Случайная беременность. Наследник магната

Глава 39. Демьян

Любая упущенная из вида мелочь может принести нехилые проблемы. А если под тобой внушительных размеров бизнес, то, упуская на первый взгляд несущественную ерунду, ты можешь превратить ее в лавину. Которая снесет нахрен все со своего пути.

– Дем, да не переживай ты так, – в сотый раз пытается успокоить меня Арсений. Он один из немногих знает, где конкретно я нахожусь. – За Марьей приглядываю. С ней все в порядке.

– Знаю, – недовольно бурчу.

Грудь разрывает от нерастраченных чувств, мне жизненно необходимо увидеть любимую женщину.

– Тогда зачем устраиваешь весь этот цирк? – спрашивает в лоб. – Нельзя к ней соваться. Сам же знаешь, – поджимает губы. – Нарвешься, мало не покажется.

– Знаю, – рычу раздраженно.

Знаю. Но ни дня без нее больше провести не могу. Мое нутро сводит судорогой, так сильно желаю увидеть любимую женщину.

– Как у нее состояние? Лучше уже? – не выдержав, задаю вопрос.

– Гораздо, – без тени сомнения меня заверяет.

Когда я узнал, что Марья простудилась, то едва не сорвался к ней в тот же миг. Если б не Глеб, то вместо загородного дома, я бы уже посиживал на нарах.

Произошедший на складе пожар произошел из-за короткого замыкания. Последующий за ним взрыв привел к гибели трех человек и началу уголовного расследования, которое, естественно, главным обвиняемым сделало меня. Я ж собственник и владелец, на кого еще вешать?

Избежать ответственности мне не помогли ни знакомства, ни деньги, ни связи. Спасли друзья: братья Аверченко и два безбашенных на всю голову адвоката – Слава Бессонов и Власов Артур. Именно эти ребята сделали так, что я до сих пор нахожусь на свободе.

Свобода у меня, конечно, относительная, но всяко лучше, чем за решеткой сидеть. Доступ к работе и друзьям все же имеется.

Единственное, что выдерживать становится с каждым днем все тяжелее - это разлука с Марьей. Она кажется уже невыносимой.

Сегодня я в очередной раз решил осуществить свой хитроумный план, но он провалился еще до того, как я вышел за территорию загородного дома.

– Афанасьев вчера делал УЗИ, – добавляет все так же спокойно. – Он пытался обнаружить возможные патологии у ребенка, – поясняет зачем-то.

Будто, блин, я сам не знаю!

– И? – напираю на него. От волнения время застывает. – Что? Нашел?! – требую.

В груди разрастается самая настоящая буря.

Для себя я уже давно решил, что чего бы не случилось, Марья будет рожать. Здоровьем ребенка будем заниматься уже после того, как родиться.

Пока наш ребенок в утробе, никаких манипуляций делать не будем. Это огромный риск как для Марьи, так и для самого малыша.

В любом случае, это моя зона ответственности, а я от своего никогда не отказываюсь.

– Сказал, что все в порядке, – Арс разбивает мои опасения в два счета.

Выдыхаю.

– Марье что передать? – вновь лезет со своими вопросами в самую душу. – Она спрашивает про тебя пять раз за день.

– Поверь, я думаю о ней не меньше, – признаюсь, хмуро кривясь.

Сложившаяся ситуация меня вымораживает до мозга костей, но я никак не могу на нее повлиять. И это ужасно.

Запланированная дата нашей свадьбы прошла, мимо меня прошли все события последних двух месяцев.

Мерье уже скоро рожать.

При мысли об этом и что ей одной придется через все пройти, дышать становится нечем.

– Что по складу? Договора подняли? Следствие на моей стороне? – спрашиваю, едва Бессонов переступает порог. Мы договаривались с ним об этой встрече заранее.

Слава занят сложным бракоразводным процессом, но параллельно мне с Артуром помогает. У Бессонова оказались множественные связи по нужным инстанциям.

– Может, сначала кофе напоишь, да накормишь чем? – заявляет с порога. – Я вместо обеда примчал к тебе. Такое отношение ценить нужно, между прочим.

Шах и мат, блин.

– Кофе, так кофе, – цежу сквозь зубы. – Проходи, – показываю в сторону кухни, сам туда же и ухожу.

После проведенных месяцев взаперти, я как никто оценил помощь Марьи. Она, сама того не подозревая, помогла мне выжить здесь, ведь без навыков самообслуживания и умения готовить я бы давным давно протянул ласты.

Кто ж знал… Кто ж знал…

Варю кофе. Разливаю их в бумажные стаканчики и ставлю на стол. Самостоятельность самостоятельностью, но мыть посуду я все-таки ненавижу.

Аверченко уезжает практически сразу же после приезда Бессонова, я так и не успеваю его расспросить в полной мере про Марью.

До дрожи хочу ее увидеть…

– Я сумел убедить следователя сместить фокус, – говорит Бессонов, делая глоток кофе. Он тактично не комментирует, почему я его налил в бумажный стаканчик.

– На что? – с энтузиазмом подаюсь вперед. Раскрываю лежащую на столе папку с лично проведенным расследованием и показываю на договор субаренды. Мне потребовалось много времени, но я все-таки его нашел. Благо, в моей компании без оцифровки не подписывается ни одного документа.

Конечно, оцифровку тоже можно удалить, но у нее всегда будут следы. Что и вышло.

Я мучительно долго шел по этому следу.

Бессонов берет в руки скан документа, изучает его и довольно ухмыляется.

– Все-таки откопал, – произносит, не скрывая эмоций.

– Я же сказал, что сделаю это, – говорю твердо. Ради скорой встречи с Марьей и не на такое пойду!

Как же ты там, моя любимая девочка…

– Не против, если я заберу? – спрашивает и, не дожидаясь ответа, убирает к себе в портфель.

– Бери все, – протягиваю ему папку с найденными документами.

Уверен, следаки откопали многое, но полную картинку так и не смогли рассмотреть. Теперь у них есть шанс найти реальных виновных.

А у меня, наконец, будет возможность обнять свою любимую женщину. Я без нее уже не могу.

Подыхаю от тоски.

– Через сколько с меня снимут все обвинения? – спрашиваю у Бессонова прямо.

Он хмурится, смотрит на меня исподлобья, но ничего не говорит. Молча пьет сваренный мною кофе.

Ситуация дерьмо.

Настроение падает гораздо ниже, чем плинтус.

– Слав, – произношу серьезным тоном. Я вкладываю в него все свои эмоции и больше не прячу боль. Допрятался уже, похрен.

Бессонов не сводит с меня взгляда, но по-прежнему молчит. Лишь бровь приподнимает, показывая свой интерес к разговору.

– Вы должны устроить мою встречу с Марьей, – заявляю ультимативно.

При моих словах у него обе брови взлетают вверх, стаканчик с кофе возвращается на стол.

– С чего это? – ухмыляется в ожидании ответа. – Неужто соскучился?

Он прекрасно знает, как сильно меня ломает, но продолжает откровенно измываться надо мной.

Я в таком отчаянии, что молча все издевки проглатываю.

– Нет. Не соскучился. Я в полном отчаянии, – впервые вслух признаю. – Не могу больше терпеть. Если не увижу Марью, то весь наш план полетит к чертям собачьим. Я сорвусь. Сорвусь! Понимаешь?

Бессонов пристально смотрит на меня и молчит. Идет время, а он все продолжает исследовать.

Внутри меня кипит злость. Она от бессилия.

Я никогда никому не покорялся, но теперь жизнь меня ломает и заставляет прогнуться под себя. Если бы не любовь к Марье и необходимость быть с ней рядом, я б точно сломался.

А тут пришлось учиться прогибаться.

– Ты согласен подключить еще одного человека? – с нечитаемым выражением лица задает вопрос. Откинувшись на спинку стула, по-прежнему зрительный контакт не разрывает.

– Кого? – спрашиваю и заранее понимаю, как сильно мне не понравится ответ.

Но ни при каком из раскладов я не ожидал услышать то, что услышал.

– Петр, – тоном, каким сообщают сенсацию, произносит Слава. – Коновалов, – добивает меня бетонной плитой. Накрывает разом.

Подскакиваю с места, в ярости едва не разношу дом. От необдуманного поступка удерживает лишь необходимость потом самому убираться.

– Нет! – говорю глухо. – Нет! – повышаю голос. – Ни за что!

– Почему? – интересуется Слава с ухмылкой.

Разворачиваюсь и одариваю его убийственным взглядом, моей энергетикой можно словно взрывной волной с ног сбивать. Бессонову просто везет, что сидит на стуле.

– Он служивый! – произношу на повышенных. – Его нельзя привлекать!

– За Марьей слежка, – режет зло. – Ее брат единственный, кто не вызовет подозрения, – парирует.