Случайная беременность. Наследник магната

Глава 30. Демьян

Вне себя от бешенства, врываюсь к клинику. С удара ноги толкаю каждую попавшуюся на пути дверь, в удар укладываю обуревающую меня ярость. Двери поочерёдно отлетают и с грохотом ударяются об стену. Отскакивают назад, едва с петель не срывает.

Я зол до такой степени, что готов голыми руками все вокруг разнести и ещё силенок останется. Меня буквально взрывает.

Когда мне сообщили о состоянии Марьи, то я бросил все свои дела, сел в самолёт и сорвался без лишних раздумий.

Руки чешутся. Я готов любого подавать на куски, если только кто встанет на моём пути.

Матери моего ребёнка плохо. Она в больнице. Что с малым, вообще не известно, и это хуже всего.

Мой сын будет героем. Сильным. Крепким. Он всё выдержит!

Если бы тупая администраторша читала внимательнее и умела шевелить своими извилинами, то этого всего бы не произошло. Надо же было додуматься и перепутать Марию Коновалову с Коноваловой Марьей.

Идиотка! Слов других нет. Пусть теперь идёт и драит полы где-нибудь в дешёвом супермаркете.

Твою мать! Твою мать! Твою мать!

А-а-а!

“Угроза жизни ребёнка. Марья госпитализирована. Прогнозов нет. “ Сообщение так и стоит перед глазами.

Не видя ничего перед собой, несусь вперед.

Цветные стены, левые люди, случайные прохожие, все слилось воедино. В ушах гул, в голове набатом долбит тревога, разум не воспринимает ничего от слова совсем.

Марья, девочка моя, что ж мы наделали… Что натворили.

Не уберёг я вас. Не уберёг…

Широким шагом пересекаю просторный светлый холл, есть цель, и препятствий я больше не вижу. Миную стойку регистрации, игнорирую вопросы администратора, наплевав на просьбу остановиться, следую строго вперед.

Мне нужно туда.

Мне нужно к Марье.

– Вы куда? – охранник кидается вперед, но я пру напролом и не останавливаюсь ни на секунду. Мне жизненно необходимо увидеть Марью. Я должен выяснить, что произошло, почему ей так резко стало плохо.

Думать о том, что девушка могла потерять моего ребенка, невыносимо. Я не могу даже помыслить этого!

Не ищу причин, по которой она не сообщила мне, что попала сюда, не выясняю номер палаты и не трачу даром ни единой секунды.

Все выясню. Все узнаю. Но там… Лишь после того, как ее саму увижу.

Пролетаю мимо фигур в черном, не задерживаясь ни на миг.

– Стоять! – летит грозное в спину.

Пошел нафиг! Не до тебя сейчас.

Заскакиваю на лестницу, но топот шагов позади не смолкает.

– Иваныч, – кидаю своему безопаснику. С некоторых пор он сопровождает меня везде. – Твой выход.

– Да без проблем, – отвечает с недоброй ухмылкой и останавливается, преграждает спешащему за мной охраннику, путь.

– С дороги свалил! – рычит тот.

– Разбежался, – летит от Иваныча.

Позади меня начинается реальный замес.

Насрать.

Комиссаров не девица, пусть разбирается. В конце концов, в том, что сейчас происходит, он сам виноват.

Перескакивая через ступень, поднимаюсь на второй этаж, широкими шагами рассекаю оставшееся расстояние до нужного мне кабинета. Сердце, словно отбойный молоток, бьется в груди.

– Где она? – рявкаю, с ноги толкая и резко распахиваю дверь кабинета. – Говори! – срываюсь на крик.

Эмоции выжигают терпение напалмом, я вне себя от злости и беспокойства. Мне нужно срочно увидеть Марью, убедиться, что у нее все хорошо.

– У меня прием, – Степан сверкает в меня недовольным взглядом.

– А мне начхать! – заявляю без стука и предварительной записи, ввалившись в его кабинет.

Со стороны коридора доносятся взволнованные перешептывания, где-то рядом пищит женщина, за ширмой слышится шуршание, а возгласы недовольных заполняют пространство вокруг.

Но вот только меня не трогает это. Мне нужна Марья.

И мой ребенок.

Живой.

– Где она?! – напираю на Афанасьева, не сдерживая эмоций.

Не даю ему возможность объясниться с пациенткой, не позволяю вывести меня в соседний кабинет и продолжить разговор там, не закрываю двери, а срываюсь и хватаю его за грудки.

– Где?! – трясу.

Сцепляемся не на шутку.

– Угомонись! – Комиссаров залетает и отрывает нас друг от друга. Стоим напротив и гневно сверкаем глазами, внутри все горит.

– Где она? – рычу, не скрывая своего гнева.

– Отдыхает, – так же гневно кидает в ответ.

Психую.

Едва сдерживаюсь, чтобы не разгромить кабинет нафиг! Пациентка по стеночке покинула кабинет.

– Проводи меня к ней, – требую.

Пауза.

– Нет, – отрезает, вызывая во мне новую бурю гнева. – Ей нельзя волноваться. Любое проявление эмоций может спровоцировать выкидыш.

Меня словно в студеную воду кидают. Ломает.

– Мой… ребенок… жив? – спрашиваю, надсадно.

Сердце останавливается. Замирает в ожидании ответа.

– Да, – кивает, не сводя с меня пристального взгляда. – Пока еще жив.

Ноги не держат, от облегчения голову ведет.

Меня покинули последние силы.

– Воу-воу, – считывает мое состояние Афанасьев. Подхватывает, помогает устоять. – Садись давай, – произносит обеспокоенно.

Сажусь на кушетку, откидываю голову назад и прикрываю глаза.

Молчим.

– Что с Марьей? – не выдержав, нарушаю тишину.

– В порядке все с ней, – недовольно бурчит Афанасьев.

Приоткрываю один глаз и одариваю его весьма красноречивым взглядом.

– Тебе втащить или добровольно расскажешь? – спрашиваю.

Степан ухмыляется.

– Слушай, я не собираюсь вмешиваться в ваши отношения. Мне нужно сохранить эту беременность, – сурово зыркает на меня. – Единственный шанс достичь результата - это оградить Марью от всех переживаний.

– От меня, – усмехаюсь недобро. – Говори уже прямо, что от меня.

– Ну, я не виноват, что ты себя не можешь держать в руках, – ухмыляется. – Вечно девочке компостируешь мозг.

Теперь пришла моя очередь гневно сверкать глазами.

– В этом залете виноват явно не я, – заявляю. – Меня не было в стране. Я прилетел только после того, как узнал про угрозу.

– Ее брат напугал, – смягчается Степа.

А у меня в груди случается взрыв.

Вспоминаю момент, когда мне позвонила плачущая Марья и просила приехать, ибо брат привез ее на аборт.

Кровь застывает в жилах.

Забрало падает.

– Где он? Я укокошу его! – рычу, поднимаясь на ноги. Злость обуревает.

– Да угомонись ты уже! – тут же осаживает меня Комиссаров. – Без тебя разберемся. Сам не лезь, – зло цедит в ответ.

А ведь он прав. Еще такого тупого залета, как этот, мне не хватало. И без того проблем не разгребешь.

– Он опять ее на прерывание тащил? – спрашиваю, наконец взяв себя в руки.

Говорю, а самого изнутри аж рвет на куски.

– Понятия не имею, – признается Афанасьев.

– Я должен ее увидеть, – безапеляционно заявляю. Поднимаюсь.

– Дем, – пытается меня тормознуть Степа.

– Я должен, – давлю на него.

Сталкиваемся взглядами и, видимо, он что-то такое читает в моих глазах, что, поджав губы, кивает.

– Иди в гинекологию, – говорит, показывая на дверь. – Я предупрежу.

– Ты не пойдешь? – уточняю, не сводя с него внимательного взгляда.

– А я, – ухмыляется и качает головой. – Буду работать. У меня вон, полный коридор.

Вспоминаю, как прорвался сюда, и усмехаюсь. И правда.

– Набери, как освободишься. Поговорим.

– Естественно, – заверяет.

Иду к выходу из кабинета, Комиссаров за мной.

– Марью не волновать! Девочке покой нужен! – летит в спину.

– Знаю. Цену ее волнения можешь не называть.