Слияние двух одиночеств

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Ноа не потребовалось много времени, чтобы понять, что мальчик не хочет иметь с ним ничего общего. Джастин не вернется, и больше нет смысла оставаться здесь.

— Я уезжаю, — сообщил он Виктории и бросился наверх собирать вещи.

Виктория последовала за ним.

— Ты… уезжаешь? — Боль, которую он увидел на ее лице, заставила его пожалеть о своих словах.

— У меня плохо получается строить отношения, — оправдывался Ноа. После встречи с племянником он лишний раз убедился, что не имеет качеств, необходимых для того, чтобы быть хорошим мужем, отцом. Черт, у него даже не получается быть дядей. — Ты заслуживаешь намного больше.

— Откуда тебе знать, Ноа? Ты в себе-то не можешь разобраться. — Она сжала кулачки в негодовании.

— Разве ты не понимаешь? Я подвел своего брата. Как и пятнадцать лет назад. Вот только сейчас я не смог позаботиться о его сыне. Разве это не доказывает, что мне не следует заводить семью?

— Я не хочу этого слышать, Ноа. — Резкость в ее голосе заставила его отступить назад. — Ты хороший человек. И ты помог десяткам, сотням детей.

— Виктория, ты не знаешь, что собой представляет моя работа. Уровень провалов…

— Я разговаривала с Дэном, — прервала она. — Знаешь, он отзывался о тебе только самым лестным образом. Он рассказал мне о семилетнем мальчике, которого ты спас, когда отец бросил его на дороге. Ты навещал его каждый день в течение года, пока он не встал на правильный путь. Ты знаешь, что он сейчас учится в колледже?

Образ Бриана Винтера тут же возник в голове Ноа. Когда они впервые встретились, мальчик был таким худым и напуганным, что казалось, ничто не сможет вывести его из затравленного состояния.

— Да, но…

— А та девочка, которая забеременела в шестнадцать лет? Она считала, что если попадет в тюрьму, то ей будет легче отказаться от ребенка. Ты спас и ее. Ты убедил ее оставить себе ребенка, а потом нашел для нее дом, работу, школу, в которой ей помогли заботиться о малыше. И что она делает сейчас?

— Работает менеджером в кафе. Через два месяца у нее свадьба.

— Точно. И неужели после всего этого у тебя хватит духу утверждать, что ты не помог им? Или сотням других детей, чьи досье попадали к тебе на стол? — Она подошла к нему ближе, не сводя с него пылких голубых глаз. — Ты говорил мне, что пошел работать с подростками, потому что думал, что сможешь изменить мир. Возможно, ты не изменил весь мир, Ноа, но будь уверен, в твоем городе он стал чуточку лучше.

Ноа хотел возразить, но Виктория взмахнула рукой, останавливая его.

— Это больше, чем сделала я за всю свою жизнь. Все, что я сделала, — это переставила мебель в гостиной. Большое достижение. — Слезы стояли у нее в глазах. — Я завидую тебе, Ноа Маккарти, потому что тебе удавалась по крайней мере одна вещь, которая не удалась мне, — ты жил.

— Ты ошибаешься, Виктория. Я не жил. Я существовал. Выходил на улицу, делал свою работу, надеялся, что разберусь со всем и под вечер вернусь в свою квартиру, потому что… — Он покачал головой, не закончив.

— Потому что легче быть одному, чем впустить в свой мир кого-то еще, — заключила она. На этот раз ее слова прозвучали мягко, заботливо.

— Да.

Невеселая улыбка коснулась ее губ.

— Добро пожаловать в клуб одиночек.

Ноа усмехнулся и покачал головой.

— Мы неплохая пара, правда? — Он сделал шаг вперед, нежно откинул волосы с ее лица и поцеловал в губы.

Этот поцелуй был не похож на другие, такой нежный, такой мягкий, почти волшебный. Она прильнула к нему. Ее решимость оставаться сильной и независимой потихоньку растаяла.

Но вдруг Ноа словно испугался чего-то и отпрянул.

— Ты слишком хороша для меня, — бросил он и, схватив свою сумку, почти что выбежал из комнаты.

Ноа ехал по шоссе, ведущему в Мэн, изо всех сил стараясь не думать о том, что произошло. Он поступил правильно. Так лучше для всех.

Ноа бросил взгляд на собственное отражение в зеркале заднего вида. Удивительно: на него смотрел усталый и побежденный старик.

Так похожий на его отца.

Ноа часто говорил детям, что бесполезно биться головой о кирпичную стену. Ничего, кроме шрамов, это не принесет. Но почему-то, когда дело касалось его самого, Ноа снова и снова забывал об этом.

Он бежал из дома, от своей работы, как только возникли серьезные проблемы.

И даже сейчас, когда он наконец-то встретил прекрасную женщину, которую легко мог бы полюбить, старался убежать от нее подальше.

Почему?

Ответ был слишком шокирующим. Он всю жизнь вникал в психологию подростков, но ни разу не попытался применить ту же тактику к себе самому.

Вот почему он всегда убегал. Вот почему всегда боялся отдать свое сердце.

Потому что меньше всего на свете ему хотелось быть сыном своего отца.

И в конце концов ты не заметил, как стал таким же, Маккартни.

Возможно, он не обманывал Викторию, но разбил ей сердце, бросив одну. Он поступил также со своим племянником, установив дистанцию вместо того, чтобы просто сказать ему о своей любви и переживаниях.

Ноа так резко затормозил, что крошечный чихуахуа едва не слетел с сиденья. Пес фыркнул и недовольно уставился на своего хозяина.

— Ты прав, Чарли, — пробормотал Ноа, разворачивая грузовик. — Мы возвращаемся.

В первый раз за все время Чарли потянулся и лег рядом с ним. Ноа усмехнулся. Может быть, еще есть надежда.

До дома Виктории он добрался в считаные минуты и, схватив пса, поспешил внутрь.

— Виктория, — позвал он, распахивая входную дверь. — Виктория!

Тишина.

Ноа замер, прислушался и услышал плач, доносившийся сверху. Прижав к себе Чарли, он поднялся по лестнице, прошел мимо своей спальни, мимо спальни Виктории и вошел в дальнюю комнату.

Здесь, как и в других помещениях, преобладала простая мебель, но только на ней был толстый слой пыли. Комната ее родителей.

Когда он вошел, Виктория даже не шелохнулась. Ноа подошел совсем близко и заключил ее в объятия. Девушка прижалась лицом к его груди, и рубашка тут же стала мокрой от слез.

Спустя мгновение она отстранилась. Ее голубые глаза встретились с его взглядом.

— Я думала, что и впрямь продвинулась вперед, а потом пришла сюда и… — она оглядела комнату, — и поняла, что передвинуть диван, пойти в овощной магазин и разослать несколько резюме не значит продвинуться вперед. — Она провела рукой по кровати, разглаживая и без того ровную поверхность. — Я все еще здесь, Ноа, и делаю то, что у меня получается лучше всего. Наверно, мне на роду написано заботиться о других. Я девочка на побегушках. Поискать теплое покрывало? Принести чашку горячего чаю? Виктория к вашим услугам. У каждого свои таланты, а мой талант сводится к тому, чтобы жить ради других людей.

— В этом нет ничего плохого. Посмотри, как тебе удалось изменить свою жизнь за несколько дней.

— Это так мало. На самом деле двигаться вперед означает победить самые большие страхи. — Она закусила губу и продолжила, едва сдерживая слезы: — Когда люди, которых ты любишь, оставляют тебя… в тебе что-то меняется. Ты пытаешься ожесточить свое сердце, чтобы больше никогда не переживать такую утрату. Потому что боль… — ее голос снова задрожал, — такая сильная и мучительная, что начинаешь думать, не лучше ли прожить остаток жизни, никого не впуская в свое сердце.

Ему было знакомо это чувство с того дня, когда отец бросил их. Отец, которого он боготворил, будучи ребенком.

— Я понимаю тебя. Я поступал точно так же после того, как мой отец бросил нас, — признался Ноа. — Спустя время стало проще сохранять эту дистанцию, чем сокращать ее.

— Именно поэтому ты относился к Джастину как к очередному случаю, — заключила Виктория.

— Да. — Выбрав роль профессионального психолога, Ноа еще больше оттолкнул парня. Сейчас он сказал бы Джастину совершенно другие слова… только бы ему представилась возможность.

Она пристально посмотрела на него.

— Оттого-то ты тоже боялся этого, да?

— Чего? — спросил он.

— Влюбиться.

— Я… — Он вдруг понял, что она права. Даже с Мелиссой он защищал свое сердце, боясь рискнуть. — Думаю, да. Был уверен, что так безопаснее.

В ее взгляде Ноа увидел понимание. А как же иначе? Ведь все эти годы она жила как отшельница, избегая общения, боясь, что оно приведет ее к новой потере. В сущности, он поступал точно так же, держа людей на расстоянии, боясь впускать их в свое сердце.

Они так похожи. Каждый изо всех сил старался остаться один на острове, не понимая, чего ему стоит эта изоляция…

До тех пор, пока судьба не свела их.

— Я тоже не влюблялась, — прошептала она. — Но думала, это происходит потому, что я слишком много времени провела в этом доме. Дуреха, я надеялась, что, если выберусь отсюда, поеду в город, наберусь опыта, все изменится. Я вдруг пойму, что мне нужно в жизни.

— И это произошло?

Она покачала головой. Слезы снова угрожали хлынуть из ее прекрасных голубых глаз.

— Нет.

Ноа нежно откинул волосы, упавшие на ее лицо.

— Может быть, потому, что ты уже нашла свой путь в жизни.

— Что ты имеешь в виду?

— Заботиться о других людях не так уж и плохо, Виктория. Ведь порой человеку это нужно больше всего на свете.

— Ноа, я не могу заботиться о людях, которые приезжают и временно поселяются в моем доме. Мне нужно больше. Я не нашла ответов за пределами этого дома, но, черт побери, я уверена, что мне просто необходимо выбраться отсюда. Я не могу вернуться к тому, с чего начала. — Она посмотрела на него. — Мне нужно больше.

— Ну тогда нужно найти работу, которая будет тебе по душе. Ты на самом деле хочешь работать секретарем?

— Думаю, что нет.

— Тогда почему бы тебе не заняться тем, что ты любишь? Попробовать устроиться в систему здравоохранения. Или стать педагогом. Или на худой конец пойти работать в отдел по делам подростков. — Он провел рукой по ее щеке. — Нам нужны такие люди, как ты.

Виктория на мгновение задумалась.

— А знаешь, было бы неплохо. Я могла бы заниматься любимым делом, не замыкаясь в стенах этого дома.

Ноа усмехнулся.

— Снова убиваешь двух зайцев одним выстрелом.

— И тогда… — Взгляд Виктории встретился с его взглядом, — моя жизнь перестанет быть такой пустой и никчемной, как сейчас. Мне придется преодолеть страх и научиться смиряться с потерями. Ведь потери — часть нашей жизни. И знаешь что? Они учат тебя ценить мгновения, дарованные судьбой.

Ее слова заставили Ноа прокрутить в голове события последних дней. Он понял, что стена, которую он так тщательно возводил вокруг своего сердца, дала трещину. Он тоже собирался раз и навсегда покончить с пустой жизнью.

— Ты права. — Ноа наклонился и поцеловал ее. Его поцелуй был долгим, неспешным, словно он старался запомнить ее сладкие, как мед, губы.

Виктория обняла его, прижимаясь к могучему телу. Удивительно, но почему-то в объятиях Ноа она всегда чувствовала себя в безопасности. Его руки были так успокоительно надежны.

Ноа хотелось, чтобы это мгновение длилось вечность. Хотелось закрыться от всего мира и остаться здесь, с этой женщиной.

Навсегда.

Он открыл рот, чтобы признаться, что она взяла в плен его сердце. Но прежде чем он успел это сделать, Чарли стал лаять, отчаянно и громко.

Реальность возвращалась. Так безжалостно.

Ноа и Виктория спускались вниз, когда входная дверь распахнулась и на пороге появился Джастин.

— Джастин! — воскликнул Ноа, сбегая с последних ступенек и заключая племянника в крепкие объятия.

— Ничего себе, дядя Ноа, я едва не задохнулся, — усмехнулся Джастин, но в его тоне не было ни капли недовольства. — Я вернулся… потому что ты… ты был прав.

— Прав? — Ноа не часто приходилось слышать такие слова от подростков. — В чем?

Джастин пожал плечами.

— В том, что я не смогу обойтись без людей. Я останусь с тобой, если ты все еще хочешь, чтобы я…

— О да, конечно хочу. Улыбка парня стала шире.

— Ну, отлично. Мне неправда не хотелось бы возвращаться к той пропасти, перед которой я находился последнее время.

— Я рад это слышать. Надеюсь, Джастин, ты простишь мне, что я не доверял тебе.

— Ты? Да ты доверял мне больше, чем кто бы то ни было. Ты снова и снова давал мне шанс выкарабкаться, а я упорно отвергал эту возможность.

— Когда-то я и сам вел себя также, — признался Ноа. — Когда я был ребенком, отец бросил меня и твоего брата. Как оказалось, твой отец был способен взять на себя ответственность, а я нет.

— Но спустя несколько лет он сел в самолет и улетел в Ирак. Он бросил меня.

Ноа видел в глазах Джастина гнев и разочарование. Да, понадобится время, чтобы сократить пропасть, разделявшую отца и сына. Но сейчас Ноа был уверен, что у них все получится.

— Когда мой отец ушел, я потерял веру в людей. — Взгляд Ноа устремился на Викторию. — Но больше всего в себя самого. И так продолжалось всю жизнь. Мне неплохо удавалось возводить стены вокруг своего сердца. В твоем случае стеной стала моя работа. Я был твоим надзирателем, вместо того чтобы быть дядей. Я читал тебе лекции и нравоучения, вместо того чтобы просто сказать о своей любви.

Лицо Джастина засияло от радости.

— Да, но я тоже не подарок. Я был глух к твоим доводам, потому что мне казалось, что вы с отцом бросили меня в беде. — Джастин глубоко вздохнул и потупил взор. — Помнишь тот день в лесу?

— Да.

— После него я поехал искать свою мать. Я думал, что, может быть, она будет любить меня. Но я ей был не нужен. Она сказала, что не хочет, чтобы новый муж узнал об ошибках ее молодости.

Злость, словно удар ножа, пронзила сердце Ноа. Когда-то он тоже испытал похожие разочарование и боль.

— Она идиотка, — фыркнул он. — А ты не ошибка, а подарок.

Слезы наполнили глаза паренька, но он смахнул их ладонью. Ноа снова заключил его в крепкие объятия. Поначалу Джастин сопротивлялся, стараясь сохранять мужскую браваду, но спустя секунду смягчился и принял любовь единственного человека, который мог понять, через что ему пришлось пройти.

— И после этого ты попытался найти меня, верно? — спросил Ноа. — И когда меня не оказалось на месте…

— Угу. Я поехал вслед за тобой.

— Прости, что меня не было рядом, когда ты нуждался во мне, Джастин. Этого больше не случится. Обещаю.

Джастин кивнул.

— Ладно. Все в порядке.

Ноа улыбнулся. Его взгляд устремился на Викторию, которая стояла на пороге гостиной и улыбалась.

И он дал еще одно обещание. На этот раз себе самому.

После того как Джастин уснул в отведенной ему комнате, Виктория и Ноа устроились на диване в гостиной. Она положила голову ему на плечо и улыбнулась.

— Я рада, что все получилось.

Ноа нежно поцеловал ее в лоб.

— Я тоже. Джастину понадобится какое-то время, чтобы успокоиться. Кроме того, придется налаживать отношения с отцом, когда Роберт вернется. Но, знаешь, впервые за долгое время я чувствую, что мы на верном пути. И в этом отчасти твоя заслуга. Подожди минуточку. — Ноа встал и направился к шкафу с пластинками.

— Что ты там ищешь?

Он включил проигрыватель и повернулся к ней.

— Романтическое настроение.

Она удивленно изогнула бровь.

— Настроение… для чего?

Он пересек комнату и опустился перед ней на колени.

— Чтобы спросить, могу ли остаться здесь.

— Остаться? — переспросила Виктория, изо всех сил стараясь сохранять спокойный тон. — В качестве постояльца?

— Нет. В качестве мужа.

Шок лишил ее дара речи. Ноа пришел ей на помощь и продолжил:

— Я влюбился в этот дом. В этот пляж, этот город и больше всего, — он приподнял ее подбородок, чтобы их взгляды встретились, — в тебя.

Он любит ее. И не уедет. Он хочет большего, чем просто временный приют. Ее лицо озарила улыбка, отражая радость, переполнявшую ее сердце.

— Ты любишь меня?

— Я люблю все, что хоть как-то связано с тобой, начиная с того, как ты готовишь лимонад, и заканчивая тем, как ты улыбаешься. Но…

— Всегда есть «но», да? — усмехнулась Виктория.

Ноа провел большим пальцем по ее губам, позволяя желанию проникнуть ей в вены.

— Если я останусь, то не позволю тебе заботиться обо мне. Я хочу, чтобы ты жила своей жизнью, чтобы у тебя были свои интересы. Мне хочется видеть, какой путь ты выберешь. И я ни в коем случае не стану оказывать влияние на этот выбор. Знай, я вполне могу позаботиться о себе сам.

Виктория рассмеялась.

— Пока у тебя есть пульт, телевизор и холодильник, полный пива?

— Эй, я мог бы добавить журнальный столик. Чтобы у Чарли была возможность погрызть его, когда он придет нас навестить. — Услышав свое имя, чихуахуа прыгнул на диван и свернулся клубочком рядом с Викторией. Ноа недовольно простонал: — Вот предатель. А я тут забочусь о его интересах.

— По-моему, он это делает потому, что ты не уделяешь ему достаточно внимания. Покажи, что ты любишь его, и тогда он будет с тобой очень милым.

Ноа придвинулся ближе и снова поцеловал ее в губы.

— Как насчет того, чтобы для начала я показал, как люблю тебя? — прошептал он.

— Ну, если ты настаиваешь, то я не против. — Виктория еще крепче прижалась к нему. — Я тоже люблю тебя, Ноа.

— Даже если я отыграю свои зубочистки? — поддразнил он, целуя ее в губы.

Девушка улыбнулась. Ее взгляд наполнился радостью, которую Ноа надеялся видеть каждый день до конца своей жизни.