Сладкие слова соблазна

Глава 6

Тирлох встал позади Плезанс и провел своей большой ладонью по ее спине, оставив руку на талии. Ее нож на мгновение замер, а потом она стала дальше резать морковку для рагу, которое готовила на обед. Мысль воткнуть лезвие в Тирлоха была мимолетной, но приятной. Прошло ровно двенадцать дней после их последней ссоры. Первые три дня Плезанс отдыхала: он ни разу до нее не дотронулся и даже почти не разговаривал с ней. А потом опять начал ее соблазнять — все время касался и даже иногда целовал украдкой — то в затылок, то в щечку, то в ложбинку за ушком… Это доводило ее до бешенства. Он всегда выбирал момент, когда она, как сейчас, была занята, и не могла увернуться от его ласк. Один раз, потеряв терпение, она попыталась сопротивляться, но он тут же сбежал. Трус!

— А ты, оказывается, хорошо готовишь, Плезанс. Где ты этому научилась? — спросил он, поцеловав ее в затылок.

— Дома на кухне. Меня часто посылали туда помогать кухарке.

Она напряглась, когда его рука скользнула вниз и принялась легко ласкать ее бедро.

— Ты рискуешь остаться без пальцев, Тирлох О'Дун.

Она резко развернулась, собираясь дать ему отпор, но он прижал ее к столу, легко забрал из ее руки кухонный нож и, бросив его на стол, сгрёб ее в объятия.

— Что же ты так извиваешься, малышка Плезанс?

Она упорно пыталась вырваться, хотя и знала, что это бесполезно.

— Не хочу иметь дело с таким типом, как ты.

— Этот тип завтра утром уезжает.

Это неожиданное заявление так ошеломило ее, что она замерла и уставилась на Тирлоха:

— Ты уезжаешь? Куда?

— На охоту. Я скоро вернусь — примерно через неделю.

— Зачем тебе охотиться? У тебя достаточно земли под посадки.

— Сажать уже поздно — сезон закончен. К тому же я люблю охоту. Редко когда человек занимается любимым делом и получает от этого прибыль. Мне не хотелось бы уезжать слишком часто далеко от дома, но скоро придется: в окрестных лесах становится все меньше дичи. Однако пока я еще могу бродить по своим холмам — знаешь, какое это удовольствие? — Он крепче прижал ее к себе. — Пожалуй, большее удовольствие я мог бы получить только в одном случае.

Убаюканная его речью и большими руками, поглаживающими ее спину, Плезанс не сразу догадалась о его намерениях. А когда наконец догадалась, было уже поздно: он накрыл ее губы своими и сопротивление стало невозможно. Она закинула руки ему на шею и услышала собственный тихий стон — реакцию на дразнящий поцелуй. Его ладони скользили по ее бедрам, отчего ее бросало в дрожь.

Она откинула голову назад, подставляя шею его горячим влажным губам, и закрыла глаза от наслаждения. Его рука двинулась вверх и обхватила ее грудь. Жаркие волны желания прокатились по всему ее телу, но эти ощущения были такими новыми и сильными, что Плезанс вдруг отчетливо поняла, как далеко зашли их ласки. Она возмущенно вскрикнула и вырвалась из ослабевших рук удивленного Тирлоха. Не в силах объяснить свои чувства словами и отчасти опасаясь вновь очутиться в его объятиях, она обдала его осуждающим взглядом и выбежала из кухни.

Юркнув к себе в комнату, она в изнеможении привалилась спиной к неотесанной дощатой двери и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Как она могла так много позволить Тирлоху! Еще чуть-чуть, и он затащил бы ее в постель. Наверное, хорошо, что утром он уезжает. Ей нужно время, чтобы укрепить свой боевой дух.

Она услышала, как хлопнула входная дверь, и осторожно выскользнула из своей комнаты. Слава Богу, ушел! Облегченно вздохнув, Плезанс принялась дальше готовить рагу из оленины. «Конечно, мой побег был трусостью, — мысленно рассуждала она, — но кто знает, что было бы, если бы я осталась? Этот мужчина сводит меня с ума одним своим поцелуем! Надо было отойти от него на приличное расстояние, чтобы хоть чуть-чуть отрезветь». Подвешивая чугунный сотейник над кухонным очагом, Плезанс решила, что маленькая трусость иногда бывает вполне простительна.

Прибравшись на кухне, она огляделась в поисках новой работы. На данный момент в доме больше делать было нечего, значит, придется идти на пастбище. За завтраком Тирлох попросил ее присмотреть за скотиной, и она, к несчастью для себя, согласилась. Но он собирался весь день расчищать земельный участок под пашню, и она просто не могла отказаться. Он занимался коровами и лошадьми после завтрака, и сейчас настала ее очередь. Она боялась этой работы, потому что не была с ней знакома.

«Хватит дрожать, Плезанс, — одернула она себя, выходя из дома, — это всего лишь тупые животные!»

Ее напускная храбрость быстро улетучилась, когда она открыла дверь конюшни, взяла палку, с помощью которой, как она видела, Тирлох гонял скотину, и вошла на огороженное пастбище. Отсюда ей было видно, как Мойра и Тирлох убирают с поля многочисленные камни и строят из них низкий заборчик. Тирлох был без рубашки, его смуглая кожа казалась теплой и манящей. Вот он нагнулся, поднял большой булыжник, отнес его к растущей каменной стене и водрузил сверху. Плезанс буквально приросла к земле, наблюдая за его действиями. «Как странно! — подумала она. — От одного лишь вида его обнаженного торса у меня перехватывает дыхание, а щеки заливаются жарким румянцем».

Вдруг он посмотрел на нее. Плезанс быстро отвернулась и оказалась нос к носу с лошадью Тирлоха. Взвизгнув от неожиданности, она слишком поспешно отступила назад и споткнулась. Чтобы не упасть, она ухватилась за колотую доску изгороди, и в ладонь ей впилась огромная заноза. Пришлось бросить пастуший посох. Вынимая застрявшую в коже щепку, Плезанс тихо выругалась: Тирлох наверняка заметил ее оплошность.

Удалив занозу, она подняла палку и начала загонять животных в конюшню. Лошади шли послушно, но коровы оказались упрямы. Страх, который владел ею сначала (она одна посреди большого стада!), почти прошел, сменившись раздражением. Одна корова особенно упиралась. В конце концов Плезанс оставила ее на пастбище, загнала остальных животных в стойла и вернулась за отбившейся буренкой.

— Ну же, госпожа Корова, — сказала она, подходя к жующей жвачку скотине, — пожалуйста, пройдите в стойло! Мне надо доить, черт возьми!

Она ткнула корову палкой в бок, но та тупо смотрела на нее и не двигалась с места.

Плезанс попыталась схватить корову за веревочный хомут, но в туже секунду с испуганным вскриком отскочила назад: проклятое животное ее боднуло! Подавив страх, она расправила плечи и вновь попробовала подступиться к буренке. Однако та вдруг двинулась на нее, и Плезанс, утратив мужество, попятилась назад. Буренка шла все быстрее, угрожающе нагнув голову. Плезанс развернулась, подхватила юбки и пустилась бежать. Она не знала, что может с ней сделать корова, но у нее не было ни малейшего желания это выяснять.

Быстро оглянувшись через плечо, она увидела, что животное гонится за ней — и настигает! Она выбежала с пастбища, понимая, что не успеет закрыть большие ворота, и понеслась в конюшню. Там было только одно открытое стойло. Плезанс влетела в него и захлопнула за собой низкую дверцу. Корова остановилась и просунула морду в щель. Она отодвинулась в глубь стойла, чтобы буренка ее не достала, и в этот момент в конюшню ворвались Мойра и Тирлох. Она застонала: значит, он видел всю сцену ее позорного бегства! Ей захотелось хлестнуть Тирлоха по лицу, чтобы стереть с него веселую ухмылку.

— Браво, ты все-таки привела упрямую скотину в конюшню! Только немного перепутала: это она должна была встать в стойло, а не ты.

— Очень остроумно, Тирлох! — хмуро огрызнулась Плезанс, и он поджал губы. — Но не советую надо мной смеяться, — предупредила она.

— Хорошо, я посмеюсь позже, когда вернусь в поле.

— Вот это разумно. А сейчас не мог бы ты убрать от меня эту корову-убийцу?

Он схватил буренку за веревочный хомут и оттащил от стойла, дав Плезанс возможность выбраться на свободу. Как только она это сделала, Тирлох затолкал упирающуюся корову в стойло и закрыл дверь на засов, потом прислонился спиной к деревянной переборке и, скрестив руки на груди, стал смотреть, как Плезанс поправляет юбки — очень долго и очень старательно. Когда она наконец подняла на него глаза, он хмыкнул, но мужественно сдержал смех.

— Ну вот, — проговорил он, — корова в стойле, можешь приступать к дойке.

— Спасибо за разрешение.

— Почему вы не сказали мне, что не умеете обращаться с животными?

— Я умею обращаться с лошадьми, а не с тупыми злобными коровами.

— А доить этих злобных тварей вы умеете?

— Конечно.

— Тогда мы пойдем, а вы приступайте. Пошли, Мойра, — позвал он, выходя из конюшни.

— Если ты не возражаешь, Тирлох, я останусь и помогу Плезанс, — откликнулась девочка. — Доить коров гораздо проще, чем ворочать камни. К тому же на поле от меня все равно мало проку — большие булыжники я и поднять-то не могу.

— Хорошо. Когда будет готов ужин, крикните.

Как только Тирлох ушел, Мойра уперла руки в бока и с усмешкой взглянула на Плезанс.

— Ах, вы обманщица! Ведь вы совсем не умеете доить коров, так?

— Я видела пару раз, как это делается, и уверена, что справлюсь.

Плезанс шагнула к стойлу, но проклятая буренка опять нагнула голову.

— Давайте сделаем так: вы покормите и напоите коров, а я их подою, — предложила Мойра. — Когда я буду доить последнюю, можете ко мне присоединиться, если хотите. — Она взяла ведро для молока и табурет. — Дайте-ка мне пройти.

— А это не опасно? — спросила Плезанс, открывая стойло.

— Нет. Она меня знает.

Плезанс кивнула и, убедившись, что корова не собирается нападать на девочку, принялась кормить и поить животных. Она как раз заканчивала, когда Мойра начала доить последнюю корову. Плезанс нашла еще один треногий табурет и осторожно подсела к сестре Тирлоха. Она быстро постигла премудрости доения, однако это занятие ее не слишком воодушевило: пугала необходимость приближаться к корове.

— Вам это не нравится? — спросила Мойра.

— Честно говоря, не очень, но я справлюсь.

— Конечно, справитесь, только это ни к чему. Ведь мы можем поделить обязанности.

— Но тогда твой брат подумает, что я не умею доить коров, или того хуже — что я заставила тебя это делать.

— Ничего он не подумает. К тому же завтра утром он уезжает на охоту. А когда вернется, забудет про этот случай. Что плохого в том, что мы поделили обязанности? В конце концов, вы же не будете бездельничать.

— И то верно.

Плезанс принялась обсуждать с Мойрой, кто из них и чем будет заниматься, стараясь не думать о том, что уже завтра утром они с девочкой останутся одни.

— Говорю вам: эта девчонка — ведьма!

Мэри Питерсон наставила длинный костлявый палец на Мойру.

— Если ты, старая карга, еще раз ткнешь в меня пальцем, я превращу его в змею!

— Ну хватит, Мойра!

Плезанс завела притихшую, но гневно сверкающую глазами девочку себе за спину и посмотрела на Мэри Питерсон.

Конечно, глупо было думать, что люди перестанут считать Мойру ведьмой, ведь она сама кричит об этом на каждом углу. Почти месяц назад Мойра поклялась больше никому не говорить о своих колдовских способностях, но это почти ничего не изменило. Плезанс уже жалела, что пошла в деревенскую лавку, не дождавшись приезда Тирлоха, однако его не было уже около двух недель, а у них закончились продукты.

Вопреки ожиданиям Плезанс встречные люди относились к ней не слишком приветливо. Престарелая Мэри Питерсон была уже третьим человеком, который пожаловался на колдовство и строптивость Мойры. Впервые за пять недель, проведенных в здешних краях, Плезанс по-настоящему пожалела о том, что Тирлоха нет рядом. В его присутствии люди не посмели бы клеветать на его сестру.

— Мойра вовсе не ведьма, миссис Питерсон. — Интересно, сколько еще раз ей придется повторить эти слова? — Разве она когда-нибудь исполнила хоть одну из своих угроз?

Увидев растерянное лицо женщины, Плезанс мысленно похвалила себя за удачный выпад и сердито подумала: неужели обвинители Мойры не способны сами понять, какой бред они несут?

— Она просто играет с вами, а вы ей это позволяете. Она всего лишь ребенок.

— Мне скоро будет тринадцать, — буркнула Мойра.

— Вот именно!

— Она ясновидящая, — сказала женщина.

— Простите, миссис Питерсон? — удивилась Плезанс.

— Она видит то, что не должны видеть девочки. И понимает то, что не должна понимать.

Плезанс стало жалко эту напуганную женщину, и она пустилась в объяснения:

— Я понимаю, о чем вы говорите, миссис Питерсон. Это всего лишь интуиция. Она есть у всех нас. Когда к нам подкрадывается опасность, мы заранее ощущаем тревогу, не так ли? У нас сосет под ложечкой, по телу бегают мурашки и так далее… Просто у Мойры интуиция немного острее, чем у большинства людей. Извините, я очень рада, что мы с вами встретились, но мне пора ехать. Мистер О'Дун со дня на день вернется с охоты, и я должна переделать целую кучу дел.

— Для мистера О'Дуна?

— Да, и для Мойры.

— Мистер О'Дун — очень симпатичный мужчина. К тому же он холост.

— Верно.

— Он живет с вами в одном доме?

— Это его дом.

Выдержав еще несколько бестактных вопросов и замечаний миссис Питерсон, Плезанс и Мойра наконец ускользнули из лавки и сразу же направились к фургону. Плезанс понимала, что рано или поздно ей придется познакомиться со всеми соседями и друзьями Тирлоха, но предпочитала с этим не торопиться — до тех пор пока не прояснятся некоторые вещи. В разговорах с местными жителями она либо защищала Мойру, либо ловко увертывалась от вопросов по поводу ее отношений с Тирлохом.

«Интересно, что бы они сказали, узнав правду?» — мрачно подумала она, садясь в повозку и пуская лошадь быстрым шагом. То, что происходило между ней и Тирлохом, казалось странной формой безумия. Уже через несколько дней после их бурной ссоры он снова начал к ней приставать. А она, к собственному отвращению, не могла найти в себе силы для должного отпора, хоть и знала, что на самом деле ему нужно только одно — просто затащить ее в постель. Ночью, перед тем, как он уехал на охоту, она даже ответила на его поцелуй! По счастью, к ней вовремя вернулся рассудок, и она спаслась от грехопадения, убежав к себе в спальню.

В последнее время она много раз проделывала этот трюк: Тирлох начинал ее соблазнять, она слабела, он становился настойчивее, она его отталкивала, он сердился, она тоже сердилась и убегала. Безумие — а как еще это можно назвать?

— Эта любопытная старая ворона…

— Кто-кто? — переспросила Плезанс.

— Ворона, большая и черная. Так вот эта любопытная старая ворона пыталась выяснить, не спишь ли ты с Тирлохом, — сказала Мойра, неожиданно прервав молчание, которое они хранили на протяжении всей обратной поездки.

Она спрыгнула с козел, чтобы помочь Плезанс убрать повозку и лошадь.

— Мойра! — Плезанс вспыхнула и мысленно обругала себя за чрезмерную стыдливость. — Ты не должна говорить о таких вещах.

— Почему? Я все про это знаю. Совсем скоро я стану женщиной. Мне вот-вот исполнится тринадцать лет.

Они вместе выгрузили из повозки покупки и пошли от маленькой конюшни к дому.

— Ну хорошо, говори, раз ты все знаешь, только будь осторожна в выборе собеседника.

— Это что, урок хороших манер?

— Отчасти, да. Кроме того, это поможет тебе сохранить свое доброе имя. Юные девушки не должны говорить о подобных вещах, иначе те, кто их услышит, подумают, что они узнали об этом из личного опыта.

— Но это же несправедливо! Я могу говорить об Италии или Испании, хоть ни разу не была в этих странах.

Плезанс привела Мойру в дом.

— Даже не знаю, как тебе объяснить. Да и вряд ли есть какие-то разумные объяснения. Просто это одно из правил, которые следует неукоснительно соблюдать, потому что бороться с ними себе дороже.

— Вот как?

Мойра и Плезанс торопливо разложили по местам немногочисленные покупки, чтобы приступить к приготовлению ужина.

— Да, и я не советую тебе нарушать эти правила. Доброе имя женщины — большая ценность. Если однажды его потеряешь, то вряд ли уже сумеешь вернуть. Справедливо или нет, но это так. Утратив свое доброе имя, женщина становится изгоем общества и может никогда не найти себе мужа. Ты понимаешь, о чем я тебе говорю?

— Примерно понимаю. Из-за Тирлоха ты потеряла свое доброе имя. Вот почему эта старая ворона, не стесняясь, задавала тебе оскорбительные вопросы.

— Я думаю, Мэри Питерсон просто любит задавать вопросы. А что касается моего доброго имени, то моя сестра Летиция безжалостно очернила его еще до того, как я сюда приехала. Она встречалась с мужчиной в городской гостинице, выдавая себя за меня.

Плезанс не стала говорить Мойре, что мужчиной, с которым Петиция встречалась, был Тирлох.

— Потом мне предъявили обвинения, состоялся суд, и я попала сюда. Сомневаюсь, что от моего доброго имени остался хотя бы клочок. Ну хватит об этом! Нам давно пора заняться ужином.

— Как ты думаешь, Тирлох сегодня вернется домой и будет ужинать вместе с нами?

— Откуда мне знать, Мойра? Ну-ну, выше нос! Я уверена, что у твоего брата все в полном порядке.

Плезанс постаралась не выдать голосом собственной тревоги. Тирлох сказал, что уезжает всего на неделю, но его не было уже одиннадцать дней. Мойра начала беспокоиться на восьмой день. На девятый день забеспокоилась и Плезанс, заразившись волнением девочки. Тирлох был не из тех, кто привык опаздывать.

За ужином она изо всех сил старалась отвлечь Мойру от мыслей о продолжительном отсутствии брата, облегченно вздохнула, когда девочка наконец ушла спать. Заперев дом на ночь, Плезанс тоже легла, надеясь, что сумеет заснуть. Чем дольше не возвращался Тирлох, тем труднее ей это удавалось.

Ей показалось, что она только-только закрыла глаза, как кто-то потряс ее за плечо. Через мгновение она узнала бледную Мойру, которая склонилась над ней с мерцающей свечой в руке. Лицо девочки было очень расстроенным, и Плезанс постаралась вырваться из сладкого плена сна.

— В чем дело, Мойра? Тебе нездоровится? — спросила она, с трудом усаживаясь на постели.

— Тирлох.

— Он вернулся? А я ничего не слышала.

Плезанс пошарила рукой в темноте в поисках халата.

— Нет, с ним что-то случилось. Что-то страшное. Я чувствую.

Не понаслышке зная о сильной интуиции Мойры, Плезанс встревожилась, но постаралась говорить спокойно:

— Послушай, Мойра, не надо так волноваться! Понимаю, это трудно, но Тирлох…

— Нет, Плезанс. Пожалуйста, поверь мне! Я отчетливо чувствую. Очень отчетливо!

— Но, милая, что мы можем сделать, даже если твои предчувствия верны? Мы даже не знаем, где он находится.

— Может, поищем его недалеко от дома? Ну пожалуйста! Просто быстренько посмотрим, и все.

Плезанс знала, что должна отказаться, но вместо этого кивнула. Страх девочки был почти паническим. Конечно, опасно бродить по окрестностям ночью, но Плезанс не сомневалась, что Мойра все равно это сделает — с ней или без нее. Будет гораздо лучше, если они пойдут вместе.

Они накинули верхнюю одежду поверх ночных рубашек. Плезанс дала Мойре фонарь, а сама взяла мушкет. Они осторожно выскользнули из дома и принялись обследовать прилегающую территорию, каждый раз выходя на более широкий круг. Плезанс уже собиралась закончить поиски, как вдруг тишину ночи нарушило тихое лошадиное ржание. Они с Мойрой напряглись от страха и волнения.

— Какого черта вы здесь бродите, две глупые женщины? — прохрипел голос — одновременно и чужой и знакомый.

— Тирлох? — прошептала Мойра. — Это ты?

— Я.

Как только всадник появился из темноты, Мойра и Плезанс бросились к нему. Плезанс сразу поняла: случилось что-то ужасное. Тирлох с трудом держался в седле.

— Что произошло?

Даже в тусклом свете фонаря, который подняла Мойра, Плезанс видела, как он бледен.

— Меня подрал медведь.

Тирлох с трудом разжал онемевшие пальцы, судорожно сжимавшие поводья.

— О Боже! Сильно?

— Довольно сильно.

— Ты сможешь добраться до постели, если мы с Мойрой тебе поможем?

— Наверное, смогу.

Отдав Мойре мушкет, Плезанс помогла Тирлоху спешиться, потом обхватила его за талию. Он обнял ее за плечи, и они начали подниматься по ступенькам крыльца. Мойра принялась торопливо распрягать лошадь. Они преодолели всего несколько ступенек, и Тирлох тяжело навалился на Плезанс. Когда они подошли к лестнице, ведущей на чердак, она начала опасаться, что не сумеет довести его до верхней площадки. Если он до сих пор не упал, то только благодаря ее поддержке.

В этот момент вернулась Мойра. Девочка закрыла дверь на засов и поспешила на помощь Плезанс. Им вдвоем удалось дотащить Тирлоха до его комнаты и уложить на кровать.

Он уже терял сознание. Мойра пошла за горячей водой, бинтами и прочими необходимыми вещами, а Плезанс начала его раздевать. Когда его раны полностью обнажились, она с трудом сохранила спокойствие. Огромные когти медведя оставили длинный глубокий след на груди Тирлоха и несколько царапин поменьше на руках, плечах и спине. Она сорвала грязные, заскорузлые от крови полоски ткани, которыми он перевязал себя. Тирлох очнулся от боли. Тут в спальню вернулась Мойра. Она принесла все, что просила Плезанс.

— Ты можешь как-то мне помочь? — спросил он хриплым шепотом, уставясь на Плезанс. — Ты хотя бы знаешь, что нужно делать?

— Да. Мой брат и его друзья однажды пришли домой раненые и попросили, чтобы я лечила их в полной тайне от всех. Мне пришлось освоить кое-какие навыки врачевания.

— Ах, ну да, вспомнил: фонарь контрабандиста. Мойра, дай мне немного бренди.

Плезанс, которая в это время мыла руки, нахмурилась. Девочка влила брату в рот спиртное.

— Вы уверены, что вам это нужно? — спросила Плезанс.

— Это облегчит боль.

Она сомневалась, хватит ли для этого запасов бренди, но промолчала и, отбросив все страхи и волнения, взялась за работу. Когда она промыла и зашила его раны, он уже был без сознания. К радости Плезанс, Мойра держалась молодцом, несмотря на бледность и круглые от страха глаза. Ее помощь была неоценима: они вдвоем поворачивали обмякшее и погрузневшее тело Тирлоха, чтобы как следует его перебинтовать. Наконец закончив, Плезанс плеснула себе в рюмку немного бренди, подтащила к кровати кресло-качалку и устало села. Хлебнув бодрящего напитка, она взглянула на Мойру. Девочка выглядела такой же измученной, как и она.

— Иди спать, Мойра. Теперь нам остается только ждать.

— Он поправится?

— Думаю, да. Он потерял много крови, но он сильный мужчина. Ложись в постель, милая. Если у него начнется лихорадка, мне понадобится твоя помощь, и будет лучше, если ты перед этим хорошенько отдохнешь. Не бойся. Будет нужно — я тебя позову.

Поддавшись минутному порыву. Мойра чмокнула Плезанс в щеку и поспешила к себе. Плезанс посмотрела на Тирлоха. Его раны были серьезными, но она очень надеялась, что он выживет. Она закрыла глаза и принялась молиться. Стоило ей только подумать о том, что Тирлох умирает, как ее до костей пробирало холодом и колотило от страха. Она всем сердцем просила Бога, чтобы он выздоровел.

К утру у Тирлоха началась жестокая лихорадка. Плезанс делала все, что могла, стараясь обходиться без Мойры: девочку сильно беспокоил вид горячечного, мечущегося в бреду брата. Однако иногда приходилось просить о чем-нибудь и ее. Когда появился Джейк и предложил свою помощь, Плезанс разрыдалась от облегчения. Он немедленно прогнал ее из комнаты больного и заставил женщин лечь спать. Впрочем, ему не пришлось их уговаривать.

Они втроем работали без перерыва, подменяя друг друга, но только через долгих три дня и три ночи лихорадка наконец отпустила Тирлоха. Убедившись, что ему стало лучше, Плезанс тут же опять пошла спать. Она знала: ей надо как следует отдохнуть, чтобы были силы для дальнейшей работы. Тирлоху требуется постоянный уход. К тому же придется следить, как бы он не встал с постели раньше времени и тем самым не помешал собственному выздоровлению.

Она легла в кровать, и глаза ее тут же закрылись. На этот раз ее не мучила совесть от того, что она собралась спать. На душе стало гораздо спокойнее. «Хорошо бы быть рядом с Тирлохом, когда он очнется, придет в себя и посмотрит вокруг ясными глазами», — подумала она, но тут же отказалась от этой мысли, опасаясь, что в таком состоянии запросто выдаст свои самые потаенные чувства. Нет, пожалуй, сейчас лучше держаться от него подальше. В самые тяжелые часы болезни, когда он лежал слабый и беспомощный, лихорадочно бредил и боролся за жизнь, сердце Плезанс разрывалось от страха. Тогда-то ей и пришлось посмотреть в глаза холодной жестокой правде — правде, которую она всячески пыталась скрыть от самой себя. Она любит этого человека, сильно и даже немного слепо. Несмотря на все беды, свалившиеся на нее по его вине, несмотря на его попытки нагло воспользоваться ее положением служанки, она преступила границы здравого смысла и влюбилась в Тирлоха. Однако Плезанс не хотела, чтобы он об этом узнал, и надеялась, что ей удастся скрыть свою тайну.

На четвертый день вечером Плезанс с опаской вошла в комнату Тирлоха. Мойра легла спать, Джейк ушел домой, и она заняла свой пост у постели больного. Они договорились, что надо присмотреть за ним хотя бы еще одну ночь. Едва дочитав поэму в маленькой книге стихов, которую Натан подарил ей на восемнадцатилетие, Плезанс почувствовала, что за ней наблюдают. Она осторожно подняла глаза и наткнулась на твердый взгляд Тирлоха.

— Ты хорошо освоила навыки врачевания, — пробормотал он.

— Спасибо.

— Где Мойра?

— В постели, спит.

— Это хорошо. Нам надо поговорить.

— Сейчас? Ты должен отдыхать.

— Я хочу кое-что сказать, пока Мойра нас не слышит.

Тирлох попытался сесть, но это незначительное усилие вызвало такую волну боли, что его бросило в пот. Он тихо выругался.

Плезанс принесла ему эля, аккуратно стерла капли пота с его лица и снова села в кресло-качалку.

— Тебе надо лежать неподвижно, иначе разойдутся швы. Они не успели как следует закрепиться.

— Знаю. — Он помолчал, потом добавил: — Этот медведь был ловушкой.

— Что? Как медведь может быть ловушкой?

— Медведя нарочно ранили, чтобы его разозлить, а потом направили на меня.

— Да нет… Кто мог такое сделать? К тому же медведь легко мог убить человека, который его ранил. По-моему, это безумная идея.

— Конечно, безумная. Она и родилась в голове безумца — отца Мойры, Люсьена. Я видел следы этого человека. Он не рискнул остаться и посмотреть, удастся ли его сумасшедшая выходка.

Плезанс была потрясена:

— Отец Мойры до сих пор жив?

— Да, к моему стыду. За все эти годы я так и не сумел отомстить ему. Он разгуливает на свободе, время от времени появляясь на горизонте, чтобы мне досадить.

— Или попытаться тебя убить, судя по последним событиям?

— Да. Он уже много раз пытался меня убить. А я пытался убить его.

В голосе Тирлоха звучала такая ненависть, что Плезанс передернулась.

— Что ему нужно? Он хочет забрать Мойру?

Тирлох немного удивился, с какой искренней тревогой она это сказала, но не выказал своего удивления. Важно, что она его слушает, и слушает внимательно.

— Нет, не совсем. Он знает о ней, а она знает о нем. Она даже видела его. Однажды, два года назад, я наконец поймал негодяя и привел его к судье. Этот болван посадил его в тюрьму, даже не потрудившись усилить охрану, хотя я предупреждал его, как хитер и жесток Люсьен. Через два дня тюремного стражника нашли с перерезанным горлом, а Люсьен сбежал.

— И вы до сих пор за ним охотитесь?

— Да, и буду охотиться до тех пор, пока он не умрет. Он тоже за мной охотится. Это, — он дотронулся до своей перебинтованной груди, — последнее звено в длинной цепи его коварных нападений. — Он нахмурился, чувствуя, что уже устал говорить. — Я всегда считал его сумасшедшим — зверем, а не человеком. Боюсь, он становится все агрессивнее.

— Он может напасть на этот дом?

— Думаю, нет. — Тирлох вздохнул. — Хотя я уже не так уверен в этом, как раньше. Люсьен избегает населенные места. Тебе, конечно, кажется, что здесь живет совсем мало народу, но для Люсьена это очень людная территория. Мы играем в наши игры каждый раз, когда я выезжаю в лес на охоту.

Плезанс подумала, что охота была для Тирлоха ремеслом, которое приносило ему не только доход, но и огромное удовольствие. Если Люсьен заставит его отказаться от любимого дела, значит, он победит в их необъявленной войне. А разве Тирлох легко смирится с поражением?

Она подумала, что может оказаться в эпицентре смертельной схватки двух мужчин. По словам Тирлоха, Люсьен никогда не приближался к его дому, однако сейчас такое вполне могло случиться. Вот зачем Тирлох завел этот разговор. Он хочет предупредить ее об опасности, притаившейся в окрестном диком лесу.

— И что, по-твоему, я могу поделать с этим ненормальным?

— Просто будь начеку. Не уходи далеко от людей. И не подпускай к себе незнакомцев. Этот человек охотится за мной и за одиннадцать лет, как видишь, не слишком преуспел. Однако в последнее время его нападения участились и стали куда более жестокими.

Тирлох закрыл глаза, сомневаясь, что ясно изложил свои мысли, но он был слишком слаб и больше не мог обсуждать эту тему.

— Будь очень осторожна.

Как только он уснул, Плезанс пощупала его лоб — слава Богу, жара не было! Однако после его рассказа на душе у нее стало тревожно. Она знала, что в этой части колонии полно опасностей, о которых уже забыли жители обжитых городов, таких как Вустер. Но жестокая вражда двух мужчин, одним из которых был кровожадный безумец, могла запросто втянуть в свою орбиту и ее с Мойрой. Она почти жалела, что Тирлох ей все рассказал.

Устало привалившись к спинке кресла, она смотрела на спящего Тирлоха и сердито думала: «Ну почему он оказался не обычным трудягой-фермером, пусть и очень красивым, за которого я приняла его вначале? Конечно, простая фермерская жизнь скучна и даже уныла, зато более или менее безопасна. А что получается теперь? Он всячески пытается затащить меня в постель, бросает одну и подолгу охотится, заодно играя в смертельные игры с сумасшедшим».

Должно быть, она почти так же безумна, как Люсьен, потому что, если честно, ей совсем не хочется возвращаться домой.

— Проклятые женщины! Вы что, хотите, чтобы я здесь сгнил заживо? — прокатился по дому зычный рык Тирлоха.

Плезанс закатила глаза.

— Приятная мысль, — пробормотала она и с усмешкой взглянула на хихикающую Мойру, которая стояла напротив нее за кухонным рабочим столом. — По-моему, медведь заразил твоего братца своей злобой.

Она погрузила руки в большую миску и принялась мешать начинку из трав.

— Да, Тирлох ведет себя очень плохо.

Мойра добавила немного молока в тесто для лепешек.

— Верно, но его можно понять. Он немного поправился и хочет заниматься делами, однако для этогоу него еще недостаточно сил. Бедняга уже больше двух недель прикован к постели.

— Эй вы там, внизу, вы меня слышите? — бушевал Тирлох.

— И потом, — продолжила Плезанс, хмуро покосившись на лестницу, — любой человек может вспылить. — Она сделала глубокий вдох и крикнула: — Тебя наверняка слышат даже в деревне!

— Тогда почему никто из вас сюда не поднимется? Мне нужна вода.

— Я принесу воду, как только освобожусь! — Плезанс покачала головой. — Его голос уже окреп. Скорее бы окреп и он сам. — Она принялась начинять травами курицу, которую собиралась жарить на ужин. — Наверное, мне придется подняться к нему, когда я закончу с этим.

— Хочешь, я схожу? — вызвалась Мойра.

— Нет, у тебя еще есть дела. — Плезанс криво усмехнулась. — К тому же я с удовольствием дам ему понять, как мы устали с ним возиться.

Они обе рассмеялись.

Плезанс подвесила курицу над огнем, вымыла руки и уже наливала в кувшин воду, когда сверху донесся громкий глухой удар. Не успела она поставить кувшин, как Мойра бегом кинулась на второй этаж. Плезанс поспешила за ней и увидела Тирлоха, распростертого на полу рядом с дверью его спальни. Вместе с Мойрой они затащили его обратно в постель, потом она послала девочку за водой, а сама осмотрела Тирлоха и убедилась, что с ним все в порядке. Мойра принесла воду, и только после ее ухода Плезанс нарушила молчание.

— Как можно быть таким идиотом? — резко спросила она, наливая в кружку воды и протягивая ее Тирлоху. — Или медведь выбил у тебя все мозги?

— Я больше не могу здесь валяться, — огрызнулся он.

— Придется потерпеть. Ты еще слаб, и раны только начали затягиваться. Если будешь заниматься делами, швы могут разойтись, и тогда проваляешься в постели намного дольше.

— Куда уж дольше?

— Ты лежишь всего пятнадцать дней. — Она выхватила у него пустую кружку и с грохотом поставила ее на стол у кровати. — Советую тебе вести себя благоразумно, мистер О'Дун. У нас с твоей сестрой много работы, и мы не можем бегать сюда всякий раз, когда тебе вдруг станет скучно.

— Ты права. — Он переменил позу, немного поморщился и запустил в волосы пятерню. — Просто я чувствую, что сойду с ума, если пролежу здесь, ничего не делая, еще час.

— На мой взгляд, лучше немного сойти с ума, чем убить себя из чистого упрямства и глупости.

— Откровенно и дерзко, но справедливо. Что ж, твой пациент постарается исправиться. — Он поднял правую руку. — Клянусь!

— Будь поосторожнее в клятвах!

— Ты мне не веришь?

Она пошла к двери.

— Тебя хватит на день-два, не больше. Впрочем, я буду рада даже этой короткой передышке. Зайду позже — принесу ужин.

— Ты опять бросаешь меня здесь… одного? И хочешь, чтобы я молчал? — крикнул он, когда Плезанс закрыла дверь.

Она тихо засмеялась и, покачав головой, пошла на кухню. Она знала: он останется таким же нетерпеливым и раздражительным, но больше не будет взбрыкивать. Одно это уже было победой.

Плезанс яростно взбивала масло, представляя, что колотит Тирлоха. Она уже сняла с него швы, и он быстро набирался сил. Ему понадобился почти месяц, чтобы окрепнуть, и все равно это было скорое выздоровление, учитывая тяжесть его ран. Любимый мужчина пошел на поправку, однако большой радости Плезанс не испытывала. Он все время ругался, рвался к работе и вообще был самым худшим пациентом на свете. Его обещание исправиться очень скоро было забыто.

— Делаешь сыр?

Мойра подошла ближе и с опаской взглянула на Плезанс.

— Масло.

— А мне кажется, у тебя получится сыр, если ты будешь и дальше взбивать с такой силой.

Вздохнув, Плезанс поубавила энергии.

— Ты сделала все свои дела?

— Да. Даже наполнила ящик для дров.

Плезанс увидела улыбку на лице Мойры, и в душе у нее зашевелились подозрения. Конечно, хорошо, что она улыбается, но это неспроста. Она уже достаточно знала свою подопечную. Девочка всегда усердно трудилась, а когда Плезанс сталкивалась с новой для себя задачей, Мойра терпеливо ее учила. Однако если девочка делала лишнее — помимо того, что требовалось, — значит, она чего-то хотела. Ведь Плезанс не просила ее наполнять ящик для дров.

— Молодец, — пробормотала она.

— Конечно, я молодец.

— Слушай, Мойра, лучше говори сразу и не доводи меня до белого каления своими увертками. У меня и так настроение — хуже некуда.

— Джейк собирается в гости к своей сестре Элизабет. Она живет примерно в трех днях езды отсюда. Он приглашает меня поехать с ним.

— А ты спрашивала разрешения у брата?

— Да. Он сказал, что я могу поехать только в том случае, если ты справишься без моей помощи две недели. Может, меньше. Ну что, ты меня отпустишь?

Плезанс задумалась. Справиться-то она справится, но ей не слишком хотелось оставаться наедине с Тирлохом. Он уже вполне окреп и может опять начать к ней приставать. В присутствии Мойры она чувствовала себя гораздо спокойнее.

— Ты действительно хочешь ехать?

— Да. Я почти нигде не бываю. А с Джейком интересно, и его родня мне нравится. — Она скривилась. — Может быть, когда я вернусь, Тирлох перестанет рычать и скалиться, как медведь.

— Это верно, он стал совсем невыносим. Мне нужна твоя помощь в некоторых делах, к примеру надо сделать свечи, но это вполне можно отложить на две недели. Так что поезжай. Ник чему нам обеим терпеть сердитое брюзжание твоего братца.

— Пойду скажу Тирлоху и начну собирать вещи! — радостно воскликнула Мойра и тут же убежала.

Плезанс покачала головой. Наверное, зря она отпустила девочку. Но к сожалению, у нее не было веской причины для отказа, и эту горькую правду следовало признать.

Она выпрямила спину, приказав себе не трусить. «То, что происходит между мной и Тирлохом, касается только нас двоих, и не надо впутывать сюда Мойру. Я взрослая женщина и смогу дать ему отпор. А если не смогу, что ж… значит, буду расплачиваться за собственную слабость».

Ее решимость сильно поубавилась, когда несколько часов спустя она проводила Мойру в дорогу. Плезанс махала девочке и Джейку до тех пор, пока они не скрылись из виду. Ну вот и все. Теперь надеяться не на кого. Придется самой носить Тирлоху еду и развлекать его перед сном, вместо того чтобы спокойно закончить все дела и уединиться в собственной спальне.

«Ну, милочка, соберись с духом!» — приказала она себе, возвращаясь к работе. А еще ей нужны здравомыслие и сила воли. Однако, общаясь с Тирлохом О'Дуном, она утрачивала и то и другое. Она таяла как воск от одной лишь его улыбки. А стоило ей вспомнить, что он совсем недавно побывал на краю у смерти, как она окончательно слабела. Плезанс не хотела быть игрушкой, которой попользуются, а потом бросят, но внутренний голос постоянно твердил ей, что она упускает свой единственный шанс. «Возьми то, что предлагает Тирлох, и насладись этим сполна, пусть и недолго», — призывал голос, с каждым днем становясь все громче.

Она старалась его не слушать. А может, зря? Может, стоит отбросить все запреты и утолить свое отчаянное желание? Но у подобного безрассудства будут тяжкие последствия… К сожалению, угроза потерять репутацию уже не была такой пугающей, как раньше. В Вустере ее имя уже сильно запятнано. Да и здесь, в Беркширах, она вряд ли сумеет хорошо себя зарекомендовать. Она на целый год подрядилась служанкой к холостяку, и люди будут считать ее падшей женщиной, как бы безупречно она себя ни вела.

День уже клонился к вечеру, когда она наконец выбросила из головы все свои мучительные мысли, так ничего и не решив. Что-то Тирлох притих, вдруг заметила она. Не кричит, не требует ни помощи, ни просто внимания, хотя, пока он выздоравливал, это вошло у него в привычку. Очень подозрительно…

Пока она готовила ему ужин, подозрения переросли в легкую тревогу. Он уже много дней не был таким молчаливым. А вдруг у него начался рецидив? Маловероятно, но возможно. Сердце кольнул страх.

— Может, он наконец понял, как мы от него устал и, и решил исправиться? — пробормотала она, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

Возле его двери Плезанс помедлила и слегка нахмурилась, уловив какие-то звуки, похожие на шарканье ног. Она внимательно прислушалась, но, больше ничего не услышав, почувствовала, что боится войти к нему в спальню.

— Как глупо, — пробормотала она себе под нос, — он всего лишь обычный мужчина.

«Мужчина, которого ты любишь, — напомнил ей внутренний голос, — который способен покорить тебя одним своим ласковым взглядом, которого ты так сильно хочешь, что не спишь по ночам».

Расправив плечи, она потянулась к дверной щеколде. Все это правда, но она не должна поддаваться его чарам. Не должна бояться встреч с ним. «К тому же, — твердо сказала она себе, мысленно усмехнувшись, — ему нужно поесть».