Скрепим контракт поцелуем?

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Итак, что вы можете сказать?

Четыре студента неловко ерзали на стульях, поставленных вокруг видавшего виды стола нового администратора. Но никто из них не решился высказать свое мнение.

— Это не так уж трудно, — сказал доктор Мейсон. — Вы провели обследование. Все сделали подробные записи. Все четверо представили письменный предварительный диагноз. Так кто же должен проинформировать больного?

Бывший моряк поднял руку.

— Фелдер, — представился он. — До получения лабораторных анализов не предполагалось что-либо сообщать пациенту. А когда они пришли, и сообщать было нечего.

— Что?

— Мы сдали кровь на сахар. Когда из лаборатории пришел результат анализа, я попросил перепроверить.

— И что же?

— Восемьдесят шесть, — поколебавшись, сообщил Фелдер. — Измеряли три раза. После того как она плотно позавтракала. Восемьдесят шесть. Я сходил вниз и пронаблюдал за третьим тестом. Все оказалось совершенно правильно. Заключение такое: что бы у нее ни было, это не диабет!

Гарри Мейсон поскреб подбородок. После вечеринки он поехал прямо в больницу, где тесное помещение «скорой помощи» было забито пострадавшими при столкновении четырех машин. У него не было времени побриться и принять душ. Так не может продолжаться, сказал себе доктор. Жизнь в Гранделе слишком напоминает порядки военно-полевого госпиталя.

Взмахом руки он отпустил студентов, окончательно запугав их невнятным извинением. Они исчезли, словно их ветром сдуло. Доктор задумался.

В больнице творятся какие-то чудеса, и он, черт возьми, намерен положить этому конец. Его ящик был набит бумагами, которые требовали подписи. Вывалив их перед собой на стол, Гарри Мейсон взял ручку и приступил к работе. А после, подумал он, пойду искать… эту особу.

Только к трем часам дня, прервавшись на две срочные консультации и одну операцию, тоже срочную, он очистил стол от бумаг и почувствовал себя достаточно свободным, чтобы отправиться осматривать свои ветхие владения.

Лори Майклсон пришла на работу на пятнадцать минут раньше положенного. Она испытывала удивительно сильную для непьющего человека головную боль. Всю дорогу домой мать, сидя на заднем сиденье, донимала ее упреками.

— Такой замечательный, — говорила она. — И врач к тому же. Как ты могла грубить этому изумительному мужчине? Вот вышла бы за него замуж. На его зарплату мы могли бы починить крышу, покрасить крыльцо, очистить выгребную яму… Господи, девочка, какая ж ты дурочка!

— Если это то, что тебе нужно, мама, выходи за него сама! Неужели ты позволишь мне перехватить у тебя приз? — раздраженно сказала Лори. — Крупный мужчина, ладно скроенный, имеющий постоянную работу. Чего еще можно желать?

— Ты не понимаешь, — проговорила ее мать, возведя очи к небу. — Тридцать лет назад я ухватилась бы за такой шанс. Но теперь… Он такой большой. Ты слишком молода, чтобы понять, что это значит. Девушка твоего роста, твоего возраста… Да ты могла бы управиться с ним без всяких хлопот.

И так до полуночи, пока Лори, припертая к стене, не воскликнула в сердцах:

— Я не племенная кобыла! — И вылетела из комнаты.

Вот почему она явилась в такую рань с ужасной головной болью. В больницу она проникла через черный вход и тихо, как котенок, добралась по коридору до комнаты персонала. Там уже находились та же сестра и две помощницы из утренней смены. Они не были приглашены в клуб на бал, поэтому жаждали услышать все подробности.

— Нет, я не повеселилась, — мрачно заявила Лори. — И не танцевала с доктором Мейсоном. Я не… Я вообще ничего не делала.

— Очень правдоподобная история, — сказала сестра. — Что, совсем ничего?

— Ничего не делала! — настаивала на своем Лори, открывая свой шкафчик. Она проверила одежду, прочитала задание на день и застонала.

— В чем дело? — спросила сестра.

— Инструкции. Где они? — пробормотала Лори. — У меня должен быть тромбофлебит, а я не имею ни малейшего представления о его симптомах.

— Это несложно, — сказала сестра. — Закупорка сосудов, обычно в ногах. Резкие боли в основных мускулах, ноют ноги, бросает в жар. Если тромб оторвется — это конец, Лори. Он может попасть в сердце, и тогда уже ничем не поможешь.

— О Боже, — вздохнула Лори. Голова разболелась еще сильнее. — А не достаточно просто головной боли?

— Обычно нет, — ответила сестра. — Не перестарайся с симптомами. Ты усредненный пациент, а студентам еще далеко до окончания учебы. Веди себя попроще.

Настенные часы прозвонили.

— Это больничное кредо. Держись проще, не усложняй.

И вся троица из утренней команды устремилась к двери и своим обязанностям.

— Легко сказать, — пробормотала Лори, сменив брюки на юбку, которая требовалась в данном случае. — Думаю, вы бы хотели, доктор Мейсон, чтобы я держалась попроще.

Она вздрогнула. Эта мысль испугала ее до полусмерти. И все же она имела какой-то восхитительный привкус.

Звонок зазвонил снова, отмечая начало занятий. Как всегда опаздывая, Лори взбила волосы, криво застегнула блузку, вытащила ее край из юбки, чтобы придать своей одежде более неряшливый вид.

Выглянув через приоткрытую дверь в коридор, она осторожно осмотрела холл и, убедившись, что там никого нет, ринулась в комнату, где по расписанию должны были проходить занятия. Перед тем как открыть дверь, Лори засунула в рот пару жевательных резинок и принялась энергично жевать. Затем она широко распахнула дверь и двинулась, заметно прихрамывая, вниз, к центру аудитории.

— Опоздали на три минуты, — проворчала сестра-инструктор.

— Ничего не поделаешь, — громко ответила Лори. — Быстрее не могу: нога болит. Видите, аж хромаю. Последние пару дней кидает то в жар, то в холод.

— А-а. Боль в ноге. Джентльмены, — другая женщина сделала знак четырем студентам, приглашая их начать опрос.

Обследование заняло все утро и часть дня, пока один из студентов не наткнулся на волшебное слово.

— Тромбофлебит! — завопил он во весь голос. Три других студента тяжело вздохнули.

— Это было так очевидно, — удрученно проговорил Феддер. — Мы могли бы догадаться еще утром. Что дальше?

— Лечения от вас не требуется, — сказала сестра-инструктор. — Но учтите на будущее, вы сейчас поставили диагноз опасной болезни. У мисс Лори тромб в ноге. Если он оторвется и доберется до сердца, мы будем иметь очень серьезную проблему. Назначаемое лечение представляет собой курс уколов по разжижению крови, чтобы растворить тромб и восстановить нормальное кровообращение.

— Прямо как в романах о Шерлоке Холмсе, — обрадовался один из третьекурсников. — Когда собраны все улики, раскрыть тайну ничего не стоит.

— Не забывайте, что мы пропустили ланч, а время движется к ужину, — сказал другой.

— Можно достать что-нибудь на кухне, — предложил третий студент. — Пригласим Лори перекусить вместе с нами.

Из группы серьезных юношей, будущих врачей, они превратились в неорганизованную толпу, занятую одной мыслью — поесть. Лори, такая же голодная, как и остальные, последовала за ними в подвал, во владения шеф-повара, куда не распространялась власть ни главного администратора, ни старшей сестры. Но, к несчастью, администратор также пропустил свой ланч и теперь сидел за первым столом у входа. Оживленные возгласы застряли у студентов в горле. Наступила мертвая тишина.

Доктор Мейсон поднялся со своего места и помахал им, приглашая к столу.

— Как я понимаю, вы, джентльмены, успешно справились с установкой диагноза?

— Единодушное решение, — доложила сестра-инструктор. — Конечно, потребовалось более трех часов, чтобы прийти к заключению.

Официанты принесли еду, и завязался общий разговор. Наконец администратор встал.

— Разумеется, четыре единодушных решения могут оказаться и неверными, — заявил он. — Нельзя работать в больнице, руководствуясь общими правилами.

В этот момент на глаза ему попалась Лори, которая пыталась спрятаться от него на последнем сиденье.

— Мисс Майклсон. Девушка, которая была вчера почти при смерти от диабета. Не так ли?

Общий тяжкий вздох поднялся над столом вместе с парами сочной тушеной говядины.

— Ну, мне все равно, — сказал Фелдер, не глядя на него. — У меня с шести утра во рту ни крошки не было.

— Вперед, налетайте, — приказал доктор Мейсон. — Насыщайтесь, голодные целители, пока мы с мисс Лори немного побеседуем. Не возражаете?

Лори со вздохом встала. Доктор говорил со студентом, который сидел рядом с ним. Лори украдкой схватила половник, зачерпнула похлебки и принялась отчаянно дуть на нее, пока доктор разговаривал. А потом запихнула в рот столько мяса, сколько уместилось. К сожалению, ее рот был недостаточно велик.

— Нет никакой необходимости давиться, — посоветовал доктор, вводя ее в свой кабинет и закрывая дверь.

Лори осторожно попятилась от него.

— Садитесь, — скомандовал доктор, выдвигая для нее стул.

После минутного колебания Лори присела.

— Я не работаю в этой больнице, — решительно заявила она.

Доказав свою храбрость, она сжала пальцы, чтобы унять дрожь, и положила кулаки на стол.

— Теперь нет? — вкрадчиво проговорил доктор. — А вы не догадываетесь, юная леди: единственное, что я хочу узнать, — это какое отношение вы имеете к моей больнице?

О-о, подумала Лори, его больница! Его императорское владение. Если я скажу ему все, не успеет он свистнуть, как я окажусь на улице за семь месяцев до выпуска! Да, подсказала ей логика. А если не скажу правду, то буду на улице еще скорее. Лори вздохнула.

— Я актриса, — начала она. — И работаю по контракту с больницей.

— На кой дьявол нужна актриса в моем штате? — возмутился он.

— Я играю роль усредненного пациента, — шепотом выдавила из себя Лори.

— Громче, — прорычал доктор.

Лори вздрогнула и заткнула уши. Ничто не действовало на нее хуже, чем громкие окрики. Особенно громкие окрики здоровенных, сердитых мужчин. Она глубоко вздохнула и придвинулась к нему.

— Заткнитесь, — твердо сказала она.

Что он и сделал. Доктор плотно закрыл рот, пожевал нижнюю губу, посчитал, казалось, до десяти или, может быть, до сотни и затем посмотрел на неё с улыбкой палача.

— Просветите меня, — нарочито мягко произнес он. — Вы говорите: «усредненный пациент»?

— Да. — Несколько осмелев, она поудобнее устроилась на стуле и разгладила юбку. — Когда я училась в школе в Бостоне, я была очень удивлена, услышав о наборе труппы для работы в больнице. Некоторые больницы Бостона объединились с Гарвардской медицинской школой, поскольку оказалось, что многим студентам сложно воспринимать описание распространенных заболеваний по учебнику. А при непосредственном опросе самих больных студенты часто ошибались, смущая и пугая пациентов. Вот кому-то и пришла в голову мысль нанимать актеров для имитации заболеваний. Теперь во многих медицинских школах страны используют эту систему, а нас называют «усредненными пациентами».

— Ну, будь я… — начал доктор.

— Возможно, — дерзко оборвала она.

— И мы платим вам за эти услуги? — Доктор сверкнул на нее глазами.

— Да. Конечно, не столько, сколько это стоит. Но нищие не могут быть привередливы.

Он отмахнулся от ее возражений, задумался на несколько минут, постукивая пальцами по столу, затем отодвинул стул и встал.

— И, тем не менее, вы и ваша мать — члены загородного клуба?

— Мой отец купил нам пожизненное членство, — тихо проговорила она. — Тогда это было намного дешевле. Вообразите, я могу посещать загородный клуб, но не всегда могу купить еду или, скажем, что-нибудь выпить. Полагаю, вы слышали о новых богачах. Так вот мы с матерью возглавляем список новых бедняков. Теперь, конечно, вы расторгнете контракт со мной?

Лори поднялась со стула и встала перед Мейсоном. Крошечная слезинка скатилась по ее щеке. Она шмыгнула носом и с вызовом посмотрела на доктора.

— Господи, нет! — рявкнул он. — Ваш контракт будет продлен. Это чертовски хорошая идея! — И затем, прежде чем она успела перевести дух, спросил: — Полагаю, вы больше нигде не подрабатываете? — Он извлек из кармана громадный носовой платок и вытер ей слезы.

— Везде, — проговорила она, судорожно сглотнув. — Точнее, почти везде. В рамках морали, приличия и закона — везде.

— В таком случае у меня есть дело, которое могло бы заинтересовать вас, — сказал он, снова садясь. — Личное дело, которым вы могли бы заняться в свободное от больницы время.

— Я готова заняться чем угодно, но мое время ограниченно. Я учусь в университете…

— Драматическое искусство?

— Да. Мне необходимо сдать еще шесть зачетов в январе, чтобы закончить обучение.

— А как насчет вашей игры в больнице? За это вам не могут ставить зачеты?

— Не думаю, что это возможно. У меня такой суровый наставник. По его мнению, то, что не заработано под крышей университета, ничего не стоит.

Доктор сцепил руки на плоском животе и пару раз качнулся на стуле.

— Этот наставник, он когда-нибудь болеет?

— Не думаю, — хихикнула Лори. — Но вечно жалуется на желудок и берет, по крайней мере, один дополнительный выходной в две недели из-за проблем, связанных с желудком.

— Вы не будете возражать, если я поговорю с ним о ваших зачетах и, заодно, о его желудке?

Глаза Лори вспыхнули, и улыбка добавила ей немало очарования. Почему он не подумал об этом раньше? О ее очаровании. По отдельности ее черты не привлекали особого внимания. Глаза были слишком велики, нос чуточку вздернут, а один из передних зубов слегка отколот. Но все вместе придавало ей особую мальчишескую прелесть, какой не мог бы пропустить ни один мужчина.

— Нет, я ничего не имею против, — ответила она. — Девушка в моем возрасте нуждается в любой помощи, которую может получить. Но в пределах моего времени, что бы я могла сделать для вас?

Гарри глубоко вздохнул, пытаясь успокоить нервы. Ответственный момент.

— Возможно, вы не знаете, но я был женат…

— О-о, — осторожно протянула она. Что ж, этого следовало ожидать. Он красивый мужчина. Не слишком молодой, конечно. Нужно много времени, чтобы получить медицинскую степень, и к тому же он служил в армии… «Я был женат»? Значит ли это, что сейчас он не женат? Мурашки пробежали по ее спине.

Доктор прочистил горло. Лори перестала витать в облаках и, взяв себя в руки, взглянула на него.

— Нет, — сказала она. — Я ничего не знаю о вас, кроме того что вы хирург.

— Да, — задумчиво произнес он. — Хирург со стажем. Как вы думаете, сколько мне лет?

— Не имею ни малейшего представления, — пожала плечами Лори. — Тридцать четыре, тридцать пять?

— Ну, вы очень добры. — Он впервые улыбнулся. — Как насчет тридцати семи? Это вас не смущает?

— Смущает меня? — Лори заерзала на стуле. Признаться, сколько лет ей самой? Обычно женщины этого не делают… — Вообще-то мне тридцать два. Так что тридцать семь лет не могут меня смутить. А нашему семейному доктору почти семьдесят.

— Вот как. — Он опять покачался на стуле. — В таком случае вас не будут смущать мои… стариковские заботы?

Лори покачала головой, чуть не захихикав.

— Стариковские заботы, скорее, можно отнести к поколению моей матери. Ей шестьдесят пять.

— В настоящее время я не женат.

— О! Ваша жена умерла?

— Не совсем так.

— Не совсем?

— И у меня девятилетняя дочка.

Почему он говорит мне все это? Лори озадаченно покачала головой. Что можно сказать человеку, который достаточно удачлив, чтобы иметь девятилетнюю дочь? Да, что?

— Вам повезло. Я хотела бы иметь девятилетнюю дочь. А что случилось с ее матерью?

Он заметно побледнел, помолчал минуту и затем небрежно пожал плечами.

— Она исчезла пять лет назад, — сказал он — С тех пор я не видел ее и ничего о ней не знаю.

— О Боже! — Лори инстинктивно протянула к нему руку. Длинные гибкие пальцы хирурга схватили ее и сжали. Вздохнув, он откинулся на стуле.

— Мне нужно, чтобы кто-то помог мне с дочерью, — сказал он. — Она так быстро растет. Она нуждается в женщине, которая руководила бы ею и направляла ее.

— Да, я понимаю, — проговорила Лори. — Я сама когда-то была замужем.

— У вас тоже есть ребенок?

— Нет.

— А ваш муж?

— Он… — Лори прикусила губу. — Его уже нет в живых.

— В таком случае вы то, что мне нужно, — с энтузиазмом воскликнул доктор.

— Думаю, тогда вам лучше объяснить мне все подробно, — твердо сказала Лори. Разговор начинал выходить из-под контроля. Следовало расставить все точки над «i».

— Да, возможно, я слишком спешу, — проговорил Мейсон. Он поднял ее из кресла и заключил в теплые уютные объятия. — Мне нужна взрослая женщина, которая поможет заботиться о моей дочери. Сыграет роль ее матери. — Он все еще держал Лори в объятиях.

— О! То есть вам нужна актриса на полставки?

— Я бы предпочел жену на полставки.

— Господи Боже мой!

— Да, вот так! — Он отпустил ее и вернулся к своему столу.

— Но я не могу! Это же брак! Я едва знаю вас и…

— Этого я как раз и боялся, — сказал доктор. — Но возможно, вы еще измените свое мнение. — Он вежливо кивнул ей и склонился над своими бумагами.

В этот вечер Лори явилась домой поздно, совершенно измотанная, но не занятиями. Больше всего ее взбудоражило поведение доктора Мейсона, Гарри, как он настаивал. Гарри. Ей нравилось его имя, но она не имела понятия, почему должна выходить за него замуж. Перед самым уходом из университета она смогла убедиться, как быстро действует этот Гарри. За ней послал декан.

— Декан Вильямс хочет видеть вас в своем кабинете, — сообщил маленький первокурсник.

— Завтра, — сказала Лори. — Я заскочу к нему завтра.

— Нет, сейчас, — забеспокоился первокурсник. — Он сказал: прямо сейчас, и побыстрее.

— Он так сказал?

— Прямо сейчас, бегом!

Лори легко было убедить, потому что в полной власти декана находились такие незначительные вещи, как зачеты и получение диплома. Она направилась к лифту в административном здании. Ей повезло: лифт оказался пустым.

Шестнадцатью этажами выше лифт выгрузил ее в холле напротив офиса декана. В дверях стоял, не отрывая глаз от лифта, миниатюрный старичок.

— Вам понадобилось чертовски много времени, — сказал декан, провожая ее в приемную. — Меня ни для кого нет, Маргарет, — заявил он секретарше, подтолкнув Лори в свой кабинет.

Боже, неслышно прошептала Лори. Сейчас потребует немедленно сдать зачеты. Я не смогу завершить обучение!

Декан указал ей на деревянный стул с узкой спинкой, известный среди студентов как «электрический стул».

— Молодая леди, — сказал он, роясь в кипе бумаг на столе. — Я снова проверил ваши данные.

Ну вот, испуганно думала Лори. Они решили не учитывать мои зачеты в Массачусетском университете!

— У меня был длинный разговор по телефону с доктором Мейсоном.

Декан, маленький тщедушный человечек, выжидающе постукивал по столу золотой ручкой.

Утопил, подумала Лори. Я не согласилась выйти за него замуж, и он меня утопил. Черт бы побрал этого человека!

— Доктор Мейсон — новый человек в городе, — продолжал декан. — Но в соответствии с его положением он автоматически является членом опекунского совета университета. — Он прочистил горло и еще пару раз стукнул по столу.

Лори расправила плечи и выпрямилась на стуле. Иду ко дну вместе с кораблем, сказала она себе. Я не позволю им увидеть, как мне это больно.

— И он говорит?.. — подсказала она.

— И доктор Мейсон рассказал мне о вашей деятельности в больнице и о том, как много времени и усилий вы вкладываете в эту работу. Что я и проверил. Я подсчитал, что вы заработали на двенадцать зачетов больше, чем было засчитано раньше.

Глубокий вздох вырвался из груди Лори.

— На двенадцать больше? — машинально повторила она, думая, что декан, наверное, ошибся.

— На двенадцать больше, — подтвердил декан. — То есть на шесть зачетов больше, чем необходимо для завершения учебы.

Он начал собирать бумаги со стола и засунул их опять в папку.

— И что же? — прошептала Лори, затаив дыхание.

Декан взял большую резиновую печать, окунул ее в чернила и хлопнул ею по обложке папки.

— Таким образом, мисс Майклсон, я объявляю, что с этого момента вы являетесь выпускницей университета Грандела, прошедшей полный курс обучения. Идите домой и расскажите вашей матери.

— Рассказать матери?..

Декан улыбнулся, что с ним случалось лишь изредка, по большим праздникам.

— Ваша мать и я были неравнодушны друг к другу на пятом курсе. А теперь вон отсюда, Лори Майклсон. Идите и празднуйте.

«Идите домой и расскажите вашей матери». Лори хмыкнула, умудрившись вывести свою старую машину с запрещенного для стоянки места, прежде чем полиция университетского городка оштрафовала ее. «Идите домой и расскажите вашей матери». Что?

Что я окончила университет. Бакалавр искусств. Она шла к своей мечте в течение десяти лет, пронесла ее через два университета и теперь, когда корабль прибыл в порт, не знала, что с этим делать. Кому нужна тридцатидвухлетняя женщина со степенью бакалавра театрального искусства?

Она была так захвачена своими проблемами, что проехала знак «стоп» на Эрвин-стрит, и, конечно, там притаилась, ожидая именно ее, полицейская машина. Полицейский был настоящим садистом. Он выскочил из укрытия и вклинился в ряд вплотную за ее машиной, одновременно включив сигнальные огни и сирену.

Лори, глубоко погруженная в мечты, чуть не вылетела из автомобиля. Она нажала на тормоз, вложив в это больше энтузиазма, чем здравого смысла. «Форд» полицейского, который был слишком близко, чтобы вовремя отреагировать, врезался в задний бампер ее древнего «понтиака». Капот его новенькой машины смялся, и Лори прибыла домой со степенью бакалавра и тремя штрафными квитанциями за нарушение правил вождения.

Нарушение было серьезное, но спорное. Закон штата гласил, что, когда два автомобиля сталкиваются, ответственным является тот, который был сзади и должен был соблюдать дистанцию. Даже если это полицейская машина? — усомнилась Лори. А ее автомобиль двигался только потому, что его толкнули. Как это будет воспринято в суде?

Через несколько недель, придя домой после работы, Лори обнаружила, что ее матери нет в гостиной, где она обычно находилась со стаканом в руке и довольной улыбкой. Озадаченная, Лори отправилась на поиски. Мейбл Майклсон сидела, ссутулившись, за туалетным столиком в своей спальне. Слезы медленно скатывались по усталому лицу.

— В чем дело, мама?

Мать выпрямилась. В руке она держала несколько глянцевых конвертов, которые ежемесячно рассылают банки. Она протянула их дочери.

— Я такая дура! — выговорила она сквозь слезы.

Лори нежно потрепала ее по плечу.

— Ладно, такой уж день у нас выдался сегодня, дорогая. В чем дело?

— Мне просто необходимо было это персиковое платье из шифона. Просто необходимо, Лори, доченька.

— Все мы время от времени срываемся, — ответила Лори. — Дай мне посмотреть на этот хлам.

Верхний конверт был надорван. Внутри находилось одно из кратких предупреждений, которые рассылают банки по поводу просроченных платежей. Десятимесячной давности. Платеж по закладной. Лори с матерью давно договорились, что мать будет вносить платежи по закладной из страховки отца, а Лори — оплачивать все остальное за счет ее подработок то там, то здесь, насколько это в ее силах.

— Ты пропустила платеж, дорогая. Это не такое уж преступление, — ласково сказала Лори, вскрывая второй конверт. Это тоже было предупреждение. — Ты пропустила два платежа, — сказала она, прочитав. Слезы снова хлынули из глаз матери.

Третий конверт не был вскрыт.

— Мама! Ты не читала остальные?

— Я думала: если не буду их читать, банк про них забудет, — рыдала мать. — Но они не забыли.

— Нет, — вздохнула Лори. — С банками это не срабатывает.

Она потянулась за очередным конвертом. На нем стояла большая красная печать «Последнее предупреждение».

— Ты не платила десять месяцев, мама?

— Но я же не знала. Я думала… Это письмо пришло два месяца назад, и с тех пор больше ничего не присылали.

— Ну да, больше и не пришлют. — Комок застрял у Лори в горле.

— Некоторые вещи мне были просто необходимы, — оправдывалась ее мать. — Платья и туфли и новое зимнее пальто. Я не могла без них обойтись.

— Я понимаю, мама. Но если мы потеряем дом…

Мать выпрямилась и смахнула слезы.

— Они не могут отнять у нас дом, — сказала она. — Наша семья имела большое влияние в этих краях. Я умру, если они заберут мой дом. Ты должна остановить их, Лори. Я всегда думала, что ты выйдешь за Ханса Депнера и он позаботится обо всем. — Она опять заплакала тихо и безутешно.

Лори открыла последний конверт и внимательно прочитала письмо.

— Они передали дело в суд, мама, и получили постановление о выселении. Через две недели наш дом выставят на аукцион.

— Нет! — закричала мать и упала на пол. Лори кинулась к ней и стала ее осматривать, используя знания, которые почерпнула в больнице. Мать дышала. Обморок? Лори приподняла ее и помогла добраться до постели.

— Боже, ну помоги же, — бормотала Лори, тяжело дыша. — Сделай что-нибудь. Я не могу занять денег в банке, так как именно эти люди выселяют нас. Я должна еще внести плату за обучение. Семейный автомобиль ничего не стоит, страховка моей жизни может быть выплачена, только «когда смерть разлучит нас», что, пожалуй, не самый простой способ оплатить счета. И кому в этом великом, унылом Гранделе нужен бакалавр театральных искусств? Кому?

— Лори, ты должна что-нибудь сделать, — открыв глаза, простонала мать.

— Да, мама. Я что-нибудь сделаю. А сейчас поспи. Отдохни немного.

Но что она могла сделать? Продать нечего и негде занять. Глупо, конечно, звучит, но положение в обществе — это все, ради чего живет ее мать. Так что же делать? Выйти замуж за Ханса Депнера? Чепуха. Он и не думает жениться на мне, он хочет получить все так, безвозмездно. Что делать?

Ответ прогремел в ее голове подобно артиллерийскому взрыву. Доктор Гарри Мейсон!

Но сердце не хотело соглашаться. Не давай ему воли, приказала она себе. Положение отчаянное. Я не двадцатилетняя девственница. И черт меня возьми, вообще не девственница. Тридцать два года — это, скажем прямо, за вершиной холма. Отцвели уже цветочки. Возможно, другого предложения я никогда не получу.

— Мам, ты не спишь?

— Нет.

— Я спущусь вниз, позвоню. Оставайся здесь и ни о чем не беспокойся. Я уверена, мы все уладим.

В ответ мать только вздохнула. Лори на цыпочках подошла к двери и закрыла ее за собой.

— Ничего себе выход, — бормотала она, спускаясь вниз. — Продать себя, чтобы мать могла сохранить дом? Ну, это лучше, чем пойти на панель, хотя… Может, на панели бакалавр искусств будет оцениваться дороже других? Заба-авно!

Лори Майклсон извлекла из укромного местечка под столом телефонную книгу. Мейсон. Это был совсем новый выпуск, и телефон доктора оказался в справочнике. Набирая номер непослушными пальцами, она мучительно искала подходящие слова.

К сожалению, Гарри Мейсон не ответил. Вместо него трубку взяла юная леди.

— Здравствуйте, — сказала Лори. — Я хотела бы поговорить с доктором Мейсоном, если можно.

— Он не принимает вызовы на дом, — ответил детский голос.

— Эй, не вешайте трубку. У меня нет медицинских проблем! — Лори замялась. — Я работаю в больнице вместе с…

— Послушайте, у моего папы нет времени для навязчивых блондинок, — заявил ребенок. — Всегда найдется дюжина медсестер и прочих, бегающих за ним.

Лори уныло покачала головой. Все не так просто, как она надеялась, это факт. После всей неразберихи сегодняшнего дня ей только этого не хватало.

— Я не назойливая блондинка, детка. Твой отец просил меня позвонить.

— Возможно. Слушайте, леди, моя мама и мой папа развелись, но когда-нибудь они увидят, какую сделали ошибку, и мы опять будем вместе. И нам не нужна назойливая блондинка…

— Рыжая, — прервала ее Лори.

— Все равно назойливая, — непримиримо заявила девочка и бросила трубку.

Лори изумленно смотрела на издававшую короткие гудки трубку, не решаясь опустить ее на рычаг. Потом чертыхнулась.

— Час от часу не легче!

Она положила телефонную трубку на место и уставилась на нее.

— Почему бы мне не поплакать? — хмуро сказала она и разревелась.