Сломленная

Эпилог

Я смотрю на своего мужа и улыбаюсь. Прошло чуть больше трех лет с тех пор, как мы с Брэндоном поженились, и это были лучшие три года в моей жизни. Не проходит и дня, чтобы он не сказал мне, как сильно меня любит, и не проходит ночи, чтобы он не показал мне этого. Он добрый, нежный, заботливый, властный и может быть занозой в моей заднице, и с каждым днем я люблю его все больше.

— Ты уверена, что хочешь это сделать?

Я киваю, успокаивая его.

— Я уверена.

Он смотрит через мое плечо на старика, сидящего в угловой кабинке.

— Если он скажет что-нибудь, что тебя разозлит, ты просто придешь за мной. Я буду наблюдать все это время.

Мы обсуждали это миллион раз, но я знала, что он напомнит мне об этом снова.

— Я так и сделаю, милый.

Он нежно целует меня чуть ниже уха.

— Я люблю тебя, Леди Баг.

— Я тоже тебя люблю.

С этими словами он отпускает меня и направляется к бару. Как только он садится на барный стул, я направляюсь к отцу. Когда его глаза встречаются с моими, я чуть не спотыкаюсь. Я просто не была готова к его виду. Это первый раз, когда я вижу его с того дня в суде.

Я хотела сделать это сама, но Брэндон беспокоился, что это было бы слишком. Мы поссорились. Я кричала, он кричал. Затем, как обычно, мы пошли на компромисс. Он пошел со мной в ресторан, но я могла поговорить с отцом сама. Теперь, стоя лицом к лицу с человеком, которого я одновременно любила и ненавидела всю свою жизнь, я понимаю, что Брэндон был прав. Он нужен мне здесь, даже если он находится в другом конце комнаты. Его присутствие даст мне силы пройти через это.

Когда я подхожу к столу, он встает.

— Бетани.

— Отец, — говорю я, заставляя его вздрогнуть.

— Раньше ты называл меня папочкой.

— Что? — спрашиваю я, проскальзывая в кабинку.

Он садится на свое место и смотрит на меня.

— Когда ты была маленькой девочкой, ты называла меня папочкой. Я знал, что однажды ты, возможно, перерастешь так говорить, но я боялся того дня, когда это произойдет. Когда это произошло, я скучал по тому, как ты обращалась ко мне.

— Тебе это не нравилось, — говорю я, играя салфеткой у себя на коленях.

Он качает головой.

— Мне нравилось.

— Мама… хм, я имею в виду, твоя жена говорила, что тебе это не нравилось.

Вскоре после слушания я узнала, что мой отец женился на своей жене, когда мне было два года. Моя настоящая мать погибла в автомобильной аварии вскоре после моего рождения. Они с отцом не были женаты, даже не встречались на момент ее смерти, но она уважала его достаточно, чтобы позволить ему быть частью моей жизни.

По словам ее семьи, людей, с которыми я познакомилась только после того, как узнала правду, он был любящим отцом, пока не женился во второй раз. Они утверждали, что его жена поначалу казалась порядочным человеком, но ее сын всегда был угрозой. Даже в детстве он терроризировал меня. Когда они пожаловались, мои родители вычеркнули их из моей жизни. Прошли годы, и многие попытки увидеться со мной потерпели неудачу, мы потеряли контакт. Однако они никогда не забывали меня и приняли обратно в семью с распростертыми объятиями.

— Она больше не моя жена.

Потрясенная, я ахнула.

Он бросил ее?

Я не могла в это поверить.

— Когда?

— Мы в разводе больше двух лет. Я подал заявление через два дня после этой пародии на судебную тяжбу.

Миссис Дэниелс, как я привыкла ее называть, вышла замуж за моего отца после того, как ее собственный муж умер от сердечного приступа. Он был партнером в юридической фирме моего отца, до того, как мой отец оставил свою практику, чтобы стать судьей. После его смерти были обнародованы некоторые очень тревожные вещи, включая тот факт, что он сексуально и физически надругался над своим сыном и женой. Моя бабушка, мама моей настоящей матери, сказала, что, по ее мнению, мой отец женился на ней из-за какого-то чувства вины. Он чувствовал, что должен был знать, что происходит, учитывая, что он работал с этим человеком каждый день. Он усыновил ее сына из того же чувства вины.

— Мне жаль это слышать.

Слова — ложь, но я все равно выдавливаю их из себя.

— Я не сожалею, не о разводе с ней. Хотя сожалею о многих других вещах.

Я медленно поднимаю на него глаза и вижу, что они наполнены непролитыми слезами.

— Я знаю, что это так.

За последние три года он написал мне много писем. Как и в случае с Брэндоном, я влюбилась в него благодаря этим письмам. Когда он писал мне, он был отцом, которого я всегда хотела иметь в детстве. Он никогда не говорил о Дине или миссис Дэниелс; он просто говорил обо мне как о ребенке. Он писал о том, как я поцарапала колено, учась кататься на своем первом велосипеде, когда играла Рудольфа в рождественском спектакле в школе, как мне всегда нравились две полные ложки сахара в моих хлопьях «Чириос». Он писал о вещах, которые заставили меня понять, что я в некотором роде драгоценна для него.

— Я хотел бы вернуться и все изменить. Ты не представляешь, как сильно я хочу просто сделать это снова.

— Я знаю, — повторяю я шепотом.

— Дин прикасался к тебе. Он прикасался к моему ребенку, а я не знал, — говорит он. Его голос хриплый, полный боли. — Я привел этого монстра в наш дом. Я женился на этой суке и привел этого ублюдка в твою жизнь. Это была полностью моя вина.

Слезы текут по моему лицу, когда прощение наполняет мое сердце.

— Это была не твоя вина.

Его голос повышается, когда он прислоняется к задней стенке кабинки.

— Я должен был знать, что происходит в моем собственном доме. Если бы я огляделся вокруг, я бы понял, что что-то не так.

Часть меня хочет опровергнуть его слова, предложить ему отпущение грехов, в котором он нуждается, но большая часть соглашается с ним.

— Ты должен был, но ты этого не сделал. Ты ничего не можешь сделать, чтобы изменить это сейчас.

Он смотрит на меня, и слезы катятся по его щекам.

— Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину перед тобой?

Я поворачиваю голову к Брэндону, убеждая себя, что он все еще там. Его глаза прищурены к моему отцу, и он выглядит так, словно вот-вот готов наброситься. Оглядываясь назад, я говорю своему отцу правду.

— Ты ничего не можешь сделать, чтобы заставить меня забыть прошлое, но ты можешь помочь сделать будущее лучше.

Он выглядит озадаченным на мгновение, прежде чем проследить за моей рукой к моему все еще плоскому животу.

— Ребенок?

Я не отвечаю на подразумеваемый вопрос. Вместо этого я говорю ему единственное, что он может сделать, чтобы спасти какие-либо отношения со мной.

— Будь лучшим дедушкой, чем ты был отцом.

— Я обещаю.

Мы продолжаем разговаривать еще несколько минут, прежде чем я встаю и прощаюсь. Это был короткий визит, и я могу сказать, что он хочет большего, но это все, что я могу дать ему прямо сейчас. Возможно, в следующий раз я останусь подольше. Возможно, я даже познакомлю его с самым важным человеком в моей жизни, моим мужем.

Я встречаю Брэндона на полпути к бару. Он сразу же обнимает меня.

— Ты в порядке, детка?

Глядя в эти потрясающие глаза, которые я так сильно люблю, я улыбаюсь.

— Прекрасно.

Он быстро целует меня в губы, прежде чем взять за руку и повести к двери. Как раз перед тем, как мы выходим на улицу, я слышу, как Эми Ли поет «Сломленная» в баре. Я тяну Брэндона за руку, заставляя его остановиться, и всего на мгновение вслушиваюсь в душераздирающий текст.

Наконец, я поднимаю глаза и говорю:

— Я больше не сломлена, не так ли?

Он улыбается, притягивая меня в свои объятия.

— Нет, детка. Ты не сломлена.

Перевод: Виктория Горкушенко

Редактура: Sunshine

Вычитка: Sunshine

Обложка: Ленчик Кулажко

Оформление: Ленчик Кулажко

Переведено для группы:

vk.com/stagedive

t. me/stagediveplanetofbooks