Сказка для Анжелики

Глава девятнадцатая

Ну, здравствуй, моё прошлое!

Не знаю, может и не надо копаться во всем грязном белье моих родственников. Где-то там, глубоко спрятана истина, что же произошло много лет назад. Кто я? И что за наследство такое, из-за которого меня держит на цепи семья Снигиревых.

Я забила в телефоне адрес и выбрала маршрут. Пара остановок на метро, и вот я уже стою перед Сталинской высоткой. При входе фейс-контроль. Никого не пропускают, надо звонить в квартиру, спрашивать разрешения.

И тут в моей голове щелкает. А ведь квартиру могли продать, там уже могут жить совсем другие люди, которые ничего о бывших хозяевах не знают.

Надо искать того, кто здесь прожил много лет. Лавочек перед входом в здание не наблюдается, старушек тоже. Как найти сторожил?

На входе сидит дядька лет так пятидесяти, может он что подскажет. Но тот лишь бурчит, что не дает информации о жильцах. И вдруг за спиной раздается картавый, старческий голос: А вам кого надо, девушка? Оглядываюсь. Позади меня стоит дама лет семидесяти с гулькой на голове, накрашенная и при парадном платье. Этакая Фрекен Бок, но сильно за семьдесят.

— Я ищу Снигиревых, — с интересом смотрю на нее.

— Родственница что ли из деревни? — Фрекен Бок наклонила голову набок, как ворона, и рассматривает меня внимательно своими карими глазами. А глаза, несмотря на ее возраст, не растеряли своей живости и любопытства.

— Нет, не из деревни, родственница, — скупо говорю, так как не знаю всех заморочек, может мой отчим тут что-то натворил, недаром он бежал из Москвы.

— Так здесь теперь тетка Ольги Корсунской живет, а самих-то Снигиревых нет. Старший Владлен давно в сырой земле, а младший из Москвы сбежал, когда его банду отстреливать начали, так ноги и унес, — дама с интересом смотрит на меня.

А я достаю паспорт и показываю ей первую страницу.

— Я падчерица Дмитрия Снигирева, — представляюсь ей. — Вот хотела узнать о своей семье.

— Падчерица, говоришь, — дама поджимает губы. — Тогда спроси у своего отчима, может и расскажет, а может, соврет, ему не привыкать.

Дама поджимает губы и разворачивается, чтобы уйти.

— Он уже ничего не скажет, ему в голову пуля прилетела, — говорю быстро я, чтобы задержать тетку, видно, что ей мой отчим не очень то и нравился.

— Значит, стервеца кара божья настигла, — зло бросает тетка.

— Да, настигла, его застрелила моя мачеха, — при этих словах тетка тормозит, останавливается и внимательно смотрит мне в лицо.

— Ты приемная, что ли?

— Да, Анжелика Снигирева, — и у тетки глаза становятся круглыми, как у совы.

Она стоит молча, пялясь на меня, а потом говорит мне: А ну ка пойдем со мной…

Мы молча поднимаемся с ней на двенадцатый этаж, и она показывает пальцем на двери: Эта квартира Снигиревых, а вот та — моя.

Мы заходим к ней в квартиру. Тут все как в музее о временах социализма. Разве что телевизор новый — плазма.

А так: полированные шкафы с антресолями, буфет пятидесятых годов, диваны, обитые плюшем с круглыми подушками по бокам, в центре круглый стол и четыре венских стула. Все старое и скрипучее.

Везде вазочки из хрусталя и вязанные, ажурные салфетки.

Дама приглашает меня присесть на один из стульев и начинает доставать вазочки с конфетами, печеньем, щёлкает кнопка на чайнике.

— Меня Тамара Аркадьевна зовут, — запоздало представляется она.

— Анжелика, — от моего имени она как-то странно дергается и смотрит испуганными глазами.

— Снигиревы жили по соседству, знала я Владлена с пеленок.

Тамара Аркадьевна заваривает чай, разливает его по чашкам и садится на скрипучий стул.

— Так ты говоришь, что приемная дочь Дмитрия? — она испытывающее смотрит на меня.

— Да, кто мои настоящие родители не знаю, да теперь и не узнаю.

— Почему?

— Моя мачеха выстрелила отцу в голову, поврежден мозг, нет надежды, что он будет говорить и соображать как раньше.

— А почему раньше не интересовалась своим прошлым? — и она окидывает меня внимательным взглядом.

— О том, что я приемная, узнала недавно.

— Понятно. Что про братьев узнать хочешь?

— Все! — моя собеседница усмехается. — А если правда тебе не по вкусу придется?

— Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

— Хорошо. Снигиревы здесь со дня сдачи дома жили. Отец Владлена был крупный партийный чиновник. Жена у него была красавица. Да не задалась их жизнь, умерла у него жена, сгорела от рака. Владлену тогда было лет двенадцать. Его отец погоревал да и женился. Взял в жены мать Дмитрия, та работала машинисткой в бюро при парткоме. Дмитрия она от какого-то залетного мужика родила, Николы из-под Чернигова. Тот естественно смылся, и она воспитывала Дмитрия одна. А отец Владлена видимо решил, что сможет полюбить и воспитать чужого мальчика. Только не получилось ничего. Владлен тот умный был, воспитанный, учился в школе на отлично, два языка знал. А Дмитрий — шалопай, учился плохо, хулиганил. Бедный отец только и ходил в школу, просил, чтобы не выгоняли, дали доучиться.

Когда Владлен окончил школу, то поступил в МГИМО, а Дмитрий в армию пошёл. Тут в стране перестройка настала, отец подсуетился и отправил Владлена в Америку, там он вроде как должен был год проучиться в каком-то престижном вузе, обмен студентами. Только Владлен там и остался. А отец его через год умер. Димка из Армии вернулся и попал в плохую компанию. Чуть его не посадили, мать его в истерике билась. Димка к блатной компании прибился, тогда рэкет в стране начался. Вот он в банде долги выбивал. Страшные годы. Потом банды начали между собой воевать, Димку то ранили, в больнице он валялся, а потом исчез. Мы уж думали, что все, убили где-то. И тут из Америки возвращается Владлен с женой. А жена у него из балерин бывших, симпатичная такая. Ее звали Ольга Корсунская. Жена у него была беременная, они ждали дочку. Вот тут опять появился Дмитрий. Уж не знаю, что там за дела были у Владлена с Дмитрием, но он к нему ездил, Дмитрий то куда-то из столицы переехал. У Владлена родилась дочка, ее назвали Анжеликой.

Тамара Аркадьевна замолкла на миг, внимательно смотря мне в лицо, словно сличала мои черты с чертами родителей.

— Только в один день Владлен, Ольга и их дочь сели в автомобиль и поехали к Дмитрию, а обратно не вернулись. Они разбились насмерть на дороге. А дочка вроде как выжила. Долго в больнице лежала. Потом Дмитрий привез в Москву тетку Корсунской, девочка сильно повредила голову, осталась инвалидом, он поселил ее в квартире Снигиревых. За ней ухаживала ее тетя. Только девочка умерла в семнадцать или восемнадцать лет, уж точно не упомню. А тетка осталась жить в квартире. Только дурная на старости лет стала, за ней из соцслужбы женщина ухаживает. Говорят, Дмитрий богатым человеком стал?

— Да, мой отец не бедный, у него куча разного бизнеса, — киваю я головой.

— Ты выходит богатая наследница?

— Не знаю, может у отца еще дети есть, просто мне о них ничего не известно.

— А зачем тебе знать прошлое твоего отца?

— Интересный конечно вопрос. Хочу найти своих настоящих родителей.

Мы еще долго пьем чай и говорим с Тамарой Аркадьевной. Но ничего нового она мне уже не сказал.

Выходит, что братья как-то взаимодействовали. Откуда-то у моего отца появились деньги, и он стал богатым мужчиной. В этой истории очень много белых пятен и непонятных событий. Но кусочки мозаики вырисовываются, а из них можно будет сложить мое прошлое.

Закончив разговор, я прощаюсь и ухожу. Впереди пока нет просвета, но что-то брезжит.

До дома добралась уже вечером. И только хотела завернуть во двор, как увидела въезжающую туда машину. Это была машина Ники Волковой!

Черт! Как они меня нашли?