей хотелось освободиться от его мелочных правил и узколобой ограниченности. И она надеялась, что Париж поможет ей в этом.

Эмитист ошиблась.

Ей нужно было просто завести любовника.

Если бы старые девы из ее города узнали о том, что она сделала прошлой ночью, ее назвали бы распутницей. Только порочная женщина могла отклонить предложение Хэркорта в приступе чувства вины.

Его предложение удивило Эмитист. Такого поступка можно было ожидать от порядочного мужчины, а она уже давно привыкла думать о Нейтане Хэркорте только как о законченном негодяе.

Но он оказался не таким уж плохим. Если бы он был таким подлецом, как она думала, таким скандальным ловеласом, каким представляли его газеты, он лишил бы ее девственности и бросил не только с разбитым сердцем, но и обесчещенной.

Однако Нейтан не стал тащить ее в постель. Возможно, он и обошелся с ней в юности жестоко, выкинув из своей жизни, когда решил жениться по расчету, а не… Эмитист сомневалась, может ли использовать слово «любовь», но тогда это выглядело так, будто Нейтан и вправду что-то к ней чувствовал. Он бросил ее, но так, что она могла выйти за кого-нибудь другого.

Если бы не была так подавлена.

Если бы родители не усугубили ее несчастье, возложив на нее всю вину.

Если бы не вмешалась тетя и не взяла ее под свое крыло. И не поощряла бы ее плохое мнение об особях мужского пола до тех пор, пока Эмитист не возвела свою неприязнь к ним в принцип.

Ладно. Теперь все это в прошлом. Сегодня воскресенье, и вместо того, чтобы отправиться в церковь и слушать проповедь самодовольного и безапелляционого преподобного Пибоди, она собиралась совершить приятную прогулку. Месье Ле Брюн нанял для них карету, чтобы ехать в Булонский лес. Это было достаточно скромно, со вздохом подумала Эмитист, по сравнению с тем нескончаемым праздником, который предлагал Нейтан. Но, умывшись и надев платье, она напомнила себе о том, что не должна позволить ему полностью присвоить ее время. Достаточно того, что он полностью завладел ее мыслями.

Нейтану придется довольствоваться тем, что он получил доступ к ее телу, которого не имел ни один мужчина.

Вы только послушайте! Она намеревалась держать своего любовника на расстоянии вытянутой руки. Эмитист невольно рассмеялась над вновь обретенной уверенностью в собственной красоте. Если бы она знала, как хороша любовная игра, она бы давно завела любовника.

Ну, или хотя бы подумала об этом.

Хотя… по правде сказать, Эмитист никогда не испытывала любопытства к тому, насколько приятно целоваться с мужчиной. Пока снова не встретила Нейтана.

Впрочем, торопливо напомнила она себе, она ведь никогда не была в Париже.

К тому времени, когда Эмитист вышла в гостиную, она почти убедила себя в том, что это революционная атмосфера, витавшая над Парижем, дала ей смелость нарушить все моральные принципы.

И перевернула ее жизнь.