Случайная любовница

Глава 14

Прислонившись спиной к удобно расположенной колонне, Итан наблюдал, как Лили скользит по бальному залу в объятиях другого мужчины. Конечно, он ревновал, но держал себя в руках, уверенный, что это он будет провожать ее домой и он проведет ночь в ее постели.

Три дня миновало с тех пор, как они с Лили бурно и неистово занимались любовью на столе в ее кабинете — действо, которое навсегда изменило его взгляд на этот конкретный предмет мебели и на столы вообще.

В тот первый день, после того как она наконец согласилась стать его любовницей, она повела его к себе в спальню, признавшись по дороге, что соврала насчет дневной встречи. Приперев ее к стене, он обрушился на ее губы в таком горячем, неистовом поцелуе, что они оба едва не задохнулись. Одарив ее своей самой лукавой улыбкой, он пообещал, что следующие несколько часов она будет здорова занята.

И не разочаровал.

Закрывшись в комнате, они сняли с себя одежду и провели остаток дня, утоляя свою воистину неутолимую страсть друг к другу. Не единожды, когда он думал, что наконец она выжала его досуха, чувственный голод вновь пробуждался, словно ненасытный тигр, требующий, чтобы его накормили. С обоюдным наслаждением они сделали все возможное, чтобы ублаготворить зверя.

Около шести часов того вечера он неохотно оторвался от Лили. Хорошенько укрыв ее, оделся и оставил спящей в изнеможении, с легкой улыбкой на нежно-розовых губах.

На его лице тоже блуждала улыбка, которую сдержать не было никакой возможности, даже когда он пришел на конюшню к Пендрагонам, чтобы забрать свой экипаж. К его облегчению, слуги Рейфа и Джулианны были тактичны, никоим образом не выказывая, что находят что-нибудь странное в его более чем шестичасовом отсутствии.

Несмотря на наивность представления, что они с Лили смогут скрывать свою связь, он решил, что будет лучше по крайней мере сделать попытку, — отсюда и его решение поехать домой, вместо того чтобы провести ночь в ее постели, что он бы предпочел.

Впрочем, его благие намерения не продлились дольше двадцати четырех часов. Ноющая от желания плоть пробудила его от неглубокого сна той же ночью. Лежа в темноте, он боролся с желанием, заставляя себя уснуть. Но тщетно. Несмотря на безумие поступка, он оделся, вышел из Андертон-Хауса, нанял кеб и поехал к дому Лили.

Ночной сторож прокричал три часа как раз перед тем, когда он поднялся на крыльцо ее дома. Чтобы не будить слуг, Итан обошел дом вокруг и перелез через кирпичную стену, окружающую маленький садик. Используя довольно удобный набор инструментов, который как-то приобрел у Рейфа, он отпер замок двери, ведущей в задний коридор. Тихо прокравшись вверх по лестнице, Итан сделал мысленную пометку распорядиться сменить замки в доме и получить ключ. А когда он оказался в ее комнате, все мысли, кроме непреодолимого желания быть с Лили, вылетели у него из головы.

Сняв с себя одежду, он скользнул под одеяло с ней рядом. Почувствовав, что она просыпается, прижал ладонь ей ко рту, чтобы заглушить крик, приблизив губы к уху.

— Это я, — прошептал он, — не бойся. — Почувствовав, что она расслабилась секунду спустя, он убрал руку.

— Господи помилуй, Итан, — выдохнула она, — ты напугал меня чуть не до смерти.

— Извини.

— Что ты здесь делаешь? Который час?

— Еще рано. И я здесь, потому что не мог уснуть. Я опять хочу тебя.

Она издала какой-то тихий звук, который напомнил ему мурлыканье.

— Бог мой. А как ты вообще попал в дом?

— Потом расскажу.

Устав от разговоров, он просунул руки под одеяло и обнаружил, что она в ночной рубашке. Он нетерпеливо потянул ее.

— В ближайшее время можешь не утруждать себя надеванием рубашек. Я все равно буду их снимать.

С удовлетворенным вздохом она запустила пальцы ему в волосы.

А спустя несколько секунд уже ничто не имело значения, кроме чувственных прикосновений Лили и блаженства ее поцелуев.

Даже сейчас, наблюдая, как она танцует, он помнил ощущение ее маленьких ладошек у него на коже, растущее искусство ее все еще неумелых ласк. Она оказалась способной ученицей, а он так многому хотел ее научить. Но сначала надо пережить следующие три часа, а потом к чертям осмотрительность — он повезет ее домой.

Кроме того, завтра им надо рано встать, потому что они едут на торги, где он планирует приобрести для нее отличную упряжку. А потом они купят и экипаж.

Он улыбнулся, с удовольствием предвкушая поездку.

Улыбка задержалась у него на губах при воспоминании об их вчерашнем разговоре, когда она заявила ему, что хочет, чтобы фаэтон был выкрашен в лазурный цвет июньского неба.

— Коляска, ты имеешь в виду, — сказал он.

— Нет, фаэтон. Красивый, небесно-голубой фаэтон.

Он засмеялся, решив немножко поддразнить ее, что выбрала такой чисто женский цвет.

— Это будет уникально. Я не уверен, что существует каретная краска такого оттенка. Возможно, тебе придется удовлетвориться оттенком потемнее, например синим.

Она сморщила носик:

— Я не хочу синий, во всяком случае, не для себя.

— Или черным. Вот уж этот цвет ты найдешь без труда.

— Фу, только не черный. Я хочу лазурный. Наверняка каретник сможет получить такой оттенок, смешав нужные цвета?

— Что ж, посмотрим. Не уверен, что у нас с этим что-нибудь получится.

Обхватив лицо ладонями, она поцеловала его долгим, нежным поцелуем.

— Получится, — прошептала она. — Мы найдем способ.

В этот момент, глядя в ее милое лицо, он поклялся, что она получит свою небесно-голубую карету, даже если для покраски ему придется нанять художника-пейзажиста.

Сейчас в бальном зале танец окончился, музыка смолкла, и пары стали покидать танцевальный круг. Идя об руку со своим партнером, Лили отыскала глазами Итана, и ее взгляд скользнул по нему в застенчивой, но легко читаемой ласке.

Взрыв жара мгновенно обжег чресла, желание ударило резко и быстро. Он смотрел не отрываясь еще долгое мгновение, потом оторвал взгляд, стиснув руки в кулаки в попытке успокоиться.

«Проклятие, — чертыхнулся он, — это будет очень длинный вечер».

Он вновь устремил взгляд туда, где она теперь стояла, разговаривая со своей подругой Давиной Коутс.

С другой стороны, их встречу можно ускорить.

Выйдя из бального зала, он отыскал ручку и бумагу и написал записку. Найдя лакея, передал ему сложенное послание вместе с монетой, чтобы обеспечить быструю доставку. Он подождал еще всего секунду, затем повернулся и зашагал к выходу.

Через полчаса Лили спустилась по ступенькам особняка и подошла к закрытой карете, ждущей неподалеку. Лакей открыл дверцу и помог ей забраться внутрь.

Из ожидающей темноты появилась рука и схватила ее за руку. Дверца захлопнулась как раз в тот момент, когда ее потянули вперед, карета тронулась, и она приземлилась на крепкие, мускулистые бедра.

Знакомые запахи и руки мужчины, на коленях которого она сидела, успокоили ее, хотя от того, что она оказалась в его объятиях, сердце заколотилось в удвоенном ритме.

— Итан, — пробормотала она, — что ты делаешь?

Он без предисловий собрал руками сиреневые шелковые юбки ее вечернего платья. Подняв их кверху, погладил обнаженную кожу ног в мучительно-соблазнительной ласке.

— А на что это похоже? — Наклонившись вперед, он прижался губами к шее, стал ласкать ее так страстно, что она выгнулась в инстинктивном наслаждении. — Я занимаюсь с тобой любовью.

— Поэтому ты послал ту записку? Я подумала, может, что случилось.

Он откинулся на спинку и встретился с ее взглядом.

— Кое-что действительно случилось. Ты нужна мне.

— В плотском смысле, ты имеешь в виду? Но ты же мог подождать. Вечер бы скоро закончился.

— Не так скоро. Я хочу тебя сейчас! — чуть не прорычал он.

— Ты собираешься быть со мной деспотом?

— В этом смысле — да. Ты моя любовница, и ты будешь принадлежать мне. Где и когда мы оба пожелаем.

Завладев ее губами, он увлек ее в царство страсти. Его поцелуй требовал от нее капитуляции, равно как и пылкого отклика. Ни секунды не думала она о сопротивлении, ибо каждое его прикосновение было блаженством, каждое объятие обжигало испепеляющей страстью, от которой она таяла и стонала. Только когда она лежала на нем, дрожащая, часто и судорожно втягивая ртом воздух, он отпустил ее.

Но ненадолго. Его широкие ладони скользнули выше по коже, скомкав платье на талии. Приподняв, он усадил ее на себя верхом так, что ноги ее оказались по обе стороны его бедер, а затянутые в шелковые чулки колени вжимались в мягкое бархатное сиденье.

Протянув руку между ними, он расстегнул ширинку своих черных шелковых бриджей. Его плоть выпрыгнула наружу, налитая и более чем готовая.

— Но мы же в твоей карете, — прошептала она, шокированная и возбужденная.

— Мы были в ней и раньше, если ты помнишь, но в тот раз нам помешали. С тех пор я ждал второго шанса.

— Но мы ведь не можем…

Его зубы сверкнули в темноте.

— Почему? Мой кучер будет кружить по парку до тех пор, пока я не дам ему другого указания. Любимая, обещаю, тебе понравится эта поездка.

Раздвинув свои бедра, он развел ей ноги так широко, что она оказалась полностью открыта ему. Влажный жар кольцами свернулся внизу живота, покалывающий трепет побежал по конечностям. У нее едва было время прочувствовать эти ощущения, как он ухватил ее за бедра, приподнял кверху и опустил на свою напряженную плоть.

Она вскрикнула, потому что он, казалось, заполнил ее всю больше обычного, если такое возможно. Крепко держась, она встречала его сильные толчки своими, а покачивание и подпрыгивание кареты усиливало каждое скользящее погружение.

Нуждаясь в его поцелуе, она запустила пальцы ему в волосы и захватила губы в бурном, неистовом слиянии. Он застонал и вонзился сильнее и мощнее, погрузившись в нее еще глубже, усиливая темп своих толчков.

Лили чувствовала, что достаточно лишь малейшего толчка, чтобы она опрокинулась в забытье. Секунду спустя карета попала в выбоину, их обоих подбросило вначале вверх, затем швырнуло вниз, вжав в сиденье.

От этого толчка он погрузился в нее еще глубже, от восхитительного трения кульминация взорвалась в ней и рассыпалась снопом искр, буквально перехватив дыхание. Спрятав лицо у него на шее, она сотрясалась от дрожи, радость бурлила в жилах, как наркотик, а экстаз вознес в небеса, словно она парила на облаке.

Обхватив ее спину своими сильными руками, Итан слегка отстранил ее и ускорил темп, погружаясь сильнее, глубже, быстрее. Потом и он тоже задрожал, и его освобождение было длительным и радостным для них обоих.

Повалившись на сиденье, он держал ее в своих объятиях, гладя спину и скользя губами по горячей, пылающей коже щеки. Прошло довольно много времени, прежде чем он поднял ее со своих колен и усадил рядом с собой на сиденье, нежно прижимая к своему боку.

— Если хочешь, — пробормотал он, — до конца вечера, вероятно, еще целый час. Я могу отвезти тебя назад.

— В таком помятом платье? Если я вернусь, боюсь, все сразу поймут, чем мы только что занимались. — Подняв голову, она поцеловала его. — Поедем домой, в постель, Итан. Это единственное место, где я хочу быть.

— Ах, какой красавчик! — воскликнула Лили на следующее утро, когда они с Итаном неторопливо шли по конюшенному двору одного имения недалеко от Лондона. Прежний владелец недавно скончался, а его сын — некий лорд, больше известный своей любовью к азартным играм, чем к лошадям, — устраивал торги, чтобы продать животных тем, кто даст наивысшую цену.

Итан устремил на нее снисходительный взгляд:

— Этот мерин, может, и красавчик, но, подозреваю, в качестве упряжной лошади не годится. Мне дали понять, что здесь имеется несколько достойных упряжек, включая пару серых.

— Звучит многообещающе, и должна признать, что серые лошади будут прекрасно сочетаться с небесно-голубым фаэтоном, который я собираюсь купить, — заметила она, сверкнув широкой улыбкой.

С его губ сорвался смех.

— Будут, конечно, но позволю заметить, что окрас лошади еще не самое главное. Вначале мы оценим экстерьер и темперамент имеющихся в наличии животных, а уж потом подумаем, как их цвет будет гармонировать с твоей новой черной коляской.

Она шлепнула его по плечу в наказание за нескончаемое поддразнивание — легонько, по-женски, что вызвало лишь еще один смешок ее кавалера. Продолжая посмеиваться, Итан завладел ее рукой, положил затянутую в перчатку ладонь на изгиб своего локтя и повел ее вперед.

Через полчаса они остановили свой выбор на двух упряжках: пары гнедых иноходцев с прекрасной статью и пары серых, чьи пятнистые шкуры были такими же мягкими, как и их нрав. Не желая показывать свой интерес к той и другой упряжкам и тем самым поднять цену, они с Итаном были осмотрительны в своих комментариях, перешептываясь друг с другом, чтобы открыто не высказывать своих предпочтений.

Они прошли дальше и стояли недалеко от пары вороных меринов, чья царственная осанка их особенно привлекла, когда к ним подошел высокий джентльмен.

— Эй, привет, как идет лошадиная охота? — Герцог Уайверн остановился и отвесил элегантный поклон. — Весси. Миссис Смайт, какое удовольствие видеть вас.

Лили подняла глаза на герцога, пораженная, как всегда, мрачной красотой его лица и сексуальной привлекательностью, которую этот мужчина источал. Разумеется, она предпочитает белокурые волосы Итана и его желтовато-карие глаза, один взгляд которых способен пустить ее сердце в безумный галоп. Тем не менее эго не значит, что она не в состоянии увидеть и оценить поразительную красоту другого мужчины, даже если ее интерес чисто дружеского характера.

Они с герцогом были, в сущности, незнакомы, несмотря на то, что их представили друг другу во время сезона. Тем не менее она знала, что они с Итаном — близкие друзья. До сегодняшнего дня она как-то особенно не задумывалась о знакомых Итана. Теперь же, оказавшись под заинтересованным, испытующим взглядом герцога, Лили задалась вопросом, что мог Итан рассказать о ней другу и рассказывал ли вообще. Поделился ли с герцогом, что теперь она его любовница? От этой мысли ей стало немного не по себе.

Очевидно, почувствовав ее замешательство, Итан накрыл ладонь, лежащую у него на руке, своей. Секунду спустя, впрочем, она расслабилась, когда, встретив взгляд Уайверна, не увидела ничего, кроме теплой сердечности в улыбке.

— Полагаю, вы сузили выбор до гнедых и серой в яблоках пары в дальнем конце стойл, — заметил герцог, осмотрительно понизив голос.

— Что заставляет вас так думать, ваша светлость? — спросила она, гадая, не выдали ли они с Итаном ненароком своих предпочтений.

Он вскинул бровь цвета воронова крыла:

— Они тут лучшие, а Итан всегда в состоянии разглядеть породистую кобылку. Ни одну из других упряжек не стоит покупать, а составлять пару из отдельных лошадей — дело рискованное. Иногда такое совмещение оказывается удачным, иногда нет.

Она заморгала, ей такое даже в голову не приходило.

— Лично я на вашем месте взял бы серых, мэм. Они от Пегаса, коня с исключительной родословной, — высказал свое мнение Уайверн. — Впрочем, любая пара подойдет.

Губы Итана тронула улыбка.

— Лили уже отдала предпочтение серым. Она говорит, их цвет прекрасно подойдет к ее новому экипажу.

Герцог усмехнулся.

— Они все кажутся славными лошадками, каков бы ни был их цвет, — возразила Лили. — Я еще не решила.

Но все поняли, что она хочет серых.

Заметил ли герцог, что Итан назвал ее по имени? — гадала она. Если и заметил, то никак этого не показал. Впрочем, по тому, как Итан держит ее руку в своих, все, кто видит их, неминуемо заподозрят близкие отношения.

А если люди обо всем догадываются?

Что ж, решила Лили, значит, она просто не будет переживать из-за этого. У нее нет желания таиться, пытаясь скрыть их с Итаном любовную связь. Она хочет быть с ним и будет. Общество считает ее вдовой и посему будет смотреть сквозь пальцы на их отношения, даже если время от времени сплетники станут перешептываться у нее за спиной.

Слухи, должно быть, уже распространились, ведь он снова провел ночь у нее в доме и остался, чтобы позавтракать, прежде чем они отправились на торги.

— А какая лошадь привлекла ваше внимание, милорд? — поинтересовалась она.

— О, одна или две. — Он больше ничего не сказал, явно предпочитая не открывать своих карт. — Не подойти ли нам к аукционной платформе? Полагаю, торги вот-вот начнутся.

Сопровождаемая двумя самыми красивыми мужчинами на аукционе — а возможно, и во всей Англии, — Лили не спеша последовала за ними.

Два часа спустя Лили широко улыбалась: упряжка серых в яблоках теперь принадлежала ей — купленная по цене, которую и Итан, и Уайверн сочли справедливой. Герцог тоже принял участие в торгах и приобрел трех лошадей, включая одного из вороных, которыми она так восхищалась, а также пару племенных кобыл, которые, как он полагал, внесут свой неоценимый вклад в племенную программу его лучшего скакуна.

Что касается Итана, то он удивил ее, вступив в торг за упряжку гнедых, подключившись в самом конце и приобретя их всего за часть истинной стоимости. Когда аукционист объявил Итана победителем, она бросила на него вопросительный взгляд, на что он пожал плечами.

— Было бы жаль, если б такие хорошие лошади ушли к кому-то еще, — заметил он. — Если ты решила предпочесть их серым, тебе стоит только сказать.

Их глаза встретились, и уголки его чувственного рта приподнялись в легкой интимной улыбке.

Тепло зародилось у нее где-то в области сердца и распространилось по всей груди, подобно солнечным лучам, руки и ноги охватила слабость. Наклонившись чуть заметно ближе, она наблюдала, как в глубине его янтарных глаз появляется выражение, которое она уже научилась узнавать и, несмотря на людей вокруг, знала, что не отвергла бы его поцелуй. Но, будучи настоящим джентльменом, он довольствовался всего лишь легким пожатием ее руки.

Вскоре после этого Уайверн извинился и ушел, сославшись на дела. А они с Итаном не спеша направились через двор.

— Если ты еще не слишком устала, — заметил он, — мы можем заехать к каретнику и выбрать для тебя коляску.

Она прищурилась, наслаждаясь их давней игрой вокруг предстоящей покупки.

— Да, в самом деле. Давай поедем и выберем мне фаэтон.

— Хорошо. А потом ты меня прокатишь.

— Но ведь экипаж не будет готов так быстро.

— Я говорил о скачке иного рода.

Ее глаза расширились.

— Итан!

Он от души расхохотался:

— Кто-нибудь говорил тебе, Лили, что ты сокровище?

Приятное тепло вновь растеклось у нее в груди, пульс застучал подобно сотне крошечных молоточков. Внезапно у нее возникло предчувствие, переросшее в уверенность, что предстоящие дни с Итаном будут не менее восхитительными.

С озорной улыбкой на губах она позволила ему вести себя дальше.