Сломленная

Глава третья

Прежде чем я успеваю постучать, Дженни распахивает дверь и обнимает меня.

— Я так взволнована. Никогда раньше не была в настоящем цирке, только в маленьком в школе.

Мы планировали эту поездку неделями. Это единственное, что я смогла придумать, чтобы удержать Дженни от упрашиваний поехать с Джули и Джейсом в их медовый месяц. Если бы она спросила, Джули сказала бы «нет», но Джейс сказал бы «да». Тогда начался бы настоящий фейерверк.

Я улыбаюсь ей и провожу рукой по ее голове.

— Я тоже взволнована. Не была ни в одном с примерно в твоего возраста.

— Как думаешь, мне удастся прокатиться на слоне?

— Нет, милая, но ты увидишь несколько. — Я опускаю руку на ее плечо и слегка сжимаю его. — Если мы собираемся добраться туда до начала, нам нужно поторопиться.

Она кивает, отступает назад и хватает меня за руку.

— Я готова, но мы должны дождаться дядю Брана. Сегодня утром он проспал.

— Что? — бормочу я, следуя за ней дальше в дом.

Ни за что!

Он не может планировать пойти с нами в цирк после того, как вел себя вчера. Я знаю, что мне придется время от времени быть рядом с ним, но я не хочу начинать сегодня. Эта поездка должна была стать чем-то особенным, только для меня и Дженни. Если он придет, все будет испорчено.

— Дядя Бран едет с нами, потому что тетя Энджи говорит, что ему нужно проводить со мной время. — Заканчивает она голосом, который звучит почти так же, как у Энджи.

— Да, — подтверждает Энджи, заходя на кухню из коридора. — Он никогда не проводил с ней время, и им нужно получше узнать друг друга. Дженни будет легче, если ты будешь с ними, она чувствует себя с тобой комфортно.

Я начинаю качать головой, но она останавливает меня.

— Нет, все решено. Я уже заплатила за билеты, так что кто-то должен пойти со всеми вами. Мы с Кристен не можем пойти, потому что нам нужно убрать в церкви. У Мака есть кое-какие дела в магазине, так что остается только Брэндон.

— Как насчет Шейна или Мэтти? Они бы с удовольствием поехали с нами, — говорю я, пытаясь придумать кого-нибудь на место Брэндона. — Уверена, что у Брэндона сегодня есть дела.

— Нет ничего важнее, чем провести немного времени с моей любимой племянницей, — говорит Брэндон, входя в комнату с Джейми на руках.

Дженни отпускает мою руку и бросается к нему. Обнимая его за талию, она улыбается ему.

— Я твоя единственная племянница, дядя Бран.

— Да, это так. Вот почему ты моя любимая, — говорит он, подмигивая.

Пока они продолжают подшучивать, мои глаза следят за его телом сверху донизу. На нем пара выцветших голубых джинсов и все. Маленький Джейми уютно устроился у него на груди, покусывая свой кулачок. Что-то в том, что я вижу, как он держит ребенка, заставляет мою грудь покалывать. Клянусь, это самая красивая вещь, которую я когда-либо видела. Видение того, как он держит на руках нашего ребенка, проносится у меня в голове.

Боже мой! Что со мной не так?

Я отбрасываю свои нелепые мысли и натягиваю фальшивую улыбку.

— Мы должны быть там к часу, так что нам нужно скоро выезжать.

Он поднимает подбородок в мою сторону, затем передает Джейми Энджи.

— Мне только нужно закончить одеваться.

С этими словами он выходит из комнаты. Я не спускаю с него глаз, пока он не теряется в тени коридора, а затем поворачиваю голову и вижу, что Энджи улыбается мне.

— Вижу еще одну свадьбу в нашем будущем.

Я отступаю назад и отчаянно качаю головой.

— Ты сумасшедшая женщина.

Она издает девичий смешок, выходя из комнаты с Джейми. Перед тем как выйти в коридор, она оглядывается через плечо.

— Может, я и сумасшедшая, но обычно я права.

Двадцать минут спустя мы на шоссе I24 направляемся в Нэшвилл. Мы толком не поговорили, но Дженни наговорила достаточно за всех нас. По тому, как затихает ее голос, я могу сказать, что она вот-вот заснет. Это никогда не подводит: посадите ее в машину, и она уснет. Я слышу, как она бормочет что-то о прыжке льва через огненное кольцо, но затем замолкает.

Я слышу, как Брэндон усмехается, и смотрю в его сторону.

— Что тут смешного?

— Она просто похожа на свою маму. Джули обычно болтала без умолку каждый раз, когда мы садились в машину, а потом просто вырубалась. Наверное, они сами себя уговаривают заснуть.

Я смеюсь, но не отвечаю. Вместо этого я отворачиваюсь и смотрю в окно. Я просто не знаю, что ему сказать. Что можно сказать человеку, который считает меня отбросом? Я не могу защитить себя, потому что знаю, что он прав. Я и есть отброс. Мне следовало рассказать Джули о Дине до того, как она начала встречаться с ним, особенно до того, как они поженились, но я не знала как. Мне было так неловко, так стыдно.

— Я сожалею о ситуации на свадьбе.

Я бросаю взгляд обратно на него; уверенная, что неправильно его расслышала.

— Что?

— Мне не следовало говорить тебе это дерьмо. Джули заботится о тебе. Это все, что имеет значение. Ты заслуживала быть там так же, как и я.

Я качаю головой.

— Нет, ты был прав. Мой брат причинил ей боль, и я могла предотвратить это.

— И как ты могла это сделать?

Пожимая плечами, я бормочу в ответ:

— Мне следовало рассказать ей, каким он был.

— Неизвестно, помогло бы это. Возможно, она все равно вышла бы за него замуж. Джулс твердолобая. Если она любила этого придурка, она бы прислушалась к своему сердцу и проигнорировала все, что о нем говорили.

— Но она не любила его.

— Нет, но она думала, что любила. Если бы это было не так, она бы не вышла за него замуж.

Он неправ. Джули никогда не любила Дина, даже не думала, что любит. Я не осознавала этого, пока не увидела ее с Джейсом. Она любит Джейса так, что это просвечивает, позволяя всем видеть. Он также неправ насчет того, как все закончилось бы, если бы я рассказала ей о Дине. Если бы я просто рассказала ей все с самого начала, Джули ушла бы от него. Нет, это неправда; она бы убежала.

— Возможно, но я сомневаюсь в этом.

Брэндон пожимает плечами.

— Думаю, мы никогда не узнаем. И хватит об этом дерьме. Без обид, но разговоры о твоем брате оставляют неприятный привкус во рту. Почему бы тебе не рассказать мне о себе?

Говорить обо мне — это единственное, чего я никогда не делаю.

— Рассказывать особо нечего. Через несколько недель мне исполнится тридцать. И я учитель. Как-то так.

Он смотрит на меня, затем снова на дорогу.

— Да, Джули сказала мне, что ты преподаешь в школе. В каком классе ты преподаешь?

— Я обучаю детей с особыми потребностями, поэтому мои ученики варьируются от детского сада до пятого класса.

— Это, должно быть, тяжело.

Я качаю головой, и тень улыбки появляется на моем лице.

— Не совсем. Это на самом деле весело. Я люблю своих учеников, каждого из них. Их может быть немного, но они заставляют меня смеяться каждый день. Чего еще может хотеть человек, как не работы, которая заставляет его улыбаться?

— Да, это было бы здорово. Мне нравилось служить в армии, но в последние пару лет было не так уж много поводов для улыбки.

Я знаю, что это правда; он через многое прошел. Он не только серьезно пострадал в аварии, но и был единственным выжившим. Могу только догадываться, что ранение — это не то, что навело тьму в его глазах. Читая письма Джули, я знаю, что Брэндон был прирожденным защитником. Наблюдение за тем, как его друзья умирают после происшествия, едва не убило его.

Я наблюдаю за эмоциями, играющими на его лице, прежде чем ответить.

— Что ты планируешь делать теперь, когда ты дома?

Он снова пожимает плечами, не отрывая взгляда от дороги.

— Наверное, буду работать на дядю Мака. Я начал работать с ним, когда был совсем ребенком. Мне никогда не нравилось заниматься кузовными работами, но я люблю красить. Когда кто-то хочет сделать специальную покраску, я определенно улыбаюсь.

Мак владеет автомастерской в городе. Они с Попом своего рода партнеры, снабжающие друг друга клиентами. Он занимается кузовными работами, а Поп поддерживает двигатели в рабочем состоянии.

— Это хорошо. Мак отличный парень. Работать с ним было бы здорово.

Он усмехается, прежде чем ответить.

— Да, Мак самый лучший дядя на свете, но работать на него бывает непросто. Он хочет, чтобы все делалось, как он хочет, без исключений.

— Я вижу это по нему. Ему определенно нравится контроль. — Как только слова слетают с моих губ, я понимаю, что Брэндон такой же, как Мак. — Нет никаких сомнений, ты его сын.

Он смотрит на меня; на его лице появляется озадаченное выражение.

— Я его племянник.

Я качаю головой и слегка улыбаюсь ему.

— Нет, ты его сын. Может быть, ты и родился его племянником, но теперь ты определенно его сын, и это заметно.

Он снова смотрит на дорогу и смеется.

— Да, думаю, это так. Я также иногда могу быть засранцем.

— Я не думаю, что ты засранец. Ты мужчина, который любит свою сестру. Это замечательно, — говорю я шепотом.

Машина снова погружается в тишину и остается в таком состоянии, пока мы не подъезжаем к нашему месту парковки возле «Мьюзик Роу». Как только Брэндон глушит двигатель, он поворачивается ко мне.

— Думаю, пришло время разбудить спящую красавицу.

Я одариваю его застенчивой улыбкой и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на заднее сиденье. Конечно, услышав, как машина заглохла, Дженни окончательно проснулась.

— Вы готовы немного повеселиться?

Десять минут спустя мы рука об руку выходим на «Бриджстоун Арену». Дженни стоит между нами, соединяя нас с Брэндоном. Как только видит трибуны, она начинает подпрыгивать вверх-вниз.

— Я хочу сладкую вату.

— Хорошо, милая, — говорю я, сжимая ее руку. — Мы купим тебе немного, а потом найдем наши места.

Едва слова слетают с моих губ, как я слышу, как кто-то зовет меня по имени.

— Бетани Дэниелс, это действительно ты?

Я поворачиваю голову в сторону голоса, и в моем животе мгновенно образуется узел.

— Шерри, что ты здесь делаешь?

Она бросается ко мне и заключает в объятия.

— Моего мужа перевели в здешнюю фирму в прошлом году. Что ты делаешь в Нэшвилле?

Я отхожу от нее и приклеиваю фальшивую улыбку.

— Теперь я живу неподалеку.

— О Боже мой! Так вот почему Дин был здесь, когда его арестовали?

Как только Дженни слышит имя моего брата, ее тело начинает трястись. Она справилась со всем, что произошло, лучше, чем я ожидала, но она все еще борется со своим страхом каждый день.

Я присаживаюсь на корточки, чтобы глаза Дженни были на одном уровне с моими. Я вытаскиваю из кармана немного денег и протягиваю ей.

— Иди и возьми сахарную вату. Хорошо, милая?

Она медленно кивает и направляется к киоску. Я смотрю, пока она не встает в очередь, затем поворачиваюсь к Шерри.

— Мне не очень нравится говорить о Дине, особенно в присутствии Дженни. Теперь он ушел, и это все, что имеет значение.

Она смотрит на Дженни, затем снова на меня.

— Разве это не его дочь?

— Нет, не его, — говорит Брэндон, подходя ко мне сбоку. — Она никто для этого тупого ублюдка.

Дерьмо! Как я могла забыть о том, что он здесь?

— Хм-м… Брэндон, это Шерри. Она была…

Шерри заканчивает за меня.

— Я была почти ее невесткой, но, слава Богу, Бетани предупредила меня, прежде чем я сказала «да».

Его тело напрягается рядом с моим, и он рычит,

— Ты предупредила ее, но не предупредила Джули?

— Я пыталась, — шепчу я, не уверенная, как объяснить. Я никогда по-настоящему не предупреждала Шерри. Я сказал ей все то же самое, что и Джули, но она мне поверила. В конце концов, она узнала правду, когда вошла во время одного из нападений Дина.

— Значит, ты недостаточно старалась, — говорит он голосом, полным гнева. — Все, что тебе нужно было сделать, это открыть свой гребаный рот, и моя сестра не вышла бы замуж за этого ублюдка.

— Ты не понимаешь. Он причинил боль… — начинает Шерри, но останавливается, когда Брэндон уходит.

Она начинает извиняться, но я качаю головой.

— Все в порядке. Я заслуживаю этого.

— Нет, ты этого не заслуживаешь! — говорит Шерри, притягивая меня для объятий. — Этому мудаку, который только что ушел, нужна одна серьезная пощечина, — говорит она сердито, и я внезапно вспоминаю, почему она мне так нравилась, когда встречалась с Дином.

Я снова качаю головой.

— Я должна была предупредить Джули, должна была сказать ей правду в тот момент, когда она встретила его.

Клянусь, день, когда Джули и Дин встретились, был одним из худших дней в моей жизни. Я знала, просто знала, что он собирался использовать их, чтобы причинить мне боль. Я сидела в общей комнате, которую мы делили с Кристен, когда она вприпрыжку вошла с улыбкой на лице.

— Бетани, внизу какой-то парень хочет тебя видеть. Он чертовски горяч. И ты от нас его скрывала! — говорит Кристен, входя в нашу комнату в общежитии.

— Парень? Он сказал тебе, как его зовут? — я не ожидала никакой компании, и те немногие друзья-парни, которых я уже знаю, предупредили бы меня, прежде чем пришли. Ненавижу сюрпризы.

— Дин, — говорит она через плечо, направляясь к своей кровати, плюхаясь на нее и натягивая на лицо смехотворно широкую улыбку.

Как только я слышу, как его имя слетает с ее губ, мое сердце останавливается, а затем начинает биться снова, только чтобы оставить у меня ощущение, что оно вот-вот выпрыгнет из груди.

— Дин? Ты уверена? — спрашиваю я, молча молясь, чтобы этого не произошло.

— Да, девочка! Он такой милый! Это из-за него ты ни с кем здесь не встречаешься? Он был твоим парнем дома или что-то в этом роде? — спрашивает она, не зная, какую боль причиняет мне ее вопрос.

Я качаю головой.

— Он не мой парень. Он мой брат.

Она склоняет голову набок, ее улыбка становится шире.

— Я знаю, детка. Он сказал, что он твой брат. Я просто шутила. — Она от души смеется, но я к ней не присоединяюсь.

— Он сказал тебе, чего он хотел?

— Нет. Он просто сказал, что ему нужно с тобой поговорить, — говорит она, когда ее смех затихает. — Но я не думаю, что он спешит тебя увидеть.

— Что ты имеешь в виду?

— Он разговаривает с Джули, и по тому, как он смотрел на нее, могу сказать, что он хотел сделать гораздо больше, чем просто поговорить, — говорит она, пытаясь пошевелить своими тонкими бровями и терпя неудачу.

— Где они? — спрашиваю я, пытаясь скрыть страх, который струится по моим венам, в моем голосе.

— Мне кажется, я видела, как они направлялись в комнату отдыха. Но тебе все же следует дать им несколько минут. Может быть, он пригласит ее на свидание. Господь свидетель, Джули нуждается в свидании почти так же сильно, как и ты. Разве это не было бы круто, если бы Джули встречалась с твоим братом? Они могли бы пожениться. Тогда вы были бы как сестры или что-то в этом роде.

Я даже не трачу время, чтобы ответить на ее предложение, прежде чем выбегаю за дверь и бегу вниз по лестнице. Мой желудок яростно сжимается, когда я хватаюсь за медную ручку двери комнаты отдыха, она является единственной вещью, которая в данный момент отделяет меня от кошмара моего прошлого. Сделав глубокий вдох, я быстро поворачиваю ручку и вхожу в комнату.

Дин присел на корточки, его глаза находятся на одном уровне с дочерью Джули. Он проводит рукой по ее каштановым детским кудряшкам. От вида того, как он прикасается к ней, у меня по спине пробегают мурашки. Выйдя из ступора, я бросаюсь к ним и хватаю Дженни так, чтобы он не мог до нее дотянуться.

— Дин, что ты здесь делаешь?

— Я приехал навестить свою прекрасную сестру. Иначе зачем бы я здесь был? — он отвечает мне, плавно поднимаясь на ноги, его глаза мгновенно встречаются с глазами Джули. — Теперь я встретил кое-кого еще, кого можно навестить.

Я крепче прижимаю Дженни к груди и смотрю на Джули. Она смотрит на Дина с застенчивой улыбкой на лице, и я уже могу сказать, что он ей нравится. Я знаю, что любой мужчина должен быть мертв, чтобы не испытывать влечения к Джули, поэтому у меня нет сомнений в том, что он хочет ее. Дин обычно получает то, что хочет. К сожалению, я знала об этом не понаслышке.

Я закрываю глаза и быстро произношу молитву.

Господи, пожалуйста, не дай Джули попасться на его ложь.

Я стряхиваю с себя воспоминания, когда слышу, как Шерри зовет меня по имени.

— Бетани, — говорит она, сжимая мою руку. — Ты не можешь винить себя за то, что сделал твой брат, ни со мной, ни с его женой. Самое главное, не вини себя за то, что он сделал с тобой.

Я качаю головой и отхожу на шаг, затем лгу прямо ей в лицо.

— Я не виню.

Она начинает говорить что-то еще, но я поворачиваюсь и убегаю. Как бы сильно мне ни нравилась Шерри, последнее, что мне нужно сегодня, это чтобы она забивала мою голову воспоминаниями о Дине. Он мертв и похоронен, и я хочу, чтобы все, связанное с ним, осталось похороненным вместе с ним. Я больше не хочу, чтобы он был частью моей жизни, даже в моих воспоминаниях.

Я направляюсь к Дженни, но останавливаюсь, когда оказываюсь рядом с ней. Я вижу, как Брэндон обхватывает ее своей большой рукой.

— Ну же, картофельный жук. Давай займем наши места.

Она улыбается ему.

— Почему ты назвал меня картофельным жуком?

На его лице расплывается мальчишеская улыбка.

— Когда твоя мама была маленькой, тетя Энджи называла ее картофельный жук. Ты напоминаешь мне ее тогда, так что, кажется, это просто подходит.

— Все говорят, что я похожа на папу, а не на маму.

— Ты очень похожа на своего отца, но ведешь себя как твоя мама.

Очевидно, что ни он, ни она даже не подозревают, что я рядом. Они живут в своем собственном мире, дядя и племянница. Этим утром я подумала, что он вмешивается в особенный день, который я запланировала для нас с Дженни. Теперь я понимаю, что это я вмешиваюсь. Я останавливаюсь как вкопанная и позволяю им уйти, чувствуя, как боль пронзает мою грудь.

Я смотрю в сторону выхода и думаю, не стоит ли мне уйти. Как только я начинаю отходить, то слышу тихий голос, доносящийся из-за спины.

— Ну же, тетя Бети. Сейчас начнется.

Отбрасывая мысли о бегстве, я поворачиваюсь к Дженни и Брэндону, не сводя с них пристального взгляда.

— Я иду, милая.

Цирк длится почти три часа, и каждая из ста восьмидесяти минут проходит со скоростью улитки. Когда свет, наконец, снова включается, я беру Дженни за руку.

— Пошли, детка.

Прогулка до машины наполнена рассказами обо всех удивительных вещах, которые видела Дженни. Я начинаю смеяться, когда она продолжает рассказывать о медведе в балетной пачке. Мой смех резко обрывается, когда я замечаю, что Брэндон наблюдает за мной. Его гнев немного утих, но он все еще присутствует под поверхностью.

Желая покончить с этим днем как можно быстрее, я беру Дженни за руку.

— Нам нужно спешить. Не хочу, чтобы ты пропустила ужин.

Почти час спустя я смотрю прямо перед собой, когда мы въезжаем в Кромвелл. В машине тихо, только звук негромко играющего радио нарушает тишину. К счастью, Дженни спит и понятия не имеет о напряжении в машине. Я смотрю на его отражение в лобовом стекле и удивляюсь, как я могла так ошибаться в нем. В своих письмах к Джули он казался чем-то вроде рыцаря в сияющих доспехах. На самом деле он просто засранец. Хуже того, он красивый засранец.

Почему, ну почему, я читала эти письма? Почему я влюбилась в какой-то плод своего воображения? Нужно смотреть фактам в лицо; у меня никогда не будет Брэндона, и у меня никогда не будет «долго и счастливо». Я навсегда останусь одна, и я должна научиться справляться с этим. Пришло время мне перестать притворяться героиней какой-то сказки, которую я придумала в своем воображении.

Я отбрасываю эту мысль прочь и шепчу:

— Можешь ехать, я попрошу Кристен отвезти меня позже.

— Нет необходимости. Я могу сам отвезти тебя.

Я качаю головой.

— Нет, спасибо. Если я сейчас пойду к Энджи домой, она захочет, чтобы я зашла и поболтала о цирке. А это означает, что тебе придется быть рядом со мной подольше, поэтому я думаю, что для меня лучше подождать Кристен.

Он издает очень громкий и явно очень расстроенный вздох.

— У меня нет проблем с тем, чтобы быть рядом с тобой. У меня просто проблема слышать о твоем брате. Если бы эта цыпочка не заговорила о нем, сегодняшний день был бы прекрасным.

— Ну, у меня проблема находиться рядом с тобой, поэтому я бы предпочла добраться домой сама, — говорю я, не зная, откуда взялись эти слова. Никогда раньше я не могла постоять за себя. В раннем возрасте я поняла, что в этом нет никакого смысла. Это подтвердилось в те несколько раз, когда я пыталась рассказать кому-нибудь, что происходит дома. Ничего так и не случилось, ну, ничего хорошего.

— Что, черт возьми, ты под этим подразумеваешь? — рычит он, сжимая руль так сильно, что костяшки его пальцев белеют.

Не уверена, откуда берется моя смелость, но я решаю действовать, пока могу.

— Мне не нравится, когда на меня постоянно нападают, постоянно напоминают о том, как я подвела свою лучшую подругу. Но, кажется, это единственное, о чем ты можешь говорить, когда я рядом, так что я бы предпочла просто не находиться рядом с тобой.

Он секунду молчит, прежде чем ответить.

— Если ты остаешься здесь, у нас не будет другого выбора, кроме как время от времени бывать вместе, так что тебе нужно привыкнуть к этому.

Он прав. Я не смогу игнорировать его вечно. Он брат Джули и двоюродный брат Кристен; мы будем часто видеться. Мой единственный вариант — держаться подальше от Джули и Кристен, а этого не случится.

— Можем ли мы хотя бы попытаться быть вежливыми друг с другом? Я не обязана тебе нравиться, но я прошу тебя не бросать Дина мне в лицо при каждом удобном случае.

— Проблема не в том, что ты мне не нравишься.

Я поворачиваюсь на своем сиденье лицом к нему.

— Что ты под этим подразумеваешь?

— Ничего, — бормочет он. — Я подброшу тебя до дома.

После этого мы снова замолкаем и остаемся в тишине, пока я не выхожу из машины. Пока я иду в дом, его слова прокручиваются в моей голове.

Проблема не в том, что ты мне не нравишься.