Сломленная

Глава шестая

Я слышу звук своего будильника и переворачиваюсь на другой бок. Хлопнув ладонью по часам, я спускаю ноги с края кровати. В итоге мы с Шейном провели полночи за разговорами, так что я предпочла бы заниматься чем угодно, чем вставать ни свет ни заря, чтобы помочь моей коллеге подготовить класс.

Я медленно спускаюсь на кухню и завариваю кофе, затем направляюсь в душ. Когда я втираю кондиционер в волосы, мой разум придумывает миллион оправданий, чтобы не ходить, но я накладываю вето на каждое из них. Проблема не только в раннем часе; дело в том, что Мисси мне на самом деле безразлична. Она выглядит как пользователь, определенно не друг, но я дала обещание и планирую его сдержать.

Спустя сорок пять минут и три чашки кофе я стучу в дверь Мисси. Кажется, прошла вечность, прежде чем Мисси ответила. Ее волосы в беспорядке, а макияж размазан по всему лицу. Как только я вижу ее, я знаю, чем она занималась. Она провела еще одну ночь в баре и привела домой еще одного случайного парня. С тех пор как я начала работать в школе, она рассказывала мне о мужчинах в своей жизни; еще одна причина, по которой я не называю ее подругой.

— Что ты здесь делаешь так рано? — спрашивает она, ее голос полон раздражения.

— Уже почти девять. Ты попросила меня прийти сегодня утром. Ты хотела, чтобы я помогла подготовить твой класс. Разве ты не помнишь? — объясняю я, чувствуя себя немного раздраженной.

Она улыбается мне, но ее улыбка далека от дружелюбной.

— Конечно, заходи. Мне только нужно сообщить своему другу, что мне нужно уйти.

Я смотрю, как она идет в спальню, и меня начинает подташнивать. Не уверена, что не так, но я знаю, что что-то не так. Через несколько мгновений Мисси возвращается в гостиную, выглядя счастливой, но что-то в улыбке на ее лице подсказывает мне, что ее счастье вот-вот причинит мне массу боли. У нее такое выражение лица, какое было у Дина до того, как он запирал меня в шкафу; взгляд, который говорит, что у нее есть какая-то власть надо мной.

— Не могу дождаться, когда ты познакомишься с моим новым мужчиной. Я всегда хотела пойти с ним на свидание еще в старших классах, но он никогда не замечал меня. Но он точно заметил меня прошлой ночью!

Секундой позже я слышу, как открывается дверь ее спальни, и поворачиваюсь на звук. Мне приходится опереться рукой о стену, чтобы удержаться на ногах, когда я вижу, как Брэндон входит в комнату. Я знаю, что он не мой, но по какой-то причине мне кажется, что он предал меня.

Он застегивает рубашку, поэтому сначала не видит меня, но когда он поднимает голову, наши взгляды встречаются. Его тело замирает, и я вижу, как на его лице вспыхивает смущение.

— Бетани, — натянуто говорит он.

По какой-то причине звук, которым он произносит мое имя, заставляет мою голову стучать еще сильнее. Мне хочется накричать на него и спросить, какого черта он здесь делает, но, по правде говоря, это не мое дело, поэтому я молчу и смотрю себе под ноги.

Мисси выходит из-за его спины и пытается уткнуться ему в бок.

— Я позвоню тебе позже, детка?

Он резко оборачивается, чтобы посмотреть на нее с гримасой на лице.

— У тебя нет причин звонить мне, и ты это знаешь.

Мисси издает хихикающий смешок, который она использует, чтобы казаться привлекательной, но из-за этого она выглядит по-детски.

— Конечно, детка.

От ее смеха у меня по спине пробегает холодок. Глядя на нее, я могу сказать, что ей это нравится. Ей нравится ставить меня в неловкое положение. Каким-то образом она знает, что мы с Брэндоном связаны, и ей нравится тыкать мне в лицо их совместной ночью.

Какая сука!

Брэндон отходит от Мисси и подходит ближе ко мне. Должно быть, он видит боль в моих глазах, потому что, как только мы встречаемся взглядом, он морщится.

— Могу я прийти к тебе сегодня вечером? Нам нужно поговорить.

Разговаривать с Брэндоном — последнее, что я хочу делать. Я качаю головой и лгу сквозь зубы.

— Извини, мы с Шейном собираемся куда-нибудь сегодня вечером.

Он внезапно выглядит взбешенным, но ничего не говорит, проходя мимо меня и вылетая из парадной двери.

— Откуда ты его знаешь? — спрашивает Мисси, звуча несколько раздраженно.

Я пожимаю плечами.

— О, он брат Джули.

— Подожди, Джули? Та, которая с Джейсом, эта Джули?

— Да.

— Да, теперь я вспомнила. Они с Джули жили с Уиллом и Кристен, верно? — спрашивает она с легкой улыбкой.

— Да, — отвечаю я кивком.

— Какой бардак, — говорит она, смеясь. — Я переспала, кажется, со всей ее семьей… Джейс, Мэтти, Шейн, Уилл, а теперь и Брэндон. Я должна получить за это какую-нибудь медаль, тебе не кажется?

— Ты была с Шейном? — шепчу я. По какой-то причине мысль о том, что Шейн прикасается к ней, вызывает у меня тошноту. Шейн должен был быть моим хорошим парнем. А хорошие парни не спят с такими девушками, как Мисси. Правда?

— Конечно. Я люблю парней Гибсонов. Они лучшие любовники во всем чертовом округе. — Она издает еще один неприятный смешок. — Ну, так было. Я думаю, Брэндон может быть даже лучше. Кто знает? Может быть, я смогу уговорить их на групповушку. Это была бы чертовски хорошая ночь.

Я не знаю, что на это сказать, поэтому иду к двери.

— Прости, но у меня сегодня нет настроения работать над твоим классом. Поговорим позже.

— Нет необходимости убегать. Я могу сказать, что между тобой и Брэндоном что-то есть, — говорит она, смеясь еще сильнее, чем раньше. — Это был довольно серьезный намек, когда он назвал твое имя прошлой ночью.

— Что?

— О да, мы занимались сексом, и он произнес твое имя. Сначала это разозлило меня, но я решила, что получила свое, так что мне было все равно, о ком он думал.

— Боже мой, — шепчу я про себя.

— Почему он думал о тебе, когда был со мной, я никогда не пойму. — Она оглядывает меня, разглядывая мои джинсы и футболку. — Ты просто такая невзрачная.

Я игнорирую ее ехидные комментарии и выхожу из ее дома так быстро, как только могу. Я слышу ее смех, эхом отдающийся позади меня, пока иду к своей машине. Я как раз собираюсь открыть свою дверь, когда чья-то рука ложится мне на плечо.

— Мы можем поговорить?

Я инстинктивно отпрыгиваю назад, прежде чем повернуть голову и увидеть Брэндона, стоящего в нескольких сантиметрах от меня. Я была настолько погружена в свои мысли, что даже не осознала, что он был там.

— Думаю, что нам больше не о чем говорить. Ты совершенно ясно выразил свои чувства ко мне, когда мы были в цирке.

Хотя то, что он сказал, совсем не похоже на то, что Шейн и теперь Мисси рассказали мне.

Он отводит руку назад и проводит ею по своим золотистым волосам.

— Мне не следовало говорить тебе это дерьмо. Ты была рядом с Джули, когда я не мог быть. Ты защищала ее.

— Это неправда. Если бы я защищала ее, она бы вообще не была с Дином. Ей было бы лучше, если бы она никогда не встретила меня.

Он протягивает руки и хватает меня за плечи, притягивая к себе.

— Ни за что, бл*дь. Ты была опорой Джули последние девять лет. Я слышал о том, как ты поддерживала ее. Ты ее подруга, настоящая подруга. Я был неправ во всем, что сказал тебе, в каждой-чертовой-вещи.

К тому времени, как его слова заканчиваются, он громко дышит и смотрит на мой рот. Секунду спустя его губы на моих. Этот поцелуй отличается от того, что он дарил мне раньше; это как будто он пытается подарить мне часть себя. Я более чем счастлива принять это, пока аромат дешевых духов Мисси не достигает моего носа.

Я медленно отстраняюсь, ненавидя терять его прикосновения.

— Я не очень разбираюсь в такого рода вещах, но почти уверена, что тебе следует хотя бы смыть с себя свое последнее завоевание, прежде чем ты начнешь искать другое.

С этими словами я сажусь в свою машину и уезжаю. Я едва успеваю добраться до дома, как начинают литься слезы.

Что, черт возьми, со мной не так? Почему я никогда не могу остановить льющиеся слезы?

Я не с Брэндоном, так что не должно иметь значения, с кем он спит. На самом деле я и не с Шейном, так что не должно иметь значения, что он спал с Мисси в прошлом, но по какой-то причине это имеет значение.

Я качаю головой над собственной глупостью, когда захожу в гостиную и устраиваюсь поудобнее на диване. Я знаю, что из проведенного с Шейном времени ничего не выйдет, поэтому мне нужно позвонить и отменить наш вечер кино. Я начинаю тянуться к своему телефону, но он начинает звонить прежде, чем я беру его в руки.

Я беру его и смотрю на экран. Холод пробегает по моему позвоночнику, когда я нажимаю кнопку разговора.

— Привет, ма.

Она разочарованно выдыхает.

— Сколько раз я тебе говорила, что предпочитаю, чтобы ты называла меня мамой?

— Прекрасно! Привет, мама. Что я могу для тебя сегодня сделать? — говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Ничего. Я звонила, чтобы сообщить тебе, что отец заключил сделку с окружным прокурором в том захолустном городке, который ты предпочитаешь называть домом, — говорит она, всем своим видом выдавая заносчивую жену судьи, которой она и является.

Мое сердце начинает колотиться так сильно, что кажется, оно вот-вот выпрыгнет из груди.

— Какого рода сделка?

— Это касается твоего отца и окружного прокурора. Все, что сейчас имеет значение, это то, что ты возвращаешься домой, — ехидно отвечает она.

— Что? — спрашиваю я, вставая. Я начинаю расхаживать взад-вперед. — Я дома. Я никогда не вернусь в Миссури. Ты можешь просто забыть об этом прямо сейчас.

— Я боялась, что ты это скажешь, поэтому уговорила твоего отца подать заявление об опекунстве. Мы не верим, что ты в здравом уме. Если бы ты была в здравом уме, ты была бы дома, где тебе самое место. Думаю, тебе было бы лучше, если бы твоему отцу и мне была предоставлена власть принимать решения за тебя.

— Нет! — кричу я. — Ты не можешь этого сделать. Я взрослая женщина со своей собственной жизнью. Мне не нужно, чтобы ты или кто-то еще принимал за меня решения, и я никуда не собираюсь. Мне нравится Кромвель, и я остаюсь здесь.

— О, но мы можем. То, что ты делала в своем прошлом, заставило нас поверить, что ты психически неуравновешена. Учитывая твою медицинскую и психиатрическую историю, уверена, что твой отец сможет убедить судью, что о тебе лучше позаботятся твои любящие родители или психиатрическое учреждение, вместо того чтобы оставлять тебя на произвол судьбы.

— Нет! — кричу я снова, настоящий страх струится по моим венам.

Мама смеется.

— Как скажешь, дорогая. Мы будем там в следующую субботу. Будь готова вернуться домой с нами, или твой отец позаботится о том, чтобы ты больше никогда не смогла самостоятельно принимать решения.

Она не дает мне времени ответить, прежде чем повесить трубку. Я продолжаю расхаживать по комнате еще несколько мгновений, затем бросаю телефон на диван. Я знаю, они добьются своего, что бы я ни делала, но я не могу просто сдаться. Что я могу сделать сейчас? Она не может этого сделать, не так ли? Глядя вниз на едва заметные шрамы на моих запястьях, я понимаю, что она может. В одно мгновение мое прошлое обрушивается на меня.

Выползая из кровати Дина, я быстро одеваюсь. Желчь поднимается к моему горлу, когда я чувствую липкость между ног. Глядя вниз на его спящее тело, я жалею, что у меня не хватит смелости убить его, вонзить нож в его холодное мертвое сердце.

Когда я медленно отхожу от него, боль пронзает мое тело, снова напоминая мне о том, что он только что сделал со мной, и дрожь пробегает по мне. Я кладу руку на нижнюю часть живота, желая, чтобы боль ушла, когда выхожу в коридор. Я не могу так продолжать. Просто не могу, но что я могу сделать?

Я на цыпочках прохожу мимо спальни родителей, зная, что мама еще не спит, ждет возвращения отца домой. Я знаю, она должна была услышать мои крики, но, как и в любой другой раз, она проигнорировала их. Тем не менее, если я сейчас буду слишком шуметь, она будет здесь кричать на меня, чтобы я вела себя потише. Это просто разбудило бы Дина, а это последнее, чего я хочу.

Как только я захожу в свою спальню, я направляюсь прямиком в ванную и начинаю снимать с себя одежду. Как раз перед тем, как зайти в душ, я мельком вижу свое избитое тело. На верхней части моих бедер видны отпечатки пальцев, а обе груди почти черные. Царапины и синяки покрывают меня от шеи до колен. Конечно, не все они с сегодняшнего вечера. Дин никогда не дает достаточно времени на заживление старых травм, прежде чем наносить новые.

Я закрываю глаза и представляю, как причиняю ему боль так же сильно, как он причинил мне, но даже в мыслях я трусиха. Я никогда не смогла бы подраться с Дином; я поняла это давным-давно. Но трусиха я или нет, я знаю, что ни за что не смогу выдержать еще походы в его спальню, но я понятия не имею, как избежать этого. Трудно держаться подальше от того, кто даже запертой двери не позволит встать у него на пути.

Мои мысли блуждают; я представляю, какой была бы жизнь без боли, без Дина. Если бы я могла уйти, я была бы свободна, но как я могу это сделать? Мое внимание привлекает бритва, лежащая на краю ванны. Я беру ее и крепко сжимаю в руке, пока в моей голове формируется идея.

Не тратя времени на раздумья, я бросаю ее на стойку. Хватаю расческу и ударяю ею по бритве, ломая тонкий пластиковый футляр. Осторожно вытаскиваю лезвие и смотрю на блестящий металл. На мгновение я заворожена этим зрелищем, пока не замечаю беспорядок на столешнице. По привычке я быстро выбрасываю осколки пластика в мусорное ведро.

Простая задача заставляет меня отвлечься на мгновение. Все мое тело дрожит, страх пробирает меня до костей. Я открываю кран, наполняя ванну обжигающе горячей водой, затем забираюсь в нее. Жар смывает следы того, что произошло с Дином, единственным доказательством остаются синяки, покрывающие мое тело.

Беру лезвие с того места, где положила его на край ванны и переворачиваю его в пальцах. Я провожу несколько минут, наблюдая, как на нем отражается свет, прежде чем острый укол в палец заставляет меня сосредоточиться. Я зачарованно смотрю, как единственная капля крови вытекает из раны, прежде чем упасть в воду, распространяясь по поверхности подобно болезненной ряби.

Сжимая лезвие, я чувствую правильность момента и знаю, что должна это сделать. Сопротивление оказалось бесполезным. Никто не заботится о том, чтобы спасти меня, поэтому я собираюсь спасти себя сама. Я провожу лезвием по запястью, не чувствуя пореза, пока не вижу, как начинает капать первая капля крови. Прежде чем я успеваю передумать, я быстро режу себе другое запястье и бросаю лезвие на пол. Кровь капает на идеальные белые плитки, и довольная улыбка растягивает мои губы, когда я думаю об ужасном беспорядке, с которым придется разбираться моей матери.

Моя голова становится тяжелой, когда я прислоняюсь спиной к стене. Закрыв глаза, я приветствую темноту, которая манит меня. Как только мой разум начинает угасать, я слышу, как открывается дверь ванной. Моя последняя мысль, прежде чем я погружаюсь в пустоту, это надежда на то, что кто бы ни вошел, он опоздал, чтобы помешать мне обрести свободу, к которой я стремлюсь.

Звук моего звонящего телефона возвращает меня к реальности. Не глядя, я отвечаю на звонок.

— Алло.

— Что, черт возьми, происходит? — спрашивает Джули, пока Джейс выкрикивает вопросы на заднем плане.

Мое сердцебиение учащается, и я задаю вопрос, на который, я уверена, уже знаю ответ.

— Что случилось?

— Мне только что позвонила мать Дина, — выплевывает она, забывая, что она и моя мать тоже.

Я закрываю глаза и изо всех сил пытаюсь сделать очищающий вдох, но вместо этого мне кажется, что я задыхаюсь.

— Чего она хотела?

— Она сказала, что ты возвращаешься домой, и если я попытаюсь остановить тебя, она добьется, чтобы меня посадили в тюрьму.

— Она этого не сделает, — мгновенно отвечаю я, прежде чем вспоминаю все, что говорила моя мать о судьях и опеке. — По крайней мере, я надеюсь, что нет.

Джули молчит несколько секунд. Джейс что-то говорит, но я не могу расслышать, что именно. Наконец, она говорит:

— Мы возвращаемся домой. Мы должны быть в Кромвеле примерно через три часа. Мы хотим, чтобы ты была у нас дома, когда мы туда приедем.

— Ты в горах. Ты не можешь вернуться домой прямо сейчас. Мы поговорим об этом, когда ты вернешься домой из своего медового месяца.

Она игнорирует меня и повторяет:

— Три часа, и тебе лучше быть у нас дома.